О создании Палантира

Началось все с того, что Куруфин поругался с женой. Снова. Причём наверняка из-за мелочи - теперь он даже вспомнить не мог причину ссоры, но унаследованная от отца гордость не позволяла ему первому прийти помириться. Шла третья неделя, как жена, наскоро покидав какие-то платья в сундук, объявила, что едет к родителям. Куруфин ей не препятствовал, такое случалось не в первый раз, он даже считал, что так лучше - ему самому требовалось порядочно времени, чтобы остыть. Истинный сын своего отца, пламенного Феанора, отходчивым Куруфин не был. И все бы ничего, но через неделю они с Келегормом и близнецами должны были участвовать в большой охоте, а Куруфину некуда было пристроить сына. Маленький Тельперинквар во всем походил на отца и деда, а потому даже в столь юном возрасте отличался излишней любознательностью, из-за которой доставлял окружающим много хлопот. Энергии юному эльда было не занимать, но ему все еще требовалась твердая рука, чтобы направить эту энергию в подходящее русло. Нет, Куруфин решительно не мог предоставить сына самому себе. Однако остаться дома значило бы не только пропустить все веселье, но и выставить себя тем, кто боится сплоховать и предпочитает вообще не принять вызов. Охоту устраивал дедушка Финвэ, он все еще верил, что можно наладить отношения между домами его разругавшихся сыновей, однако у Куруфина были собственные причины с нетерпением ждать этого события. Он хотел показать кузенам, которых недолюбливал, что сыновья из дома Феанора лучшие в любом деле, а Келегорм наверняка был не прочь порисоваться в глазах Арэдель, единственной родственницы, к которой сам Куруфин питал расположение. Весь план грозил пойти валараукару под хвост и надо было что-то с этим делать. Поразмыслив, Куруфин отправился за помощью к старшему брату, ведь он не откажет. Маэдрос что-то писал, хмурясь и периодически покусывая кончик пера. Он не бросил своего занятия, даже когда дверь открылась, являя младшего брата во всей красе. Маэдрос, не поднимая глаз, мягко спросил: — Что-то случилось? Куруфин знал, что начать лучше издалека. — Зашел узнать, как поживает мой любимый старший брат. — Мы виделись за завтраком. Давай начистоту, что ты хотел? Мадрос унаследовал материнскую гибкость характера и спокойствие, но он не был глупым. Младшие часто бегали к нему с просьбами задобрить отца или заступиться, когда их очередные забавы переходили границы. И Маэдрос помогал, заступался, брал вину на себя. Он действительно любил своих братьев, поэтому сейчас он все же отложил перо и сцепил пальцы, выжидающе глядя на Куруфина. — Ты же знаешь, что дедушка затеял охоту. Кто-то должен поехать со стороны отца, неприлично не появиться на таком событии, мы условились, не уж то я теперь огорчу дедушку отказом? Нельо, ну пожалуйста, посидишь с Тельпе? — почти умоляюще закончил Куруфин. Маэдрос даже привстал от возмущения, не заметив, что окунул рукав прекрасной расшитой золотыми нитками рубашки в чернильницу. — Как не стыдно, Курво! Тебе следует больше времени уделять ребенку, подумать только, променять собственного сына на какую-то охоту. — Это не просто какая-то охота, да и что тебе стоит! — Я не могу, у меня будут свои дела. И нет, не упрашивай, его отец ты. Куруфин лишь махнул рукой. Он хотел съязвить про то, какие дела ждут Маэдроса, но не стал - это не увеличило бы шанса на положительный ответ, спорить дальше было бессмысленно - отец говорил им уважать друг друга и слушать старших братьев. По тому как Маэдрос снова демонстративно уткнулся в свою писанину, Куруфин понял, что просить дальше бесполезно. Выходя, он не удержался, скорчил брату рожу. — Курво, я все вижу, — донесся до него возмущенный голос Маэдроса. Оставались еще Карантир и Маглор, однако доверять ребенка Маглору как-то не хотелось. Куруфин желал привить сыну любовь к ремеслам, а не к песням, более того один раз он уже оставил Тельпе на попечение дяди Маглора, после чего вечером, когда вся семья собралась за столом, маленький Тельпе заявил, что хочет подарить дедушке песню и к ужасу Куруфина спел нечто не совсем приличное про Маэдроса и кузена Фингона. Досталось тогда и Маглору, и Куруфину, а потом Маэдрос оттаскал его за уши еще раз уже лично, после чего Куруфин принял решение не полагаться больше на помощь Маглора. Мало ли чему еще он научит ребенка.

* * *

— Нет, — был ответ Карантира. — Ну почему? — Потому что. Он застал Карантира во дворе за тренировочной стрельбой. Хотя лучшим охотником слыл Келегорм, младший брат не намного уступал ему в мастерстве владения луком - развешанные вокруг мишени были утыканы стрелами ровно по центру. Прицелившись, Карантир уверенной рукой послал в воздух еще пару стрел, и лишь одна пролетела мимо. Карантир сплюнул с досады - действие не очень приличное и не подходившее благородному нолдо, но здесь никого не было кроме его надоедливого младшего брата, а значит можно. — Курво, ты будешь весь день теперь над ухом жужжать? Иди попроси сердобольного Майтимо. — Он отказался. — И правильно сделал, видимо не такой уж братец бесхребетный. — Но ты все равно ничем полезным не занимаешься! Рука Карантира дрогнула, очередная стрела не просто промазала, а прилетела в дерево, оцарапав кору, отскочила и затерялась где-то в высокой траве. Карантир повернулся к брату с покрасневшим от злости лицом. — Знал бы ты, как мне надоело вас, мелкотню, нянчить еще несколько веков назад! Все, кыш отсюда, а не то я тебе этих стрел натыкаю в задницу! Этого уже Куруфин стерпеть не мог. Завязалась нешуточная драка, в ходе которой оба получили синяки, вырванные клоки волос и Эру знает, чем бы это кончилось, но Маэдрос услышал их крики через открытое окно. Вместе с подоспевшим на помощь Маглором они растащили младших братьев в стороны, братья ругались и порывались продолжить, но Маэдрос хорошенько встряхнул их и пригрозил рассказать отцу. Куруфин хорошо знал, какое недовольство бы это вызвало - Феанор говорил, что у них итак полно недоброжелателей, поэтому они должны особенно крепко держаться за членов семьи и оставить наконец свои детские перебранки. Нехотя он подчинился Маэдросу, Карантир незаметно пригрозил ему кулаком. Куруфин со вздохом поплелся в дом - лучше было сменить порванную тунику, пока никто не увидел, пришлось признать, что при всех своих талантах здесь он не добился успеха.

* * *

— Дорогой, что с твоим лицом? Нерданель даже отвлеклась от работы, ухватила его за подбородок, заставляя запрокинуть голову к свету, чтобы лучше рассмотреть синяк на скуле. Ее пальцы как всегда приятно пахли глиной. — А, это я неудачно упал с лошади. — Уж не твоих ли старших братцев это дело? — она прищурилась. Как и всякая женщина Нерданель обладала тонким чутьем, сейчас она чувствовала, что сын не говорит правды. Кроме того Куруфин был хорошим наездником, немыслимо чтобы он мог упасть. — Нет, что ты. Нерданель сдалась, отпустила. Куруфин всегда был упрямым, весь в отца, если он твердил, что упал, ничто не могло заставить его сказать правду, даже мать. Видит Эру, Нерданель любила мужа и была счастлива в их большой пусть и не всегда дружной семье, но иногда она чувствовала, будто над сыновьями витает некий злой рок, и это ее пугало. А еще она предпочла бы, чтобы Феанор был посдержаннее, в конце концов мальчики, хотя они и выросли, до сих пор брали с него пример. Она с тихим вздохом вернулась к работе, пальцы погрузились в прохладную мягкую глину, придавая материалу форму. Работа всегда помогала ей отвлечься от дурных мыслей. — Приложи холодный компресс и на ночь обязательно лечебную мазь. Так зачем ты хотел меня видеть? — Ты же знаешь, что дедушка устраивает охоту с кузенами, — последнее слово он, не удержавшись, выделил презрительной интонацией. Нерданель нахмурилась. — Повежливее, мы одна семья. — Да конечно, — фыркнул Куруфин, — все знают.... — Атаринкэ, — строго сказала мать, — однажды ты поймёшь, как важны родственные узы, хотела бы я, чтобы и твой отец меня услышал. Не стоит напрасных склок. — Куруфин, покорившись, кивнул. В душе он был не согласен, но не посмел открыто спорить с матерью - он уважал и любил ее не меньше, чем отца. — Что охота? — Видишь ли, Тельпе еще слишком маленький, чтобы взять его с собой. Ты не могла бы за ним присмотреть? — Прости, нет. Куруфин даже опешил от такого. Он думал, что уж мать-то точно согласится. — Пожалуйста, ты ведь знаешь, что для меня это важно. — В сердце твоем, Атаринкэ, не радость от предстоящей забавы, а гордость и желание доказать, что ты лучший. Нолдор горды, однако чрезмерная гордость отравляет и ведет к гибели, к тому же тебе надлежит не о своих удовольствиях думать, а о сыне в час, когда мальчик остался без материнской любви. Мой ответ нет, Атаринкэ. Ее голос не дрогнул, дрогнули только пальцы, но она сидела к сыну спиной, и он не заметил. Да, Куруфин не Маэдрос, ему не хватало силы воли, чтобы усидеть на месте и просто наблюдать, у него внутри горело пламя. Она отчитала Куруфина не зря, только на сердце все равно осталась поселившаяся там недавно тяжесть. Нерданель продолжала лепить, чтобы занять руки и не смотреть в наверняка расстроенное лицо сына. Ей так тяжело было отказывать им даже сейчас, когда они давно уже перестали быть детьми. Выходя, Куруфин обернулся. — Мам, по-моему у вала Ауле все таки не шесть пальцев.

* * *

Из-за двери отцовской мастерской донесся звук удара, как будто кто-то в ярости хватил кулаком по столу, затем витиеватые ругательства. Кажется что-то не ладилось. — Пап, а что это значит? И почему дедушка злится? — Ничего, дорогой, я тебе как-нибудь потом объясню. Он не на нас злится, не бойся. Куруфин ободряюще улыбнулся сыну, хотя в душе уже сомневался в своей затее. Он по себе знал, как неприятно, когда тебя отвлекают от дела и вдвойне неприятно, когда к тому же дело не спорится. Он нерешительно постучал, в ответ донеслось раздраженное "Войдите", однако взгляд отца смягчился при виде них. Он отложил инструменты и вытер руки о фартук, прежде чем взъерошить вороные, совсем как у него самого, волосы внука. — Что-то случилось, Куруфинвэ? Куруфин всегда знал, что у него есть привилегия - он был самым любимым сыном, больше всех унаследовавшим талант к мастерству, и только поэтому отец не отмахнулся и не выставил его. Сам Куруфин в порыве творческого вдохновения не всегда мог сдержаться, если его прерывали. — Отец, я хотел спросить, не возьмешь ли ты Тельпе в ученики? Феанор с сомнением смерил тоненькую фигурку внука долгим взглядом, прежде чем дать ответ. — Не слишком ли он мал? Даже я начинал, когда был взрослее. Не подумай, что мне жаль поделиться мастерством и знаниями с единственным внуком, и все же Тельпе совсем ребенок. — Чем раньше, тем лучше, разве не так? Кроме того... Феанору никогда не довелось узнать, что кроме того. Раздался оглушительный лязг и скрежет, и Феанор быстрее ветров Манвэ метнулся в сторону, вовремя подхватив Тельпе на руки до того, как юного любопытного эльда окатило бы расплавленным металлом из перевернутого котелка. Отскочив в сторону, чтобы не обожгло, Феанор не удержал равновесия, врезался спиной в стол, зашипел от боли. Чертежи разлетелись по полу, лежащие на краю тяжелые щипцы упали на ногу Куруфина. Куруфин запрыгал по комнате, повторяя витиеватые ругательства, совсем недавно произнесенные отцом. Кажется это и впрямь был неудачный день для ковки. — Знаешь, пожалуй он действительно еще слишком мал, — переведя дух и убедившись, что внук не пострадал (чего нельзя было сказать об испорченных чертежах) заметил Феанор устало. Тельперинквар как ни в чем не бывало принялся играть с прядями его растрепавшихся волос. — А что мне делать, надо же с кем-то его оставить, когда я поеду на охоту и... Ой... — Куруфин прикрыл рот рукой, сообразив, что случайно выболтал истинную корыстную причину своей просьбы. И пока Феанор не успел отсчитать его за то, что из Куруфина плохой отец, добавил, — Там ведь будут и кузены, и дедушка Финвэ, неужели ты не хотел бы, чтобы мы доказали, что лучшие охотники принадлежат дому Феанора? О да, Куруфин знал, на что надавить. Он заметил, каким хищным блеском загорелись глаза отца, хотя внешне тот продолжал держаться спокойно. При воспоминании о нелюбимых братьях, полубратьях, и их семьях лицо Феанора омрачилось, губы сжались в упрямую линию, осанка стала еще более горделивой. Куруфин видел, что отец о чем-то задумался, хотя вслух он сказал лишь: — Поговорим вечером.

* * *

Они давно привыкли, что отец пропадал в мастерской или в библиотеке допоздна, захваченный новыми идеями, поэтому как обычно ужинать начали без него. Маглор сидел с несколько отстраненным видом, витая в облаках и скорее всего слагая в уме стихи для очередной баллады, близнецы о чем-то шушукались, склонив друг к другу рыжие головы. Кажется даже Нерданель была не в силах до конца понять их, близнецы были частью их семьи, но всегда держались особняком, они везде ходили вместе, казалось, что у них все было одно на двоих. Вот уж кто точно никогда не женится, всегда думал про них Куруфин. Сам он пристально наблюдал, как Тельпе неловко пытался пилить ножом достаточно твердый кусок оленины. Раньше мать помогала ему за столом, разрезая пищу на кусочки, но с недавних пор Куруфин решил, что сыну пора начинать осваивать столовый этикет. Конечно это было и смешно, и умилительно, когда своими маленькими ручками Тельпе то неловко опрокидывал кубок, то, зазевавшись, окунал рукава в тарелку с супом, но все таки он был не просто нолдо, а нолдо королевской крови, ему надлежало вести себя как принц, а не как дикарь. Появление Феанора всех удивило, хотя для него всегда ставили и стул, и приборы на случай если он соблаговолит появиться, но в последнее время это происходило все реже. Мать в этот вечер тоже отсутствовала - она ужинала в гильдии мастеров. — Дети мои, — Феанор обвел их сияющим хорошо знакомым каждому обитателю дома взглядом. Этот взгляд говорил о том, что он в очередной раз сотворил чудо. — Сегодня воистину прекрасный вечер. Майтимо, налей отцу вина. Маэдрос исполнил просьбу. Все смотрели на отца и ждали, пока он промочит горло, чтобы продолжить. — Сегодня я создал нечто доселе невообразимое, нечто исключительное. Он поднял ладонь, демонстрируя гладкий шар из черного хрусталя, потом аккуратно передал старшему сыну и они пустили странный шар по кругу, вертя в руках, рассматривая с удивлением. Поверхность не запотевала от их дыхания и не сохраняла следы пальцев, она лишь отражала удивленные и очарованные красотой хрустальной сферы лица семерых нолдор. Феанор достал из кармана еще один шар поменьше, нанизанный на цепочку подобно черной жемчужине. — А это для Тельпе. Куруфинвэ, теперь ты сможешь поехать на охоту, не боясь за него. — Но отец, что это? — Я назвал их Палантирами.

* * *

Палантир исправно показывал, как маленький Тельперинквар смиренно играет в саду. Куруфин уже убедился в полезности отцовского изобретения, Феанор был воистину самым одаренным из эльдар, кому еще в голову могла прийти невероятная мысль создать сферы, которые могли бы передавать, что происходит на разных концах Валинора? Это оказалось лучше, чем осанвэ - с помощью Палантира можно было не только общаться мыслями, но и смотреть, что очень помогало. — Тельпе, перестань тянуть Хуана за хвост! — Тельпе, сейчас же слезай с дерева, упадешь ведь! — Тельпе, не тяни в рот всякую гадость! Куруфин теперь мог присматривать за сыном, даже не находясь рядом, и каждый раз удивлялся, насколько упростился их быт. Он конечно пообещал Тельпе, что ему не придется постоянно носить Палантир-ожерелье на шее, и им удалось достигнуть соглашения в этом вопросе без слез и капризов. Единственным, что могло его огорчить, оставался факт, что это не сам Куруфин додумался создать такую замечательную практичную вещь, но радость от предстоящей охоты была слишком велика, чтобы тревожиться о чем-то еще.

* * *

Куруфин был доволен. Вчетвером они-таки утерли кузенам носы и настреляли больше всех дичи, которая теперь дымилась на большом серебряном блюде в центре стола. Феанор улыбался, слушая красочные рассказы перебивающих друг друга близнецов, периодически к ним присоединялся и Келегорм, вставляя какие-то замечания. Он был необычайно доволен собой, надо же, наконец он смог поразить Арэдель своей ловкостью, и всю дорогу домой Куруфин подшучивал над его озабоченностью тем, какое впечатление он произвел на кузину. С того момента, как рано утром они припустили лошадей галопом, чтобы первыми - ведь они сыновья Феанора, они везде должны быть первыми, оказаться на месте встречи, и до возвращения прошло много часов, братья успели нагулять порядочный аппетит. Да и те что остались дома с радостью принялись за трапезу, лишь маленький Тельпе смотрел на многочисленные кушанья без энтузиазма. — В чем дело, дорогой, ты не голоден? Или тебе не нравится кролик? Тельперинквар помотал головой. Куруфин заметил, что сын весь вечер был каким-то вялым и через чур бледным, хотя днем он как всегда энергично играл в саду - Куруфин видел через Палантир, который он взял с собой. — Папа, мне не нравится, как пахнет... Можно я пойду к себе? Куруфин кивнул. Принюхался, но нет, сочное хорошо прожаренное с травами мясо пахло аппетитно, ничего необычного он не почувствовал. Тельпе как-то устало сполз со стула. Его вырвало. Заскрипели стулья, зазвенели позабытые на тарелках приборы, и через мгновение все феаноринги сгрудились вокруг ребенка, поочередно прикладывая руки к мокрому лобику, наперебой спрашивая, что с ним такое. Эльдар неведомы были болезни, и потому все растерялись. — Тельпе, что с тобой? Что происходит? — выспрашивал побледневший Куруфин. Келегорм бестолково метался по залу, порываясь бежать непонятно куда, но судя по всему ради спасения маленького племянника он бы побежал хоть к самому Манвэ. Близнецы испуганно притихли и жались друг к дружке, Маглор заламывал руки совсем как девица, но сейчас Куруфину было не до подколок над братом. Он знал, что даже в Амане умирают, как бабушка Мириэль, от мысли что он может потерять сына, ему сделалось дурно. Если бы он не был так взволнован, он мог бы заметить, как исказилось лицо отца, такое похожее на его собственное, мысли Феанора были как никогда созвучны мыслям его сына, а еще, редкий случай, Феанор боялся. Нерданель растолкала их всех, суетящихся, но бесполезных, опустилась перед внуком на колени. Лишь она сохранила самообладание, а еще она помнила, что один раз видела похожие симптомы, правда это было давным-давно, когда Келегорм - что за неспокойный ребенок! - на спор забрался в сады Йаванны и наелся там непонятных трав. Ох и разозлилась же она на него, когда его выходили. — Тельпе, постарайся вспомнить, может ты ел или пил что-то странное? Тельперинквар потупился, весь как-то сжался под пристальными взглядами всей семьи. Потом тихо-тихо сказал: — Я не хотел, правда, оно само получилось... Прости, дедушка, я кажется проглотил твой па-паратир...

* * *

После недолгих споров решили ехать втроем - Нерданель настояла, что не следует в такой час являться всей перевозбужденной оравой в покои валар, все равно от них проку не будет. К счастью оказалось, что беда поправима, и уже через несколько часов их с матерью кони трусили обратно. Тельперинквар, вновь порозовевший и здоровый, но вымотавшийся за вечер, задремал у него на руках. — Ступай в дом, Атаринкэ, — ласково сказала мать, когда они спешились. — Мне нужно переговорить с твоим отцом. Братья тут же набросились на него с расспросами, едва он вошел в гостиную. Куруфин зашикал на них, чтобы были тише, и Маэдрос предложил уложить Тельпе, пока Келегорм наливал вдоволь испереживавшимуся отцу вина, дабы успокоить расшатанные нервы. Лишь Амрод и Амрас не дождались, уснули в кресле, привалившись друг к другу. Присев наконец у камина с кубком в руках, окруженный беспокоящимися братьями, Куруфин почувствовал - он дома. И так хорошо ему стало в этот момент, сейчас он так любил их, даже задиристого Карантира, что захотелось их всех обнять крепко-крепко. А в это время где-то в мастерской Нерданель заканчивала свой гневный монолог о том, что Феанор чуть не отправил единственного внука в Мандос. — Больше никаких твоих Палантиров в доме! — напоследок она гневно сверкнула глазами. Феанор хотел было напомнить, что никто же не умер, но вовремя сдержался. Внутреннее чутье подсказало ему, что сейчас совсем неподходящий для этого момент. Он подавил в себе желание заспорить с женой и примирительно сказал: — Хорошо, любимая, я все понял. И она, не ожидавшая, что он согласится, смягчилась. Они долго оставались безмолвны и неподвижны, пока не заболела шея - давно Нерданель не стояла так, положив голову мужу на плечо. Глубокой ночью, когда на небе воссияли звезды Варды, а весь дом наконец погрузился в сон, скрипнули деревянные ступени. Темная фигура крадучись спустилась вниз, незамеченной скользнула в гостиную, залитую тусклым светом. На столе лежал всеми забытый Палантир. Феанор задумчиво повертел его в руке и спрятал за пазуху. Он твердо решил еще поработать над своим новым изобретением и доказать Нерданель, что она неправа и что Палантиры послужат благому делу.