мёртвый рассвет

«Малиновый закат стекает по стене.

В тех ломаных лучах -

Я насквозь и вокруг тебя рассмотрел,

Только ты ничего не знал обо мне.»

Макс Корж — Малиновый закат

— Прости, мне придётся убить тебя. — Нашёптывает Антон, расплываясь в загадочной улыбке. — Ведь только так я буду знать точно, что между нами ничего и никогда… — Уже не будет возможно. — Заканчивает Журавлёв, ухмыляясь.       Он не дурак и не рассчитывал, что после всего, что расскажет, у него останется хотя бы малейший шанс продолжить жить эту жизнь. Дима знает Антона ни один год, а ситуация с Зинченко — показательна. В тот момент, когда Журавлёв принимал непростое для себя решение, помнил, как Антон был зол и взбешён. В тот момент перед лицом была та самая картина, как Шастун нажимает на курок, как падает Зинченко, и в голове звучит та самая фраза, что ошибок Антон не прощает. И знает, что его проёб он точно не простит. А ведь им со Стасом просто не хватило немного времени, чтобы всё получилось по-другому, в их пользу.       К сожалению, Журавлёв им ещё нужен живым, хоть и не на долго. И тут остро встаёт вопрос, а где его, собственно говоря, оставить? Вариант с комнатой отпадает сразу, потому что он попросту не заслуживает хорошего отношения и условий после того, что сделал. Подвала, к сожалению, поблизости всё ещё не оказалось. А оставлять его на улице — тоже не вариант, мало ли, что взбредёт в его голову. Поэтому единственным вариантом для ночлежки, стала кладовка. Предварительно её подготовили, вынеся оттуда всё, чтобы он не смог как-то пораниться или намеренно попытаться свести счёты с жизнью раньше времени. Его приковывают внутри и плотно закрывают дверь, хоть после того, как он рассказал им всё, что только знает, желание держать его в живых хотя бы лишнюю минуту — равняется нулю.       Эта ночь кажется уже бесконечной, но пока не понятно, к худшему это или же к лучшему. Но всем, кто сейчас находится в одном из арендованных домиков на Левобережье, вообще не до сна. Особенно после всего, что рассказал Журавлёв. Конечно, не обошлось без рукоприкладства, в основном со стороны Антона, но он добился всей информации, которая только есть. А сохранившиеся переписки только подтвердили, что тот не врёт. И какой ему смысл лгать? Журавлёв прекрасно понимает, что жить ему осталось недолго, пусть хоть перед смертью совесть будет чиста.       К рассвету людей в доме должно прибавиться. Шастун настаивает на том, что нужно вызвонить Эмира, сколько бы времени на часах не было. Ведь Кашоков даже и не в курсе того, что Антон вернулся, что он жив и здоров, а главное — что их история приобрела такой неожиданный поворот. Арсений настаивает на том, что нужно обязательно ввести в курс дела — Алексея Щербакова. Что-то подсказывает, что его помощь им ещё пригодится в скором времени.       В чём они сошлись оба практически сразу, так это что Ире уже пора. Бесспорно, она внесла ощутимый вклад в дело и сильно им помогла, но теперь тут ловить ей больше нечего. Ирина вряд ли сможет помочь ещё хоть чем-то, да и в целях безопасности, лучше не посвящать в планы лишних людей. Как правило, до добра это не доводит. — Ир, правда спасибо, ты сильно помогла нам. И прости, что тебе пришлось пережить весь этот кошмар. — Антон стоит в коридоре, держа пакет Ирины в руках и неловко переминается с ноги на ногу. Потому что чувствует перед девушкой небольшую вину за всё, во что её втянули.       Ирина ранее смыла свой яркий макияж и теперь выглядит ещё моложе своих лет, отчего становится ещё более неловко. Ведь по сути, она же ещё ребёнок. Совершеннолетний, но ребёнок. Но, кажется, сама девушка сейчас ни чуть не опечалена тем, что пережила за эту ночь. Глубоко в душе, Ирину даже берёт гордость за себя и за то, что она смогла справиться с этим делом, хотя самой в моменте было нелегко. — Антон, я в порядке, правда. — Абсолютно честно отвечает она, забирая свой пакет из рук Шастуна. — Понимаю, что у вас намечается трудная ночь, но, пожалуйста, береги себя. Ты слишком хорош, чтобы умирать так рано.       Антон ухмыляется. В её словах есть доля правды, потому что умирать молодым теперь в его планы не входит, а за прошедшие недели открылось второе дыхание, благодаря поддержке одного человека. Ирина молчит ещё минуту, смотря на Антона слишком загадочно и прикусывая губы, словно думая, стоит ли ей говорить то, что сейчас на уме. — Знаешь, ты мне понравился сразу, как только я переступила порог этого дома и увидела тебя впервые. И наблюдая за тобой на протяжении всего этого времени, думала, может, стоит действительно попробовать к тебе как-то подкатить. — Улыбка плавно перетекает в смешки. — Но я поняла, что у меня просто нет шансов. Не проебись, ладно?       Шастун без лишних уточнений понимает, к чему ведёт Ирина, и просто кивает, обнимая девушку по-дружески. Наверное, приятно слышать, что тебя рассматривают в качестве парня, строят какие-то планы, как бы понравиться и попытаться перевести отношения из ранга — просто знакомых, во что-то более романтическое. Но почему-то ещё приятнее слышать, что всего за пару часов нахождения рядом, человек понял то, чего сам Антон до конца не понимал. И, кажется, что теперь он попробует не проебаться. — Но, если снова потребуется какая-то помощь или просто захочешь провести время в более приятной обстановке, но исключительно как друзья, я на связи. — Ирина на прощание целует Антона в щёчку и уходит, так и не дожидаясь какого-то ответа и ещё не подразумевая, что пару минут назад на её банковский счёт была зачислена семизначная сумма.       На улице Ирину встречает Арсений и провожает до такси. Он не слышал всего разговора и понятие не имеет, что они там так долго обсуждали. Но подобно Антону, долго благодарит Иру за помощь и долго обнимает её прежде, чем посадить в такси. А ещё берёт с Кузнецовой обещание, что та обязательно пригласит его на постановку, как только получит свою первую роль в театре, потому что такой артистический талант — нужно развивать.       Антон громко звенит цепями, стоя в гостиной у стола, который они сюда специально перетащили для будущих обсуждений. На столе стоит несколько бутылок пива, крепкий алкоголь и закуски, которые остались. А ещё несколько пепельниц, потому что Антон не намерен выходить на улицу каждый раз, чтобы покурить, а курить он хочет примерно каждые минут семь, максимум — десять. Перед ним на столе также лежит телефон Журавлёва, на котором открыта переписка с Шеминовым. Шастун изучил её уже вдоль и поперёк, но пока не спешит закрывать, потому что телефон и этот чат — ещё пригодятся, но чуточку позже. Пока Антон ждёт, что все соберутся за общим столом, Арсений сидит рядом и молча пьёт кофе. В его голове, как и у Антона, мыслей много, но из них больше всего выбивается одна единственная.       Арсений пытается мысленно поставить себя на место Антона. Он предполагает гипотетическую ситуацию, а чтобы было бы, если бы Серёжа, аналогично Журавлёву, его подставил? Ответ очевиден — ничего хорошего. И в этом мысленном представлении слишком много «бы» и «если бы», потому что по факту, даже и представить себе не может, что Серёжа способен на такое свинство. И как бы Арсений сейчас не пытался поставить себя на место Антона, понимает, что в полной мере сделать этого не может. Он не может прочувствовать от и до всё, что пережил Антон. Не может залезть ему в голову, чтобы понимать, о чём он думает. Не может на собственной шкуре прочувствовать всю обиду и горечь от предательства. Но одно Арсений понимает точно — всё, что услышал за прошедшие сутки, отзывается мурашками по всему телу от ужаса, боли, горечи, обиды и разочарования.       Серёжа, Макар и Дима Позов слоняются по дому, словно призраки, снимая ранее расставленные камеры. А в доме тишина царит — гробовая, потому что каждый увлечён собственными мыслями о том, что их всех ждёт дальше. И, если быть уж абсолютно честными, то страшно вообще всем. Пока в головах нет чёткого понимая, что делать дальше, а перспектива присесть в тюрьму — пугает до чёртиков даже такого здоровяка как Илья Макаров. Им страшно, но в головах теплится надежда, что ещё не всё потерянно и они что-то, да смогут придумать. Они сделают всё, чтобы выбраться из воды сухими и каждый обещает себе, что после такого приключения с криминалом завяжет. Но насколько эти обещания будут исполняться, остаётся большим вопросом.       У Антона, как обычно, в голове уже есть некие наработки, но пока он не хочет их озвучивать, желая дождаться всех, чтобы сесть за стол и обсудить. Он прекрасно понимает, что план в его голове достаточно приблизительный и без помощи парней, он не сможет продумать всё сам. Хочется, чтобы всё прошло настолько идеально, что ни одна сука в мире больше не докопается. Хочется, чтобы они уже покончили со всем этим дерьмом раз и навсегда, больше не вспоминая, даже как страшный сон.       Входная дверь противно скрипит, а на пороге оказывается Эмир, сначала вообще не понимая, что тут происходит. По лицу видно, что оно слегка помятое после сна. И это не удивительно, нормальные люди по ночам спят, а не пытают людей. Постепенно Эмир начинает понимать, что всё что сейчас видит — не сон, а перед ним действительно стоит Шастун. Целый, невредимый и почему-то стоит здесь и сейчас, а не прячется в Пензе от преследования. Взглядом Эмир замечает и Арсения, который всё ещё задумчиво сидит с чашкой кофе в руках. И понимая, что друзья здесь и они живы, Эмир выдыхает с облегчением. — Шаст, ты даже себе представить не можешь, как же сильно я рад тебя видеть. И тебя, Арсений. — Эмир проходит в гостиную и накидывается на Антона с объятиями, искренне выражая радость от встречи. — Прости меня, Шаст. — Знал бы ты, Эмир, насколько ты тут вообще не причём, то вмиг ахуел бы. — С улыбкой на лице отвечает Антон, похлопывая Эмира по спине. — Это длинная история и, пожалуй, сейчас мы дождёмся ещё одного человека, чтобы рассказать всё.       Они отстраняются друг от друга и Антон закуривает, пока Эмир приветствует Арсения. Шастун наблюдает со стороны за их беседой и пока не решается сказать кое-что очень личное Эмиру, обдумывая, а стоит ли вообще заводить такие разговоры при Арсении? С другой стороны, терять уже нечего. За последнее время общие проблемы их слишком сильно объединили. Дождавшись, пока двое мужчин договорят, а Антон докурит сигарету, он всё же осмеливается поднять не очень приятную тему. — Эмир, пока есть время, хотел кое-что обсудить. И это не касается общего дела. — Не ожидая подвоха, Эмир кивает, а Арсений с интересом пялится на Антона, совершенно не понимая, о чём именно тот хочет поговорить. — Это по поводу Светы. — Да, я знаю. Она рассказывала мне, что вы учились вместе и между вами была симпатия. — Но Антон отрицательно мотает головой и продолжает. — Я не об этом хотел поговорить. — Кашоков удивляется, но вопросов не задаёт, ожидая, что Антон и сам всё скажет. — И, наша школьная история давно в прошлом. Не переживай, отбивать не буду. Питаю к ней исключительно нежные чувства, но как к сестре, которую хочется оберегать и защищать от всего плохого. Понимаешь, о чём я? — Пока не очень, Шаст. — Нахмурив брови, Эмир пристально смотрит на Антона, который сейчас хмурится не меньше. — Эмир, я помню, что было на той флешке. И это явно была не Света. — Тяжело вздохнув, начинает Антон. — Я понимаю, разные случаи бывают, может, поссорились или что-то другое. Мне, честно говоря, откровенно плевать, с кем, кто и как трахается. И я не буду ничего говорить Свете, потому что это ваше личное дело. Но, пожалуйста, не обманывай её. Она очень хороший и светлый человек, который попросту не заслуживает всего этого. Если хочешь разнообразить свою сексуальную жизнь, то это твоё дело, но она имеет право знать.       Эмир застывает, совершенно не ожидав подобного разговора и глаза отводит, потому что испытывает стыд. Ему не стыдно, что его спалили за изменой, ему действительно стыдно перед супругой, которая любит его и всегда поддерживает. Эмиру стыдно, потому что только благодаря поддержке любимой супруги он имеет всё, ведь если бы не она — он бы не поверил в себя, не пытался бы лезть в ресторанный бизнес и был бы, вероятно, никем. Ему стыдно за свою минутную слабость и единичную измену. Стыдно, что обманул супругу, которая в тот вечер ждала его с ужином, а он трахал в гостиничном номере другую. И Антон напомнил ему об этом стыде, с которым Эмир живёт уже пару месяцев. — Шаст, я честно не хотел. Бес попутал. — Зачем-то оправдывается Кашоков, опустив голову и закрыв лицо руками. — Не нужно оправдываться передо мной. И сам решай, что тебе делать дальше, но надеюсь, что ты услышал мою просьбу.       Эмир кивает, а Арсений, кажется, понимает, что тут вообще только что произошло. Понимает и не лезет, потому что это не его дело, но мысленно поддерживает Антона. Потому что никто не заслуживает лжи. И лучше уж услышать ту самую горькую правду, чем жить в иллюзиях, которые рано или поздно всё равно покажут настоящую картину происходящего. И, кажется, что чем дольше ты будешь жить в этих самых иллюзиях, тем после больнее принимать правду. — Понятия не имею, нахера я тут, но я приехал. — Гнетущую тишину нарушает Щербаков, который оказывается в гостиной так тихо, что Эмир вздрагивает от неожиданности, но увидев знакомое лицо, сразу расслабляется. — Мне Катя прислала смс, наши догадки по поводу вашего, Шаст, родства, подтвердились. — В гостиную резко залетает Позов, обращая на себя внимание всех собравшихся. — Отлично. Зови парней, пора обсудить план. — Томно шепчет Антон, не отрывая взгляда, почему-то, именно от Арсения.

***

      Сложно представить, что после сна, длительностью около трёх часов, можно адекватно себя чувствовать, а не как упавшая на пол переклеенная ваза. Единственная причина, по которой Антон в принципе проснулся — стало адски жарко. Конечно, а чего он ещё ожидал, когда заснул прямо в верхней одежде. Но рядом ещё один источник тепла, который продолжает сладко спать. И имя этому источнику — Арсений.       Антон сначала вообще не понял, а как, собственно говоря, получилось так? А потом в памяти всплывают картинки, как он уже еле держится и засыпает прямо за столом, как Арсений ведёт его в комнату, чтобы уложить спать. И как Антон тянет к себе Арсения и засыпает моментально, как только обнимает мужчину всеми руками и ногами. Недостаток сна, конечно, по-разному сказывается на человеке, но чтоб тащить с собой в постель Арсения… Антону становится ещё жарче, испытывая небольшой стыд. Но с другой стороны, он так хорошо и сладко спал, как не спал уже несколько ночей. И даже за три часа умудрился неплохо выспаться. Ещё бы в душ сходить и будет вообще сказка.       С максимальной осторожностью выбравшись из постели, Антон также тихо, буквально на цыпочках, выходит из комнаты и плотно закрывает за собой дверь. Первым делом идёт в кладовую и проверяет, как там себя чувствует Журавлёв. Но тот, видимо, от стресса, усталости и выпитого, просто вырубился на полу, согнувшись в не особо удобной позе. В доме тихо, видно, что эта долгая ночь измотала вообще всех, поэтому сохраняя прежнюю аккуратность, Антон идёт в душ.       Арсений просыпается сразу, как только Антон выходит из комнаты. Он и сам спал так прекрасно, как давно не спал. И ловит себя на мысли, что с Антоном спится совершенно иначе. Он отметил это ещё будучи в Пензе, когда они делили один диван на двоих, заметил и сейчас. Он вообще-то не ожидал, что Антон настойчиво будет тянуть его в постель, обнимать, как ребёнок обнимает любимую игрушку перед сном, а после сладко сопеть ему прямо в ухо, отключившись почти моментально. И нельзя сказать, что ему не нравится. Ещё как нравится. Но хочется немного прояснить их отношения, потому что происходящее заводит в ступор. Но как найти тот самый «подходящий момент», если буквально каждая минута состоит из обсуждения плана, подготовки или случается что-то из ряда вон, из-за чего вообще не до обсуждения личной жизни.       Они так и не пересекаются следующие полчаса, потому что как только Антон выходит из душа, то сразу спускается на первый этаж, чтобы выпить чашку кофе, а Арсений проскальзывает в душ, пока никто не занял. Компанию Антону составляет сонный Дима Позов, который и сам прилёг немного поспать на диване в гостиной, а теперь выглядит так, будто бы восстал из мёртвых. — Кофейку бахну и норм. — Отмахивается Поз, понимая, что выглядит как живой труп. — Эмир уехал, будет на связи, подъедет через пару часов. И Щербаков уехал, ему нужно подготовиться и собрать парней. — Отлично. Смску с телефона Журавля послали, Шеминов придёт к назначенному времени. — Размешивая кофе с сахаром в чашке, шепчет Антон. — Как там Катя? — Переживает, но стараюсь убедить, что этого делать не стоит. Но ты же знаешь Катю, она всегда переживает, пусть даже и не показывает этого. Ещё и беременность, гормоны. — Потирая сонные глаза, шепчет Дима, а по лицу видно, насколько он поник. — Не ссы, Поз, сегодня всё закончится. Я обещаю. — Взгляд уверенный, а в глазах уже черти пляшут.       Потому что Антон уверен в том, что говорит. И уже ждёт момента встречи с Шеминовым, чтобы задать ему все интересующие вопросы и наконец-то закончить. Он честно не знает, как будут развиваться события, может и вовсе, всё пойдёт не по плану. Но он точно знает, что это финал. И он сделает всё, чтобы обезопасить парней, даже если это будет угрожать его собственной жизни. — Доброе утро. — В гостиной появляется Арсений, его взгляд хитрый и ехидный. А волосы ещё слегка влажные после душа. Футболка на нём смутно напоминает Шастуновскую, но прикол Антоном не понят. — Выглядишь так, как будто выспался. — Бубнит Поз, не разделяя такой бодрости. — Да, выспался. — Украдкой поглядывая на Антона, говорит он и делает себе кофе. — Давно так прекрасно не спал.       Антон улыбается, смущённо опустив взгляд на чашку с тёплым напитком, но ничего не говорит. Старается не поглядывать на Арсения, который стоит спиной и делает себе кофе, но взгляд непроизвольно отвлекается от чашки и переходит на него. Антон пристально смотрит со стороны, изредка прикусывая собственные губы, а поймав себя на мысли, что это, как минимум, странно, вновь пялится на чашку. Аура на кухне царит какая-то особенная, что, конечно, замечает даже Позов. — Пойду в душ, может хоть так воскресну. — Бубнит Дима, чувствуя себя лишним на этой кухне. И даже не допив кофе, уходит в ванную комнату на втором этаже.       Арсений присаживается напротив, загадочно поглядывая на Антона и лучезарно улыбаясь. Причину хорошего настроения он уже озвучил ранее, но что-то Антону подсказывает, не только сон смог его так оживить. И только сейчас Антон понимает, что Арсений умудрился стащить его футболку, но решает не акцентировать на этом внимания. — Мне, наверное, надо бы извиниться. — Собравшись наконец-то с мыслями, начинает Антон, допив кофе. — За что? — Арсений старается максимально тихо открыть пачку с печеньем, чтобы не шуршать на весь дом, ведь Серёжа и Макар до сих пор где-то отсыпаются. И, плюс, Арсений знает этот закон подлых печенек, которые моментально крошатся, после чего абсолютно всё в радиусе пяти метров в крошках. — Ну, за то, как мы уснули и проснулись. Мне не стоило. — Стоило. — Уверенно отвечает Арсений, наконец-то открыв упаковку, практически не накрошив на стол. — Возможно, для тебя это покажется открытием, но мы в Пензе так спали почти каждую ночь. — В смысле? — Антон чуть ближе двигает к себе пепельницу и закуривает, до конца не понимая, что именно Арсений имеет в виду. — В прямом, Антон. Абсолютно каждую ночь, с тех пор, как мы спали на одном диване, ты крепко обнимал меня до самого утра. А если я пытался выбраться или отодвинуться, ты всё равно приходил на мою половину дивана и крепко обнимал. — Спокойствие, которое сейчас излучает Арсений, немного сбивает Антона с толку. Он слышит это впервые и, казалось бы, должен смущаться или стыдиться, но ни одно из этих чувств не испытывает. — Так вот чё у меня так сильно вся правая сторона по утрам болела. — Выдыхая сигаретный дым, шепчет Антон и едва улыбается. — Пока все спят и наверняка в ближайшие минут пять никто отвлекать не будет, наконец-то поговорим. — Арсений откладывает печенье в сторону, потому что к нему можно вернуться в любой момент после, а вот поговорить с Антоном наедине, возможность редкая. — По поводу пикника и всего, что произошло после. — А что ты хочешь мне сказать? — Антон изгибает бровь и тушит сигарету в пепельнице, чтобы сесть подобно Арсению, скрестив руки на груди. — Я? — Искренне удивляется он. — А ты мне ничего сказать не желаешь? — Так это же не я свалил с утра пораньше на пробежку. — Интонация, очевидно, обиженная, а Арсений от удивления аж брови хмурит. — И не надо на меня смотреть так, как ты это делаешь сейчас. Лучше остановись, или останови. Ты уж определись, ведь я могу и без любви. И всё, что было — правда или ложь? — С каких это пор между нами тёмный коридор? С каких это пор у нас молчаливый разговор? С каких это пор — я, вискарь, и твой знакомый двор? Это перебор, остановись — красный светофор. — Арс, а теперь, блять, давай прекратим этот детский сад с цитированием песен. — Улыбка на лице Антона меркнет, а выражение лица снова приобретает прежнюю серьёзность с нотками обиды, потому что между ними и правда творится что-то непонятное последние дни, после того самого пикника. И если в своих мыслях Антон всё же дошёл до того, что влюбился в Арсения и хотел бы действительно двигаться в сторону более романтических взаимоотношений, но то, что творится в голове Попова, для него загадка. — Давай. Начнём с того, что я никуда не сбегал, а просто решил выйти на пробежку. Я иногда так делал по утрам, если ты вдруг забыл. В то утро у меня было очень хорошее настроение до тех пор, пока я не вернулся. Ты вообще своё лицо видел? Глазищами своими чуть насквозь меня не прожёг, когда я домой зашёл. А потом ещё и избегал меня постоянно, то в ванной закрываясь, то с кухни уходил каждый раз, когда туда заходил я. — Арсений меняет позу, сложив руки на стол, а всем телом двигается чуть ближе. И смотрит на Антона так, что у него мурашки по всему телу появляются от одного только взгляда. — Слушай, я понимаю, что тебе всё это не надо, что, возможно, жалеешь. Но мне не четырнадцать, а ты не моя первая любовь, так что мои чувства беречь не нужно. Я понимаю, что возможно это была просто пьяная ошибка, но, блять. Можно было, хотя бы, просто не избегать меня? Просто взять и сказать всё в лоб, а? Даже если ты запутался в себе, то просто стоило об этом сказать. Но последние пару дней между нами происходит черте что. То ты смотришь на меня, как кот на сметану, и не прочь спать со мной обнявшись, то избегаешь взгляда, сливаясь с разговоров. Я просто уже нихуя не понимаю, Антон. — Да блять, Арс… — Начинает Антон, судорожно обдумывая всё, что сейчас услышал. И понимает, что вообще-то был не прав, а поговорить и правда стоило. Но резкий звук, который раздался из кладовой, заставил снова отложить разговор и поздний завтрак.       Антон и Арсений реагируют моментально, потому что помнят о Журавле в кладовой. И что там делает этот дурак, пока не известно. Главное, чтобы не самоубился раньше времени, иначе ничего не получится.       Открыв дверь и включив свет, перед ними предстала следующая картина: Журавль валяется на полу и стонет от боли, потому что опрокинул на себя металлический стеллаж. Благо они ранее предусмотрительно убрали с него вообще всё, что там было, в основном это были порошки, моющие средства и тряпки. Не хватало, чтоб он наглотался моющих средств и умер от отравления. А пока, только упавший стеллаж, который кроме сильного ушиба, больше никак ему физически навредить не сможет. — Чё этот идиот сделал? — Рядом появляется сонный Макар, чья комната была как раз рядом с кладовой на первом этаже. — Придурок, блять, пять минут доспать не дал.       Макар, которого разбудили, это не самое приятное зрелище, потому что теперь он будет ходить, ворчать и огрызаться на всё и всех. Смысла досыпать несчастные пять минут уже нет, поэтому подняв стеллаж и пнув Журавлёва, он уходит в ванную, откуда как раз только вышел Позов. Ещё раз глянув на Журавля и убедившись, что с ним всё в порядке настолько, насколько это возможно, парни возвращаются на кухню.       Очередной момент поговорить лично — проёбан, да и настрой уже не тот. На кухне теперь мельтешит Позов, который после душа очевидно чувствует себя, да и выглядит, лучше. Арсений возвращается к своему недопитому кофе и печенькам, а Антон делает себе ещё одну чашку, на этот раз чая. Постепенно к ним присоединяются и Макар, который после душа ни разу не подобрел, и сонный Серёжа, отказывающийся контактировать с кем-либо, потому что даже сидя за столом, умудряется досыпать.       А Антон злится на ебучего Журавлёва ещё больше, потому что этот долбоёб опять умудрился испортить всё. В очередной, сука, раз. Но теперь у Антона в голове окончательно всё проясняется и раскладывается по полочкам. И теперь понимает, что единственный долбоёб тут только он сам. А ведь Арсений пытался идти на контакт, пытался поговорить, а не занимал такую же обиженную позицию, как сделал это Антон. Шастун чувствует себя долбоёбом, который только больше убеждается, что не умеет в коммуникации. А Арсений хорошо на него влияет. И теперь, наконец-то, окончательно доходит, что видимо, Попов испытывает ответные чувства. Анализируя в голове происходящее за последние дни, Антон начинает замечать теперь больше, чем раньше. Те касания, которыми Арсений пытался привести его в чувства. Те слова, которые он говорил в лесу. Те взгляды, которыми он смотрел на Антона каждый, чёртов, раз. Антон долбоёб, который не умеет в коммуникации, это первый факт. Антон долбоёб, который не умеет открывать глаза и видеть очевидное, это второй факт. Антон долбоёб, который нахуевертил, хотя всё могло быть иначе, это третий факт. Но какой уже смысл ворошить то, чего нельзя изменить? Главное не проебаться в очередной раз.       Ближе к пяти вечера, все уже окончательно проснулись, успели не только позавтракать, но и пообедать, а ещё и подготовили оружие, которое обязательно сегодня пригодится. Антон давно не держал в руке пистолет, а теперь вновь испытывает трепетные чувства, ощущая холод металла. Арсений украдкой глядит на сумку, в которой лежит его любимая снайперская винтовка и тоже испытывает особые чувства, даже не понимая до этого, насколько соскучился по работе и убийствам, как бы странно это ни звучало. — Парни, давайте ещё раз повторим, чтобы потом не было казусов. — Собрав всех за столом, вновь командует Антон. — К семи мы едем на заброшку, которая недалеко от улицы Грушина. Щербаков будет на соседней улице, чтобы среагировать моментально и подъехать, как только всё закончится.       Антон даже раскладывает на столе карту, где красными линиями отмечены дороги. Для каждого участника операции свой маршрут и своё обозначение — первая буква имени или фамилии в красном кружке. Шастун закуривает и указывает на одну из точек, которая подписана буквой «С». — Серёжкинс, вот тут твоя точка. Наблюдай со стороны и если заметишь что-то подозрительное, ну или вообще, хоть что-то, то дай команду Позу, чтобы он передал остальным. Вот тут, — Антон скользит пальцем по карте до следующей точки, которая находится на крыше соседнего здания. — будет Арс.       Арсений кивает и едва улыбается, потому что весь план запомнил с первого раза и сам принимал активное участие в его разработке, но спокойно принимает тот факт, что Антону нужно проговорить это ещё несколько раз, чтобы была уверенность, что всё точно пройдёт как надо. Шастун переводит взгляд на Попова, а в глазах сейчас так много всего читается, что сказать пока возможности нет. И это, наверное, тот самый случай, когда взгляд говорит громче любых слов. От «будь, блять, пожалуйста, аккуратен» до «Арс, у нас всё получится, потому что ты вселил мне эту уверенность и дал то самое ощущение почвы под ногами». — Арс, шмаляй, когда придёт время. Несмотря ни на что. — Голос даже не дрожит, хотя все понимают, что такое это «несмотря ни на что», но теплится надежда, что всё обойдётся. — Поз, ты остаёшься в машине и будешь на связи со всеми. На тебе будет фактически держаться вся операция, так что аккуратнее. И, блять, Дима, даже и не вздумай покидать машину, понял? А то мне Катя голову открутит голыми руками, если с тобой что-то случится. — Понял, Шаст. Без хуйни. — Позов кивает, потому что всё понимает. И лезть в самое пекло, не лучшая идея в его положении, поэтому и весь план подстроен так, что он принимает активное участие, но исключительно со стороны. — Макар, вы с Журавлём будете недалеко от Поза, а когда придёт время, он даст команду и ты приведёшь его в эту точку. — Антон указывает на точку, отмеченную буквой «М».       На словах план звучит гораздо проще, чем по факту всё это провернуть. Потому что может возникнуть дохуя и больше «если», но все без исключения верят, что всё обязательно получится. Не хватает только одной детали, которая появится с минуты на минуту, чтобы выехать к месту чуть раньше назначенного времени, подготовиться и рассесться по местам прежде, чем появится сам Шеминов. И только Антон вспомнил про ту самую деталь, как дверь открывается и на пороге появляется Эмир. — Мужики, привёз бронежилеты, еле нашёл, но нашёл. Обещал же. — Парни мигом начинают разбирать средство защиты, потому что тут лучше действительно подготовиться, чем не подготовиться. — И Шаст, я тебе привёз ещё кое-что.       Антон чуть хмурится, потому что это кое-что, но пока неизвестно что именно, в план вроде не вписывалось. А сейчас не та ситуация, когда импровизировать уместно. Но по итогу всё же выходит на улицу. Шастун не верит собственным глазам, когда видит не что иное, как собственный автомобиль. Он бы никогда раньше и подумать не смог, что может скучать по машине, а сейчас понимает, что пиздец как скучает. И мысль, что на дело он поедет на своём авто, не только поднимает настроение, но и придаёт уверенности, как бы глупо это не выглядело. — Мы с Арсом поедем вместе, я отвезу его к точке, а потом поеду на свою. Поз, Макар и Журавль едут вместе, тут без изменений, а Серёжа тогда один поедет. — Чуть корректирует уже готовый план Антон и никто не возражает.       Парни снова собираются полным составом на кухне, что помочь друг другу с бронежилетами, после курят, настраиваясь на предстоящее дело. Ещё раз проверяют, чтобы патронов было достаточно, а ножи заточены на всякий случай. Перед выходом они наконец-то присаживаются, снова курят и мысленно настраиваются на благополучный исход. Когда последние приготовления завершены, рассаживаются по машинам и начинают разъезжаться по обозначенным ранее точкам.       Арсений ещё раз заглядывает в сумку, проверяя, всё ли взял. Удостоверившись, что винтовка и все её части на месте, застёгивает сумку и кладёт на заднее сидение Шастуновского автомобиля. Антон садится на водительское и вдыхает аромат салона, который ещё немного, но пахнет той самой новизной. Арсений садится на переднее пассажирское и пристёгивается, потому что элементарные правила дорожного движения ещё никто не отменял. — Мы, кажется, не договорили. — Говорит Антон, едва улыбаясь и выезжая с территории Левобережья. — И я хотел бы тебе сказать кое-что, пока такая возможность ещё есть. — Не говори так, как будто прощаешься. — Фырчит Арсений, поглядывая на Антона, который очевидно испытывает огромное удовольствие, сидя за рулём собственного автомобиля. — Ни в чём нельзя быть уверенным. Но сейчас не об этом, лучше поговорим о нас. — Отчётливо выделяет он последнее слово. — Мы друг друга действительно недопоняли тогда, напридумывали себе чёрт знает чего, а поговорить нормально так и не смогли. Понимаю, что я долбоёб и очень виноват, что всё получилось так. Но, Арс, в чём я точно уверен — ты лучшее, что произошло со мной за последнее время. И я не жалею ни о чём. — То есть я понял всё, как понял или как захотел понять? — Находясь в состоянии лёгкого диссонанса и неожиданности, шепчет Арсений, после чего на лице появляется улыбка, ибо понимает, что сморозил очевидную чушь. — Я имел в виду, что ты не жалеешь? Не считаешь это ошибкой? И готов повторить? — Не жалею, не считаю ошибкой и готов повторить. — Кивает Антон, подтверждая каждое своё слово. — С моей стороны было бы непростительной ошибкой, если бы я упустил такого, как ты. — Какого? — Более кокетливо уточняет Арсений. — Невероятного. — Ну ты и подлиза. — Арсений закатывает глаза, и не успевает больше ничего сказать, как его перебивает Антон. — Но у меня есть одно условие. Чур я сверху. — Не переживай, я могу тебя трахать и будучи снизу. Мы с тобой на эту тему ещё поговорим, но позже.       Подъехав к месту, где Арсений должен сойти, чтобы взобраться на крышу заброшенного здания, Антон глушит двигатель, чтобы не привлекать лишнего внимания. Они долго смотрят друг на друга и с нежностью держаться за руки. Арсений гладит Антона по костяшкам, которые ещё не успели зажить, а после с особой осторожностью и нежностью касается их губами. После разговора у обоих словно груз с плеч упал, потому что теперь больше нет неопределённости и всё предельно однозначно. Время поджимает, но они наслаждаются этим мгновением и обществом друг друга, лёгкими касаниями и влюблёнными взглядами. — Арс, пора. — Нехотя шепчет Шастун, а сам руки не отпускает. — Пообещай мне, пожалуйста, что ты сделаешь своё дело, чтобы там не происходило, ладно? И, пожалуйста, будь аккуратен. — Шаст, во мне не сомневайся, я знаю свою работу. Лучше ты мне пообещай, что будешь аккуратен. — Арсений ещё немного поглаживает кончиками пальцев тыльную сторону ладони Антона, наслаждаясь моментом и каждым прикосновением, а после резко поднимает голову и глядя на Антона, улыбается. — Просто, блять, постарайся не умереть или я тебя убью.       Арсений выходит из машины, забирает с заднего сидения свою сумку и не идёт в сторону здания. Он обходит машину, открывает водительскую дверь и целует Антона так страстно, но в то же время нежно, как никогда прежде. Их поцелуй не продолжительный, потому что время поджимает, но чертовски чувственный. Он придаёт Антону уверенности, что всё получится. И это не последний день в его жизни. А таких дней и моментов будет ещё дохрена и больше. — Арс, я постараюсь. — Кричит Антон вслед, провожая взглядом.       Антон сдаёт назад и разворачивается, приближаясь к своей точке. Но пока не спешит выходить из машины, потому что Стаса на месте нет. Он закуривает и слушает музыку, прикрыв глаза. В данный момент просто мечтает о том, как всё поскорее закончится, как проведёт этот вечер в постели, желательно обнимая Арсения, как наконец-то сможет расслабиться, не опасаясь за собственную шкуру. Антон обещает себе, что обязательно позвонит маме, чтобы спросить как у неё дела и просто поболтать. Он обязательно съездит в Воронеж в ближайшее время, чтобы поговорить с ней лично. И, наверное, наконец-то признается ей во всём, что так долго скрывал. И, если получится, то даже познакомит её с Арсением, глубоко в душе понимая, что она примет даже такие новости и, скорее всего, быстро найдёт с Арсом общий язык. Потому что Майя — удивительная женщина, которая обязательно примет выбор сына. А ещё, Антон обязательно переведёт Любе обещанные деньги и займётся строительством приюта. Он обязательно постарается не умереть сегодня, потому что впереди — целая жизнь, которая наверняка будет наполнена разными событиями. Антон в этом не сомневается. Потому что он чувствует под ногами твёрдую землю, а рядом есть крепкая опора и рука, способная вытащить его даже если он будет тонуть в болоте.       Антон слышит звуки подъезжающего автомобиля, поэтому выключает музыку и выходит из машины сам. Он медленно отходит от Тахо, продолжая курить, а с каждым шагом цепи и браслеты звенят так громко, что звук разлетается по заброшке эхом. — Ну, здравствуй, братишка. — Антон останавливается на середине пути и отбрасывает окурок в сторону.       Стас выходит из арендованного автомобиля и удивлённо вскидывает брови, потому что совершенно не ожидал увидеть Шастуна. Он ехал на встречу с Журавлёвым, думая, что они обсудят последние детали плана с глазу на глаз, начнут подготовку и придумают, как по итогу выманить Антона. А теперь он стоит тут, и по факту выманили его самого. Вопросов в голове пока больше, чем ответов, ведь о возвращении Шастуна в Москву, Стас даже и не догадывался. Шеминов медленно подходит к Антону, но останавливается в нескольких метрах от него. Тянется в карман за сигаретами, молча закуривает и тяжко вздыхает. Ебучий Шастун. — Привет, Антон Шастун. — Голос звучит громче, из-за того, что вокруг них полуразрушенные здания. Зато диалог слышат и остальные парни, рассредоточенные по разным точкам, даже без дополнительной прослушки. — Уже узнал и это? Похвально. — Что ж ты мне сразу не сказал о нашем родстве, а? — Шастун громко хрустит пальцами, взглядом не отвлекаясь от Стаса, который продолжает курить, медленно выдыхая дым. — Ненавидишь меня, да? — Назови хоть одну причину, по которой я должен тебя любить. — Антон улавливает короткую эмоцию раздражения, которая быстро сменяется притворной улыбкой, понимая, что вот она, та самая больная точка. Та самая причина по которой они оказались там, где оказались. — Ну, конечно, бедный маленький Стасик обиделся, потому что папочка его бросил. — Очевидно, что Стаса это задевает только больше и вот он уже еле держится, чтобы не сократить между ними расстояние и не накинуться с кулаками, но терпит и сдерживается. А Антон снова закуривает ухмыляясь. — Было бы из-за чего переживать. К сожалению, наш с тобой отец, это просто сперма, а как человек, он был тем ещё пидарасом. — Не хуже моего отчима. Ты хоть знаешь, что такое быть пасынком? Когда взрослый мужик тебя бьёт каждый день, когда мамы нет дома? А когда она приходит, то просто не верит, что её ёбырь посмел хотя бы пальцем притронуться и вообще если прилетело, то за дело? — Шеминов отбрасывает окурок в сторону и сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу, при этом ощущая физическую боль. — Знаешь, что такое быть нянькой для сводного брата? А я знаю. И, честно признаться, лучше бы у меня отец был пидарасом, чем, блять, всё это. — А я думал, что ты грустил из-за смерти Влада. — Нет, я был только рад, за это, кстати, спасибо даже могу тебе сказать. Знаешь, если бы не ты, то убил бы его я, это был лишь вопрос времени. — Стас ухмыляется, а Антон уже стоять заебался, поэтому присаживается на корточки. — Ему всегда уделяли больше внимания, поощряли все хотелки, а я был просто козлом отпущения. — Тогда мне не совсем понятно зачем это всё. Тебе явно плевать на смерть Фокина, с которой всё началось, ты не грезишь местью из-за смерти Влада. Так чё ты до меня доебался, а? — Продолжая сидеть на корточках и смотреть на Шеминова снизу вверх, спрашивает Шастун, разведя руками в разные стороны.       Стас не спешит отвечать на поставленный вопрос и аналогично Антону, присаживается на корточки, едва ли не потеряв равновесие. Взгляды становятся более пристальными, что со стороны одного, что со стороны второго. А парни, которые сейчас наблюдают со своих точек, но не видят общую картину происходящего, замирают. — Кстати, что ж ты Журавлёва обманул, а, Стас? — Понимая, что тот не собирается озвучивать причину, Антон немного меняет тему, чтобы уж точно успеть услышать ответы на все интересующие его вопросы. — С чем? — Изображая искреннее недоумение, спрашивает Стас. — И Арсения. С деньгами, Стас, с деньгами. Мы всё про тебя узнали. Ты гол как сокол. На тебе четыре кредита, три кредитные карточки, на матушке висит приличный долг, мне продолжать? — Можешь не продолжать, я уже понял, что именно ты имеешь в виду. — Ноги уже сильно устают, поэтому Шеминов наплевав на всё, садится жопой на холодный бетон, совершенно не боясь испачкаться. А Антону нормально, он может просидеть так ещё долго. — Ну, а сам как думаешь, а? Ясен хуй, что меня бы нахуй послали, всем нужны только бабки. Всё и везде крутится вокруг бабок. — А нахуй ты в кредиты лезешь? В чём проблема жить по средствам? Тем более ты, работая следаком, уж точно не копейки получаешь. — Да потому что. — Огрызается Шеминов и долго обдумывает следующую реплику, пока Антон спокойно ждёт. — Когда ты молод, красив собой и у тебя есть деньги, то живёшь в кайфе. А некоторым повезло не так сильно, поэтому приходится изъёбываться.       Антон ловит себя на мысли, что они вообще не похожи. Нет ни одной схожести, как например, была у Стаса и Влада. Хоть у них разные отцы, но сильно были похожи между собой. А ещё Шастун подмечает, что Стас выглядит гораздо старше своих лет. Ощущение, будто бы ему не тридцать, а все сорок и это вообще не комплимент. Очевидно, что такому как Стас — с девушками приходится тяжко. Большой нос, а из-за нескольких горбинок, возникает ощущение, что он явно был сломан и не раз. В целом лицо походит на какого-то серийного маньяка, ну уж точно не на следователя. Плюс под кепкой виднеются тонкие редкие волосы, а под головным убором наверняка скрывается лысина. Антон, всё больше и больше вглядываясь в лицо Стаса, понимает, что тот глубоко несчастный человек. — То есть ты берёшь деньги в долг, чтобы производить впечатление состоятельного человека и таким образом на тебя обращают внимание девушки? — Не отводя взгляда, спрашивает Антон. — Не совсем, да и какое тебе до этого дело? — Стас отводит взгляд и теперь пристально смотрит на бетон, на котором сидит, а под рукой находит небольшой камушек. Он несколько раз проводит этим камнем по покрытию, нацарапывая хаотичные линии. — Значит, я правильно понимаю, что Журавлёв всё же меня сдал? — Нет. Мы сами коллективно догадались, проверили информацию и выпытали из Журавля всё, что он знает. — Жаль, хороший мужик был. — Антон игнорирует тот факт, что Стас говорит о Диме в прошедшем времени, хотя он пока жив. Но, Стасу необязательно об этом знать. — А зачем вы устроили этот спектакль с заказом убийства у Попова? И почему так активно подыгрывал, если знал, где я нахожусь. — Честно признаться, план немного пошёл по пизде. Я рассчитывал, что Попов выполнит условия сделки, а потом я просто посажу его. Но не учёл, что в эту историю так плотно ввяжется Кашоков. Это была моя личная ошибка. — Стас прекращает чертить странные линии и оставляет камень в покое, но места всё равно найти себе не может. Бетон неудобный, покрытие холодное и жёсткое, но лучше, чем стоять или сидеть на корточках. — Когда я узнал, что вы с ним в сговоре, то у меня наступила фаза ступора. Я вообще не понимал что делать, поэтому всё так затянулось. И по рассказам Журавлёва, я понял, что Попов тебя не убьёт, поэтому и попросил его привезти тебя живым. Но когда вы начали разрабатывать план, как бы меня засадить, пришлось трудиться усерднее. — Просто испугался, что наш план может сработать?       Антон чувствует себя интервьюером, ей-богу. Но зато, из маленьких деталей, которые он медленно, но верно, выпытывает из Шеминова, складывается общая картина. И этих самых пазлов, на самом деле, не хватало, чтобы прояснить эту самую картинку. Потому что без неё Антон, честно говоря, не смог бы нормально жить дальше. Поэтому пока он не торопится с убийством Шеминова, для которого уже всё готово, а собравшиеся парни ждут только одной команды. — Нет, Антон, я вас не испугался. Бояться вашей шайки, это то же самое, что испугаться чихуахуа. — Они хоть и маленькие, но бывают безумно агрессивными. — Ага и кроме того, что они тебя просто облают, нихера не будет. — Стас ухмыляется и снова тянется в карман за сигаретами, Антон решает поддержать порыв к перекуру и тоже достаёт из кармана пачку. — Ты просто слишком везучий, не знаю, может тебя оберегают всевышние силы или ещё какая-то религиозная чушь, но везти не может бесконечно. Рано или поздно ты облажаешься и получишь по заслугам. Напомни, скольких ты убил?       Чувствуя подвох, Антон лишь улыбается и мотает головой. Во-первых, вопросы тут по большей части задаёт он. Во-вторых, нужно быть осторожным в своих высказываниях, а то мало ли что Стас задумал. Вдруг он записывает их разговор? Поэтому, лучше подойти к разговору более аккуратно, старательно выбирая выражения. Такой тактики и придерживается Антон, а после нескольких сигаретных тяжек, их разговор продолжается. — Но всё же, не отрицай того факта, что ты испугался. Может не сильно, но небольшой страх в любом случае присутствовал? — Стас утвердительно качает головой и этого более чем достаточно, чтобы Антон продолжил. — Почему ты пошёл в полицию, чего тебе не сиделось на дизайне? — Вопрос прекрасный. — Стас действительно задумывается над вопросом, переводя взгляд за спину Шастуна, разглядывая граффити на стенах. — Иногда я жалею, что не настоял и пошёл на поводу у отчима. Он ведь так хотел, чтобы я стал полицейским и расследовал дело, которое закрыли. Василий хотел, чтоб я нашёл убийц его любимого сыночка. Представляешь, я же даже экзамены специально завалил и медкомиссию завалил, сделал всё, чтобы меня не взяли. А он договорился, отвалил кучу бабла, даже машину пришлось продать. И я поступил. Правда, он так и не дожил до момента, когда бы виновных посадили. — Что случилось? — Уточняет Антон, проникшись душераздирающим рассказом. — Глупая случайность, напился и замёрз в сугробе, не дойдя до дома всего пару метров. Нашли тело только утром, он уже был мёртв. Он же с того момента, как Влада не стало, пить стал ещё больше. И меня доёбывать, чтоб я как можно скорее посадил всех виновных. — Стас с болью вспоминает истории, как его избивал отчим даже во взрослом возрасте. И до сих пор чувствует ту самую беспомощность, которая болью отзывается не только на душе, но и на шрамах, покрывающих всё тело под одеждой.       Стас не рассказывает этот позорный эпизод своей жизни вслух, но замолкает надолго, прогоняя воспоминания в собственной голове. Ему до сих пор тошно от того, что позволил обращаться с собой подобным образом совершенно незнакомому человеку. А ещё Стас до сих пор не может простить маму, которая не только знала, но и неоднократно видела, как Василий измывается над её старшим сыном и не делала абсолютно ничего. Он не может простить её за ту слабость и желание удержаться в этом браке, несмотря на всё. Стас корит себя за слабость и за то, что он так и не поменял свою жизнь к лучшему, хотя порывался неоднократно. — Мне жаль. — Видя загруженное выражение лица Стаса, шепчет Антон, докуривая сигарету. В представлении Антона, Стас загрузился из-за смерти отчима, по которому, вероятно, скорбит до сих пор. И не догадывается в чём истинная причина его поникшего состояния. И он бы просидел так ещё пару часов, если бы время не поджимало. — Почему тебя пригласили в Москву, чтобы расследовать убийство Фокина, при этом позиционировали тебя, как лучшего следователя. А исходя из того, что сказал Журавлёв, то ты прилетел раньше, чем полиция могла всполошиться. У меня немного не сходится. — Да, всё верно. Я прилетел в Москву примерно в то время, как вы убили Фокина. Не забывай, что у меня был информатор. — Стас ухмыляется и вспоминает про тлеющую сигарету в собственных руках. Сделав несколько затяжек, тушит окурок об бетон и отбрасывает в сторону. — Всё проще, чем ты думаешь. В Воронеже я работал над теми самыми «висяками», потом наплёл начальству, что напал на след убийц и мне нужно в Москву. Они охотно отправили меня в эту командировку, потому что за нераскрытые дела, которых накопилось слишком много, на постоянной основе получают по шапке. А когда я прилетел и на утро узнал, что Фокин уже точно мёртв и в полиции переполох, наплёл, что это дело связано с моим. Ну, меня и поставили главным. — Всё настолько просто? — Удивляется Антон, потому что ещё ни разу не слышал, как происходит всё изнутри. — Да, главное, что у тебя звание хоть какое-то есть, а не просто патрулируешь улицы и алкашей в обезьянник сажаешь. Звание следователя звучит достаточно гордо, да и люди тебя слушаются. — Вновь подхватив небольшой камушек, который лежал рядом, Стас начинает чертить линии по бетону, но больше получается царапать. — Если уж быть прям честными, то на Фокина всем было плевать. Такая шумиха образовалась только из-за прессы. Если бы не большое количество статей в газетах, что мента вальнули, то всем было бы плевать, а дело так бы и висело дальше мёртвым грузом. Ну, и сам знаешь, каким он был человеком. У половины отделения ещё и денег перед смертью назанимал, очевидно, что его кончине никто не обрадовался, а кровно заработанные уже не вернут. — Кстати, про информатора. Зинченко послал ты, но зачем? — Вновь атакует вопросами Антон, а мысленно уже почти сложил всю картину в голове. — Если ты вспомнишь, то он был не первым человеком, который пытался попасть к вам в шайку. Мне нужна была информация, чтобы сложить общую картину, чтобы быть на шаг впереди, чтобы поймать вас с поличным в конце концов. Если бы ты тогда был чуточку глуп и клюнул на одну из моих ловушек, то давно бы уже сидел в тюрьме, а я получил повышение. — Припоминаю, были какие-то странные типы. Но если быть уж полностью откровенным, то подготовил ты их плохо. Два слова связать не могли, но пиздец как хотели разузнать всю внутреннюю кухню. — Антон и правда припоминает, по крайней мере человек трёх, которые пытались попасть к ним в шайку под разными предлогами и с разными историями, но ни одной Шастун не поверил тогда. И если бы не Журавлёв, который умолял Антона и ручался за Зинченко, то и его бы с ними в шайке не было. — Как видишь, учёл ошибки прошлого и исправился. Серёжу я встретил на вызове, когда его отец зарезал своего собутыльника. Мы с ним поговорили немного и мне показалось, что он парень неплохой, да и история непридуманная и может прокатить. Как видишь, прокатило. И ещё всё так совпало, я только собирался его в Москву отправлять, как Журавлёв приехал сам. — Но от него ты мало что узнал, потому что мы не особо охотно посвящали в дела. — Тоже верно. Но с вами только так, по крупицам, понемногу. И уже рад, что хоть что-то смог узнать.       Антон принимает сказанное за комплимент и улыбается. Потому что наебал в своём юном возрасте не только воронежских ментов, но по факту и московских. Ему же всего двадцать три, многие в его возрасте сталкиваются с проблемами меньшего масштаба, например, как макароны варить или коммуналку оплачивать. А он мастерски наёбывает людей бесплатно, онлайн, без смс и регистрации. — Знаешь, а я ведь только сейчас понимаю один простой факт. Я же всю свою жизнь только и делаю, что бегаю, пытаюсь кого-то догнать, пытаюсь прыгнуть выше своей головы. Но это всё не моё, не то, о чём я мечтал в детстве, не то, чем мне действительно нравится заниматься. И казалось бы, просто возьми и поменяй всё, что не устраивает и не ной. Но я настолько погряз во всём этом дерьме, что уже не выберусь. И тут исход только один. Возможно я смогу жить иначе, если буду знать и видеть, как ты сидишь за решёткой. — С ноткой грусти, говорит Стас, пристально глядя в глаза Антона.       Шастун видит глаза напротив, тёмные, почти чёрные зрачки, которые прожигают насквозь. Эти глаза наполнены такой болью, которая и не снилась. Антон в очередной раз убеждается, что Стас — глубоко несчастный человек, который выбрал неверный путь и теперь на каждом углу его ждут испытания. И видно, что он их не вывозит от слова совсем. Казалось бы, если ты видишь, что в твоей жизни ничего не складывается — остановись. Просто остановись и подумай, а что не так? А что я могу изменить, чтобы стало лучше? Но он игнорирует все подсказки, не останавливается и буквально прёт как танк. Лучше ли ему от этого? Очевидно, что нет. Он становится ещё более несчастным. А чтобы было, если бы он окончил университет по профессии? Может, в Воронеже преобразился бы какой-то из районов. Может, на смену типовым девятиэтажкам пришли бы более красивые архитектурные решения?       Стас одержим одной идеей, которую ему в голову вдолбил отчим. Почему-то при всей ненависти к нему, он всё равно идёт по тому пути, который указал ему Василий. Но это не его мечта, не его желание и по факту, даже теперь не его жизнь.       Антон задумывается, а делает ли он то, что хочет? Или этот путь аналогичен, навязанный детскими страхами, комплексами и отцом. Бесспорно всё, чем он занимается сейчас — ему нравится. Иначе он бы не стал так много времени уделять криминальным делам, буквально живя идеей убивать. Но кем он хотел стать в детстве, когда ещё не был так изранен действиями сверстников? Антон задумывается, а из детских мечт, вспоминает только ту, где он хотел стать космонавтом, а потом пилотом самолёта. В какой-то момент жизни он хотел стать палеонтологом, чтобы исследовать останки динозавров и может даже совершить какое-то открытие. Потом вспоминает, что в какой-то момент жизни хотел стать актёром, но быстро отмёл этот вариант, потому что обманщик из него никакой. Так сказала мама, когда он не смог правдоподобно отмазаться, что это не он вазу разбил. Теперь Антон в ступоре, потому что понимает, что к своим годам так и не понял, а кем он действительно хотел бы быть. — Давай вернёмся к теме, которая для меня пока не очень ясна. Так почему ты бесцельно гоняешься за мной так много лет и какова истинная причина, засадить меня в тюрьму? — Ты задаёшь слишком много вопросов, Антон, не находишь? — Мы оба понимаем, что все тайны, которыми тут делимся, унесём в могилу. Причём, я знаю, что ты наверняка был готов увидеть тут меня, а не Журавлёва, поэтому успел подготовиться. — Антон вновь тянется к пачке сигарет, которая находится у него в кармане, чтобы закурить. — И я вижу пистолет в кармане твоей ветровки. И знаю, что ты можешь моментально его достать, чтобы меня пристрелить. Знаешь, считай, что я просто хочу закрыть гештальт перед смертью.       От услышанного у Арсения просыпается столько злости, что глядя за Шеминовым и Шастуном через оптический прицел, он готов хоть сейчас нажать на спусковой крючок, чтобы пристрелить Антона за такие слова. Безусловно, он понимает, что всё это просто блеф, умелый блеф, которым не может похвастаться даже самый опытный игрок в покер, но слышать такое от человека, что тебе не безразличен — неприятно и даже немного больно.       Арсений просто себя не простит, если с Антоном что-то случится, особенно, если это «что-то» приведёт к летальному исходу. Спасибо, он и так уже настрадался немного в отношениях с одним Антоном, а оплакивать другого — не готов. И не допустит, поэтому удобнее расположившись, наблюдает за происходящим со стороны и держит палец наготове. Всего одно лишнее движение от Стаса и он моментально выстрелит ему прямо в голову, чтобы мозги от выстрела разлетелись в разные стороны.       Благодаря хорошей акустике, и микро наушнику который у него в ухе, он прекрасно слышит всё, о чём они сейчас говорят. И моментами, понимает Стаса, почему он поступает так или иначе. Но они тут собрались не на приёме у психотерапевта, чтобы залечивать душевные раны и прорабатывать детские травмы.       У Арсения, честно говоря, было не особо радужное детство, но ничего, вырос достаточно самостоятельным и успешным человеком, и не стал потакать желаниям родителей. Поэтому в этом плане Арсений не понимает Стаса, хоть они и ровесники, которые столкнулись с плюс-минус идентичной ситуацией. — Рассчитывал на собственную смерть, но при этом наверняка привёл с собой друзей для подстраховки. Вот в этом и есть весь Антон Шастун. Ты никто без своих друзей. — Шеминов скалится и приподнимается с бетонного покрытия, отряхивая запачкавшиеся штаны. — Ошибаешься, братишка. — Шастун аналогично Стасу приподнимается с корточек и чуть разминает тело, которое после длительного застоя похрустывает в нескольких местах. — Одно моё слово и никто даже шагу не ступит. Думал, что ты достаточно изучил меня, чтобы делать какие-то выводы, но нет, оказалось, я ошибался. — Тебе нужно выпускать свои курсы и гайды, как приручать людей, словно они домашние животные. — Ухмыляется Станислав, а Антон игнорирует эту реплику. — Знаешь о чём сейчас думаю? — Стас отрицательно мотает головой, а Антон, прикрыв глаза, придаётся собственным мыслям, в которых сейчас играет одна песня. И он даже начинает её напевать. — Сентябрь горит, убийца плачет. Но он не смог поступить иначе. Прольётся кровь.       Стас непонимающе смотрит на Антона, готовый в любой момент вытащить пистолет, чтобы пристрелить его здесь и сейчас. Но Шастун только лишь улыбается, продолжая мысленно слушать ту песню, которая вспомнилась в голове. — Просто у меня настроение горящего сентября активизируется каждый год с наступлением этого самого сентября. Просто глупая привычка, ведь сегодня первое сентября, не обращай внимания. — Отмахивается Антон, прикрыв глаза, и первое, что всплывает в голове, это лицо Арсения.       В голове проносится мысль «это конец», словно сама чуйка подсказывает, что везение закончилось, что больше ничего не будет сходить ему просто так с рук. И Антон принимает этот факт. И понимает, что хватит уже испытывать судьбу, которая через чур лояльно к нему относится. Рано или поздно он должен получить по заслугам. В моменте отрезвляет только обещание, данное Арсению. А он не пиздабол и за свои слова отвечает.       Резко распахнув глаза, Антон видит, как Стас тянется за пистолетом и всё, словно в замедленной съёмке. Откуда-то появляется Позов, который выскакивает перед Антоном, но Шастун реагирует моментально и заслоняет Диму своим телом. Стас падает на бетонный пол медленно, а из рук выпадает пистолет. Словно продолжая находится в этой самой замедленной съёмке, краем глаза Антон видит вдалеке Журавлёва и Макарова, а ещё видит, как по лестнице, буквально перепрыгивая через несколько ступеней разом, несётся Арсений. Антон смотрит на небо, понимая, что не хватает ещё буквально нескольких часов, чтобы увидеть необычайной красоты закат.       С опозданием, но Антон чувствует боль, которая с каждой секундой становится всё больше и сильнее. И если сначала боль была сосредоточена в районе груди, то теперь ощущается в плече. Антон поворачивает голову и видит кровь на собственных руках, а в голове нет осознания, что это может быть его собственная кровь. Гул в ушах стоит такой сильный, что он едва различает звуки, которые по факту являются чьими-то криками. Он видит перед собой лицо Поза, который обеспокоенно мельтешит, пытаясь остановить кровь из раны. Ещё немного поморгав видит Арсения, который что-то кричит, но звуки заглушаются противным гулом в ушах.       Антон закрывает глаза и видит перед собой только темноту, никакого света в конце туннеля. Никаких мёртвых родственников, зовущих пойти с ними. Ничего кроме тьмы. Но буквально спустя несколько секунд эта тьма сменяется большим количеством картинок, возникающих в голове. Выставка. Антон смотрит на картину Светы, а рядом оказывается Арсений. Его голос до сих пор звучит в голове эхом, а запах хвои ощущается натурально. Их драка у здания, где каждый получил по лицу, чтобы хоть немного поумерить пыл. Затея, что тогда, что сейчас кажется идиотской, но зато какой по итогу оказалась действенной. Пензенская аллея, где Арсений наводит на Антона пистолет, глядя с абсолютным равнодушием. Совместный вечер за ужином, откровенные разговоры, неловкие шутки и мысли. Всё это проносится в голове, словно на скорости десять, но Шастун может различить каждое воспоминание из сотни прожитых. Бытовуха, которая вообще ни разу не напрягала. Совместный сон на диване, где Антон, как потом оказалось, обнимал Арсения каждую ночь. Пикник, первый настолько откровенный разговор, который касался бы уже их взаимоотношений, первый поцелуй, несмелые касания. Продолжение после пикника на скамейке тёмной ночью и продолжение уже после в постели. Взгляд голубых глаз, в которых можно прочитать всё лучше, чем услышать словами. Их нелепая ссора после, которая возникла из-за глупых недопониманий. Неловкие переглядки и ощутимая помощь Арсения, когда у Антона на глазах разрушался весь мир. Он помнит каждое чёртово касание, случайное или не очень. Помнит каждый взгляд, каждый вздох обращённый в нему. Помнит ревность в глазах Арсения по отношению к Ирине, хотя, казалось бы, откуда ей вообще взяться. Помнит их недавний разговор и ощущает впервые в жизни что-то настолько приятное, что сложно словами описать.       Они были чужими и, казалось бы, родными и не стали бы. Но благодаря череде случайных событий они оказались здесь и сейчас. «Снег в океане» — давно растаял, а отпускать уже не хочется. Арсений дарит всё — чего Антону не хватало и это работает и в обратную сторону. Арсений впустил Антона в свой рассвет и ни разу не пожалел, что осознанно наступил на те же грабли по имени Антон. Любовь точно должна победить. — Шаст, блять, да что б тебя. — Едва различимо слышит Антон, всё больше и больше погружаясь во тьму. А голос становится всё тише и тише. — Я тебе, блять, обещал и только попробуй умереть. Шаст, блять, не отключайся.       Антон не чувствует, как Арсений бьёт его по щекам. Не чувствует, как его тормошат за плечи, не видит, как Арсений в панике глядит на Диму, ища в нём хоть какой-то помощи. Дима сделал всё, что смог и чему научили на первых курсах медицинского. — Шаст, блять. — Арсений кладёт голову Антона на колени, убирая со лба несколько прядок, которые прилипли, и нежно поглаживает по волосам. — Всё хорошо, всё будет хорошо. Пожалуйста, держись.       Антон слышит этот голос, но не понимает, откуда он раздаётся. Он мечется в разные стороны, пытается что-то ответить, но не выходит ровным счётом нихуя. Он же обещал Арсу, что не умрёт, а теперь понимает, насколько близок к провалу. — Антон, пожалуйста, дыши. — Шепчет Арсений ему в ухо и нежно целует в холодный лоб. — Шаст, я верю, что ты не настолько мудак, чтобы бросить меня таким образом. — Конечно нет, Арс, блять, ты чего. — Кричит Антон в ответ, но по факту лишь издаёт глухое мычание. Арсений цепляется за это мычание, как за последнюю соломинку продолжая едва касаться губами холодного лба. — Шаст, мы полетим с тобой в Париж первым же рейсом. Будем гулять по маленьким улочкам, я буду заёбывать тебя с тем, чтобы ты меня сфоткал. Конечно, тебя будет это ужасно бесить, но фырчать ты будешь только для вида. — Арсений обнимает Антона с максимальной аккуратностью, чтобы не задеть кровоточащую рану. Вдали слышится вой сирен, вероятно, что спешит Щербаков, а может и скорая. — Шаст, всё получилось. Твой план гениален.       Антон слышит, но не может ответить, потому что любой крик, который он пытается из себя выжать, превращается в глухое мычание.       По плану, который они изначально разрабатывали, всё сложилось идеально, за исключением ранения Антона. Если бы не Поз, который зачем-то решил погеройствовать, то выстрел пришёлся бы прямиком в бронежилет, который скрыт под объёмным худи и кожанкой. В этом случае Антон отделался бы лёгким ушибом. Арсений выполнил свою работу максимально точно, выстрелив прямо в голову Шеминову и тот сразу упал замертво. Макар же повёл Журавлёва на крышу, откуда ранее стрелял Арсений. Ни один мускул на лице не дрогнул, когда Илья сталкивал Журавля с крыши, отправляя его в свободное падение, которое продлилось недолго. По счастливой случайности, Журавлёв угодил головой прямо на выступающую часть камня, а смерть наступила моментально.       Помощь Серёжи в этом деле оказалась не такой существенной, а план «Б» не пригодился. Поэтому как только Антона подстрелили, он просигнализировал Щербакову, который моментально поехал на вызов, а по счастливой случайности, рядом оказалась карета скорой помощи. Менее, чем через пять минут, он уже оказался на месте преступления, как и скорая. — Молодой человек, вам с нами нельзя. — Строго командует врач, оттаскивая Арсения, который вцепился в Антона. — Можно и это не обсуждается. — Резко отрезает Арсений, забираясь в автомобиль и продолжая держать Антона за руку, которая с каждой минутой становится более холодной и приобретает бледный оттенок. — У него пулевые ранения. Одно попало в грудь, но там бронежилет, второе в плечо. Когда он падал, то ударился головой, скорее всего бессознательное состояние вызвано именно последним.       Врач недоверчиво смотрит на Арсения, но делает свою работу, проводя первичный визуальный осмотр. А уже через пару минут понимает, что этот сумасшедший — прав. — Шаст, всё плохое позади. Я не сомневаюсь, что ты меня слышишь. — Арсений мягко целует Антона в незажившие раны на костяшках, как тогда, в машине, а после наклоняется к самому уху и начинает шептать. — Я люблю тебя, Антон, мать твою, Шастун. Люблю и обожаю всей душой и сердцем, несмотря ни на что. Я держу тебя за руку и верю, что ты выберешься.       Антону хочется закричать так громко, чтобы его услышали, но не получается. Поэтому все слова о том, что он чувствует поддержку, чувствует ту самую опору, а ещё готов выбираться по протянутой руке остаются несказанными, а все касания Арсения — ощущает натурально.       Карета скорой помощи доезжает до ближайшей больницы за считанные минуты, и Антона везут на каталке по коридорам больницы. Кровотечение сильное, что даже перевязка не помогает, хотя, если бы её не было, всё было бы в разы хуже. Предстоит операция по извлечению пули, которая осталась в плече, а Арсения отказываются пускать, потому что в операционную нельзя. Серёжа, Дима и Макар приезжаю в больницу вслед за скорой, а в коридоре встречают Арсения, который хватается за голову от переживаний. — Тебя явно кто-то проклял на Антонов. — Шепчет Серёжа, иронизируя. Понимает, что сейчас вообще не подходящее время для шуток, но пытается хоть как-то поддержать Арсения, чтобы тот не раскисал раньше времени. — Арс, спасибо. — На плечо опускается тяжёлая рука Ильи.       В этом «спасибо» собраны все чувства, на которые только способен Макар. Спасибо, что убил Шеминова. Спасибо, что помог с планом. Спасибо, что не принял условия игры Шеминова изначально. Спасибо, что приглядывал за Шастом в Пензе. Спасибо, что ты изменил его в лучшую сторону, ведь после появления Арсения в жизни Антона, очевидно, как сильно Шастун изменился. Спасибо, что ты действительно любишь Антона и сейчас здесь.       Арсений кивает Макару, видя по глазам все эти причины для благодарности. Взглядом он замечает Позова, который виновато опускает глаза, ведь если бы не он, то всё пошло бы по плану. Антона бы не ранили, всего этого попросту не было бы. Но Арсений не осуждает Диму, потому что понимает, будь он рядом в тот момент, аналогично кинулся защищать Антона от пули. Потому что это инстинкт — защитить дорогого тебе человека. — Всё будет хорошо, Дим. Я понимаю тебя. — Шепчет Арсений, похлопывая Позова по плечу. — Просто я увидел, как Стас собирался выстрелить ему в голову, поэтому сам не смог на это спокойно отреагировать. — С того угла, под которым смотрел Арсений, этого не было видно, но Дима стоял рядом, практически в нескольких шагах, хотя и не должен был вообще выходить из машины. — Когда я понял, что уже пора, Макар и Журавль пошли к своей точке и я зачем-то подошёл ближе. Стас меня не видел, зато я видел, как он прицеливался. Первый выстрел пришёлся в грудь, но, вероятно, он понимал, что там может быть бронежилет и начал целиться в голову. — Я выстрелил после самого первого выстрела, но, видно, что когда он падал, то смог нажать на курок и зацепить Антона. — Арсений тяжело вздыхает, поглядывая на двери реанимации, где сейчас находится Антон. — Дим, всё хорошо. Никто, кроме Стаса, не виноват, в том что произошло. А Антон сильный парень, который не умрёт под какими-то пулями.       Дима утвердительно кивает головой и присаживается на скамейку рядом с Макаром и Матвиенко. А Арсений сидеть не может спокойно, и стоять не может, поэтому расхаживает из стороны в сторону. Время будто бы остановилось на месте и совершенно не идёт. Каждая минута проведённая в неведении и ожидании, ощущается как час.       У Арсения нет сомнений, что с Антоном будет всё хорошо. Ранение не такое серьёзное, по крайней мере от пули не умрёт, не должен. От потери крови — возможно, но не от пули. Но им повезло, что скорая помощь приехала так быстро, а вероятность, что ему окажут своевременную помощь, достаточно высока. Арсений теребит браслет на руке, который ему подарил Антон, а на лице моментально улыбка появляется. Наверное, это самый оригинальный способ, которым ему что-то дарили. И точно самый дорогой подарок, не в финансовом плане, а в плане, что он дорог сердцу. Теперь Арсений немного корит себя, что они так и не поговорили раньше, почему дотянули только до сегодня. Он же мог настоять, а не играть в обиженку, подобно Антону.       Вся эта история, которая так стремительно ворвалась в его жизнь, несомненно, послужит уроком. Уроком, что нужно разговаривать, а не строить какие-то глупые иллюзии. Что нужно выражать свои эмоции и чувства, а не копить их в себе, потому что никто не знает, наступит ли тот самый удобный момент, чтобы поделиться. Не надо бояться. И если тебя обманули и предали однажды, необязательно, что это случится в очередной раз. Ведь жизнь состоит из полосок ебучей зебры, которая вдогонку катает тебя на самых резких и страшных горках. Где ты сначала задыхаешься от боли, обиды и предательства, а потом задыхаешься от переизбытка более приятных чувств: нежности, любви, теплоты и поддержки.       Арсений ловит себя на мысли, что в последние недели его жизни состоит из чёрных полос, белых полос и смеющегося Шастуна. Потому что это Антон, и он умеет сиять ярче самого солнца. Арсений ещё никогда в жизни не встречал таких удивительных людей. Он ещё никогда в жизни не любил так. И теперь, кажется, он понимает, что любовь — это не секс в пустой комнате на вечеринке. Любовь — это то, чем ты живёшь и за что умираешь. И за Антона он готов умереть. — Вы все к Шастуну Антону Андреевичу? — В коридоре показывается врач, а все мигом устремляют своё внимание к нему. — Да, как он? — Состояние сейчас стабильное. Операция прошла успешно, только паренёк ваш невезучий какой-то. Обычно от такого рода ранений меньше последствий. Но, не переживайте, он жив и здоров. Можете сами убедиться. — Мужчина в белом халате шире распахивает дверь и все мигом проходят в палату. Все, кроме Арсения. — Спасибо вам, а что вы имели в виду, когда сказали, что он невезучий? — Уточняет Арсений, оставшись с доктором наедине. — Кость сломана, но должна срастись. Обычно, когда пуля попадает подобным образом в руку, максимум, что остаётся, так это небольшой шрам. А вашему парнишке повезло чуть меньше. Но, ничего страшного, до свадьбы заживёт. — Понял, спасибо вам. — Врач кивает, а Арсений ещё минуту не решается зайти к Антону, но слыша громкий смех парней, аккуратно проходит.       Все моментально замолкают, как только Попов появляется в палате. Арсений от Антона взгляда оторвать не может точно также, как Антон от Арсения. Позов, Макаров и Матвиенко, понимая, что сейчас лучше оставить этих двоих наедине, а время на болтать с Антоном у них ещё найдётся, выходят в коридор. Арсений медленно подходит ближе, осторожно присаживается на самый краешек больничной койки, а Антон сразу тянется к нему здоровой рукой и крепко сжимает его ладонь. — Я рад, что с тобой всё в порядке. — Шепчет Арсений, не в силах оторвать взгляда и чувствуя, что и вовсе вот-вот заплачет из-за этих чёртовых эмоциональных качелей. — Я слышал, Арс, всё слышал. — Улыбка становится более лучезарной и искренней. И как он, блять, в очередной раз умудряется светить ярче самого солнца, если чуть не умер час назад? — Я тоже, Арс.       Шастун тянется ближе, стараясь игнорировать ноющую боль в плече. Арсений с максимальной осторожностью ложится рядом, обнимая его так невесомо, что самому Антону этого мало. Ему хочется вжаться в Арсения, хочется чувствовать его запах, хочется чувствовать его дыхание и понимать, что они оба живы. Шастун теперь очень сильно понимает, что значит «любить — это хотеть касаться», потому что в нём сейчас будто бы прога, Антон хочет его трогать, трогать, трогать. Но теперь каждое касание ощущается иначе. Более нежные, более чувственные, более живые в конце концов.       Арсений двигается ещё чуть ближе и аккуратно целует Антона сначала в уголок губ, а после касается и самих губ, которые до сих пор слегка бледные. Антону мало. Он, чёрт возьми, чуть с жизнью не попрощался, хватит откладывать всё на потом. Он с огромным желание и даже небольшим напором отвечает на поцелуй, чувствуя горячий язык Арсения. А мысленно благодарит Попова, за то, что он вообще есть. И за почву под ногами. И за руку протянутую. И за опору.       Их поцелуй длится целую вечность, но таких вечностей впереди будет ещё очень и очень много, в этом они уверены оба. Отстранившись, Арсений аккуратно убирает волосы со лба Антона и в очередной раз убеждается, что его жизнь состоит из чёрных полос, белых полос и смеющегося Шастуна. — Там с минуты на минуту должен Щербаков подъехать, чтобы допросить тебя. Ты же у нас потерпевший. — Шепчет Арсений, переплетая свои пальцы с пальцами Антона. — Я больной и при смерти, все допросы подождут. Скажи мне только одно, Журавль умер? Всё прокатит как мы планировали и все убийства, в том числе и Шеминова, повесят на него, а мы сможем жить спокойно? — Да, Лёха обещал, что всё сделает так, как мы договаривались.       Антон кладёт голову на плечо Арсения и обнимает крепче. Они долго молчат, потому что слова излишни. Это приятное молчание, что бывает редкостью, потому что не всегда можно найти человека, с которым будет приятно молчать. Арсению с Антоном комфортно молчать, комфортно разрабатывать планы и идти на дело, но хочется спокойствия. Антону с Арсением приятно молчать, спать, есть, да даже, сука, дышать. События последних дней выебали их морально и физически, а теперь они просто наслаждаются касаниями и дыханием друг друга.       Антон переводит взгляд на окно, а на лице снова появляется улыбка. Потому что закат — действительно необычной красоты. И это стоило того, чтобы выжить. Теперь всё стоит того, чтобы жить. Арсений улавливает взгляд Шастуна. Антон с восхищением разглядывает малиновый закат, где ярко выделяются красно-оранжевые полоски, которые раскрашивают небо как художники чистый холст. Где-то вдали виднеются более светлые полосы, которые оставляет за собой самолёт, летящий куда-то на восход.       Первая мысль, которая приходит в голову, как только Арсений смотрит в окно — «кто-то, обезумев, раскрасил алым горизонт».