realizing now it's a terrible waste

рука с множеством колец легонько бьет кавеха по лбу. — а ну! перестань тараторить, молодой человек, и скажи всё внятно. ты пять минут уже что-то говоришь, но я ни слова не поняла. кавех быстро-быстро сжимает кулаки в попытке успокоиться, после чего буквально подскакивает на стуле на месте, чуть не врезаясь носом голову стоящей напротив фарузан. та лишь закатывает глаза, отходя на шаг. она порядком к такому привыкла. — хайтам написал мне сорок минут назад, чтобы я завтра пришёл в ресторан, который где-то недалеко от офиса, где я как-то перехватывал пару заказов. ну, где бариста был такой, с зелёными глазами, мы ещё спорили какой это был оттенок. — это был очень тёмный лимонный зелёный. — ладно, ладно, как скажешь! но ты слышишь? хайтам! пригласил меня в ресторан! — я надеюсь, что он хотя бы заплатит. — да ладно, не будь такой! девушка на подобную просьбу лишь фыркает, принимаясь разламывать кусок торта ложкой. она клубничный бисквит не особо любит, но раз уж этот комок энергии притащил, то почему бы и не отведать. эту кавехову привычку фарузан всегда уважала — он мог быть на мели и ему могло не хватать денег на обратный проезд, но раз он шёл в гости, то всегда приносил с собой что-то вкусное: сладости, фрукты или вино. вкус в последнем у них сходился почти полностью, но календарь упорно показывал вторник, и ни о каком алкоголе посередине недели речи не шло. преподавательница она или кто вообще? — ты всё ещё перевариваешь информацию? — уже подумываю в чём пойти на ваше бракосочетание. — фарузан! — а если честно, то ты уверен, что хочешь быть на этой встрече? полгода назад всё закончилось не очень хорошо. не очень хорошо — это мягко сказано. дори до сих пор называет этот период ебаная срань, которая почему-то свалилась нам на голову, и, ну, по большей части с ней хочется согласиться. эти двое — хайтам и кавех, то есть, — всегда были на слуху. у академии, у подрядчиков, у соседей. после переезда в центр заменившая будущему светилу кшахревара старшую сестру фарузан то и дело слушала о том возмутительном, невозможном и чудаковатом парне, с которым кавеху пришлось делить комнату. тот был то слишком молчаливым, то высокомерным, то пропускал мимо ушей рассуждения, которыми архитектор хотел поделиться в два часа ночи, потому что именно это время было пиком его активности. ссоры всегда проходили в одни ворота, все знакомые были уже в курсе всех перепитий, но в сухом остатке всё были счастливы: именно этим объяснялось то, что даже имея подобную возможность, ни один из парней не съехал из небольшой комнатки в общежитии. на субботних обсуждениях — это когда кавех еле живой приползал с пятничных вечеринок, а фарузан вылезала из кучи аспирантурских заданий, — хайтам даже пару раз почти присутствовал. это были дни когда светлая голова архитектора не появлялась на пороге в условленное время, и имеющая довольно четкое расписание подруга ездила к нему сама. в таких случаях хайтам либо уходил в библиотеку, давая возможность кавеху вдоволь нажаловаться, пока его гладили по голове и кивали, либо показательно доставал наушники и книгу. "видишь, он совершенно точно невыносимый" — кавех скашивал глаза на соседа, подставляя затылок под почесывания, — "я его просил попозировать для смотра. ну, знаешь, нам задали сотню, и ведь в этот раз принимает амар, рисовать надо именно людей. и он отказался! когда я попытался аккуратненько набросать, он тут же ушёл. а по памяти это не то-о-о". пару раз заглядывали в комнату друзья этих двух — вежливый мальчик с прядками, близкими по цвету к шартрёзу, сайно-ещё-раз-простите-за-тот-случай-мадам-фарузан и очаровательная огненно-рыжая девочка. двое первых имели тенденцию приносить что-то из еды, ценность которой фарузан не особо хорошо оценивала, но при этом переводить тему с соседа на что-то другое, так что ребятами они были хорошими. визиты девочки были отдельным подарком — та была жутко учтивой активисткой. "добрый день, мадам фарузан. мне жаль, но студсовет опять требует собрать художников для каких-то дел, и мне сказали позвать кавеха, потому что он всё ещё на карандаше у профессора триверди". и фарузан хлопала младшего братца по плечу, после чего того брала под руки нилу, попутно рассказывая что придумал больной мозг их профоргов в этот раз. один раз фарузан обернулась на хайтама — тот сидел абсолютно неподвижно, лишь иногда листая страницы. провод его наушников — даже у неё уже давно были беспроводные, — не был подключен к лежащему недалеко телефону. — ты преувеличиваешь. — кавех, — фарузан отправила в рот новую порцию торта, а потом направила ложку на парня, словно оружие, — мне напомнить? — не над- — ты заявился ко мне в час ночи, пьяный, испоганил мне диван. утром ничего не смог сказать. я тебя просто трогать боялась. ты надорвал спину, пытаясь за один раз утащить все свои вещи в арендованный на не пойму на какие деньги бокс. мне пришлось две недели лечить тебя. ты ужасный больной. потом оказалось что ты уволился из фирмы, потому что там работает, видите ли, хайтам. слава архонтам сангема-бай тебя как-то пристроила. тебе и это не нравится. — это бездушные заказы. — загородные дома для богатых людей приносят деньги, кавех. — да, и они все одинаковые! всё едино-вычурно, ровно, прямо, если и есть пожелания, то опять золото, крыши как у вон того соседа и лужайки как одна. — мы не о лужайках говорим, мальчик мой. мы о хайтаме. ты уверен, что в этот раз не будет также? кавех фыркает, как будто она сказала величайшую в мире глупость. как так, действительно! взрослые же люди не могут наступать на одни и те же грабли! фарузан вздыхает в ответ. — я-то тебя пущу, конечно, куда денусь, но всё равно. — никто не говорит о том, что мы снова... сойдёмся. это просто встреча. — слышу это в твоих интонациях. на то, когда эти двое впервые сойдутся официально, а не будут просто пойманы на чём-то неподобающем двум соседям, спорили, кажется, вообще все; в один момент фарузан нашла себя смеющейся над перепиской в чате, созданным вроде как сайно, потому что в закрепленном сообщении был уж слишком странный анекдот про спрашивающих о времени суток друзьях в каком-то транспорте. в чате было около двадцати человек, брались ставки и рассказывались случаи, где эти двое откровенно так или иначе выдавали себя. кавеха она считала младшим братом — и собиралась только периодически заглядывать в беседу с целью выяснения новостей, которыми там также частенько делились, но потом про переписку узнала вездесущая сангема-бай и одним пятничным вечером через неё поставила более нескольких сотен на определенную дату и время. ровно через четыре дня, семнадцать часов и восемь минут в чате появилось одно короткое сообщение. "банк уходит госпоже фарузан." и видео. только увидев превью, фарузан закрыла его. должны были всё таки быть подробности про младшего, которые ей знать не надо. дори на вопрос как ей удалось так точно подгадать момент лишь смеялась и жала плечами, приговаривая про доисторических животных и неплохо идущие дела. и долги. так или иначе, с началом официальных отношений всё пошло куда проще. родителей у кавеха не было: точнее, была какая-то дальняя по крови тетка, но они настолько редко виделись, что на вопросы о составе семьи парень всегда отмахивался и говорил, что у него есть старшая сестра. поэтому когда спустя пару месяцев пришёл тот период неловких ужинов с семьями друг друга, фарузан была готова получить смс-ку со словами "ты не против если в субботу я приду не один? :)))". по скобкам можно было определить степень волнения — и тогда кавех явно нервничал. фарузан переживала тоже, а потому пьянствующая в её квартире с пятницы сангема-бай была оставлена ночевать не диване, и помимо старшей сестры кавех получил ещё и ворчащую, но богатую тетю. и это был худший семейный ужин на памяти, пожалуй, большинства из них. кавех, поначалу державшийся молодцом, на нервах всё же первым напился в стельку. он перебивал, рандомно начинал петь какие-то отрывки из песен, которые никто из присутствующих не знал, рассказывал самые нелепые шутки, услышанные от сайно — тот шутил иногда вполне достойно по меркам хозяйки квартиры, но её братец будто специально сделал выжимку самых неудачных и травил именно их. фарузан и хайтам, разница между которыми составляла по факту всего пять жалких лет, никак не могли перейти ту неловкую грань, когда ты можешь общаться с родственником своей второй половинки на равных, а словно с цепи сорвавшаяся на сам факт существования хайтама дори взяла за свою цель вывести того из себя максимально изощренным способом. это потом выяснилось, что фирма, в которой тогда работал парень, уже пару лет усиленно копала под сангема-бай, и, как ответственный сотрудник, делавший работу максимально эффективно и быстро, чтобы от него как можно быстрее отстали, хайтам нашёл множество поводов для проверок торговой компании. вечером в пустой квартире фарузан хватало лишь на вздохи, кофе и подбор в интернет-магазине новой вазы взамен той, что утром была ещё цела. но в остальном — в остальном всё шло прекрасно. кавех и хайтам выглядели вполне счастливыми и довольными. они мало вписывались в стандарты, которые крутили по старым кино-каналам, не походили на знакомые парочки, образовывающие среди их знакомых. то и дело в личные сообщения прилетали их совместные фотографии, зачастую сделанные именно почти что выпускником архитектурного: светлые, контрастные кадры, о половине которых хайтам скорее всего и не знал. у даже них появился совместный питомец. точнее, появилась. эта маленькая кошечка по имени мэхрек очаровала абсолютно всех, кому архитектор скидывал её снимки — а значит почти весь его список контактов. так прошёл год, потом второй. фарузан при пролистывании сайтов с подарками перед чьим-нибудь днём рождения порой ловила себя на мысли, что "вот это вполне можно было бы подарить на помолвку кави и его хайтаму". в блокноте появился номер последнего. она даже привыкла думать о сразу них двоих: "надо поздравить кави и хайтама с сабзерузом", "надо бы заехать на выходных к кави и хайтаму", "о, надо отправить ссылку на парные свитера кави и хайтаму". казалось, тот эпизод со знакомством был последним "сложным" — перейди рубикон и дальше всё пойдёт само собой. а потом была та самая среда — фара, скажи, почему? почему всё так? — и оказалось, что от судьбоносной реки эти двое куда-то свернули. — слышит она... а как студенты к тебе обращаются без этой дурацкой приставки, так сразу "ничего не слышу, повторите ещё раз". — во-первых, они мои студенты. и требовать от них такую мелочь — моя маленькая привилегия. не сломаются. во-вторых, да, слышу. кавех, я слышу, что ты в своей красивой, несомненно, и умной, но по житейски, — фарузан легонько бьёт парня в лоб ладонью, — такой глупой голове уже вновь переехал к нему со всеми вещами и кошкой, просыпаешься по утрам и завтраки готовишь. — что плохого в завтраках?! — то, что готовить ты их будешь не разобравшись в ситуации. вы же даже не говорили о том, что пошло в тот раз не так. полгода молчания. — с чего ты взяла, что мы не говорили об этом? — кавех фыркает, складывая руки на груди, но фарузан лишь отмахивается: — потому что ты прибежал ко мне только получив сообщение с предложением встречи. если бы поговорили — я бы знала, не так ли? кавех молчит, насупившись, но признавая правоту подруги. он бы рассказал ей первой — как всегда и делал. про первую безответную любовь рассказывал, про первые успехи в проектировании. он звонил ей ночью, когда научный руководитель отклонял его работы за два дня до сдачи, когда видел на витрине забавную надпись, когда хайтам вновь забирался в свою ракушку комфорта — кавех приходил к фарузан, утыкался носом ей в плечо и говорил-говорил-говорил. — знала бы. — и вот мы вернулись к началу, мой мальчик. ты уверен, что тебе стоит идти на эту встречу? ты уверен, что если он предложит, ты пойдешь на это осознанно, а не в порыве чувств? кавех откидывается на спинку стула, отводя взгляд. он ненавидит порой вопросы, которые ему задает фарузан — потому что они неприятные и вскрывающие что-то, на что он бы с удовольствием закрыл глаза и забыл, как страшный сон. она это понимает прекрасно, но продолжает их задавать — потому что некому больше. они молчат так минут десять, лишь профессорша подливает себе чаю и подрезает ещё один кусочек, а потом в коридоре слышится какая-то возня, и оба выглядывают в прихожую. — ... не поверишь, я думала, что загрызу их, если ещё хоть один день попробуют соскочить, но нет, не вышло, — сангема-бай наконец расправляется с застежками на сапогах и оборачивается, увидев ещё и гостя, — о, а ты тут чего забыл? — он забежал обсудить кое-что. торт с клубникой принес, тебе отрезать? дори кивает, ловко проскальзывая на кухню и сразу же принимаясь варить себе кофе. джезва в этом хранится только для неё — кавех знает, что фарузан приверженка чая, но для комфорта подруги хранит всё, что может понадобиться для варки настоящего кофе, а не вашей дряни из пакетика. когда-то торговка и её пила, морщась и обжигая язык, но об этом молчат все, кто знает. себе дороже. — а чего за тема такая, м? поделишься? — сангема-бай с привычной улыбочкой пихает кавеха в бок. тот рассказывать не особо хочет. дори — не фарузан, она бывает действительно жестока в своих ответах и вопросах, да и действует всегда в выгоду лишь себе. как эти двое смогли так крепко подружиться — до сих пор загадка для него. — да не дуйся, нашла я тебе чего поинтереснее. у меня знакомый через полгода женится, прикинь, в пятый раз, так новая женушка хочет новый дом, потому что в нынешнем он жил с предыдущей. и трахался, соответственно, тоже. ну а там по классике — глупая, но гордая, сможешь развести на любые свои хотелки. хоть из стекла им строй. глаза у архитектора загораются — и фарузан вздыхает. они тут не за этим, но сейчас дори заговорит кавеха про новый проект, тот забудет зачем пришёл, и в итоге завтра побежит на встречу, так ничего и не решив. — стоп! потом про свои рабочие моменты поговорите. сейчас про более насущные дела. — солнце моё, разве есть что-то важнее денег? — дори усаживается рядом, но всё таки кивает, соглашаясь, — ладно, скидывай свою проблему, золотко, посмотрим, что можно сделать. и кавех рассказывает — про аль-хайтама, про его сообщение и предложение встретиться. фарузан молчит, надеясь, что подруга поддержит её, мол, надо всё обдумать, чтобы потом о своих решениях не жалеть, но сангема-бай начинает хохотать. громко так. от души. две пары глаз вопросительно смотрят на неё, пока торговка пытается успокоиться. через минуты три кавех не выдерживает. — да что тут смешного? — растят идиотов, а нам разбирайся. ух, ну ты и насмешил. ты письмо-то читал до конца, драгоценный? — какое письмо? дори, продолжая хихикать, вытягивает из своей сумки какую-то папку с документами и сначала протягивает её кавеху, но потом усмехается, мол, нет, родной, ты сейчас там явно ничего не поймёшь, передаёт её фарузан. та пробегается взглядом по первым страницам под напряженное молчание со стороны кавеха и пофыркивания со стороны дори. смысл доходит до неё медленно, но верно. — тебя сделали подрядчиком реконструкции главного здания академии? — ага, выиграть этот тендер было той ещё головной болью. зато дочернее бюро теперь займется этим проектом, а там и до нового корпуса дотянусь. — ого, ты молодец. высыпалась хоть? — тысячу раз, моя хорошая. но сейчас ещё недельку — и можно будет расслабиться. ты, кстати, как по загруженности? мне одна замечательная про чудное место рассказала — сказка! и пляж, и горы, и музей тебе найдём. — уф-ф, гляну по часам, но вообще должно получиться. — может вы наконец скажете как эта реконструкция академии связана с сообщением хайтама? девушки поворачиваются на кавеха, и вот в этот момент фарузан осознаёт что произошло. о боже. о боже-боже-боже. её бедный маленький кавех, наивный и доверчивый мальчик с открытым сердцем. она прижимает папку к груди, пытаясь придумать как бы сказать правду помягче, но не успевает. — это не предложение... боже, да не смотри ты так. это рабочая встреча. ты в числе рабочей группы получил приглашение на первый смотр, не знаю, чертежи там будете обсуждать или что вы там обычно делаете. он же секретарь. я передала ему списки людей, которые заступят на проект, он оповестил о первом совещании. — но там находится ресторан! я знаю этот адрес! — кавех цепляется за последний шанс, будто это поможет, и фарузан не выдерживает. она подходит, пытается обнять, но парень отталкивает её руки, впившись взглядом в руководительницу. дори вздыхает. — на первом этаже ресторан, а на втором — кабинеты. академия ж сейчас в таком состоянии, что туда даже охрана не заходит, вот они и арендуют помещения. и вообще, я говорила об этом проекте ещё неделю назад, ты подписал бумажки. совсем забыл? крах. кавех утыкается лбом в сцепленные в замок руки, пока фарузан принимается мягко гладить его по плечам и спине, приговаривая что-то. она успокаивающе шепчет что-то в чуть подрагивающие плечи. ей больно за него. он так поверил в эту возможность воссоединения — как бы не утверждал обратное, — и эту надежду у него так жестоко забрали. и ведь некого даже обвинить — ни выполняющего свои обязанности аль-хайтама, ни заботящуюся о доходе дори. лишь собственную невнимательность. — как ты вообще мог подумать, что это предложение сойтись? он, конечно, тот ещё старик, небось даже пока вы встречались писал смс в официальном стиле, но спутать так- — дори. — ладно, молчу. кофе налью пока... пока сангема-бай возится у плиты, фарузан удаётся привести кавеха в хоть сколько-нибудь приемлемое состояние. по крайней мере, он уже может говорить. она гладит его теперь по голове, пока он, обхватив её за талию и уткнувшись лицом в живот, что-то высказывает. разобрать слова сложно, но пусть лучше так, чем если бы он поулыбался и покивал, а потом пришлось вытаскивать его из очередных проблем. она бы вытащила, конечно, но ему на пользу это бы не пошло. так проходит почти полчаса их общей в этой квартире жизни — дори пьёт кофе, фарузан вздыхает, кавех пытается пережить последние пару часов. — ладно, не посидели как-то. пойду я, — сангема-бай подхватывает сумку, чмокает фарузан в щеку и треплет кавеха по волосам, — ты, бриллиантовая, выясни насчёт следующей недели. а ты, работничек, завтра на этой встрече по поводу академии что б был. спрашивать буду по итогам — попробуй прозевать какой-то важный момент. — я беру, — архитектор отнимает лицо от кофты старшей сестрицы и прокашливается, — я беру самоотвод. на любой другой проект. — кавех! — а не много хочешь? только застегнувшая сапоги дори пытается найти что-то другое под рукой, чем можно запустить в обнаглевшего подчиненного, но взгляд фарузан её останавливает. та берет лицо кавеха свои ладони, мягко проводя большими пальцами по чуть влажным щекам. голос преподавательницы полон искренней заботы и беспокойства. — кавех, не торопись. это действительно важный проект — твоё имя там потом поможет. это же здание академии. ты не должен отказываться только потому, что там будет аль-хайтам. подумай о своём будущем. к тому же, ты сам говорил, что дома тебе надоели. подумай, хорошо? ты сможешь отказаться после первого совещания. сможет же, да? дори шипит "да с какого хрена, фара, я ему кто вообще?", но под умоляющим взглядом сдается. — да. ладно! но если возьмешь самоотвод, то отправлю на самый типичный дом, какой найду. послал архонт работников, ужас. всё, я пошла! а то ещё на что-то наобещаюсь. она хлопает дверью и даже топает вниз по лестнице, но фарузан на это лишь улыбается. кавех в её ладонях вздыхает. — и ведь отправит. — не думай пока об этом. давай, чай, душ и спать, хорошо? я тебе постелю, фильм можем глянуть какой-нибудь. даже "код да-винчи". — ты же его ненавидишь. — ради тебя потерплю. — и ради епископа? — ехидненько тянет кавех, и фарузан вздыхает, впрочем, улыбаясь. — так, допивай и в душ. я пока приберусь. — хорошо, мам. ай, не бей меня! кавех исчезает за дверью, показав ей язык, и на душе становится немного спокойнее. он всегда быстро отходит, если найти правильный подход. а пока у неё есть минут двадцать: помыть посуду, расстелить на диване — новом, тот она выбросила от греха подальше ещё полгода назад, — разобраться на каком чёртовом сайте можно посмотреть фильм и найти какие-нибудь снэки на полках. она ставит в уме галочки — отчёты отправила ещё до прихода этого бедствия, журналы заполнила, витамины приняла. сейчас ей остаётся только не закатывать глаза на протяжении всего хронометража и отправить завтра кавеха на встречу вовремя. а, ну и потом ещё бы надо поспрашивать начёт расписания занятий. и ещё- — если я стащу на этот вечер чью-то огромную фиолетовую рубашку с полки для гостей, то никто не обидится? — нет, всё нормально, это дори. стиранная, если что. штаны нашёл? — йоп! — а твоей там разве нет? — я ж тогда в ней и пошёл, потому что больше ничего не было. новую ей куплю, ничего не будет. не будет же? — она не обидится. в этом доме помимо меня ночуют только два человека, так что выдохни. к тому же, она постоянно таскает сюда новые вещи. ты знаешь где найти этот чёртов фильм? — сейчас выйду и найду! ладно, одно дело кавех у неё перехватил. значит, ей остаётся позаботиться о своевременном подъёме. фарузан смотрит на часы — не будь сейчас уже "нерабочее время", то она бы позвонила хайтаму и высказала что-нибудь наверняка неприятное. но он уже не возьмёт трубку, а оставаться в списке непринятых вызовов у неё никакого желания нет. да и неплохой аль-хайтам человек. вот только не так всё идёт почему-то. — ты чего застыла? давай пульт, сейчас всё найдём. завтра она об этом поразмышляет — коли вышло так, что кавех живёт душой, хоть кто-то за него это должен делать. думать рационально. в конце концов, раз уж он пришёл к ней за помощью, то она обязана помочь. так, как умеет.