С любовью, Тэхен и Джин

Сорок восемь дней назад

      Тэхен проснулся, каким-то образом через веки впитав солнечный свет, но открывать глаза не торопился, для начала решив свериться с ощущениями. Стоп. Солнечный свет?! Откуда ночью может быть солнечный свет? Или уже не ночь? А сколько он спал? И на этой мысли Тэхен не просто открыл глаза, а одним движением поднялся, как будто теперь опаздывал на пары или на важную съемку. Он был не дома. Нет, он был дома, но дома у Джина, который, заметив его пробуждение, как-то слишком суетливо пришел в движение, как будто куда-то спешил теперь.       — Соня. — Он фыркнул, закатив глаза, но Тэхен сумел разглядеть тронувший его свежие щеки румянец. А еще он был в костюме. Точнее, он был в кремовых классических брюках и заправленном в них белом поло. — Ты можешь принять душ, пока я приготовлю завтрак и найду для тебя рубашку, потому что твоя… — Джин виновато улыбнулся. — Ну, ты помнишь. — А затем по-деловому насупился. — Поднимайся. У меня не так много времени.       Тэхен помнил, что стало с рубашкой. Но не помнил, что стало с ним после того, как Джин… Закончил. Закончил, кончив. Неужели, Тэхен уснул? Но ведь у них было правило — как бы поздно они не закончили свои игры, Тэхен едет домой. Благо, круглосуточно гоняющие по городу такси делали это правило вполне и даже с комфортом осуществимым, при том, что Джин всегда сам и за свой счет об этом заботился. А почему он не разбудил его в этот раз? И почему покраснел, стоило Тэхену открыть глаза? Смотрел на него, любовался? Нет, ладно. Это второй вопрос. Первый и самый главный — почему он позволил ему спать в его кровати? Это был четко и жестко обозначенный вопрос личных границ, который они решили сразу. И Тэхен не жаловался, но…       Он подтянулся к краю кровати и спустил ноги. Поднялся. И тут же сел, ощутив, как неприятно свело внутреннюю поверхность его пострадавших до этого бедер. В пылу жаркого секса было объективно некогда думать о том, что твой реальный уровень растяжки не соответствовал выбранной позе (на самом деле, Тэхен думал только о том, как бы не умереть от слишком широкого спектра испытываемых ощущений, в том числе веревок и кляпа), а теперь… Тэхен готов был заплакать. А потом вспомнил свое тренировочно-университетское прошлое. Ему нужно расходиться. И добраться до ванной хотя бы ползком, потому что иначе Джин точно разозлится.       И утреннее омовение было совершенно исключительно на морально-волевых. Но даже через боль Тэхен смог понять, что на нем и… в нем не осталось никакой смазки, которая обязательно бы засохла на нем за ночь. И всё стало еще более таинственным и необъяснимым. Джин не только оставил его на ночь, но и… вытер все его интимные подробности? Нет, нельзя сказать, что Джин до этого о нем не заботился — это было бы враньем, но в этом случае… Парадокс. Как и то, что в спальне его ждали аккуратно разложенные на уже застеленной кровати брюки, рубашка, трусы и пара носков. Новые. Из старого были только брюки. Наверное…       Внутри было противоречиво, и, одеваясь, Тэхен пытался собрать разбросанные по черепной коробке мысли и воспоминания. Секс получился фееричным, правда, эксперимент с кляпом и ротовым расширителем он всё же повторять откажется. Потому что кляп угрожал его задушить в самый ответственный момент, когда от закипающей и бешено подгоняющей сердце крови невозможно было нормально дышать носом, а металлический расширитель пусть и неболезненно, но всё равно неприятно натер десны. Всё остальное — дайте два. Особенно, связывание. Хотя… именно из-за него он теперь ходил так, как будто в свои двадцать шесть заново этому учился.       Но, несмотря ни на что, в гостиной, и затем на кухне он решил появиться эффектно, собрав все силы в кулак и максимально сжав слезные каналы, чтобы не выпустить из себя порочащую его выдержку и силу воли воду. И то, что он увидел… Даже то, что Джин теперь был одет во что-то намного более официальное, чем обычный по-домашнему растянутый аутфит, не портило открывающуюся ему картину. Джин готовил завтрак. Для них обоих. И внутри тут же стало больно. Что он должен был сделать? Подойти, стиснуть Джина изо всех сил, нацеловывая всё, что попадалось его губам, а затем развернуть к себе и зацеловать уже его губы, так, чтобы он не мог вздохнуть.       — Помыл попу?       Джин повернулся, мягко улыбаясь, затем направившись к кофеварке.       — Скажи, почему ты меня не разбудил?       Это был повод отвлечься от… чувств. Это определенно были чувства, которые, возможно, смогли проснуться, несмотря на то, что Тэхен их регулярно усыплял (как и бдительность Джина, изображая из себя невозмутимого и просто на всё согласного) и выйти наружу после испытанного потрясения. И Тэхен заметил, что Джин ненадолго остановился, замерев с жестяной банкой кофе в одной руке и мерной ложкой в другой.       — Я тебя так вымотал, что ты уснул. Причем, так быстро, что я даже глазом не успел моргнуть, хотя ты всё же успел пробормотать что-то про то, что тебе хватит пяти минут. — И на этом успевшем всплыть в памяти воспоминании, уголки пухлых губ дернулись вверх. Почти незаметно и очень ненадолго. — Я тебе больше скажу — я не побоялся лечь с тобой рядом. И должен сказать, что ты очень неспокойно спишь, но я всё тебе простил, потому что ты… — Джин решил продолжить начатое заваривание кофе, чтобы спрятать свое лицо и его выражение. — Очень милый, когда спишь.       — Спасибо, что… ну… — Тэхен чувствовал, как загорелись его щеки, пока он почти крадучись, как будто боясь, что Джин заметит и нападет на него, пробирался к столу, осторожно заняв один из стульев. — Вытер меня. И всё с меня.       — Спасибо, что согласился на все эксперименты без исключения. — Кофемашина зажурчала набирающейся в специальный резервуар водой, а Джин, подставив предусмотренный комплектацией чудо-агрегата для капучино стакан, повернулся к Тэхену. — Надеюсь, ты не пожалел.       — Неа. — Тэхен уверенно помотал головой. — Только вот кляп меня чуть не задушил, а расширитель натер десны.       — Серьезно? — Джин искренне удивился. — Прости, что так вышло. Честно, я понятия…       — Ты слишком качественно меня трахал, чтобы я мог нормально дышать через нос. — Джин не должен был теперь чувствовать себя виноватым, поэтому Тэхен был особенно убедительным. — Улыбнись. Я уже сказал, что ни о чем не жалею и готов повторить всё, кроме кляпа и этого…       — Теперь моя очередь быть на твоем месте.       Джин вновь отвернулся, а Тэхен уже начал представлять себе, как это будет. Он не испытал никакого волнения. Впервые за всё время их смелого сотрудничества с Джином и очень отчетливо Тэхену захотелось вдавить его в матрас, устроившись между его ног, и трахать, при этом заткнув рот не кляпом, а своим языком. Вот о чем он фантазировал, мечтал, думал и… сожалел. Вот чего ему не хватало. Поцелуев. И, возможно, именно из-за того, что они никогда не целовались, несмотря на то, как смогли сблизиться, у него ни разу не возникало впечатления, что между ними были отношения. Взаимовыгодное и приятное сотрудничество, которое теперь, именно в этот момент отчего-то колотило сердце неровным ритмом. Всё могло быть по-другому. Должно быть по-другому.       — Приятного аппетита, Тэ.       Джин поставил перед ним вкусно и ароматно оформленную тарелку, затем усевшись напротив. Он выглядел так, как будто они теперь делили один на двоих бизнес-ланч, а не завтрак после насыщенного удовольствием секса. Потому что без чувств. Потому что за пределами кровати оставались только вежливость и... что-то другое, общечеловеческое и всем приятное.       — Спасибо.       Тэхен пил вкусный и бодрящий чай из лопуха, на который Джин его подсадил, но даже органически переработанная солодка, сладкая и манящая, не могла перебить вдруг появившуюся внутри горечь. Захотелось вздохнуть и с громким стуком лба о дерево (или тарелку, если промахнуться) уронить на стол голову. С чего он вообще решил, что у него изначально был шанс не влюбиться?.. Он соглашался в состоянии аффекта и теперь за это расплачивался. Он сделал слишком много шагов вперед, при том, что Джин явно не собирался его догонять. Потому что изначально этого не было в их сценарии, и теперь это была проблема одного Тэхена, который... За всё это время так и не успел распрощаться с наивностью.

* * *

      — Джин, почему ты дуешься? Тебе не понравилось?       Как только они вышли из зала плечом к плечу, Тэхен тут же обогнал своего спутника, встав напротив, заискивающе улыбаясь и всматриваясь в надувшиеся губы. Наверняка, Джин делал это неосознанно и не отдавая себе отчет в том, как очаровательно теперь выглядел. И непринужденно, и Тэхен теперь пытался вспомнить, как часто за всё это время видел его в чем-то неформальном. Либо в формальном, либо голым, что так же недвусмысленно обозначало проложенную между ними дистанцию. Ты можешь засунуть в меня свой член, но не увидишь меня комфортного или уставшего. Слишком личное.       И пока Тэхен пытался вспомнить и осмыслить, Джин думал. Точнее, Джин не мог понять, почему он это думал, но ему почему-то казалось, что озвучивая эту фантазию, Тэхен представлял себе свидание. Держаться за ручки (даже во время сеанса) или за талию (а за всё это время Тэхен вообще к нему не прикасался), кормить друг друга попкорном или что-то такое, от чего Джин на самом деле отвык очень давно, но что… Ну… Это было ведь забавно. Однако Тэхен просто смотрел фильм. Что-то у него спрашивал, пытался быстро и взволнованно обсудить, но даже за коленку ни разу не подержался. Или не обнял, хотя такая возможность была, потому что подлокотники между кресел удобно и эргономично откидывались… Но нет. Они смотрели кино. А до этого, встретившись, готовились смотреть кино, приобретая всё необходимое. Джин пытался понять, почему его ожидания не оправдались и почему вообще они у него были, но вместо этого задал вполне логичный вопрос, но с не очень логичным раздражением.       — Мы полностью воплотили твою фантазию?       — Ты ожидал чего-то другого?       Заданный тут же, даже не в вдогонку, а прямо поверх вопрос уточняющий застал Джина врасплох, и он не смог остановить почти в панике распахнувшиеся глаза.       — В смысле?       — Я еще должен проводить тебя до дома и по пути угостить себя и тебя чем-то вкусным. — Тэхен проигнорировал вопрос, беззаботно улыбаясь, затем кивнув в сторону выхода. — Пойдем.       В воздухе за пределами кинотеатра еще ощущалась не успевшая приятно остыть духота, однако без участия прямых солнечных лучей дышалось полегче, а временами даже можно было ощутить какой-нибудь наудачу заблудившийся их направлении сквознячок.       — Можно вопрос? — Тэхен отдал наличные продавцу, который затейливо оформил для них две порции сладких рисовых пирожков. — Возьми.       Тэхен протянул ему сладости, и Джин тут же схватился за деревянную шпажку, торопясь попробовать и не торопясь пачкать руки. А еще он не торопился соглашаться на вопрос, дождавшись, когда они отошли от уличного прилавка, перейдя на более тихую и спокойную сторону улицы.       — Можно, но не факт, что я отвечу. — Джин не стеснялся говорить с набитым ртом, однако засунутый за щеку кусочек десерта, который теперь ее очаровательно округлял, нисколько не мешал его артикуляции. А Тэхен всё равно залюбовался.       — Как ты пришел к такому формату сексуальных отношений?       Этот вопрос стоило задать раньше, но раньше Джин не стал бы это обсуждать. Но теперь, когда они успели достаточно сблизиться (а со стороны Тэхена — катастрофически достаточно), был шанс нарваться на откровенность.       — Очевидно, незаурядный романтический и сексуальный опыт. — Джин даже пожал плечами, пока Тэхен, выбрав смотреть на него, а не под ноги, нетерпеливо, но сосредоточенно ждал пояснений. — Я был в отношениях шесть лет, из которых первую половину мы пытались натянуть секс на романтику, а вторую — романтику на секс, так и не сумев найти компромисс. — Джин звучал задумчиво, как будто теперь пытался лишний раз порефлексировать на эту тему. — Но знаешь, что меня поразило больше всего? Мы потратили столько времени на то, чтобы узнать друг друга и друг к другу привыкнуть, а потом однажды просто сели, поговорили и решили расстаться. И первое, что я осознал — сколько времени упустил и как теперь ненадежно и рискованно вступать во что-то серьезное, зная о существовании такой возможности. Остыть. Потерять интерес. Не буду теперь рассуждать, кто был прав, а кто виноват — мы оба, наверное, просто не подходили друг к другу, и опять же. — В тихом и задумчивом размышлении Джина зазвенело негодование. — Мы потратили это время, чтобы попытаться влезть в рамки друг друга так, чтобы получилось что-то красивое. И то, насколько это было глупо, я понял только после того, как посмотрел со стороны.       — А как же чувства? Разве можно уговорить сердце, которое любит, расстаться с тем, кто в этом… сердце. — Тэхен теперь был слишком сосредоточен, и Джин посмотрел на него… нет, не вопросительно и не снисходительно. Также сосредоточенно.       — Тэ, чувства только сначала цветут и пахнут сами по себе, а потом за ними нужно ухаживать. Поливать взаимопониманием и взаимоуважением, удабривать схожими интересами и целями на жизнь, подрезать стремлением к компромиссу и умением решать проблемы ртом, а не выдающимся характером… — Джин вздохнул. — Это работа, а те, кто говорят, что всё в отношениях зависит от любви — либо инфантильные романтики, которые не успели нюхнуть радости совместного быта, либо лицемеры.       — Понятно. — Тэхен кивнул сам себе, и между ними повисла пауза.       — У меня есть постоянная клиентка. — Которую нарушил Джин, выбросив в подвернувшуюся вовремя урну то, что осталось от десерта. — Я регулярно делаю ей контурную пластику, чтобы по ее красивому личику нельзя было точно предсказать, через сколько у нее настанет климакс. Замечательная женщина. Красивая и в разводе. Убийственное сочетание, которое и стало ее мотивом для того, чтобы пуститься во все тяжкие. — Джин усмехнулся. — Я посвящен во все эти тяжкие, которыми она делится с гордостью.       — Она тоже покупает секс? — Теперь в интонации Тэхена было меньше любопытства и волнения, чем до этого.       — Да. Это позволяет ей выбирать и диктовать правила. Плюс к тому оберегает самооценку от критических комментариев, потому что вряд ли кто-то, чьи карманы ты набиваешь деньгами, решится тебя критиковать.       — Но ведь тебе это не нужно. Тебя и критиковать-то не за что. — Тэхен хмыкнул, невольно насупившись, не замечая взгляд Джина.       — Мне импонирует сама идея. Я плачу, заранее диктуя условия. Это быстро и надежно, потому что в другом случае, прежде чем решится на озвучивание фантазий, мне нужно было бы узнать предпочтения человека, его рамки и бла-бла-бла… — Джин закатил глаза. — В общем, я просто экономлю свое и чужое время. Действую рационально.       — Но даже за деньги, по твоим словам, никто не согласился разыграть изнасилование. Значит…       — На самом деле, я не предлагал это никому, кроме тебя.       Тэхен даже остановился, остановив и Джина.       — Что? — Он нахмурился, но по покрасневшим щекам Тэхен понял, что это было… настоящим откровением. — Я не отбитый мазохист, и для такого человеку нужно доверять. Быть уверенным в том, что твои ожидания и то, что можно от него ожидать, объективно совпадают. И это не фантазия. Это… Просто мне захотелось новых острых ощущений.       — Ты мне доверяешь? То есть, это… — Тэхен торопливо формулировал в голове, пока Джин потянул его вперед.       — Вот побыть героем — это фантазия. И, уверен, не только моя. Но только я воплощу ее нарочно. — Джин вовремя скрыл свое смятение за самодовольством, краем глаза заметив, как потемнел Тэхен. Буквально.       — А я почему не знаю еще об этом? Или это сюрприз, и только теперь мы…       — Потому что я буду героем не для тебя. — Джин почему-то напряженно передернул плечами. — Сценарий такой. Я возвращаюсь домой и вижу на лестничной площадке парня, который сидит на полу, прислонившись спиной к стене, и изображает из себя несчастного. Возможно, плачет, потому что мой кандидат — студент актерского, и пообещал отыграть драму как следует. Так вот. — Джин схватил остановившегося (как вкопанного) Тэхена за локоть, потянув за собой. — Я его утешаю, приглашаю к себе на выпить, чтобы выслушать. Он мне всё рассказывает: про грубость, то, как его не ценили и всё такое прочее. И я его торжественно утешаю. — Джин почти победно улыбнулся. — Ну, со всеми вытекающими.       — И почему я не могу побыть униженным и оскорбленным? — В низком голосе Тэхена слышалась пока прикрытая бархатом агрессия.       — Потому что, при всем уважении, ты скорее будешь похож на того, кто учинил такое беззаконие, чем на жертву. Я не могу представить, чтобы ты хотя бы на минуточку позволил…       — Понятно. Я не хочу подробностей. — Тэхен нервно тряхнул головой, затем поджав плечи и поглубже запахнувшись в свободного кроя пиджак.       — Как скажешь.       Джин смотрел на Тэхена и думал о чем-то своем, пока Тэхен думал о том, что он теперь упирался носом в тупик, который до этого отказывался замечать. С одной стороны, столкновение с суровой реальностью всегда облагораживает, пусть и болезненно, но с другой стороны… Получилось слишком болезненно. Неожиданно болезненно.       — Спасибо за вечер. Приятных снов.       Тэхен оставил Джина у входа в его жилище, затем, без всяких дополнительных спецэффектов и трогательных (в прямом смысле) взаимодействий удалившись. У него тоже была привилегия уйти в любой момент и без объяснений, а чем дальше… Уже было сложно уйти. Просто уйти, а о том, чтобы забыть, даже подумать было страшно.

Неделю спустя

      Тэхен вошел в приятно тихое заведение, в сравнении с теми, что он успел пройти по дороге сюда. К своему другу, который теперь стоял за барной стойкой, что-то мурлыча себе под нос под ласково и мягко раздающуюся по интимно недоосвещенному помещению музыку. За всю неделю он не получил ни одного сообщения и ни одного сообщения не написал. То, почему Джин был занят, можно было понять. Он готовился к очередному спектаклю. Возможно, всему виной было то, что однажды Ким Сокджину нужно было стать актером или режиссером, потому что его страсть к играм в эмоции выходила за рамки обычного хобби или перечня поводов скоротать время и получить впечатления. Хотя, чем больше Тэхен его узнавал, тем меньше в Джине оставалось от того коварного соблазнителя, которым он ему представился в начале. Он не переставал им быть, но периодически снимал эту маску. Как уставший от официоза начальник — пиджак. Наверное, он на самом деле начал ему доверять.       — Тэтэ, что с лицом?       Тэхен услышал знакомый и любимый звон, тут же вновь придя в движение в направлении занятой лишь на одну треть барной стойке. В пятницу вечером здесь в основном обосновывались парочки, которые хотели тихо и на ушко друг другу поворковать о неважном, поэтому все столы были заняты, а вот высокие барные стулья — нет.       — Я видел фотки и сразу понял, что это волшебство со светом — твоих рук дело. — Молодой человек самодовольно улыбнулся, после потянувшись и игриво взъерошив темно-каштановую челку Тэхена, затем аккуратно зачесав ее назад.       — Использовал самую плотную строительную пленку, которую хорошенько присыпал перламутром — пришлось ограбить пару маникюрных магазинов. — Тэхен устало улыбнулся, затем на автомате проверил телефон, положив его экраном вниз и подперев руками щеки. — У тебя есть чай из лопуха с органической настойкой солодки?       — Я что, похож на элитный рехаб для обеспеченных алкоголиков? — Чимин удивленно вскинул брови, затем их опустив и с подозрением прищурившись. — Звучит как что-то из арсенала твоего папика.       — Ай, не называй его так, Пак Чимин! — Тэхен убедительно нахмурился, и бармен поднял обе руки, затем потянувшись к холодильнику и выудив из него колу в запотевшем стекле. — Я ушел от него без объяснения причин. Воспользовался своей привилегией.       — А мне объяснишь? — Чимин быстро посмотрел по сторонам, оценив, что от него пока ничего не требовалось, и, пододвинув Тэхену открытую бутылку газировки, положил на барную стойку руки, по-деловому сцепив пальцы.       — Я влюбился. — Тэхен невесело ухмыльнулся. — Сначала думал, что мне будет пофигу, но чем ближе мы становились, тем очевиднее становилось и то, что… Это изначально было не для меня. А его все устраивает, и в этот момент он осуществляет очередную свою фантазию, но не со мной, просто потому, что я не подхожу по типажу. — Теперь Тэхен вздохнул, пока Чимин стал смотреть на него прямее и сосредоточеннее. — Лучше сейчас уйти, чем потом, успев еще…       — Я не понимаю, Ким Тэхен, откуда в тебе вдруг взялась неуверенность в себе.       Услышав это задумчивое и наполненное искренним недоумением замечание, Тэхен напрягся.       — Ты соглашаешься на правила, которые были придуманы не тобой, хотя сам вполне себе способный мальчик. Не думал, что скажу это, но мне кажется, что с твоим…мммм… природным магнетизмом, ты можешь этого своего папочку легко покорить и заставить забыть о своих планах на независимость. — Увидев, что Тэхен всерьез задумался, Чимин улыбнулся. — Кто-нибудь мог представить, что ты сможешь заполучить Юнги? И похуй, что из этого ничего не вышло — ты взял то, что захотел, а я уверен, что твой папик будет пусть и чуть, но все же попроще этого бойцовского кота.       — И что мне делать? — Тэхен задумчиво поджал губы, на пример друга сцепив перед собой руки, до сих пор игнорируя колу. — Я вообще не знаю, почему мне это в голову не приходило раньше.       — Боялся, что если взбрыкнешь, папочка тебе даст ногой под твой красивый зад. — Чимин пожал плечами, а потом заметил на лице Тэхена не готовность обидеться и возразить, а задумчивость. — Но теперь, если ты решился свалить, тебе терять нечего. Можешь пойти к нему, наконец, засосать, признаться во всех грехах и любви, а потом, с гордо поднятой головой… Обратно ко мне.       Чимин тут же поднялся, заметив подошедшего официанта, а Тэхен задумался. Ему ведь на самом деле было нечего терять. Даже если Джин не ответит ему взаимностью (а в Тэхене все же была, и достаточно уверенная надежда на обратное) и выгонит его, совесть Тэхена будет чиста. Он сделал всё, что мог. Потому что… Что-то в Джине его держало и с каждым днем привязывало всё больше. И это выходило за рамки чего-то внешнего или сугубо сексуального. Он почти всегда был освежающе прохладным снаружи, но внутри него как будто было много тепла, которое он, наверняка, не стесняясь, делил с теми, кто был ему близок. Тэхен испытывал его на себе уже. В каких-то непродолжительных моментах, взглядах, репликах, необязательной заботе… В условиях их жестких рамок и договоренностей, Тэхен цеплялся за этим мелочи как за спасательный круг.       Рискнуть? И пока Тэхен, не успев или решив не прощаться, заводил двигатель своего авто, который всерьез вознамерился заменить, он решил поразмыслить над тем, почему не получилось с Юнги и могло ли получиться с Джином. Юнги терпеть не мог его тактильность, которая распространялась не только на спальню. Он всерьез злился и раздражался, если Тэхен пускался в слишком смелые проявления любви (а он делал это не специально, а просто потому, что не мог по-другому). Джин же… Относился к этому снисходительно, при том, что они даже не были вместе. То есть, чисто теоретически, если они будут вместе, ему это будет нравится. Так получалось же?.. А еще Тэхен сделал работу над ошибками и больше не будет злоупотреблять чужим хорошим отношением, испытывая на прочность и чужое терпение. По крайней мере, он так думал, и теперь нужно было убедиться. Если повезет.

* * *

      Тэхен остановился у двери в апартаменты Джина и пытался теперь прислушаться, чтобы понять, что теперь за ней происходило. А еще пытался настроиться на то, что теперь увидит Джина полуобнаженного, в засосах, в обнаженной компании какого-нибудь… Главное, в этот момент спрятать в карманы руки, чтобы они не начали против его разрешения мстить за его же честь железно сжатыми кулаками (а ведь он умел такое...). Или за неоправдавшиеся ожидания. Это всё-таки было страшно, но Тэхен постучал, удостоверившись, что это было достаточно громко, еще пару раз ударив по двери.       — Тэхен! Как я рад тебя видеть!       Тэхен замер на пороге, потому что то, что он теперь видел, не укладывалось ни в один из придуманных им сценариев. Джин улыбался, широко распахнув дверь, но выглядел он так, что сложно было теперь представить в его постели кого-то униженного и оскорбленного, которого он спасал. Потому что Джин выглядел слишком по-домашнему. Мягкие трикотажные широкие брюки и чуть ли не прикрывающая колени белая футболка, плотно обхватывающая мужественный размах плеч и вероломно скрывающая всё остальное… Но главное — на нем были очки. Круглые, в тонкой металлической оправе, которая, в сочетании с неуложенными волосами, еще сохранившими в себе отчаянное пребывание пальцев задорно торчащим вихром, придавали ему невыносимую очаровательность. Тэхен не видел его таким. И, возможно, больше не увидит.

Пять дней назад

      — Мне нужно закрыть гештальт.       — Я уролог, а не психотерапевт.       Джин закатил глаза, пока его собеседник улыбался, демонстрируя ямочки и непревзойденное спокойствие.       — Ты заплатил за прием, чтобы я не смог тебе помочь? Мог просто позвонить. — Мужчина поднялся, и чтобы придать этой встрече неформальный вид, распахнул халат и уселся на стол рядом с Джином, чтобы он даже не думал получить квалифицированную медицинскую помощь.       — Почему мы расстались, Ким Намджун?       Услышав этот вопрос, доктор Ким Намджун не успел скрыть свое удивление, которое задрало его брови, высоко подняв над очками.       — Потому что ты предложил пожить отдельно, а я сказал, что это начало неминуемого конца, который наступит рано или поздно, и зачем его откладывать, если можно… А что такое? — Теперь Намджун нахмурился. — Ты жалеешь?       — О том, что мне теперь не за кем убирать? Нисколько. — Джин тряхнул головой, поджав губы — он случайно вспомнил все те противостояния, которые затевал, пытаясь переучить своего любовника и сожителя.       — Так в чем проблема? — Намджун скрестил на груди руки, теперь наблюдая за тем, как красивое и серьезное лицо его бывшего угрожающе каменно не меняло выражение.       — Помнишь, я тебе говорил, что провожу сексуальные эксперименты? Я устал от них. Я позавчера был в кино с главным своим… ну… партнером по фантазиям, и поймал себя на мысли, что жду, что это будет свидание. Я хочу на свидание.       — Ты предлагаешь мне пригласить тебя? Я могу, по дружбе, потому что мы с тобой хорошо расстались, но… — Намджун теперь сомневался, что не стеснялся демонстрировать.       — Я не могу определиться с тем, устал я от секса потому, что устал, или потому, что теперь хочу секса с одним конкретным. Но если я хочу секса с одним конкретным, это должно предполагать, что он тоже хочет секса только со мной, чтобы не возникало ненужных противоречий, а для этого нужно сесть и…       — Поговорить. Кажется, ты всегда меня этому учил. Пока однажды не устал говорить одно и то же. — Джин теперь смотрел только в проявившуюся на щеке Намджуна ямочку, пока тот ободряюще сжал его плечо. — Я до сих пор не понял, в чем проблема. Тебе нужно мое благословение? Я изначально не испытывал надежд и чаяний по поводу того, что после нашего расставания ты никого не сможешь впустить в свое сердце.       — Я и не могу. — Джин поднял блестящие глаза. — Точнее, не хочу. Точнее… Или хочу… Просто обязательства и всё вот это слишком сильно сковывает. И я не про то, что я не могу не кобелить — к черту это. Перед тобой образец, которому ты должен следовать, и это еще дополнительные рамки. И…       — Не должен, а можешь. Или не можешь. У тебя какие-то странные переживания, Джинни, и теперь мне кажется, что это от безделья. Или пресыщения. А еще должен тебе напомнить, что не все обязательства, которые ты на себя берешь, тебе вредны или заведомо мучительные. — Намджун мягко улыбался, пока Джин ковырял носком летней туфли плитку на полу его кабинета. — И тебе, чтобы дать себе время, просто стоит начать с того, чтобы ограничить круг своих сексуальных интересов вот одним тем самым. В любом случае, станет понятно, что…       Раздался благозвучный телефонный звонок, который заставил Джина поморщиться, а затем, когда он заметил, кто звонил, слишком серьезно нахмуриться.       — Я буду через сорок минут, пап. Я помню… Что? — Глаза Джина так резко вылупились, что Намджун в последний момент удержался, чтобы не подставить ладошки. На всякий случай. — Почему я должен? Нет, это ты должен привести аргументы, потому что я взрослый и… — Джин капризно поджал губы. — Я не хочу, паааааап! — Услышав это, Намджун улыбнулся. Ким Сокджин был взрослым и респектабельным… ребенком, который порой выводил из себя своей невесть откуда берущейся инфантильностью, но большую часть времени только очаровывал. — Нет, я хорошо сработался с господином Паком, но я, честно сказать, надеялся, что моя кандидатская станет последним поводом для наших регулярных встреч. Я понимаю. Паааап… — Джин запрокинул голову, затем резко вернув ее на место, при этом остановив глаза на второй пуговице белого халата Намджуна. — Ты представляешь, сколько мне нужно пересмотреть историй болезней? А ведь у меня еще работа… — Джин нахмурился. — Нет! Я не собираюсь отказываться от графика, тем более, что у меня постоянные и очень платежеспособные клиенты. Плюс… Я в депрессии. — Джин уронил голову, и Намджун, повинуясь старым привычкам, погладил его, чувствительно запустив в волосы пальцы, зная, что Джина это очень расслабляло, и Джин был ему благодарен. — Ладно, я понял. Я заеду сначала к Паку, а потом в клинику. Если несложно, передай, пожалуйста, Саю, чтобы подготовила пару третьих наборов с нитями. — Джин посмотрел на часы. — Хорошо. Спасибо, пап. Я понял, что это возможность, ага. До встречи.       — Как я понял, тебе представилась возможность стать академиком? — Намджун смотрел на Джина с любопытством, пока Джин, завершив звонок, что-то торопливо набирал на экране своего смартфона.       — Выбор анестезиологического обеспечения при ритидэктомии и платизмопластике. То, на чем специализируется отец, правда, выступать с этим должен буду я. Правда, мне за это может светить повышение оклада, потому что для того, чтобы считаться умницей у высокого начальства, мне не хватало одной публикации, а это будет международный форум, который пройдет в… — Джин выдохнул. — Состоянии стресса. Ладно. — Он поднялся, ударив себя по коленям. — Труба зовет. Вернусь во времена лихой студенческой молодости, когда спать приходилось только по праздникам и на лекциях по философии медицины. Благо, у меня есть две недели и обещание господина Пака, который вел мою кандидатскую и издевался над ней и надо мной с особой жестокостью, оказать полное теоретическое сопровождение. — Джин еще раз драматично вздохнул.       — Зато теперь некогда будет думать о личной жизни. — Намджун сочувствующе улыбнулся, увидев в ответ лишь выражение заранее усталой и обреченной безысходности. — Удачи, Джин. Если что, я могу помочь.       Это было неожиданно и… Наверное, вовремя.       — Гость! Знаешь, что нужно делать с гостями? — Джин явно не заметил завороживший Тэхена восторг и облегчение от увиденного, втянув его внутрь и закрыв за ним дверь. — Обогреть, накормить, напоить и… Всем этим я займусь именно сейчас, пока не дал ебу!       Джин тут же скрылся, а Тэхен, разувшись и по привитой ему доктором привычке сначала проследовав в ванную, затем только оказался на кухне. И обеденный стол на этот раз был завален папками, бумагами, которые были разложены по неаккуратным стопкам, угрожающим обвалом толстой прошитой тетради формата А3, которая как будто следила за монитором компьютера, не успевшим уйти в сон.       — Не обращай внимание — я накрою в гостиной. Я боюсь прикасаться ко всему этому, но очень тебе благодарен, что ты пришел! — Джин жизнеутверждающе звенел, уже заваривая для Тэхена цветки лопуха. — Честно сказать, думал о том, чтобы тебя позвать и чуть передохнуть, потому что ты прелесть, а я заебан, но пока не сломлен… — Джин запнулся. — У меня появилась фантазия. — Он развернулся к Тэхену, который краем глаза изучал стол, аккуратно подпирая его одной рукой. — Ты пишешь за меня научную работу, а я за это разрешаю тебе выступить с ней вместо меня на научной конференции. Как тебе?       — Ты ради этого пожертвовал другой своей фантазией? — Тэхен все же оторвался от стола, сделав шаг к Джину, который сосредоточенно колдовал над чашкой, наконец, сумев найти объективный повод отвлечься.       — Мне она стала неинтересна. — Джин фыркнул, на самом деле успев в ней разочароваться. Потому что в ней не было Тэхена, и в этот момент он понял, что все фантазии до этого (по крайней мере, последние пару месяцев) подбирал под Тэхена. Или они были связаны с ним?.. Думать не было сил — только радоваться, что он теперь был здесь, почему-то наполнив всё вокруг спокойствием. — И я был занят.       — И у тебя не было времени подумать о том, что я тебе не пишу, хотя раньше писал всегда и много.       Услышав это спокойное замечание, Джин отставил кружку, полностью развернувшись к Тэхену.       — Ты носишь очки? Почему я узнал об этом только сейчас?       — У меня минус два, а все научные статьи пишутся ужасно мелким шрифтом — не могу одновременно напрягать и зрение, и извилины. — Джин фыркнул, сняв очки и аккуратно отложив их. — А почему ты мне не писал кстати? Вот если бы написал, я бы пригласил тебя к себе, чтобы ты исполнил мою главную фантазию — я лежу, а ты разминаешь мне плечи и говоришь, что я самый умный, самый талантливый и самый крутой оратор на земле. — Джин мечтательно улыбнулся. — Отдал бы любые деньги за это. И ты должен знать, что я не обращал ни на что внимание не потому, что мне похуй, а потому что у меня голова забита до отказа.       — Подойди. — Тэхен протянул руку, за которую Джин, не раздумывая, схватился, тут же оказавшись повернутым к Тэхену спиной. — Расслабь плечи. — И Джин прикрыл глаза, ощутив, как в каменные мышцы вцепились сильные пальцы, начав их уверенно и очень нужно разминать, разгоняя кровь и желание жить. — Ты самый умный и самый талантливый оратор. Я уверен, что ты справишься со всеми этими бумажками так блестяще, что даже академики и доктора наук будут аплодировать стоя и растерянно хлопать глазами. — Тэхен сместился к позвоночнику, начав большими пальцами с силой продавливать кожу, заставив Джина довольно заурчать и опустить голову. — Будут кричать Браво, Ким Сокджин!, а ты даже краснеть не будешь, потому что знаешь, что проделал отличную работу. И пусть сейчас тебе тяжело и хочется всё бросить — нужно думать о том, что ты всё равно справишься, и справишься на отлично, оправдав все самые смелые ожидания, которые на тебя явно возложили. Потому что ты большой молодец и писаный красавец.       Тэхен закончил, остановив руки на плечах, ласково их поглаживая.       — Можешь не платить мне за исполнение этой фантазии. Это прощальный подарок.       — В смысле? — Джин резко развернулся.       — Моя привилегия — уйти без объяснения причин. — Тэхен пожал плечами, специально игнорируя то, с каким серьезным негодованием Джин смотрел на него.       — Почему ты хочешь уйти?       — Потому что хочу быть единственным, кто помогает тебе осуществлять фантазии. Потому что я ревную тебя и говорю теперь это всё только потому, что на самом деле приготовился уйти. Мне не нужны твои деньги — я хочу близости и обязательств. — Тэхен говорил так уверенно, как будто это было просто, но сердце всё же предательски дернулось на мысли о том, что он готов уйти.       Джин слушал внимательно и молча, смотря Тэхену на подбородок, чуть сведя к переносице брови и поджав губы.       — Ну… В таком случае, мы должны осуществить и твою фантазию. В качестве благодарности за то, что ты был рядом и подарил мне очень много счастливых и наполненных оргазмом моментов. — В голосе Джина слышалась твердость, которая очень ярко озвучивала его недовольство по поводу услышанного. Недовольством он прикрывал смятение. Мог ли он отпустить Тэхена так просто? Потому что точно не хотел.       — Любую? — Тэхен явно заинтересовался, и когда Джин собрался вернуться к столу, прихватил его за руку, поймав на себе удивленный взгляд. — Смотри. Я прихожу домой, где меня ждет мой парень, с которым я планировал расстаться, потому что он меня игнорировал неделю. Я прихожу и вижу, что мой парень просто был очень занят, полностью погрузившись в науку. Он устал, хочет ласки и поддержки, капризничает, а я вдруг понимаю, что вместо того, чтобы выяснять отношения, хочу смотреть на его капризы, ласкать и поддерживать. Потому что мой парень уже успел извиниться за то, что был не прав. Не буду уточнять, по поводу чего, но в моей фантазии я остался доволен объяснением.       — Твой парень извинится только тогда, когда ты извинишься за то, что просто смотрел с ним кино, хотя он надеялся на свидание. Нет, не надеялся, но ждал. А не получил… даже за ручки подержаться. И знаешь, мне вообще теперь не стыдно в этом признаваться, потому что… — Джин кивнул Тэхену за плечо, пока Тэхен не сводил с него блестящих глаз. — Вот это всё уже убедило меня, что я умственно отсталый, а значит, мне можно ждать свидания при том, что я сам всё это запретил.       — То есть, ты согласен стать моим парнем?       — Я уже сказал, что исполню твою фантазию. — Джин кивнул, пока Тэхен был в замешательстве. — Тем более, это повод отвлечься. А знаешь, как я долго искал компромисс с совестью, чтобы оторваться от этого… Я надеялся, что после защиты кандидатской, моя академическая карьера окончится, но она… Оказалась не так проста.       Джин сомневался лишь мгновение, а потом обнял Тэхена, прильнув к его груди и положив на его плечо тяжелую голову.       — По сути, то время, что я мог бы тратить на то, чтобы узнать одного и попытаться найти в нем родственную душу, я трачу на тех, кого потом в любом случае из жизни вычеркну. Это тоже пустая трата времени. И вообще… Я давно уже хочу только тебя. Сам виноват, когда подпустил ближе, чем планировал, но раз уж ты уже втерся в мое доверие…       — Это уже воплощение моей фантазии? — Тэхен мягко, но уверенно отстранил Джина.       — Моей фантазии. — Джин улыбнулся. — Я уже достаточно побыл крутым и независимым. И теперь у тебя будет прекрасная возможность узнать…       — На этом можно закончить — мне уже нравится.       Тэхен подцепил пальцами подбородок Джина, подняв его, чтобы Джин смог на него посмотреть. Это был слишком напряженный момент, и Джин, чтобы спасти себя от инфаркта, поспешил изо всех сил насупиться, надув губы, зная, что Тэхен улыбнется. А Тэхен не улыбался, но очень внимательно следил за его губами.       — Ты…       Джин не успел договорить, но успел почувствовать пальцы на своей шее, которые сжались взволнованно, резко потянув его, чтобы скорее поцеловать. У Тэхена уши закладывало от того, насколько быстро и неровно колотилось сердце, как будто мягкие пухлые губы Джина теперь прикасались к нему, а не к губам Тэхена. Он не разочаровался. Несмотря на то, как долго ждал, теперь, особенно в момент, когда Джин стал отвечать, как будто нарочно дразня его языком, который преступно прерывал это чувственно мягкое соприкосновение губ… Всё стоило того. Джин двумя руками обхватил его за талию, совершенно отдавшись этой самой оральной ласке, которой избегал, чувствуя, что ощущения от этого жадного и неловкого поцелуя были несравнимы и с десятком исполненных фантазий. Вкусно, даже немного дико, потому что напор Тэхена начинал душить, отбирая кислород, но Джин готов был захлебнуться в этой ласке. Сам виноват же.       — Ты когда-нибудь фантазировал… — Тэхен, взяв Джина за плечи, развернул и подтолкнул его к столу, заставив чуть приподняться, чтобы сесть. — О сексе на своей научной работе?       Его голос так сладко и низко дрожал, что Джин почти потерял самообладание, откинув голову и подставляя шею. Не инсценировка, а искренняя, горящая настоящими желаниями на кончиках пальцев и языке страсть, но…       — Тэ, мне нужно успеть за сегодня закончить анализ эпикризов больных с тенденцией к систолической… — Джин замер, сознательно решив в этот момент сосредоточиться на ощущениях на шее, пока Тэхен не дал ему такую возможность, отстранившись.       — Я могу тебе помочь? — Он дышал часто, но смотрел очень серьезно, явно предлагая помощь не для галочки.       — Да. Будешь отбирать для меня нужные бумажки и записывать нужные показатели, которые я затем перенесу в таблицу, которую у меня будет больше времени придумать. — Джин виновато улыбнулся. — Ты на самом деле очень мне поможешь, потому что пока ты будешь искать нужные показатели, я смогу составить теоретическое обоснование этого аналитического исследования, примененных методов и маркерных показателей.       — Ни черта не понял. — Тэхен улыбнулся. — Только… Я могу остаться у тебя, если задержусь?       — Можешь, но в мою кровать нельзя без пижамы, а у тебя пижамы нет. — Джин наслаждался этой передышкой, испытывая внутри облегчение. Вот так всё же было правильнее, и было плевать на то, что ничто не вечно под луной, особенно чувства.       — Придется, нам обоим спать голыми. — Тэхен будто с сожалением вздохнул, а затем приблизился к лицу Джина, обхватив его щеки горячими пальцами и прислонившись к его лбу, прикрыв глаза. — Теперь я буду исполнять твои фантазии бесплатно.       — Теперь… мы будем делить фантазии на двоих. — Джин улыбнулся, дотянувшись носом до носа Тэхена, забавно о него потеревшись.       — Как насчет заниматься любовью, при этом не прерывая поцелуй? Член вошел — губы соприкоснулись. Член вышел — губы разомкнулись. Хотя… — Тэхен всерьез задумался, прижавшись щекой к виску Джина. — Можно будет прерваться три раза. Не больше.       — Это же как кляп — ограниченный доступ кислорода. — Джин улыбался, понимая, что его вполне такая фантазия устраивала.       — Кляп не может со мной поделиться кислородом. В отличие от тебя.       Карий, примагничивающий к себе все мысли, желания и романтические ожидания гипноз, которому Джин без сожалений позволил проникнуть к себе под кожу и там остаться, ощущая медленно поднимающееся внутри желание становиться ближе, ощущаться глубже и никуда не торопиться. Точнее, теперь нужно было поторопиться с работой, чтобы затем позволить себе впервые, возможно, насладиться лишь друг другом, без условностей и дополнительных спецэффектов.       Кажется, это был новый уровень фантазирования.