В объятиях холода

Они поднимаются по винтовой лестнице башни, пока рваный ветер обдает холодом тело Авроры Барнс. Напомните, зачем она согласилась на эту авантюру? Оминис был слишком уверен в этой затее. Однако путешествие через лестничные пролеты вызывает только сомнение и страх. Юная пуффендуйка не может понять, что такого можно было найти в подобном месте. Поднимаются они сюда явно не ради вида. Оказавшись на верхней площадке, открывается живописный вид на 360 градусов. Аврора наконец может осознать, насколько высоко они забрались. По телу пробегает морозящая дрожь, а руки начинают потеть. Нельзя сказать, что она боится высоты… Почти. Барнс часто бросала себе вызов, пробираясь на крыши домов, заставляя себя смотреть на дорогу с откосов и разваливающихся выступов. Как она запрыгивала на гиппогрифа и облетала окрестности Хогвартса. Но разум уже успел рассчитать количество этажей, разделяющих ее с землей. От этих подсчетов ноги тяжелеют, а в висках ритмично отбивает пульс. Гонт садится на деревянный пол, надежность которого все еще вызывает вопросы.  — Сюда я прихожу, когда мне хочется побыть одному, — Слизеринец кажется предательски спокойным, пока сердце в груди Авроры практически уходит в пятки. Знает ли он вообще, насколько высоко они находятся? — Отличная противоположность подземелью Слизерина,— неуверенная усмешка вырывается из ее уст. Руки Барнс пытаются принять максимально безопасное положение на деревянной поверхности, на случай, если башня развалится и упадет, равняя их с землей. Почему ей настолько страшно?  — Ни разу не слышал, чтобы кто-то добирался настолько высоко. Кажется, все предпочитают остановиться на первых этажах, — слова Оминиса мешаются в какую то несвязную кашу из звуков. Аврора теряет способность здраво мыслить. Паника наполняет ее тело, накрывая волной. Она не может думать ни о чем, кроме этой чертовой высоты. Дыхание учащается, и руки продолжают отчаянно искать опору, которая хоть в какой-то степени сможет подарить ей небольшое чувство спокойствия. — Барнс? — Гонт обеспокоенно вскидывает брови, вытягивая руку в направлении ее примерного положения. Коснувшись плеча, он чувствует, как легкая дрожь и прерывистое дыхание вибрациями отдают от тела. — Что случилось? Никакого ответа не следует. Сейчас для нее невозможно сконцентрироваться на чем-то одном. Она жадно продолжает ловить воздух ртом, не в силах произнести даже звук. Аврора отворачивается, стараясь сфокусироваться на чем угодно, кроме его речи.  Блондин в замешательстве. Его рука все еще остается на плече волшебницы, ощущая легкое подергивание. Пара секунд. Пара секунд требуется, чтобы преодолеть внутренний конфликт и приблизится к ней. Руки Слизеринца мягко обвивают Барнс со спины, а голова склоняется на ее плечо. На мгновение мозг перестает функционировать, не ожидая от своего хозяина подобного жеста. Тело Авроры оказывается слишком теплым. Медовый аромат с нотками лаванды, который он часто ловит в коридоре, сейчас играет тысячей красок. Ее сердце бьется так быстро, а жар от лица практически осязаем. Мысли в голове борются между собой, заставляя собственное сердце исполнять сальто. Он прижимается своей щекой к ее лицу.  Дыхание девушки буквально останавливается и запускается по-новой. Ощущение холода на коже снимает тревогу. Ее руки цепляются за его ледяные пальцы, жадно пытаясь украсть еще немного прохлады для себя. Несмотря на морозящее прикосновение, объятья Оминиса кажутся такими теплыми. Жар постепенно спадает, заставляя волну паники окончательно исчезнуть. Они продолжают сидеть на полу, не смея двинуться с места.   — Надеюсь, тебе лучше, — его слова проносятся рядом с ухом, оставляя обжигающий след на шее Барнс. Она ощущает, как температура тела снова начинает подниматься. Отпрянув от него, размыкая кольцо объятий, девушка отодвигается вперед и разворачивается лицом к блондину.  — Да, определенно, — волна смятения накрывает Аврору, не давая времени на лишний вздох. Ее пугает обжигающее чувство в районе груди. С каких пор ее тело так реагирует на близость с Оминисом? — В этот раз мне не удалось совладать с высотой. — С высотой? — Брови Гонта собираются у переносицы. — Зачем ты вообще согласилась сюда пойти? — горький вкус вины отдает на кончике языка. Зачем он ее сюда привел? — Подобное чувство меня настигает очень редко, в остальных случаях — я в состоянии находиться на большой высоте без сильной тревоги, — она замолкает на секунду. — Мне хотелось пойти с тобой. Мы и так проводим мало времени вместе для тех, кто считает себя друзьями, — последнее слово слетает с ее губ слишком неуверенно.  Гонт волнительно сглатывает. Внутри происходит что-то непонятное. Аврора не привлекает его в романтическом плане? Это вопрос? Для него абсолютно нормально брать ее за руку, пока они бегут по коридорам Хогвартса, в очередной раз опаздывая на занятия. Абсолютно нормально позволять засыпать на его плече после очередной бойни Мерлин знает где. Нормально ощущать ее прикосновения. Абсолютно нормально. В порядке вещей. Их “дружба” держится только на Себастьяне. Она не несет в себе никакого подтекста. Однако почему-то именно сейчас ему хочется сделать только одно.  Глаза Барнс блуждают по озадаченному лицу Оминиса. Мысль о том, что они проводят все время вместе, настигает ее только сейчас. Себастьян давно исчез с радаров, оставив своих друзей наедине с последствиями его действий. Взгляд неосторожно исследует собеседника. Она мысленно благодарит Мерлина за то, что Гонт не в силах увидеть, как сейчас  заливаются краской ее щеки. Глаза, губы, руки. Глаза, губы, руки. Зрачки не сбиваются с намеченного маршрута.  Девушка наклоняется чуть ближе, отгоняя отвлекающие мысли.  — Так зачем мы сюда пришли?  Слизеринец приближается к волшебнице, словно плохо слышит вопрос. Оказавшись совсем близко, собственное сознание превращается в белый лист.  — Не поверишь, но я забыл, — нервный смешок вырывается из его рта. Аврора заливается смехом. Смех обрывается ровно в тот момент, когда они осознают, сколько сантиметров разделяет их лица. Гонт буквально ощущает тепло, исходящее от нее, пока Барнс еле прикасается к его холодным рукам. Тишина повисает на площадке башни, изредка сливаясь со свистом ветра. Секунды растягиваются в минуты, время словно останавливается. До невозможности напряженное безмолвие заставляет Гонта отчаянно ловить еле слышный звук ее дыхания. Грудь бросает в жар. Языки пламени вот-вот съедят его заживо. — Могу я… — Оминис, старается повернуть лицо в сторону девушки. Как бы он хотел увидеть ее. Ему не нужно заканчивать фразу. Аврора понимает все без промедления. Поцелуй. Способность говорить покидает тело вместе с возможностью дышать. Единственное, на что хватает сил — это тихий звук. Кивнув головой, она прислоняется к его лбу своим.  Тонкие и холодные пальцы находят лицо Барнс, нежно притягивая его к себе. Кожа горит, а от прикосновений Гонта ее пронизывает тысяча электрических разрядов. Губы Оминиса мягко накрывают ее, заставляя потребность в дыхании исчезнуть. В районе живота приятно щекочет, а сердце сжимается в комок, агрессивно пытаясь вырваться из грудной клетки. Мысли сменяют друг друга с бешеной скоростью, набирая обороты, превращаясь в неконтролируемый поток, который невозможно остановить. Мир перестает существовать.  Эмоции переполняют Слизеринца. Такое ощущение, словно он взорвется. Пока сердце беспорядочно мечется в груди, тепло от поцелуя заполняет все тело: от кончиков пальцев добираясь до макушки. В ее объятьях он ощущает себя таким уязвимым. Ветер разносит волосы Авроры в разные стороны, заставляя улыбаться сквозь поцелуй, такой неспешный и мягкий. Он крепче сжимает ее пальцы.

Пожалуйста, не отпускай мою руку. Никогда. 

Они отстраняются друг от друга. Такое ощущение, что их поцелуй длится вечность. Этого все-равно недостаточно, мало. Прижав лоб к ее подбородку, Оминис делает первый вдох.  Никто не сможет найти слов, которые выразят их чувства. Они продолжат сидеть в том же положении в тишине, боясь спугнуть момент. И только дыхание друг друга в аккомпанементе ветра, завывающего между колонн башни, нарушит блаженную тишину.