The sun will marry the moon

      Чонсу любит. Он любит эти мозолистые руки с крупными пластырями, он любит широкие плечи, за которыми прятаться не страшно, он любит острые ключицы, он любит милые ямочки на щеках, он любит окрашенные в русый цвет аккуратно выстриженные волосы.       Чонсу любит своего лидера.       Каждый раз, репетируя вместе, нет-нет да повернёт светлую макушку с отросшими слегка корнями, оглянется на Гониля, зацепится взглядом за сильные руки, держащие палочки, крутящие их и подкидывающие так, словно те ничего не весят. Ким знает, что это не так: однажды попросил лидера показать, как сыграть что-нибудь простое. Барабанные палочки для нежных ухоженных рук, не знавших мозолей, слишком грубые, слишком тяжёлые. Гониль тихо умилялся тому, как маленький котёнок внимательно слушал наставления, как правильно держать и ударять.       В другой раз Чонсу любуется сосредоточенным лицом. Лидер контролирует не только себя и свою игру, но и за остальными следит, за каждым мембером и его игрой. Он восхищается своим хëном и быстрее возвращается к игре, напрягает связки, перебирает пальцами клавиши, делает всё безупречно не для личного результата, хорошего отчёта или фанатов, а ради похвалы от лидера, его тяжёлой руки на плече и лучезарной по-детски улыбки.       На следующий день они шли в зал, болтая о чем-то, каких-то глупостях, но Чонсу слушал лидера так, словно от его речи зависит судьба человечества. Ким почти в рот заглядывал, хватал на лету каждое слово, наслаждался низким голосом и проскакивающими фразами на английском, значение которых позже спрашивал. В зале бесстыдно рассматривал мышцы рук, широкую спину, на которую липла тонкая майка, мускулистую грудь и кубики пресса.       В общежитии Чонсу робко стучит костяшками о дверь комнаты лидера и их макнэ, смех которого доносился откуда-то из комнаты Гаона и Сынмина. Тихое покашливание и вопрос о госте, Чонсу робко, словно первый раз приходит, просовывает голову в щель и говорит, что это по работе. Гониль кивает, не отрываясь от ноутбука, и нотка досады в сердце Кима тычется тонкой иглой. В его ноутбуке, который тот принёс с собой, тексты песен, сырые мелодии, пара заметок с идеями, несколько папок с фотографиями Гониля и открытая вкладка инстаграмма, где тоже, разумеется, их лидер с красным сердечком под каждым постом.       В голову закрадываются первые мысли о том, что это может значить. Ким сразу выкидывает из головы всё, что связано со словом «любовь», говорит себе и убеждает, что это привязанность и восхищение лидером. Не больше.       Не больше.       Но образ и голос врезаются в отчаянную голову. Чонсу не заметил, в какой момент жизни его радио в голове, играющее беспрерывно песни, сменилось на потоковое вещание воспоминаний с Гонилем. Короткие диалоги с ним по время обеда, долгие разговоры по вечерам, важные Чонсу слова, сказанные в нужный момент. Хочется повторить каждую встречу, но сообщения либо не прочитаны по несколько часов, —лидер усиленно практикуется, — либо вежливый отказ, заставляющий сердце противно ныть.       Чонсу скучает по улыбке, скучает по милым ямочкам на щеках, по тому, как лидер мило подпирает подбородок рукой, забавному смеху, над которым снова начинают шутить Джуен и Гаон, прикосновениям специально или невзначай, а иногда даже объятиям, совместному приготовлению пищи на всех, обедам и ужинам только вдвоём, весёлой затянувшейся уборке всего общежития сразу. Чонсу скучает по каждой секунде рядом с Гонилем, пусть даже тот сидит в соседней комнате.       Мысли о барабанщике овладели сознанием полностью. Иногда они начинали мешать работе. Чонсу ошибался в нотах, просил прощения и начинал заново, а вот Гониль со стаканчиком кофе сегодня утром, кстати, недавно он выкладывал фото в своём пальто, оно просто потрясающе сидит на изящной, но сильной и мощной фигуре. Ким ударяет по клавишам и просит перерыв.       Стоя перед зеркалом, он ерошит белоснежные волосы и оставляет влажное пятно дыхания на отражающей поверхности. Стекло холодит лоб, мысли бегают вокруг него, разбиваются о черепную коробку и осколками ссыпаются в сердце. Неприятно ощущать эти колющие частички и не мочь никуда от них деться. Тревога не отпускает, хочется пропасть, не видеть этого человека, спрятаться от чувств, отринуть их. Ледяная вода обжигает лицо, Чонсу пытается решить тысячу задач за секунду и найти выход за пятиминутный перерыв, но когда он выходит из уборной и слышит смех мемберов, после видит улыбку лидера, понимает: бежать бесполезно.       Чонсу всё больше раздражает, как жмётся к Гонилю Оди. Он недоволен, когда уже третий час они сидят в комнате с Джуеном и что-то обсуждают. Хочется прервать его совместную практику с Гаоном и куда подальше деть своего соседа, Хëнджуна, с которым лидер носится, как с грудным ребёнком. Чонсу слышит, что стал более раздражительным, что ему нужно отдохнуть, кучу вопросов о состоянии, но ответить ничего не может.       Чонсу любит своего лидера.       — Прогуляемся сегодня? — Руки дрожат, голос чуть не надламывается, а уши становятся розоватого оттенка. Чонсу надеется, что под белыми волосами того не видно.       Гониль захлопывает ноутбук, чем приводит собеседника в восторг, и поворачивается, улыбкой сражая наповал. Чертовски хочется прямо сейчас броситься ему на шею.       Гонилю страшно идут светлые волосы, на нем идеально сидит белоснежная рубашка, черный галстук обхватывает изящную сильную шею. Мозолистые пальцы стучат по циферблату часов и лидер жалуется, что те снова отстают. Чонсу решил соответствовать сегодня спутнику, (он всегда пытался это делать), поэтому одергивал рукава и поправлял широкий светлыми полосами галстук. Гониль слегка смущённо позировал и незаметно фотографировал слегка напряжённого Чонсу, смеялся, беспрерывно болтал и рассказывал обо всём, что накопилось за долгое время.       — Да уж, давно мы не отдыхали вместе. — лидер аккуратно отхлебывает кофе, после быстро слизывает пенку с верхней губы и неловко прикрывает рот рукой.       Чонсу опирается о стол локтями и смотрит в тёмные глаза напротив, улыбается смущённо и подпирает лицо ладонью. Тревога на секунду отпускает, сердце пропускает удар, а в горле предательски сухо, губы словно слиплись и он понимает, что шанс свой вот-вот упустит.       Вести себя так крайне стыдно. Киму кажется, что он влюблённая школьница, прикрывающая колени юбкой и отдающая записку с признанием своему предмету воздыхания. Хочется под землю провалиться от такого, но что поделать? Чонсу не может совладать с собой, облизывает губы, сплетает дрожащие пальцы с крепкими шершавыми пальцами лидера, выдыхает прерывисто и тихо шепчет, пугаясь собственных же слов.       — Я люблю тебя, Ку Гониль.