Избранные

Гарри смотрел на Уизли и не мог поверить в то, что происходит прямо сейчас.  Голова тупо болела, а шрам жгуче пульсировал, словно кто-то тыкал иголкой в кожу. Он дышал ртом, сжимая потной рукой пижамные штаны — великие для него, ещё давно перекочевавшие к нему маленькому от Дадли.  Всё будто во сне: и стеклянные глаза Джинни, и покачивающийся вперёд-назад Джордж, и шагающий туда-сюда Фред, и Рон, кусающий кулак — лишь бы не ухудшать эту ситуацию своими дрожащими вздохами.  Сириус, сидящий рядом с Гарри и словно сделанный из камня, был глубоко внутри себя от слов, сказанных Фредом в порыве отчаяния и горя. Казалось, они до сих пор висели в воздухе звонким эхо обиды:  — Тебе-то легко говорить! Не ты каждый день рискуешь своей шкурой!  Это самая больная рана для Бродяги — быть бесполезным. Оттого от него и фонило дорогим пойлом из накоплений Блэков и дрянными магловскими сигаретами. Сириус представлял из себя очень болезненную картину: помятое небритое лицо, нечёсаные грязные кудри и еле-еле застёгнутая рубашка в пятнах. Его глаза были красными и заплывшими, он тяжело стоял, когда встречал их компанию, — видимо, с момента их отъезда Сириус старался не просыхать или делать такие перерывы крайне, крайне редко.  Незашторенные окна были непроглядно темны в декабрьской ночи — только далёкие точки жёлтых парковых фонарей, большой камин с изумрудами-росинками и серебряными лозами грел комнату — Гарри казалось, что излишне сильно: ему было душно, воздуха не хватало.  Он хотел на ком-нибудь отыграться: втащить хорошенько, так, чтобы самому себе сломать пару костяшек. Избить кого-нибудь ногами так, чтобы стопы потом болели и было неприятно наступать.  Гарри хотел напасть на Дамблдора. Разодрать клыками его шею, впустить яд, чтобы старик мучительно умирал. Его не слушали, он был зол. Он был так чертовски зол, что хотелось выплюнуть все внутренности и сказать: «Я вас всех нахуй ненавижу, мрази!» И Гарри всё ещё желал это сделать. Особенно после того момента… совсем свежего…  А буквально несколько часов назад, прям перед тем самым моментом, он рассказал Рону и Гермионе всё. Абсолютно всё: как ему страшно засыпать, зная, что он вновь окажется в той комнате с дверью, как ему страшно каждый день наблюдать свой уставший вид, как страшно жить, видя, как изо дня в день его сестра всё больше и больше отдаляется от него. На фоне этих страхов говорить об их связи с Волдемортом было не так неприятно. А потом… Они оказались не там…  Гарри сглотнул.  Чёртова дура!  Его сестра конкретная идиотка — вот, что он хотел крикнуть ей в лицо. И ударить по голове так, чтобы у неё наконец мозги на место встали.  Он сжал кулаки — Гарри был так зол. До слёз обиды хотел врезать ей и сказать: «Ты здесь не одна рехнулась!»  Хотел так много ей сказать, успокоить, когда её голос дрожал, встряхнуть и выкрикнуть в лицо: «Перестань казаться!» — ему было обидно и страшно понимать, что рядом с сестрой сейчас кто-то другой. Хотел… так хотел… въебать Волдеморту.   Он вздрогнул.  Из кухни, что находилась тремя этажами ниже, раздался хлопок портключа и голос Дамблдора — шея дёрнулась: первым порывом было побежать вниз и напасть.  Следом тихие-тихие недовольства Кикимера — мерзкого домового эльфа, который ненавидел всех жителей Гриммо до единого.  Гарри пустым взглядом прошёлся по лицам друзей. Уизли бледны, как никогда, а их семейные веснушки померкли. Казалось, даже рыжие волосы потухли от страха и волнения. Гермиона нежно сжимала слабую руку Рона, который низко опустил голову, и изредка косила глаза на Гарри — он знал, почему.  Тео и Блейз мялись у входа в гостиную. Джейн прошла мимо них. — Сириус, — тихо позвала, чуть тормоша не заметившего её мужчину.  Он покачнулся, топорно переводя на неё пустой взгляд — Джейн сглотнула.  — Тебя Дамблдор ждёт… на кухне.  Сириус словно не услышал. Кивнул, но не сдвинулся.  — Иди уже. — Буркнул Фред, сверля пол.  Сириус улыбнулся. Не произошло той магии, когда во время улыбки лицо Бродяги освещалось и становилось правильного возраста. Скорее, мышцы натянулись в подобии чего-то схожего, оставив его тем же самым измождённым мужчиной.  — Ага, да. Уже иду. — Встал, потрепал Джейн по волосам, вышел.  Гарри остался сидеть на диване. Сестра была в том же раздрае, что и он. Оглядев всех присутствующих, Джейн словила такой же проницательный взгляд Гермионы, что Гарри ранее, и села рядом с ним.  Блейз и Тео, чутка потоптавшись на месте, ушли наверх, не решившись влезать в столь семейную сцену. Им в полной мере не понять горя друзей, но они были как никогда близки к этому, оттого и не стали мелькать перед ними.  Да и казалось, их нахождение вблизи Уизли было кощунством. Забини и Нотт — фамилии, крепко ассоциирующиеся с идеями, против которых боролись родители их друзей. И будто если бы они сидели сейчас рядом и были молчаливой поддержкой, то только напоминали бы об их различиях. Гарри было гадко это признавать. И от этого знания ему стало отвратительно от самого себя — как он мог думать так о своих близких друзьях? Он не мог, потому скривился и презрительно отшвырнул от себя эту мерзость.  Гарри думал пойти за ними. Ему надо было с ними поговорить.  Все те долгие, страшно тягучие минуты Поттер со сжавшимся в тиски сердцем поглядывал на лестницу. Им нужно поговорить. Гарри нужно было это. Он знал, что эта идея безрассудна, что Джейн не оценит, но он хочет этого. Ему это надо.  Угли в камине особо громко хрустнули, излишне резко возвращая Поттера из сумасбродных мыслей. Он вновь оглядел друзей: никаких изменений.  Он словил взгляд Гермионы. Решительный, уверенный, она без слов говорила ему: иди. И он знал, почему она так смотрит.  *** Стук в дверь. Следом скрип. Тео и Блейз нашлись на десятом этаже с сигаретами и хмурыми лицами.  У Гарри было только одно — хмурое лицо. Потому он быстро исправил это.  Присев в их кружок, в центре которого на старом ковре блестела квадратная пепельница, он затянулся и откинул голову назад. Парни избегали смотреть на него. Вероятно, боялись задеть его чувства, или о чём там им рассказывает Джейн?.. — Я хочу услышать план. — Спустя долгое молчание, заполненное тяжёлым чувством незнания, что говорить, просто сказал Гарри.  Ещё несколько часов назад он думал, как бы поймать парней и поаккуратней вывести их на этот разговор. Но события трактовали ему идти напролом — ныне Гарри безразличны их секреты. Он и так их уже знает, а тянуть ещё дольше просто невозможно.    Слова Гарри прозвучали хрипло из-за саднящего от криков горла, но уверенно, так, что Тео и Блейз сразу посмотрели на друга.  — Какой такой план, Поттер? — удивлённо спросил Тео, без всякой спешки постукивая по тлеющей сигарете.  Гарри уронил голову на бок.  — Который вы придумали, чтобы проникнуть на бал Пожирателей, — также просто продолжал он, глядя на друзей из-под ресниц.  — Откуда ты…? — вздохнул Блейз, бегая глазами по его бледному лицу. — Я много чего знаю, — поджал губы Гарри. На языке горечь, оно и надо. — И, видимо, не знаю. — Усмешка соответствовала вкусу на языке. — Джейн от меня много скрывает, я это вижу. Но не лезу. И не стану вас расспрашивать о том, что она сделала с хорьком. Парни переглянулись. — Меня лишь интересует та часть, где мы вламываемся на бал, — он поднял неестественно зелёные глаза на друзей, которые в ту же минуту собрались.  Они долго смотрели друг на друга, раздумывали, говорить или нет. Кивнули, принимая условия Поттера. Блейз подался вперёд. В темноте, подсвечиваемой лишь тлеющими сигаретами, его карие глаза заговорщицки блеснули, а свистящий голос смешался с тяжёлой атмосферой в комнате:  — У нас в запасе шесть дней, — оскалился Блейз, смотря прямо в прищуренные глаза напротив. — И нам придётся внести некоторые коррективы в план… в связи с участием новых лиц…  Уголки губ сами поползли вверх — на лице Гарри острая ухмылка.  Он затянулся, чуть посмеиваясь, и махнул рукой. — Вероятно, мы что-нибудь придумаем. *** Джейн не хотела идти в больницу Святого Мунго, чтобы повидаться с выжившим мистером Уизли.  Ей бы отмыться от своей вины, но не получалось — вода, что лилась прямо на неё уже не обжигала. Только удушливый пар заставлял колотиться сердце и подгибаться ногам от высокого давления в висках.  Не получится отмыться от этого позора, сколько бы часов она ни стояла под кипятком.  Глупо. Это всё так глупо. И самой главной глупостью во всём этом была сама Джейн.  Что с ней не так? Она не знала. Но всегда можно чего-то не знать, верно?  Наверно. Джейн не знала, но хотела верить директору.  Странно. Почему она вдруг стала ему так доверять? Раньше ведь обходила стороной, думала о его странной для взрослого человека детскости и не верила ни единому слову.  Теперь же Дамблдор стал чем-то неотделимым от жизни. Его не видно, но присутствие ощущается. Она понимала, что за всем его обликом стоит обычный человек, но так хотелось верить — директор поможет.  С крохотной надеждой на успех — да, Дамблдор всегда поможет — Джейн выключила горячий душ, теперь слушая шум капель, стекающих с неё. Сразу же стало холодно, а злостная тошнота не отпускала — то ли из-за очень раннего завтрака, который она не могла не съесть под задумчивым взглядом Сириуса и сбитое бормотание хлопочущей миссис Уизли, то ли из-за того, что именно сегодня вечером они идут к мистеру Уизли, а Джейн не знала, откуда ей взять силы, чтобы хотя бы заставить себя посмотреть ему в глаза.  В голове был шквал из эмоций и картинок. Между тем, в груди не осталось ничего — ни гнева, ни обиды, ни боли. Только тупая вина и не замолкающая совесть. Она не хотела ничего, и даже говорить об этом не хотела.  Натянув на перепаренное тело пижаму, Джейн вышла в выделенную для неё комнату. Изначально она даже не заметила тех, кто нарушил её «покой». Темнота была глубокой — они прибыли на Гриммо около двух часов ночи, а по прошествии ещё нескольких часов за окном стало только темнее. Прищурившись, Джейн заметила несколько фигур…  — Что за консилиум? — со смешком спросила она. Гарри щёлкнул включателем настольной лампы, мягкий свет дал разглядеть лица всех пятерых друзей — Рон сосредоточен на своих мыслях, но уже чуть поживее, Тео апатичен и хмур, Блейз чуть криво улыбается краешком губ, Гермиона со сведёнными на лбу бровями сидит с ровной спиной, а глаза её стреляют особыми искрами решимости. Гарри неотрывно изучает вмиг посерьёзневшее лицо сестры, прищуривается и поджимает губы — и это было так знакомо, будто она смотрела на себя со стороны в минуты, когда уверенность в своих действиях была как никогда полной.  И, кажется, все в этой комнате знают то, чего не знает Джейн.  — И почему в моей комнате? — так же делано насмешливо вздёргивает бровь и встаёт в оборону, чувствуя что-то неладное.  Это «что-то» заставляет горло першить и желать выкурить одну-две сигареты — в пачке осталось ужасно мало, она надеялась одолжить у парней или Сириуса.  — Мы поговорили, — тихо заговорил Гарри. Твёрдости в его тоне было гораздо больше, чем в дрогнувших коленях Джейн. — И пришли к выводу.  Он замолчал. Отлично, Гарри хочет, чтобы она расспрашивала. Ладно. Ей ужасно сложно давалось стоять — Джейн тяжело села на стул, грудью опираясь на спинку и свешивая руки с неё, — а потому она решила пойти самым лёгким путём.  — Какие же выводы вы сделали? — уже без смеха спрашивает она.  Джейн даже не успела подумать и предположить, её сразу же огорошили:  — Мы идём на бал. — Гарри смотрит спокойно. Без сомнений. Это был факт, не вопрос. Он уже всё решил… как и все в этой комнате. Пауза.  — Хрена с два. — Спокойно отрезала Джейн, в раз кривясь от таких выводов. — Я вас не отпущу.  — Ты идёшь с нами, — в тон ей сказал Гарри, точно также кривясь.  — Нет. — Мотнула головой она, а мокрые пряди неприятно стукнули по щекам. — Потому что и вы никуда не пойдёте.  Казалось, она даже не понимала, что происходит в данный момент. Она поймала себя на мысли, что это именно она — Джейн — что-то произносит, сидит здесь перед друзьями и выглядит совершенно безразлично. Да и вызывает ли это у неё хоть какие-то чувства…?  — До бала чуть меньше недели. Если постараться, мы успеем подготовиться, — вскидывает бровь Гарри. — Мы все согласны с этим, мы все хотим этого.  Джейн хмыкнула. — И кто же эти «мы»? — она повторила движение бровью за ним. — Что-то я не вижу инициативу со стороны Рона и Гермионы. — Она поспешно цокнула, когда подруга заёрзала на месте. — Блейз вас подговорил на это дерьмо, так? Спешу вас огорчить: я всё ещё против. И вас не пущу… — Это не Блейз, — подал голос Рон, а Джейн вмиг прикусила язык, звонко клацнув зубами.  Рон был серьёзен и решителен. Джейн не хотела с ним спорить — его глаза метали стальные вихри, все мышцы напряжены, голос суров. Она… Мерлин, да она никогда не видела Рона в таком состоянии…  — Он изложил план, но предупредил: ты крайне остро отреагируешь. Но я настаиваю на том, чтобы пойти на бал, — Поттер неверяще уставилась на Уизли.  Рон… предложил воплотить эту авантюру? Рон?  — Мы услышали ваш разговор в курилке, — Рон не был горд, признаваясь в этом. Сердце Джейн упало куда-то в район пяток, одновременно с тем став ужасно чётко дрожать в горле. — И после всего этого…  Он устало провёл пятернёй по лицу и опёрся локтями на колени. Теперь Рон смотрел до дрожи прямо в глаза Поттер.  — Подруга, я знаю всё… — он смочил потрескавшиеся губы языком. — Мы знаем всё.  Это был приговор.  — Конечно, не во всех красках, но общую мысль — да. — Он шмыгнул носом и прочистил горло. — И от всего этого… Джейн, твою мать, я просто хочу, чтоб ты знала… — Рон ревностно прикусил губу, переводя умоляющий взгляд на Гермиону.  Она дрожаще вздохнула и, нервно ёжась, оперлась руками в матрас. Подруга посмотрела на Гарри, который затих, но всё ещё не сводил глаз с сестры — она с него тоже. Опять игры «кто-кого».  Он еле заметно кивнул Гермионе.  — Джейн, — прочистила горло Гермиона, скромно улыбаясь Поттер и насильно расслабляясь. — Мы с Роном, Теодором и Блейзом не можем в полной мере понять, что вы с Гарри переживаете… К сожалению, ни я, ни мальчики не можем узнать, какие мысли вас раздирают, что вас беспокоит, что вы чувствуете. Мы знаем, что вы переживаете с Гарри. Мы знаем, что вы пережили… — она замялась, с горькой печалью выискивая ответы в своих ладонях. — Будь моя воля… Я бы забрала всю вашу боль себе.  Её голос дрогнул. Гарри отвёл взгляд от сестры, Джейн от него — теперь Поттеры были всецело заняты речью подруги, которая с усилием протёрла глаза.  — Я хочу сказать, Джейн… и, Гарри, тебе тоже. Вы можете рассказать нам всё, что угодно. Даже самое страшное. Мы поймём. И… Боже, вы не сумасшедшие! — пылко сказала Гермиона, краснея от нервозности и заламывая пальцы.  Она вздохнула, отводя глаза в сторону и прикусывая губу.  — И я… мы считаем, вы глубоко заблуждаетесь, когда говорите, что это вы всему виной! — Гермиона набралась смелости и посмотрела в их глаза. — Поэтому, я думаю, Джейн, ты ошибаешься, когда говоришь о том, что ты будешь виновата в нашем провале на балу. Пускай… я буду виновата — я толкаю эту глупую речь… — она поджала губы, отводя глаза в сторону и тяжело дыша, — …боже, зачем я вообще рот открыла…  Она встала с кровати.  — Да, я хочу пойти на этот бал! — видимо, Гермиона решила идти до конца. — Потому что я знаю, что мы справимся! И я знаю вас — вам станет лучше, когда мы раздобудем имена Пожирателей смерти! Вы же… вы же не успокойтесь, пока у вас не будет этой информации на руках!  Гарри и Джейн переглянулись, оба поняли: да, не успокоятся.  — Поэтому… кхм… — она спешно присела обратно. — Прости, Джейн, но я согласна на эту авантюру.  Джейн долго молчала. Просто моргала и думала — казалось, мысли её покинули, в голове была пустота. Она зачесала рыжие волосы назад.  — Слушай, подруга, — вдруг бойко начал Рон, — если ты не хочешь — пожалуйста! Я иду в любом случае! Даже если никто из вас не пойдёт! Мне глубоко насрать. Эти ублюдки там жируют, пока мой отец загибается на койке от укусов огромной змеи их хозяина! — громко говорил Рон, не обращая внимания на грубость тона или тишину дома. — Мне похер на себя: пускай они меня ловят, я хотя бы парочке из них зубы повыбиваю. За отца. Эти ублюдки должны получить своё! У Гермионы есть идея: просто взять и слить их имена в прессу. Скитер поможет, эта сучка на контроле у нас! — громче говорил Рон, от гнева краснея всё больше и больше. На краткий миг Джейн увидела блик заглушки: выдохнула — их не услышат. — Пускай эти мрази потом оправдываются перед своими детьми за все те грехи, что они сделали! — он закричал так, словно не в глаза подруге смотрел, а на ту самую змею: — За то, что их сраный Тёмный Лорд сделал с моим отцом! Да, чёрт возьми, я хочу отомстить! И мне похер на твоё мнение!  Джейн поджала губы, отводя взгляд от разгорячённого друга. Имела ли она право отбирать у Рона возможность отомстить? Из-за своего страха? И кем бы она была?  Теперь вырисовывалась такая картина: Гермиона и Тео, желающие сделать их чуточку счастливее, Блейз, мечтающий увидеться с матерью, и Рон с Гарри, жаждущие мести и правосудия.  Глядя на них… Джейн понимала: они не отступятся. Даже если она не пойдёт — они пустятся в бой. И… она не посмеет их отпустить… *** Кофе был не вкусным. Слишком жгучим и горьким, но это было единственное, что она смогла раздобыть в кафетерии Святого Мунго.  Она обдумывала прошедшую ночь.  Крики друзей — они ещё долго ругались. Просто кричали друг на друга, потому что даже после той пылкой речи Джейн посмела вымолвить: нет. И это стало красной тканью для быка — Рон сорвался, Гарри закричал, Блейз вспылил, Гермиона старалась их успокоить, но попала под горячую руку и была обматерена. Даже Тео пытался их усмирить, но в итоге парней пришлось разнимать подругам: Тео и Рон ни с того, ни с сего сцепились. У Уизли сдали нервы, и первым в списке «надавать по ебалу» был Нотт — Джейн очень надеялась, что это не из-за фамилии. Потом Гарри врезал Рону, следом Теодору, а потом подключился и Блейз, которому сразу же прилетело от Поттера.  Гарри всегда хорошо дрался: погони ему надоели ещё в четвёртом классе магловской школы. Тогда Гарри впервые врезал Дадли — тот издевался над дешёвыми бантиками Джейн, которые ей купила его же мамаша. Правда, придя в дом Дурслей, они оба получили удовольствие лицезреть багролицевого Вернона и всё ещё рыдающего кузена. Но с того дня, несмотря на наказания от идиота-опекуна, Гарри всё чаще стал вступать в драки — всегда один на четверых, — потому этим утром он умело изворачивался и бил с непомерным успехом своих лучших друзей.  Гермиона кидала в них подушки и гневно кричала, чтоб они отцепились друг от друга. Джейн в какой-то момент не выдержала и перевернула на них стол, который жалобно скрипнул и громыхнул со страшной силой. Помогло — куча мала из не в шутку дерущихся друзей болезненно застонала от тяжёлой мебели и книг, что покатились следом за кружками и сумкой. Гермиона и Джейн наорали на парней и по одному выпнули из комнаты, чтобы, не дай Мерлин, они сцепились где-нибудь на лестнице… А потом, когда девушки остались одни, взбитые, потные и дрожащие, обе разрыдались.  Джейн до сих пор потряхивало, да и Гермиону тоже. Они так и не поспали за эту ночь. В обнимку лежали на кровати и не могли оторвать глаз от перевёрнутой комнаты — солнце восходило всё выше и выше, освещая все углы.  Парни ходили побитые и хмурые — обиделись друг на друга, придурки.  Мерлин, кажется, это была их первая полномасштабная ссора. Джейн всё это так осточертело.  За столик подсела Гермиона. Она устало потёрла припухшие глаза — у Поттер были такие же — и мягко улыбнулась подруге.  — Вроде, я видела, как они разговаривают, — надломлено сказала Гермиона. Голос был хриплым из-за того, что она не в пример мало говорила этим утром и очень-очень много кричала ночью.  — А в палату как? Зашли вместе? — она отпила гадкий кофе, но не стала кривиться — это единственное, что могло помочь от головной боли.  Гермиона неопределённо мотнула головой. — Гарри зашёл вместе с Роном. Их миссис Уизли впихнула, всё причитала, что тебя не видать целое утро. Я в тот момент и увильнула, сказала Тонкс, что к тебе пойду, — она потёрла сморщенный лоб, который устало положила на руку. — Спасибо, — благодарно улыбнулась подруга, когда Джейн протянула ей остатки своего напитка. — Блейз и Тео остались с Тонкс и Грюмом. Кажется, те не были особо рады такой компании. А ты как?  Джейн скривилась.  — Как обычно: в порядке, — словила стальной взгляд Гермионы и стушевалась. — Может быть, чуть-чуть хуже, чем обычно, — попыталась улыбнуться живее, чем ощущала себя. — Я привыкла. — Ох, Джейн, нельзя привыкать к такому, — поджала губы Гермиона.  Они обе умолкли, смотря в одну точку перед собой.  Ночка выдалась изрядно дерьмовой… Рука неосознанно потянулась к шее. Ещё несколько часов назад она горела от ощущения чужих рук. Теперь ей было безумно холодно — сказывались нервы.  — Ты знала о Невилле? — всё же спросила Гермиона то, из-за чего Джейн умчалась в кафетерий.  Алиса и Френк Долгопупсы… Джейн не знала. Гарри ей не рассказывал, как в прошлом году Дамблдор показывал ему воспоминания с суда за первое ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого. И она не знала, что в ту ночь некая Беллатриса Лестрейндж настолько долго пытала Алису и Френка проклятием Круциатус, что теперь они лежат в палате для умалишённых…  Мерлин… и как после такого Джейн может сказать «нет»? Она заторможенно кивнула на вопрос Гермионы.  — Нет, — она вновь качнула головой. — Не знала.  Гермиона отпила кофе.  — Как такое возможно… — горько сказала девушка. — Всё ещё не могу поверить, что существуют настолько жестокие люди…  — Ты только представь, сколько ненависти в этой Лестрейндж, — пробормотала Джейн. И усмехнулась: — Не хотела бы я встретить эту чокнутую.  Гермиона чуть улыбнулась, соглашаясь.  — Мне так жаль Невилла, ты видела, как он там стоял, а его бабушка… — подруга скорбно мотала головой. — Это всё так ужасно.  Джейн согласно кивнула. — Мне его бабушка одно время поздравления присылала. Не знаю, чего она добивалась, но, по-моему, с третьего курса она перестала мне написывать, — предалась воспоминаниям она. — И всё об одном: «У тебя достойные родители. Надеюсь, ты такая же».  Гермиона нахмурилась.  — Серьёзно? А Гарри она ничего не присылала?  — Никогда, — поджала губы Поттер, посматривая на подругу.  — Не берусь утверждать на сто процентов, но после «Кабаньей головы» я порасспрашивала Блейза о браках чистокровных… — Джейн вскинула бровь, заинтересовавшись словами Гермионы. — Он говорил, что такие письма могут отправлять, если рассматривают кандидатку на роль невесты.  Джейн прыснула. — Ничего против Невилла не имею, но он не в моём вкусе, — улыбнулась она, чуть веселясь.  Гермиона подхватила оживление — хоть за что-то нужно было уцепиться. — А кто тогда? — коварно улыбнулась она.  — Ой, отстань, — театрально дёрнулась Поттер, отводя взгляд и глупо улыбаясь.  — Кто-то рыжий… — всё тянула подруга. — Герми! — всполошилась Джейн. Гермиона весело рассмеялась, прикрывая рот ладошкой.  — Так уж и быть. — Важно цокнула она. — Я пощажу тебя, — блеснула карими глазами.  Джейн сложила руки в молитве и опрокинула голову. — О, спасибо, мадам Грейнджер! — певуче растянула она. — Какая я тебе «мадам»?! — возмутилась подруга. — Я младше тебя на два дня!  Джейн фыркнула. — Всего-то!  В лицо прилетела скомканная салфетка.  Следующие десять минут прошли в приятной шуточной перебранке. Немного отвлекло от главного, но Джейн решила не затягивать.  — Слушай, — спустя пять минут приятного молчания, за которые Гермиона успела взять им по чашке кофе, протянула Джейн. — Я…  Она запнулась, когда наткнулась на понимающие глаза Гермионы. Прикрыла веки и отпила кофе — вновь готова. — Вы слышали всё, что вчера мы обсуждали с Тео и Блейзом? — затаив дыхание, спросила Поттер и в ожидании уставилась на подругу. Гермиона улыбнулась. Мягко так, и ненавязчиво.  — Я не слышала начало разговора, — в тон своей улыбке стала вещать она. — Мы только закончили с Умиротворяющим бальзамом — ты знаешь, оставались только последние штрихи. И Рон с Гарри кинули это дело на меня, конечно же. Они пошли к вам, наверх, а мне нужно было задержаться на пару минут. Когда я поднялась к гостиной, то не сразу поняла, почему Гарри настолько взвинчен, а Рон так сильно хмурится и указывает мне молчать. Думала сначала, они хотят вас разыграть или что-то вроде этого…  Она прикусила щёку и коротко улыбнулась.  — А потом я прислушалась, — Гермиона отвела взгляд. — Ты кричала. И, честно сказать, я вся обмерла, как услышала… А потом, ну…  Джейн улыбнулась. — Да, понимаю. Не продолжай, — Поттер не хотела слышать этого. — Я не должна была срываться. Вы не должны терпеть мои психи.  Глаза Гермионы загорелись. — Нет, — жёстко обрубила она. Джейн нахмурилась. — Мы твои друзья. И если тебе плохо, то мы те, на ком ты можешь срывать эмоции. Главное потом не закрывайся и не ищи способ забыть это. Мы всегда поможем.  Джейн мотнула головой: — Ты же слышала, что я наговорила им, — сглотнула Поттер. — Такое не прощается. Такое не терпится. Это ненормально выслушивать от своих друзей. Я не имела никакого права так делать!  Гермиона сжала её руку. — Джейн, скажи, ты чувствовала что-то чужое внутри себя? Что-то неестественное, что толкало тебя говорить такое?  Джейн не ответила, и это было ответом на вопрос Гермионы. — Но на подкорке у тебя сидели эти мысли. Гадкие такие и совсем нелицеприятные, да?  Джейн вновь промолчала. Гермиона тепло улыбнулась. — Помнишь вашу ссору с Гарри? — спросила она, на что Джейн наконец ответила кивком. — Было в тебе что-то похожее?  Джейн моргнула и опустила взгляд на стол. Ей было ужасно стыдно за оба раза. — Я знаю, что вы связаны с ним, — Гермиона заглянула в глаза подруги. Тёплая радужка была очень похожа на кофе в руках Джейн. — И мальчики об этом знают. И поэтому запомни, пожалуйста: мы любим и принимаем вас безусловно. А ты знаешь, чем отличается безусловная любовь от условной? — она ещё теплее улыбнулась, когда Джейн легонько кивнула — так по-детски наивно смотрела на Гермиону и всё горбила спину. — Нам не нужно быть идеальными, родная. Полгода назад вы поссорились с Гарри, но вы не перестали быть друг у друга. Вчера ты поругалась с Теодором и Блейзом, но они не отвернулись от тебя. Сегодня поругались четверо наших друзей, но они не перестанут поддерживать друг друга. И даже если вдруг мы окажемся по разные стороны, или вы с Гарри будете под его влиянием… мы ни за что не отвернёмся от вас. Друзей заводят не только ради смеха. Дружба — это ссоры, обиды и работа над собой. А мы с мальчиками видим, как упорно вы с Гарри стараетесь не поддаться ему. И мы готовы помочь. Главное не отталкивайте.  У Джейн щемило сердце и дрожал подбородок. Предательски дрожал — это было видно.  Она ничего не сказала. Только кивнула.  На входе в кафетерий зазвенела опрокинутая посуда и замаячила яркая макушка горячо извиняющейся Тонкс — пора домой.  *** Зайдя в свою комнату, увидев весь тот бедлам и вспомнив слова Гермионы, Джейн всё же расплакалась. Ну сколько можно-то, а? Это уже третий раз за последние сутки, она никогда столько не ныла, как за эти двадцать четыре часа.  Потому стоило отвлечься.  Поттер решила распаковать чемодан — на Тисовой они с Гарри таким никогда не занимались, хотя в теории приезжали туда на целых два месяца (если крайне не везло, но такого пока что не случалось), а на площади Гриммо хотелось всё поставить по полочкам и развесить по вешалкам. Их каникулы будут длиться почти что месяц.  Мистера Уизли выпишут где-то через полторы недели, как раз ближе к Рождеству, когда из открытых ран перестанет хлестать кровь и можно будет снять магические бинты.  Джейн хлюпала носом (опять) и скрипуче напевала какую-то приевшуюся магловскую песенку, которую всю дорогу в Мунго и обратно насвистывала Тонкс — Грюм раз десять психанул на неё, но в какой-то момент обнаружил, что и сам поддался чарам прилипчивой мелодии. Хихикающая Тонкс и гундящий Грюм — это, наверно, то, что заставило парней дружно загоготать, но вскоре они это обнаружили и угрюмо смолкли. Вещи были развешаны в старом платяном шкафу, обувь сложена рядышком. Оставалась ванная. Шампунь и всё такое. Джейн открыла баночку с гелем, который превосходно уничтожал её кудри. Оставалось мало, стоило прикупить в Косом переулке.  Глаза зацепились за описание геля — смешно, она раньше даже не обращала внимания на него. Срок годности, применение, фирма, состав, изготовитель…  «Карлус Поттер» …Кто? Джейн хмуро оглядела баночку «Простоблеска». Перед Святочным балом Гермиона пользовалась снадобьем от этой же фирмы, только с функцией укладки, а не магического ламинирования. Так, стоп. Что это за Карлус такой? Поттер…  Через минуту Джейн с остервенением стучалась в дверь крёстного отца.  — Молли, — приглушённо ответил Сириус, а Джейн прислушивалась к активной возне за дверью, — если ты о том жаренном цыплёнке, то это близнецы что-то напутали со специями, и пускай они убирают ошмётки-и-и… — дверь распахнулась, и оттуда выскочил взбудораженный Сириус, по самый нос укутавшийся в одеяло. — Джей-Джей! — радостно распахнулся он, открывая вид на кусочки еды в волосах и лицо, вымазанное блёстками. — Что случилось? Ты не от Молли? Заходи быстрее!  Джейн втащили в комнату, в которой к запаху спирта и сигарет добавился вкусный аромат еды.  — Нет, я по другому поводу, — оглядываясь на кипишующего Сириуса, протянула Поттер. — Эм… у тебя всё нормально?  Сириус, стоя перед зеркалом в раскрытой ванной, пытался отодрать от себя кусочки засохшего мяса и синие блёстки.  — А? Да! Хотел разрезать цыплёнка к ужину, а меня эти два проказника подловили — трансгрессировали-то ладно; я испугался, когда взрыв раздался прямо из цыплёнка! Палочка — в полёте, я — в цыплёнке, Молли — кричит. Так ещё и блёстки мне в лицо прилетели. Я удрал, пока Молли меня не видела, а палочку пожертвовал пыльным углам. Надеюсь, этот старый хрыч Кикимер не приберёт её в свою конуру…  Джейн пропустила смешок — всё не слава Мерлину у Бродяги.  — О, у тебя палочка с собой? — Сириус остановился как-то по-собачьи резко и прицелился взглядом к карману спортивных штанов Джейн. — Дай-ка на секундочку… — Нет, Бродяга! Её же отслеживает Министерство! — удивилась такой беспечности она. Сириус фыркнул, мотнув чёрными кудрями с проседью. — Только не здесь, — на вскинутую бровь он хлопнул себя по лбу: — Вам же никто не сказал… точно, Дамблдор просил не рисковать летом, потому вам никто не сообщил, что это барачное сооружение окружено такой древней защитой, что никакое Министерство не узнает о колдовстве несовершеннолетних. Впрочем, как и в любом доме чистокровных выпендрёжников — такие типы недолюбливают пункт о запрете колдовать вне Хогвартса.  Джейн вскинула брови: да вы издеваетесь… Она протянула палочку рукояткой к Сириусу. Он взмахнул, и все бедствия Фреда и Джорджа были смыты. Вот, почему ночью на её комнате стояла заглушка — скорее всего, Тео постарался. Джейн настолько задумалась, что только в последний момент заметила, как на неё несётся огромная волосатая туша, которая в следующую секунду повалила её на кровать.  — Бродяга, нет… нет! — она громко засмеялась, отворачиваясь от слюнявой собачьей морды. — Ты тяжёлый!  Бродяга весело залаял ей в лицо, резко остановился, принюхиваясь, и рухнул на бок, радостно высунув язык и виляя косматым хвостом.  Джейн села напротив него, сложив ноги по-турецки, и с надутым лицом вытирала щёки.  — Ты просто ужасен, Бродяга, — он гавкнул. — Невоспитанный, — буркнула Джейн, хотя чувствовала себя счастливо от поведения взбалмошного крёстного пса. — Я вообще-то пришла поговорить.  Бродяга фыркнул и обернулся. — О чём же, волчонок, ты хотела поговорить? — привычно остро улыбнулся крёстный.  Джейн покрутилась вокруг себя и схватила с кровати баночку «Простоблеска».  — Ну… эм… — она подняла глаза от имени изготовителя и наткнулась на светлый взгляд Сириуса. — Вот. Она всучила ему баночку и указала на имя.  — Ты знаешь, кто это? — затаив дыхание, спросила Джейн. Руки сразу же вспотели.  Сириус замер. Просто глядел на имя и молчал. И вся весёлость улетучилась. Он вновь постарел: брови опустились, а радостный изгиб губ помрачнел.  — Плохая была идея спрашивать у тебя, — тут же спохватилась Поттер. — Прости.  — Нет, ничего страшного, — мотнул головой Сириус и бережно поставил баночку на тумбу. — Иди сюда.  Он откинулся на подушки, Джейн тут же легла ему под бок. Сириус крепко обнял её обеими руками.  Молчал. Подбирал слова или просто собирался с духом.  — Дорея и Карлус Поттеры были вашими бабушкой и дедушкой. Джейн резко подняла голову, во все глаза смотря на дядюшку. Сердце пропустило удар.  Сириус мягко улыбнулся.  — Да, — мечтательно протянул он, когда Джейн улеглась так, чтобы видеть его лицо. — Они были замечательными людьми. Приняли меня как родного сына, когда я сбежал из этого захолустья, — он обвёл пальцем комнату. — Помню, Джеймс часто жаловался Лунатику и Лили, что его родители любят меня — как он говорил, вшивого беспородного обалдуя — больше, чем его — породистого знатного ферзя.  Джейн улыбнулась, не сдерживая тихого смеха. — Дорея выросла в этом же доме. Она была моей троюродной бабушкой. — Что? — вздохнула Джейн.  — Да, волчонок, мы с вами родственники, — рассмеялся Сириус. — Впрочем, как и все чистокровные или полукровки. Блэки в своё время переженились на всех знатных родах.  — Папа был тебе… — она призадумалась, — троюродным дядей…?  — И никогда не упускал момента напомнить мне об этом, — фыркнул Бродяга. — Возможно, поэтому меня хорошо приняли в этой семье. Хотя, кажется мне, Поттеры были настолько добры, что не оставили бы в беде и заснувшего на тротуаре хомяка.  На губах Сириуса заиграла улыбка. На краткий миг он позволил себе предаться воспоминаниям о былых днях.  — У вашего деда, — спустя несколько минут мягко заговорил он. Джейн, ковырявшая рисунок на его халате, вновь посмотрела в лицо дядюшки, — был талант к зельям, который, к слову, передался и вашему отцу, но тому было до фени. Помню… курс четвёртый был… одно время он упорно старался обворожить Лили своей способностью к этому всему, — Сириус ностальгически рассмеялся, в уголках глаз собрались морщинки, — но она, ваша мама, была ещё той язвой по отношению к бедному Сохатому.  У Джейн вырвался вопрос: — И что она делала? — тихо спросила, улыбаясь. Сириус опустил глаза на крестницу.  — Джеймсу никогда не помогали его очки, он смотрел на стол, но в упор не видел ничегошеньки. До ужаса невнимательный в мелочах, так ещё и отвлекался на всё вокруг. А Лили этим пользовалась — но я-то видел, как она подкидывает в его зелья ненужные ингредиенты… — И что ты делал, рассказывал всё папе?  Он гордо хмыкнул. — Смеялся с того, насколько часто Сохатый покупает новые котлы и всё не понимает, почему его зелья взрываются — ведь раньше такого не было. И нет, я никогда не рассказывал Джеймсу о маленьких шуточках Лили, а он до самой свадьбы не знал, что это из-за неё у него до конца школы не получалось сварить что-то невзрывоопасное на уроках.  Он замолчал. Тонкая улыбка дядюшки стала отдавать горечью, когда его взгляд упал на тумбу.  — Ты знаешь, что одна из отличительных черт вашего семейства — это неукротимая шевелюра?  Джейн удивлённо моргнула. — Думаю, ты заметила, у Гарри это выражено сильнее, — прищурился Сириус. — Хотя… у тебя совершенно другие волосы. — Мамины? — спросила Джейн, искренне желая узнать.  — Нет, нет, — спешно опроверг он, задумчиво оглядывая выпрямленные рыжие пряди. — Скорее, от Дореи. У неё были беспардонно несносные кудри — Мерлин, просто ужас по её меркам! Она рассказывала, как мучалась с ними в молодости, — он тепло улыбнулся. — На помощь ей пришёл ваш дед на белом гиппогрифе и с целой коллекцией зельеварческих приблуд. Ха! Этот влюблённый чудак, чтобы охмурить такую красотку, как ваша бабушка, специально в подарок создал ей средство, которое избавит её от такого «недуга».  Он взял баночку. Крутил её в руках и говорил: — Этот гель работал даже на волосах Карлуса. Дорее не могло не помочь — все знают: нет шевелюры, хуже поттеровской, — коротко посмеялся Бродяга. — Но я помню её с блэковскими кудрями — с рождением Джеймса она перестала пользоваться творением мужа. Ну, а он ещё давно запатентовал «Простоблеск» и быстро разбогател на этом. Он был хорошим предпринимателем и только приумножил золото в сейфе Поттеров.   Джейн вновь стала ковырять халат Сириуса. — Романтично, — просто сказала она. — Странно, я даже никогда не думала о них. Нет, в смысле, в детстве я знала, что у меня были бабушки и дедушки, но я никогда не думала об их жизнях. Тётя Петунья никогда нам не отвечала на вопросы об её родителях, а потом… мы как-то перегорели этим и забыли.  Будь Сириус в собачьем обличии, то зарычал и яростно залаял бы.  — Я эту Петунью… — пылко заговорил он, но прикусил язык. — Отдал бы на растерзание кому-нибудь очень плохому! — глядя в лицо крестнице, широко раскрыл глаза Сириус. Джейн рассмеялась.  — Она получше, чем её муженёк, — честно… Поттер даже не знала, почему защищает тётушку.  Сириус замотал головой — она чувствовала, как он весь напрягся и был готов бежать к Дурслям через всю Англию, чтобы отомстить за крестников.  — А ты знаешь о родителях мамы? — вдруг с надеждой спросила она. Сириус выдохнул.  — Немного. — Покусав губу, выдал он. Его глаза забегали по комнате и остановились на столе — вино.  — Расскажи, — не сильно настойчиво попросила она.  Сириус выдохнул. — Они любили Лили и были бы очень рады знать, что у них есть двое замечательных внука.  Джейн нахмурилась: были бы…? — Я их видел всего пару раз на перроне. Знаешь, как-то не приходилось больше… — щека дёрнулась. — А потом война, Джеймс и Лили были в бегах, а после…  Джейн почувствовала, как сердце Бродяги под её подбородком заходило в нервном ритме. — Ты знаешь, после чего Крюк был направлен к вашей нерадивой тётке для защиты? — вдруг спросил дядюшка.  Она отрицательно кивнула. — Я не должен рассказывать тебе этого, но я не могу. Вы и так ничерта не знаете о своей семье… — горько сказал он. — Роза и Роберт Эванс жили в маленьком городке. Рядом с семьёй Нюньчи… Снейпа, — осёкся Сириус, а Джейн от шока раскрыла глаза. — Наверно, не в этом дело… Лунатик меня всё время пытался переубедить… но я до сих пор уверен — Снейп замешан в смерти родителей Лили. — По спине пробежали мурашки, а глаза потеряли лицо крёстного. — По-моему, он всегда хотел отомстить ей за то, что такая как она посмела отказать этому слюнтяю в дружбе.  Джейн напряглась всем телом, а воздух спёрло где-то в районе глотки.  — Знаю лишь то, что из-за своей открытой позиции против идей Волдеморта, мы уже тогда, сразу после выпуска, заставили понервничать Пожирателей, — фыркнул Сириус. — Дамблдор говорил, что именно из-за этого Волдеморт решил подбить состояние наших бойцов. Многие маглорождённые и полукровки пострадали, их семьи тоже — маглы были лёгкой мишенью… Пожиратели подстроили всё так, словно родители Лили погибли в аварии. Не справились с управлением или что-то такое.  В ушах был громогласный крик Хагрида: «Лили и Джеймс Поттеры погибли в аварии?!» Возможно, оттуда тётя и взяла эту идею.   — А Дорея и Карлус? — тихо спросила Джейн, на самом деле вообще не желая этого знать — интерес оставался. Она очень сильно жалела, что пришла к Бродяге — очень сильно!  Сириус дрогнул и гулко вздохнул. — Со смерти Эвансов ваши родители только сильнее загорелись жаждой справедливости. Лили буквально воспламенялась на поле боя, а Джеймс… Они были отличным дуэтом, — с толикой гордости и печали рассказывал Бродяга. — И из-за этого они стали теми, кого Волдеморт желал либо видеть в своих рядах, либо убить самолично, — смотрел только в потолок, но Джейн видела, как остекленели его глаза. — Но с конца семьдесят девятого, когда Лили родила тебя, они перестали выходить на фронт, только прятались: по мотелям, по забытым лачугам. Их находили… И… — он протянул со вздохом, — я в какой-то момент психанул и решил: хватит, вы будете жить в моём доме — тот остался мне по наследству от моего дядьки Альфарда, посчитал, что защиты Блэков будет достаточно. Они осели у меня надолго. Тебе исполнялся седьмой месяц — Лили с Джеймсом были жуть как рады, да и через несколько месяцев должен был родиться Гарри. Всё было настолько тихо, что Карлус с Дореей не выдержали: помчались ко мне, хотели наконец повидаться с внучкой… Он поджал губы, молчал, а потом резко поднялся, из-за чего Джейн пришлось отпрянуть и смотреть на то, как он ставит баночку «Простоблеска» на стол, а сам с жаждой прикладывается к горлышку бутылки.  Сириус сгорбленно упал на край кровати рядом с Джейн, которая свесила ноги и, кусая губы, смотрела на его осунувшийся профиль.  — Помню грохот. Всполохи тёмных проклятий. И смех. Визгливый и гнусный — так смеялся только один знакомый мне человек, — хрипло говорил Сириус и вновь приложился к бутылке. — Они пробирались со всех сторон, я даже не ожидал. Да никто из нас не ожидал.  Он потянулся к карману, но решил не закуривать при крестнице.  — На третьем этаже был камин… И я просто начисто забыл, что тот дом когда-то был связан с Гриммо — понимаешь ли, ещё давно, когда я сбежал отсюда, дядя Альфард, оставив мне наследство, по мнению моей семейки, стал предателем крови и за это был выжжен с семейного гобелена… Камин был заблокирован много лет, и до своей смерти дядька не раз уверял меня, что никто не сможет проникнуть туда — сам лично занимался этим. — Он оскалил зубы: — Но моя дражайшая кузина выследила тётушку Дорею по крови и, узнав, что она находится в исключительной близости ко мне и Поттерам, смогла вскрыть давно запечатанный путь в мой дом.  Он как-то нехорошо рассмеялся, а Джейн отвела взгляд. — Беллатриса… — до безумия любовно и остро протянул Сириус, а Джейн вздрогнула. — Беллатриса Блэк убила Карлуса, а потом и Дорею. Но вот только перед смертью Дорея вытерпела весь гнев моей кузины, — совершенно невесело сказал он, хватаясь за чёрные кудри с проседью. — Она ненавидела её за то, что урождённая Блэк предала семейные скрепы… И всё вопила: Toujours Pur, Toujours Pur, Toujours Pur… Чистота крови навек…  Он замолчал в этой леденящей тишине. — Я знаю немного об этой Беллатрисе, — аккуратно прервала этот застой Джейн. — Она… запытала родителей Невилла Долгопупса, нашего однокурсника.  Сириус холодно усмехнулся. — Да, это в стиле моей сестрёнки.  Джейн ничего не говорила. Смотрела в одну точку, осознавая: вся её семья мертва по велению лишь одного единственного существа.  *** Была глубокая ночь. Она только что вышла из комнаты Сириуса, оставив его наедине с початой бутылкой вина.  Крутила в руках баночку с именем дедушки и думала о последних сутках.  Так много всего произошло, а единственное, на чём она сейчас могла зациклиться, это волосы…  У бабушки были кудри Блэков. У Сириуса такие…  Наверно, ей всё же не нужна новая баночка с именем дедушки. Оставит эту, как напоминание, о чём-то не вовремя ушедшем и несбыточно родном, но до слёз романтичном и счастливом — родители мамы и родители папы, несправедливость всего происходящего.  Всё это несправедливо.  Еле слышно, но в скрипучей тишине дома, кто-то спускался по лестнице на этаж Сириуса. Джейн узнала его по шагам и быстро пошла туда, желая выговориться.  — Гарри, ты… — она нахмурилась. — Зачем тебе сумка? — облизав губы, спросила Поттер. — И почему ты в уличной одежде? — джинсы, куртка и ботинки. Она готова была поспорить, что Гарри только что был в её комнате и переложил свои вещи из чемодана в школьный портфель.  Гарри замер, глядя на сестру с высоты ступенек. Под глазом синяк, губа разбита, а под одеждой точно найдётся пара ударов от тяжёлых кулаков друзей и жёсткого стола.  — Не важно, — отрезал Гарри. Он был серьёзно настроен.  Брат хотел ещё что-то сказать, но Джейн опередила: — Ты хочешь уйти, да? — мягко спросила она.  Гарри выдохнул, опуская голову и стоя так с полминуты, перевалился с пятки на носок, оглянулся назад и стал медленно спускаться к ней. Он был на голову выше, но мялся перед ней, как маленький ребёнок.  — Надеюсь, это не из-за того, что произошло за весь этот день? — спросила она, протягивая руку к впалой щеке Гарри.  Он дёрнулся, отступая к стене и откидывая голову назад. Джейн сжала ладонь, возвращая руку обратно на баночку.  — Дамблдор считает, что мной может овладеть Волдеморт, — тихо, но полностью уверенно в своих словах сказал Гарри.  Джейн склонила голову набок. — Тогда и мне нужно уходить, — без какого-либо намёка сказала она.  Гарри посмотрел на неё круглыми глазами. — Нет. Ты останешься здесь, будешь в безопасности! — пылко зашептал Гарри, бегая изумрудными глазами по её лицу. — Ты же во сне не становишься змеёй Волдеморта! В тебе нет опасности! Вдруг я нападу на кого-то из вас? Вдруг он впрямь овладеет мной? Вдруг я просто сам по себе окончательно рехнусь и опять изобъю кого-нибудь? — он рвано вздохнул. — Я хотел… у меня есть такое желание двадцать четыре на семь… Я постоянно хочу на ком-нибудь отыграться! Даже на тебе, Джей! Я… В тебе нет опасности, а я ходячая бомба!  Джейн с нежностью улыбнулась ему и тихо рассмеялась. — Солнце, ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, — сказала она, а брови и подбородок стали дёргаться в приступе слабости.  Его слова напомнили то, от чего она мысленно убегала весь день.  Руки на талии, на щеках, на шее. Дыхание. Алые глаза. Настолько правильная близость, что тошно. И тошно от собственного предательства.  — Вот, — она дёрнула носом воздух и откашлялась. Джейн протягивала брату баночку. Он отцепит руку от лямки школьной сумки и аккуратно взял. — Посмотри сюда.  Он прочитал имя Карлуса Поттера и удивлённо воззрился на сестру. — Это наш дедушка, — улыбнулась Джейн. — Дорея Поттер наша бабушка. Роза и Роберт Эванс — родители мамы и тёти.  Гарри вновь вперился взглядом в имя дедушки. Он скатился по стене и сел на когда-то ярко блестящие лаком доски, свесив руки с колен и задумчиво перекручивая баночку в пальцах. Джейн присела на корточки перед ним и обняла его под коленями, утыкаясь лицом в поношенные джинсы. Руки брата легли ей на голову, но она больше не дёргалась от касаний к волосам.  — Солнце, их всех убили Пожиратели, — тихо-тихо сказала она и услышала, как брат гулко сглотнул и перестал перебирать баночку в руках. — Всех, ещё до твоего рождения.  Гарри молчал.  — Он стольким людям разрушил жизнь… — прошептала Джейн. — И ты не прав. Я чувствую то же самое, что и ты. Я постоянно чувствую эту злость, она разъедает. Ты думаешь, если я не была бы под его влиянием, то наорала бы на Блейза и Тео вчера? Или то, что я сделала с Малфоем…? Я бы не смогла, если бы ни эта ненависть ко всему — настолько чужая, что уже моя собственная.  Гарри молчал.  — А что ты сделала? — она думала, что он продолжил безмолвно сидеть.  Джейн покачнулась и только сильнее прижалась к коленям Гарри. — Я угрожала ему… После того, что он сказал, тогда, на поле, я была так зла… настолько ненавидела его… — она запнулась. — Мне кажется, в тот момент я перестала различать, какой Малфой передо мной, да и, если честно, было без разницы — хоть кто-то из этой семейки, по-моему тогдашнему мнению, должен был получить.  Гарри гладил её по волосам, и она прикрыла глаза. — От него я узнала, что Пожиратели устроят бал. А ещё… — ей было стыдно. — Я стёрла ему память о нашем разговоре… ладно, скорее, о тех моих угрозах. А сам он мало говорил, просто не мог ничего вымолвить от страха. Представляешь? Он боялся меня.  Гарри не перестал перебирать её волосы.  — А я подрался с парнями, потому что просто хотел набить кому-то лицо, — вдруг признался брат. — Знаешь, просто с самого пробуждения во мне осталось что-то… змеиное. Я хотел напасть на Дамблдора в кабинете… честно, я хотел его мучительно убить, — он ненадолго затих. — А потом так удачно совпало, что Рон разбушевался, и Блейз полез, а потом ещё и Тео, и я… сорвался. И мне было потом так хорошо, когда у меня болели руки и рёбра, что это… пугает. Мне страшно от себя же. От своей же жестокости…  — Да, мне тоже, — согласилась Джейн.  Гарри, на удивление, усмехнулся.  — Честно, я думал, что я один такой.  Джейн подняла голову и усмехнулась. — Я тоже так думала.  Гарри улыбался, а Джейн набралась храбрости, не оставляя себе и шанса передумать: — Расскажешь, что за план?  *** — С драконом было легче, — на следующий вечер сказал Гарри, стоящий по стойке смирно.  Рон и Блейз, жующие уж точно по третьей упаковке чипсов, загоготали.  Эти придурки настолько вдохновились долгожданным согласие Джейн, что в тот же миг забыли откуда у них на лицах и теле ссадины и гематомы — реально придурки.  — Не придумывай, — улыбнулась Гермиона, приводящая в порядок парадную мантию Гарри в божеский вид. Точнее, в вид, соответствующий всем стандартам нынешней моды.  — Если будешь так ныть, Поттер, то мы профукаем нашего информатора, — заметил Тео, сидящий на подоконнике. — Насколько помню, она ненавидит два типа мужчин: нытиков и нетерпеливых. А ты нетерпеливый нытик.  Гарри закатил глаза и передразнил друга. Гермиона продолжала мучать его.  — Ну, чего, подруга, нашла хоть что-нибудь? — шепеляво спросил Рон у копающейся в старом сундуке Джейн.  Она хотела ответить, но, от эмоций хлопнув по пыльному платью, громко чихнула дважды за раз.  — Информативно, — поддел Гарри.  — Герми, отрежь ему что-нибудь, а то больно много он болтает, — съязвила Джейн, вставая с колен и в отместку показывая брату язык — он не остался в долгу.  — Тебе нужно что-нибудь неяркое, чтоб вы не бросались в глаза, — вместо тычка в Гарри Гермиона стала рассуждать. — И что-то не чёрное, а то вы будете под копирку. Я думаю, стоит подобрать… тёмно-синий или тёмно-зелёный. Но точно ничего красного — это будет как огромная эмблема: «Я гриффиндорка, и у меня здесь дела». У матери Сириуса должно быть что-то подходящее.  Было решено идти на бал вчетвером.  Рон не пойдёт — он был немного опечален этим фактом, но парень должен будет присутствовать на выписке отца. Мистер Уизли быстро встал на ноги, остались лишь незначительные проблемы в частой смене бинтов и много-много процедур. И как хорошо — именно в нужный им вечер дом будет пуст, лишь Сириус, но… он будет занят.  Вообще, для Джейн, Гарри и Гермионы стало открытием, что Мунго выписывает своих пациентов поздним вечером — всё ради того, чтобы маглы ничего не заподозрили о странной активности (в день оттуда выписывается около полсотни волшебников, что могло привлечь ненужное внимание простецов).   Гермиона рассудила так: она, конечно, может научиться чистокровным манерам, но не за отведённые им пять дней. А чем больше людей, не знающих всех тонкостей аристократов, тем легче их раскусить. Потому, чтобы не ставить их операцию под угрозу, она будет страховать дома: она предложила использовать ту же систему, что и с монетами для ОМ. Протеевы чары, наложенные на четыре кольца станут их средством для связи.  «Ч» — дом чист.  «С» — скоро все вернуться; это напоминание, что время близится к полуночи.  «Б» — беда, все дома.  «К» — караул, нас спалили!  — Да, неяркое, — пробормотала Джейн, разглядывая два огромных сундука, сверху донизу заполненных платьями двинутой мамаши Сириуса. — Зачем ей розовое с рюшами? — озадачилась она. Ответом были задумчивые рожицы друзей.  — Я думаю, дополнительно ко всему этому, — Блейз приложил к лицу тёмно-синюю карнавальную маску, — нам нужно будет наложить Маскирующие чары. Иначе нас будет легко узнать. А, поверьте, там будет, кому узнать. Одна Дафна чего стоит, но она не спалит нас, а вот наша тупая блондинка — очень даже.  Джейн, Тео и Гарри промычали.  Так за поисками сносных нарядов и их переделкой прошёл весь день, а потом следующий, и следующий, и следующий, а потом…  — Всё, мы помчались, — взволнованно сказала миссис Уизли, стоя в дверях обеденной. — Вы запомнили? У… — Ужин на кухне, лечь спать не позже одиннадцати, не устраивать балаган с Сириусом и не ссориться, — в один голос сказали Гермиона, Тео, Блейз, Гарри и Джейн.  — Они запомнили, ма, — улыбнулся Рон и взволнованно, но совершенно не из-за выписки отца, глянул на сидящих за столом друзей-ангелочков, что строили самый порядочный вид. — Ты говоришь это раз сотый точно.  — Неправда! — возмутилась миссис Уизли, а её коротенькие рыжие кудряшки подпрыгнули от несправедливого обвинения. Она сразу же поменялась в лице, из театрально возмущённой становясь улыбчивой и добродушной. — Всё-всё, спокойной ночи, дети! Не ждите нас, будем точно после полуночи! — миссис Уизли развернулась и бойко пошла к выходу, всё причитая о гнусных очередях и необразованных лекарях. — А вот и правда, — ухмыльнулся Рон, оглядывая друзей в последний раз и поднимая кулак вверх — «верю в вас».  Дверь захлопнулась за тихо галдящей толпой Уизли, а Гермиона, Гарри, Джейн, Тео и Блейз, для верности посидев ещё с минуту, рванули наверх, туда, где было всё готово для побега.   *** Джейн надела кольцо и посмотрела в зеркало платяного шкафа.  — Всё будет хорошо, — улыбнулась она своему отражению. Чёрная карнавальная маска, на висках украшенная тёмно-фиолетовыми цветами с камнями-сердцевинами и по моде испещрённая серебряными трещинами, закрывала нос, скулы и лоб, плотно прилегая к ним. Для верности она ещё раз с силой попыталась отодрать её наманикюренными ногтями — только оттянула кожу. Волосы забраны назад в тугой пучок. Губы скрыты алой помадой, а тёмно-фиолетовая атласная мантия, плотно обтягивающая грудь, талию и руки, до самого подбородка застёгнута на все серебряные защёлки, пряча простенькое чёрное платье, но чуть открывая носки туфель того же цвета.  Насчёт обуви у Джейн был особый пунктик — чтобы в случае чего было удобно бежать. Потому, на третий день поисков, они смогли откопать туфли-сапоги — как стало понятно из радостного визга Блейза: очень модные во все времена магического общества. По мнению Джейн, обычные шнурованные ботинки на каблуке и не более, но название и впрямь красивое: викторианские сапоги.  Вообще, они ужасно намучились с костюмами. Добавить блеска, убавить старости, подогнать под новые веяния чистокровок, и при всём этом ещё учитывать удобство. Если бы они плюнули на эти нюансы, то такие бездельницы, как светские львицы, в секунду вычислили бы смутьянов.  В дверь постучались — Джейн спрятала палочку в карман.  — Сириус очень крепко спит, — по пути тихо говорил Гарри, будучи в похожей маске, но с некоторым количеством перьев и золота по оконтовке. Чёрная мантия с золотыми разводами струилась за ним, чуть не достигая ступеней.  Джейн кивнула и встала перед выходом из дома.  Чары на них, а значит, никто не поймёт, кто ворвался на тусовку Пожирателей. Блейз достал пригласительные. Как хорошо, что он предусмотрел такой расклад и ещё после самой первой беседы о бале выпросил у Дафны шесть писем с приглашением, два из которых парни сожгли.  Они вышли на морозный воздух. Зима в Лондоне была в этом году крепкой, отчего все четверо поёжились. Задул сильный ветер, поднимающий полы мантий. О маску застучал сухой снег, поднявшийся с земли.  — Ну, что? — вздохнул Блейз, тревожно оглядывая друзей в свете жёлтых фонарей. — С Мерлином? — насыщенно-синяя мантия с золотыми всполохами звёзд по низу и рукавам удачно подчёркивала его рост. Маска в том же стиле благородно выделяла его тёмный цвет кожи.  — Избегаем всех знакомых, не светимся слишком сильно, — говорил напутствия Тео, стоящий в дорогой чёрной мантии без излишеств и чёрной маске с коротким клювом, а Гарри и Джейн кивали. — И не говорите много, вы поплывёте.  У Джейн зачесались ладони и запершило горло. Было очень волнительно.  — Ровно десять, — сказал Гарри, когда Биг Бен забил в колокола.  Они тревожно оглянулись на высокий дом Блэков — пустой и жуткий в этой зимней темноте. Нашли ту, кого искали: Гермиона смотрела из горящего светом окна и на прощание махала им рукой. Рядом рыжий кот Живоглот скребёт стекло и виляет пушистым хвостом — он очень не хотел пускать их на бал.  — Туда и обратно, — тихо сказал Гарри, также как и они смотря на подругу. — Ничего сложного.  Джейн скривила губы в подобии улыбки и качнула головой, отгоняя страх. Она извернулась и уверенно пошла по брусчатке к забору.  — Хватит тянуть! — через плечо крикнула она, возводя палец вверх. У самого железного ограждения обернулась к парням и с ярким блеском в глазах пропела: — Лечь спать не позже одиннадцати!  И это оживило их. Блейз весело усмехнулся, Тео прицокнул, а Гарри фыркнул. Желая поправить очки, он потянулся к переносице, но лишь тыкнул себе меж бровей — сам Гарри вычитал в библиотеке Блэков какое-то сомнительное заклятие, что на несколько часов может даровать хорошее зрение. Вроде, работало. И эта его привычка заставила их, смеясь, выйти за ограждение дома Блэков, а следом…  Они без лишних слов разорвали пригласительные, и их унесло в вихре магии.  *** Их выкинуло под открытым небом, неудачно затянутым тучами.  — Зачем я ел? — тихо простонал Забини, хватаясь за живот и опираясь на такого же скрючившегося Гарри, который согласно промычал.  Джейн хваталась за Тео, который единственный из них ощущал себя нормально. У неё кружилась голова — магические способы перемещения просто отвратительны. Чуть погодя, она смогла осознать, что они стоят в центре неизвестных ей раскидистых цветочных кустов. В мягком белом свечении пролетающих мимо бусинок света проглядывались неестественно ярко-синие и нежно розовые бутоны. Лавандовые, голубые, жёлтые. Они плелись вверх, возрастая из тех самых кустов, и делая подобие живой беседки. По кругу расставлены изящного вида цельнокованные лавочки с мягкими накидками бирюзового цвета сверху, а рядышком с каждой — маленький квадратный столик в том же стиле.  Хлопок — все четверо дёрнулись за палочками.  — Добрый вечер, гости Дома Гринграссов! — перед ними появился писклявый домовик в кристально белой простыне, остановившийся в таком глубоком поклоне, что уши его касались мраморных плит под ногами. Он гнусаво тянул слова и говорил с особым почтением, словно они были великими колдунами последней тысячи лет: — Дулли рад приветствовать вас на Великом Вечере Зимнего Солнцестояния — одном из важнейших солнечных событий в Колесе года! Пускай великая Магия соблаговолит вам в предстоящем году и дарует процветание вашим Домам! Дом Гринграссов преисполнен радости принимать вас в столь значимый вечер!  Джейн провела по губам пересохшим языком, разжимая пальцы в кармане с палочкой, и повела бровью, переводя взгляд на кривящегося Тео.  — Обычный приём, — тихо пояснил он и, коротко оглядывая готовых пуститься в бег друзей, заговорил громче, но всё также спокойно. — Пойдёмте, нам туда.  Он прошёл мимо неразгибающегося домовика. Блейз, вздёрнув нос и состроив совсем уж непривычное лицо, последовал за Ноттом.  Джейн и Гарри, обменявшись хмурыми взглядами, сделали в точности, как парни — грубо проигнорировали бедного эльфа. Хоть в саду и не было холодно (совсем наоборот), но Джейн было жаль Дулли — он, стоя здесь в совсем тоненькой тканюшке, находился в рабстве также, как и Добби когда-то.  Их с Гарри задача была проста — строить из себя «высших» людей. Надменность, равнодушие и лицемерие — вот, что им нужно отыграть этим вечером. А привычное добросердечие к домашним эльфам стоило оставить на Гриммо — пускай ждёт их рядышком с дёргающейся Гермионой.  Поттеры прошли за Тео и Блейзом, даже не удостоив Дулли последним взглядом.  Чистый, ровные дорожки вели их прямиком к белому особняку, ширина которого была высотой дома Блэков. Четыре этажа с широкими голубыми ставнями на высоких окнах и лозой, что облепила дом своими фиолетовыми щупальцами. Это место пылало богатством: узорчатые двери отделаны золотом и серебром, из оконных рам гордо торчат сапфиры, а раскидистый фонтан около входа журчал и переливался так, что Джейн загляделась.  Пушистые снежинки, которые нежно сыпали с густых облаков, не достигали даже верхушки дома. Вились где-то на границе магии и закручивались прямо в воздухе.  Окна отбрасывали на сад свет тысяч свечей, а, зайдя в главные двери, со второго этажа стали слышны неразборчивые речи сотен людей и тонкая приятная музыка.  Потолки высотой с трёх долговязых Ронов, мраморная лестница, картины богатых волшебников и волшебниц с презренным почтением взирали на них и неприятно щурились. Джейн стоило многих сил не начать неловко здороваться с каждым из них, кланяясь и извиняясь, что потревожила их покои. Заместо этого она, грациозно выпрямив спину так, как наставлял её Блейз, без спешки ступала по широким ступеням. А сердце билось о кадык, заставляя её чувствовать кислоту на языке.  Колени подгибались, а руки дрожали и потели со страшной силой. Сердце всё быстрее и быстрее билось о грудь, а ноги шли сами.  Парни, идущие впереди, остановились, галантно пропуская её в зал, из которого теперь чётко раздавались ноты скрипки и фортепиано, а с этим — голоса и смех людей, которых Джейн презирала.  Она подметила: никогда ещё за все годы дружбы Джейн не видела Тео и Блейза… такими… Такими сдержанными и холодными. Они открывали двери перед ней и Гермионой только в шутку, протягивая при этом насмешливое «дамы вперёд». Проявляли привитые с детства манеры как-то совершенно незаметно, но здесь… только сейчас Джейн наконец поняла, что они действительно наследники двух древних родов.  Впрочем, как и сами Поттеры.  Наверно, поэтому Гарри словно забыл, что он также, как и сестра, жутко нервничает. Подставил ей локоть и чуть приподнял уголки губ в сдержанной, но родной улыбке.  Джейн берётся за локоть брата, ступает в ногу с ним и… выдыхает.  Люди вокруг пестрят странными нарядами и смеются — кто заливисто пьяно, кто хихикает, кто испускает лживые смешки. Люди снуют туда-сюда, болтая о глупостях и пустяках, а Гарри, как и велел им по плану Тео, вёл Джейн к фуршетному столу с выпивкой. Сами Блейз и Тео, холодно мазнув по ним взглядом, с прямыми спинами лавировали между гостями и вскоре смешались с толпой.  Мраморный пол с вкраплениями чего-то золотого отдавал идеальным блеском, а те же самые сапфиры, коими был отделан весь дом, изыскано пускали блики на белые скатерти. Тёплый свет голубых и белых свечей, что летали над головами, мягко ложился на тёмно-фиолетовое одеяние Джейн и весело отбликивал от камней на маске брата.  Они остановились у самого неприметного стола, на котором примостились тарелки с маленькими оливками и сыром, пронизанными короткими шпажками, и высокие бокалы, заполненные шипучим золотым шампанским. Во всём этом лоске Гарри смог отыскать два гранённых бокала чего-то не сильно спиртного, но по вкусу до жути дорого.  По договоренности Гарри и Джейн должны отслеживать общую картину: кто приходит, кто уходит, кто танцует и болтает, но сами в контакт с людьми вступать не могут. Исключение — лишь отстранённо поддержать беседу с заговорившими с ними, но так, чтобы они поняли, что разговор не клеится.  Они должны избегать танцев. К Гарри это не относится ни коим образом, а вот Джейн в любой момент может получить приглашение от кого-нибудь не сильно далёкого.  И это не только потому, что их могут узнать — она ни разу в жизни не танцевала вальс. Перед Святочным балом Джейн всеми способами избегала МакГонагалл, которая стройным маршем отправляла всех гриффиндорцев на репетиции. Как-то раз был такой случай, когда ей пришлось прыгать в окно, чтобы не попасться на глаза декану. Это был первый этаж, коридор, где не нашлось бы ни одного кабинета поблизости, а МакГонагалл гулко стучала по каменному полу каблуками и была крайне близко к их компании. Ну, Джейн и сиганула… потом было больно сидеть и поднимать правую руку, а ведь в тот день у них с Гарри была тренировка перед первым турниром.  Мимо проплыла танцующая парочка. Девушка в белом платье, полностью обшитом длинными перьями и в роскошной золотой маске с высокими рогами. Она двигалась идеально в такт своему партнёру — парню в золотом костюме с перьями и белой маске с… Мерлин, серьёзно? У него нимб над головой? Девушка пластичной кошкой прогнулась в спине и испустила вздох; её серые глаза с отливом фиолетового упали на Гарри… Дафна не узнала их, а Малфой с узким отчуждённым лицом продолжил вести танец.  Джейн скосила глаза на брата, а тот замер, глядя кружащейся паре вслед. Она спрятала улыбку в бокале — да он просто очарован этой слизеринкой.  — Тебя тоже тошнит от этого места? — тихо подал голос Гарри. Джейн хмыкнула в бокал и облизала губы: яблочный вкус, неплохо.  — Мне пока что всё нравится, — хитро улыбнулась Джейн.  Она была готова спорить — он покраснел.  — Обманываешь же, — упрекнул её.  Джейн вздохнула, сохраняя улыбку на тёмно-алых губах и взгляд на парочке — Малфой отстранился, поклонился, поцеловал протянутую руку Дафны и спешно удалился.  — Меня немного нервирует здешняя обстановка, — еле слышно говорила она, аккуратно стреляя глазами то в одну сторону, то в другую. Никого рядом не наблюдалось, но лучше перестраховаться. — Дафна нас не узнала. Считай, мы прошли проверку.  Гарри тихо хмыкнул. — Не представляю, как ей живётся с… — он обвёл взглядом роскошный зал, — вот этим всем. И этот… — Гарри осёкся, — ангелок, блин. Как ей не мерзко?  Джейн подхватывает с тарелки одну шпажку. — Ей мерзко, — просто говорит она, незаинтересованно разглядывая закуску. — Но, мне думается, это такой прикол у богатеев страдать за так. Типо, отдать свою дочь человеку, которого она терпеть не может, для них отличный повод, чтобы потом поныть и сказать: «Мы сделали для тебя всё!» А их дочери плевать, она хочет изучать мир, любить искренне и жить по-настоящему, а не сидеть дома и быть драконом в клетке.  Она сунула сыр и оливку в рот, резко выдирая шпажку и откидывая её на тарелку. Ей было гадко от того, что она никак не может помочь Дафне с предстоящим браком с этим утырком Малфоем.  Гарри ничего не ответил на слова сестры. Просто наблюдал, как Дафна идёт дальше, совсем одна, а потом прибивается к группке пирующих подростков. Те хохочут и упиваются вином, не следя за нормами этикета и не думая о последствиях: Паркинсон и Крэбб с Гойлом с чего-то гогочут, ещё парочка девчонок со Слизерина заискивают перед своим однокурсником, а Булстроуд сидит с лицом-кирпичом и потягивает алкоголь. Было в том углу и много тех, кого Джейн впервые видит, и тех, кого видела мельком на младших курсах. Детишки влиятельных людей и только. Самое ужасное — Дафна им мило улыбается и поддерживает разговор, но от вина держится далеко.  В тихом наблюдении прошёл почти час, ничего не происходило. Вообще ничего. Кто уходил, кто приходил, кто проливал на себя вино в оживлённом разговоре и громко возмущался. Мелодии сменялись одна за одной, а парочки всё кружились и кружились. По разным углам были раскиданы люди разных категорий: льстящие друг другу подростки, заискивающие дамочки, старые толстосумы, важно потягивающие огневиски и выслушивающие вторых, и холодные мужчины и женщины с острым прицелом поглядывающие по сторонам и надменно ведущие разговоры с собеседниками.  Ни Тео, ни Блейза не было видно. Джейн с Гарри скучающе сидели за тем же самым фуршетным столом, лишь изредка потягивая приевшийся напиток. Никто и ничто не бросалось в глаза.  — Херня! Пиздец! Лютая задница! Ахуеть не встать! — Гарри и Джейн подскочили от яростного шёпота Блейза, который резко появился за их спинами. Они тут же обернулись к нему, Блейз загнанно дышал и, глядя на них, опирался на стол. — Матушки нигде нет! Я вообще не знаю, где её искать!  Гарри и Джейн взволнованно переглянулись.  — И что делать? — прикусила губу Поттер, посильнее сжимая бокал двумя руками.  — Сейчас нужно как-то подловить Дафну, — выпалил Забини — на самом деле его эмоциональность тревожила настолько же, насколько и успокаивала: это всё ещё знакомый ей Блейз. — Она мне говорила, что матушка точно в списке! Возможно, она знает, во сколько матушка явится! — он посетовал: — Я и забыл, насколько разгульную жизнь она ведёт, не имея меня под боком! Подумать только! Опаздывать на приём к семье своего покойного мужа — верх неуважения!  И умчался, прихватив с собой бокал шампанского.  Гарри и Джейн одновременно отпили из своих бокалов. — Стой здесь, — спустя пять минут активного разглядывания Дафны выдал брат.  Джейн распахнула глаза.  — Что? — выпалила она, когда брат уже был на пути к девушке. — Стой! Гарри!  Он аккуратно, но настойчиво пробирался мимо людей. Джейн топталась на месте, а потом плюнула на всё, поставила бокал и последовала за Гарри.  Как на зло перед ней толпа стала сгущаться, танцующих пар стало непроглядно много, а Гарри исчез из поля зрения. Очень не вовремя, но кольцо на пальце резко нагрелось — «С».  Музыка чуть утихла. Раздался тонкий звон, и люди застыли. — Дамы и господа! — на малую сцену, где до этого играли заколдованные музыкальные инструменты, вышел приземистый мужчина средних лет.  Короткие волосы, чёрная борода и полностью чёрный костюм, неплохо скрывающий его округлое пузико, роскошно обшитая искрящимися бриллиантами маска с высокими рогами. Он выглядел просто, но намёки на его баснословное богатство были явными. Он располагал к себе, но Джейн ни за что не доверила бы ему даже секрет о своём тайнике сигарет.   — Осталось совсем немного до момента, из-за которого мы все сегодня с вами собрались… За что я должен раскланяться пред вами и выразить глубочайшую благодарность, — он чуть склонил голову и приподнял бокал с красным вином. Многие усмехнулись от его слов. — Я хочу сказать кое-какие важные слова. К сожалению, в нынешние времена мало, кто вспоминает о том, что я хочу донести до вас, мои дорогие гости.  Гости? То есть этот мужчина — отец Дафны? Пф, теперь понятно, почему у неё проблемы с парнями.  — В такие сложные времена, как те, что выпали на наш век, мы должны быть как никогда сплочены, — гулко отбивались слова от мраморных стен. — Наши узы, которые даровала нам сама Магия, что течёт в нашей крови испокон веков, наши мысли, наши чувства. Это всё должно стать частью нашей справедливости. Укрепить нашу веру в истинные ценности и сохранить мир в балансе. Мы — это будущее. Мы — это сила. Мы — это Магия.  Джейн оглядела толпу… и ужаснулась. Они слушали это с открытыми ртами и внимали его ужасным словам.  — Этот вечер особенный, — с мягкой улыбкой одержимого человека продолжал мистер Гринграсс. — За многие годы мы позабыли об основах наших традиций, что когда-то скрепляли наши сердца и души. Магия в этот вечер наконец оживёт, также как оживала многими годами ранее… — на последних словах он скорбно понизил голос. — Дамы и господа! — вдруг ликующе произнёс он. — Этот вечер станет ознаменованием новой жизни! И Магия нам свидетельница — мы долго этого ждали! С Победоносным Йолем, дамы и господа! И как говорили великие… Toujours Pur!  Он высоко поднял бокал вина. Господа и дамы, что с восхищением слушали его речь, взорвались от последних омерзительных слов и вскинули бокалы ввысь.  — Безумие, — прошептала Джейн, стоя в окружении вновь гомонящих людей, что с остервенением хлопали мистеру Гринграссу. Музыка оглушила, казалось, пары закружили вокруг неё до тошноты быстро. — Мерлин, это безумие…  Она глядела на их радость с чем-то вроде обречённости. Они все рехнулись… Мерлин… и это, по их мнению, будущее? Разгульные подростки, подражающие своим родителям. Взрослые мужчины и женщины, видящие в других соперников и ничтожеств. Старые господа, которым жмут карманы от золота, и дамы, желающие получить их наследство. Тут нет магии, только разврат и бесчестие.  Чёрт! Точно! Гарри!  Она пробилась сквозь толпу и быстро направилась в сторону тех пьяных подростков. Резко остановилась и поджала губы, презрительно оглядывая их — ни Дафны, ни Гарри среди этих идиотов не было. — Чёрт возьми! — на выдохе выплюнула Джейн.  — Мисс… — раздался знакомый голос за спиной, а Поттер вся обмерла.  Заледенела. Она осталась одна. А за её спиной человек, которого она глубоко презирала.  — Да? — Джейн расслабила лицо и, развернувшись, состроила невинную улыбку.  — Вы так одиноко стояли здесь, что я не удержался и решил поинтересоваться… У вас есть пара на этот вечер? — самодовольно ухмыльнулся сраный Малфой, чуть склоняясь перед ней и протягивая руку.  Маленький гадёныш. Видно по его заискивающему взгляду — сукин сын не признал Джейн Поттер, оттого теплил мечты станцевать с ней.  Она широко улыбнулась ему, хихикая. Бе. Фу. Гадость. Почему именно она?! — К сожалению, должна огорчить вас, — совсем по-девчачьи протянула она, словно приглашение на танец от Малфоя — это то, что всерьёз может засмущаться, а не оскорбить. — Но у меня есть кавалер на этот вечер, — она печально вздохнула. — И, увы, я уже пообещала ему танец.  Малфой выпрямился и понимающе поджал губы.  — Приношу свои извинения, — искренне проговорил он, кладя руку на сердце. — Иного быть не могло, чтобы у столь прекрасной мисс не было пары в этот дивный вечер.  Джейн прикрыла рот ладошкой, посмеиваясь — ну и изворачивался этот павлин. В школе ведёт себя, как сопливая тряпка Филча, а тут вон какой галантный молодой человек.  — Пожалуй, дождусь своего ненаглядного, — с улыбкой сказала Джейн, а Малфой шокировано раскрыл глаза — неужели никто в этом «высшем обществе» не зовёт свою пару на вечер «ненаглядным»? Скучные снобы.  Ей нужно было срочно найти Гарри, пока он не выдал их с потрохами. И также незамедлительно разыскать Тео с Блейзом — время текло быстрее, чем она думала, а Отталин Забини нигде не было.  Джейн оглядела Малфоя, думая, как ей получше попрощаться с ним, как… — Хорошего вечера, мисс! — вдруг выдохнул Малфой и быстро умчался.  …Э. Она смотрела вслед убегающему мальчишке, а тот не очень искусно обходил препятствия в виде снующих туда-сюда пар и летающих подносов с закусками.   Что это вообще сейчас было?  — Джейн Поттер.  Нет. — Рад встретить вас этим вечером. Нет-нет-нет-нет-нет. Нет. Нет. Нет.  Она на миг прикрыла глаза. Ей не может настолько не везти.   — Как всегда от вас просто невозможно оторвать глаз… — он улыбался. Точно улыбался.  И теперь она почувствовала — он в восторге. Так ярко почувствовала, что поняла — до этого самого момента он изо всех сил старался не позволять ей узнать, насколько он близко.  — На месте ваших друзей я бы не отпускал вас и на дюйм от себя, — Джейн бы вздрогнула от того, как резко ощутила его прямо за спиной, но все нервные окончания обмерли. Голос глубокий и спокойный, точно такой же, как и в видениях.  Голову посетила дурная мысль. Настолько дурная, что должна помочь выиграть время.  Вдох полной грудью. — Кто, простите? — с искренним недоумением обернулась Джейн.  Тихий выдох.  Волдеморт. Она узнает его везде: тёмная мощь так и клубится вокруг, а глаза на сей раз чернее смоли, но с узнаваемыми вкрапинками багрянца. Наглухо застёгнутая чёрная мантия, чёрные кудри зачёсаны назад, а лицо полностью скрыто под маской — серебро и дорогие камни на жутком черепе. Он не изменяет себе.  Он ощущался яснее, чем в видениях. Нервы быстрее реагировали, а тело радовало — она была готова бежать.  Тёмный Лорд прищурился, изучая её искренне непонимающий вид.  — Вы, наверно, обознались, — вежливо рассмеялась Джейн, пряча трясущиеся руки за спиной.  Срочно найти Гарри. Срочно найти Блейза. Срочно найти Тео. И валить к херам из этого безумного притона идиотизма.  У Джейн скачет сердце и шумит в ушах.  У неё потеют ладони и подгибаются ноги.  Она была готова рухнуть в обморок прямо перед ним, если бы это не означало, что её родных схватят Пожиратели.   Волдеморт склонил голову набок. Он возвышался над ней на полторы головы, а ей приходилось задирать подбородок. Джейн не смотрела ему в глаза; шеи — считала она — было достаточно для вежливого контакта. Волдеморт склонился над ней — носа коснулся аромат ели, казалось, он врезался ей в кожу. Она же с головой ушла в свою роль — отклонилась назад, с искренним сомнением и неуверенностью взирая на его маску. Она пробежалась глазами по сторонам, словно впрямь непонимающая девушка оказалась под прицелом какого-то неизвестного ей мужчины.  — Уверена? — прошептал Тёмный Лорд, точно вскидывая брови и ухмыляясь под маской.  Джейн бы задохнулась от этого, но лишь недоумённо уставилась на него.  — Э-э… да. — С некоторым возмущением сказала она и ступила назад, веселясь с того, как он опасно сощурился. — Простите, но я не совсем понимаю вашей уверенности в том, что я являюсь вашей парой. Он хмыкнул.  — Тогда как же вас зовут, незнакомка? — остро спросил Волдеморт, а его глаза стали сильнее отдавать пылким алым.  Джейн вздохнула и… — Д… Э-э… — протянула она, понимая, что жёстко палится. — А… э… Д-д…  Солнечное сплетение кольнуло — захотелось ярко расхохотаться в голос от искреннего веселья. Ему смешно.  — Дорея! — выдохнула Джейн, всё же пропуская смешок. — Дорея Эванс.  Дура! Это магловская фамилия!  — Дорея Эванс? — переспросил Волдеморт. На её твёрдое согласие он уважительно покивал, а аура искреннего восторга и веселья только усилилась. С этим же — склубилась тёмная мощь, уже скрипящая на входе её сознания, желающая получить, увидеть, узнать, забрать, подчинить, не отпускать. — Что ж, Дорея Эванс…  — Милая! — завизжал спасительный голосок. — Ох, Мерлин! Мерлин и Моргана! — радостно звенела Дафна, бодрым шагом стремящаяся прямо к Джейн. — Я так давно тебя не видела, дорогая! — она накинулась на неё и расцеловала в обе щёки. — Сколько лет! — во все глаза разглядывала её подруга, с которой они виделись неделю назад. — Как твои mamá и papá?  Джейн замялась. — Надеюсь, в добром здравии! — захлопала в ладоши Дафна. — Ох, я и не думала, что увижу тебя здесь! Пойдём! Луи будет безумно рад тебя видеть!  Дафна схватила её под локоть и уже была готова увести к некому Луи, радостно щебеча о каких-то давних друзьях из Франции.  — Ох…! — сконфужено остановилась Дафна, заприметив до дрожи притихшего Тёмного Лорда Волдеморта.  Он смотрел только на Джейн, пока Дафна лучезарно извинялась:  — Приношу свои извинения, сэр, но я вынуждена забрать у вас эту красавицу! — она хитренько стрельнула глазками в сторону Джейн. — Надеюсь, вы не против. Хотя, знаете, — она говорила словно по секрету, — на вашем месте я бы взбунтовалась.  И звонко рассмеялась, насильно уводя замершую Джейн.  Она шла за Дафной, но глаза её были направлены лишь на Волдеморта.  Он неотрывно смотрел на неё.  Глаза всё больше и больше заливались кроваво-алым, алчущим, притягательным и отвратительным, глубоким, страшным и знакомым… Этот взгляд ощущался сильнее, чем в видениях. Перед глазами промелькнула пара, женщина в ней имела необузданный шлейф, что парил в воздухе.  В следующий момент его уже не было на месте.  И то ли это знак, что их отпустили с миром, то ли предвестник, чего-то катастрофически ужасного.  Она знала: правда — второе.  Дафна вела её куда-то через толпу, а нет — люди закончились ещё минуту назад, но они до сих пор куда-то спешно шли, пока подруга не остановилась.  — Всё в порядке? — мягко взяв Джейн за плечи, спросила она в тишине улицы.  Поттер подняла стеклянный взгляд.  — Дафна. Это был Волдеморт. — Голосом без всяких эмоций сказала она и наблюдала за тем, как Дафна медленно оседает на лавочку.  Она сидела так минуту. Смотрела в никуда и, казалось, даже не дышала.  Джейн не знала, чем эта выходка может обернуться для Дафны и её семьи. Даже представлять не хотела.  А Дафна… улыбнулась. Легко, незаметно и немного сожалеюще.  — Да, я знаю, — наконец сказала она.  Джейн поджала губы. — Твой брат мне всё рассказал, — шептала девушка, глядя на свои руки в тонких колечках. — И когда он… не знаю, почувствовал влияние Тёмного Лорда, то схватился за палочку. А я так испугалась. Подумала, что он так только ухудшит ситуацию… Ну, я… и… Мерлин, что я наделала…? — она старалась глубоко дышать, но когда Джейн протянула к ней руки, то выставила ладонь перед собой. — Не надо. — Твёрдо обрубила Дафна. — Я осознанно пошла на этот риск, а значит, сама приму все последствия.  Джейн прикрыла глаза: чёрт. Никто не должен был пострадать от их выходки.  — На нас Маскирующие чары… — с погибшей надеждой шепнула Поттер.  — Ты не слышала? — резко вскинула голову Дафна, во все глаза глядя на неё.  Джейн заледенела. Что. Она. Не слышала?  — Он говорил с тобой на языке змей! — на одном дыхании прошептала Дафна, а Джейн качнулась, ступая назад. Гринграсс говорила пылко и тихо: — Если у него и были сомнения, то теперь их не осталось! — она поджала золотые губы. — Джейн, я отвела Гарри к миссис Забини. Вам пора бежать, но я не знаю, сработают ли теперь портключи в приглашениях!  Джейн думала. Глаза пусты и смотрят в одну точку на Дафне.  Что можно сделать для неё? По их вине она и её семья теперь в опасности. Сколько он будет держать их под Круциатусом…? Смогут ли они вытерпеть такие пытки…? А если Дафна свихнётся также, как родители Невилла…? Мерлин, а её младшая сестра…  Джейн резко подняла глаза, кипящие такими гневными чувствами, что даже долбанные чувства Волдеморта затихли.  В тёмном окне на последнем этаже светились пылким алым глаза Тёмного Лорда. Его фигура была почти не видна, лишь обрамлена дрожащим светом свечи. Он смеялся над ней.  Казалось, шли часы. Они не отрывали друг от друга взглядов.  Джейн склонила голову набок — он сделал то же самое.  Он прищурился — она прищурилась.  Она оскалилась — он должен был сделать то же самое.  — Уходим. — Вдруг раздался сухой голос Тео. Она не двигалась и не моргала. Шелохнётся — проигрыш.  — Как вы уйдёте? — вздохнула Дафна, поглядывая на Поттер.  — Так же, как и пришли, Гринграсс! — эмоционально прошипел Тео. Так… неестественно для него.  — Но… — робко подала голос девушка.  — Не тупи! — выплюнул Тео.  — Нотт, — грубо перебил его Гарри.  — Ты чего, друг? — удивлённо спросил Блейз.  Джейн смотрела только на Волдеморта.  Он — ничего не делал. Только отвечал на её вызов.  В голове проносились незначительные воспоминания — Джейн заулыбалась ещё шире.  Что там Дамблдор говорил? Она недостаточно хороша?  — Отец передал слова Тёмного Лорда, — тяжело признался Тео, а друзья вздохнули.   Для Джейн не осталось ничего: только голоса друзей и этот взгляд.  — И что он сказал…? — гулко сглотнул Блейз.  Тео молчал.  — Не стоит портить праздничный вечер парой ненужных смертей.  Джейн высоко вскинула подбородок, неосознанно проводя кончиком языка по верхнему ряду зубов.  Она ошиблась. Правда — первое.  — Джейн, ты идёшь? — позвал её брат, притрагиваясь к её плечу.  Она зашагала вперёд спиной, всё ещё смотря Волдеморту в насмешливые алые глаза.  Он поднял бокал — она кивнула.  Магия унесла их в вихре, оставляя Дафну наедине с последствиями их деяний.  *** Вновь тёмный забор. Биг Бен бьёт полночь.  Дверь Гриммо скрипит.  Включается свет.  — Вам пизда, маленькие засранцы.  Рассерженный Сириус стоит с полупустой бутылкой вина, за его спиной мнущаяся Гермиона, а кольца горят огнём — «К».