МАЮ
22-я неделя беременности
7 октября 2020 (среда):
6:30 — записать Эваллё голосовые/душ/маска от прыщей/уход за ухом
8:30-10:00
— окно — пробежка с Эваллё/завтрак/позвонить через групповой чат в Японию (разница: +6 часов)/пойти к Эваллё/отправить задания на проверку/немного подготовиться к тесту по шведскому?
10:10-10:55
— 1-я пара по шведскому — онлайн-тест по шведскому (в квартире Эваллё, дома придут рабочие)
10:55-11:40 — 2-я пара по шведскому — дневник (если Эваллё не будет дома)
11:50-12:35
— 1-я пара по английскому — онлайн-тест по английскому
12:35-13:20 — 2-я пара по английскому — школьные проекты (см дедлайны)
13:20-13:40 — большая перемена/обед — дневник (если Эваллё не будет дома)
13:40-15:00 —
факультативы/консультации/ — пообедать/собраться
15:00-15:30 — дорога до школы
15:30-? — репетиция
21:00-23:00 — (в квартире) душ/маска от прыщей/уход за ухом/написать Сатину/украсить квартиру/ужин/распланировать четверг
Как и обещала директриса, на проходной его обыскал охранник, что было неприятно (потому что кругом сновали другие школьники), но терпимо. Благодаря выходке в понедельник он вроде как снова стал звездой школы. Совершенно незнакомые ребята хлопали его по плечу, но были и те, кто косился на него с неодобрением.
Стоило увидеть Артту в окружении учеников, как в памяти всплыл их разговор в понедельник. Маю не давало покоя, зачем Артту деньги. Эти мысли буквально сводили его с ума. Мысленно он перебрал все возможные варианты, но каждый раз сбивало то, что Артту так и не рассказал, что это за место, на которое он наложил временной вакуум, вероятно, где и проводил свои исследования. Что это за место за городом? За каким городом? В дневнике он выписал все важные вопросы и то, что он знал о Цицероне. Он тщательно скрывал файл, чтобы никто случайно на него не наткнулся.
После своего двухнедельного отсутствия Артту взялся за них всерьез, и даже в семь вечера они еще не освободились. Артту обещал, что вплоть до мюзикла, они будут оставаться в школе чуть ли не до ночи. Репетиции, как и раньше, проходили по средам и пятницам, но все могло измениться.
Их владения включали актовый зал, небольшой тренировочный зал с зеркалами для разминки и отработки танцевальных номеров, а также гримерку. После ухода Анны Артту лично отобрал еще троих, и труппа разрослась до пятнадцати. Артту позволял самим писать тексты, подбирать музыку, придумывать костюмы, помогал советами. Помимо Артту за мюзикл отвечала учительница музыки и вокала, которая принимала активное участие в любом обсуждении, а пока не было Артту, помогала с номерами. Когда Маю спросил, может ли отец помочь ему с написанием музыки для кровавой версии «Алисы», учительница не только разрешила, но и намекнула подключить всю группу. Мюзикл должен был произвести фурор.
Перед началом репетиции они с ребятами размялись: девчонки — кто занимался растяжкой, кто распевался, а они с парнями устроили танцевальный батл под любимые Эваллё BTS. Маю пожалел, что надел на репетицию новые слипоны на платформе, в которых планировал выступить на мюзикле: для хип-хопа и кей-попа они не годились, и в конце концов он разулся как и остальные ребята. На прыщи он дома наклеил специальные наклейки: вроде бы стало незаметно. В черных оверсайз-штанах-сетке с затемненными сверху штанинами, а также в укороченном свитшоте Эваллё он чувствовал себя потрясающе. На шее он застегнул чокер и еще какие-то подвески, которые не мешали при движении. Однако ловя на себе взгляды окружающих, понял, что перестарался. Укладка не пережила даже двух часов репетиций: Артту заставил их отрабатывать все танцевальные номера десятки раз, особенно досталось тем, у кого были вокальные партии.
Маю получил роль генерала гвардии, его цвет на мюзикле был красным, даже парик. Сегодня они согласовали костюмы: их должны были пошить на заказ, и это оплачивала школа; каждый заранее должен был снять мерки и записать все данные. Примерка состоится уже ближе к дате мюзикла. По поводу костюма Маю не переживал: Фрея обещала перешить, если вдруг тот плохо сядет. Но самый эффектный костюм был у Карины-Алисы, их даже было три: для первого акта и для второго, а также классический «повседневный» наряд кэрролловской Алисы. Парик «сумасшедшей» Алисы поистине впечатлял: жесткие поседевшие пакли. Иногда между сценами у Карины было не больше минуты, чтобы успеть переодеться: все это приходилось учитывать при выборе дизайна костюмов.
В первом акте у Маю был лишь короткий номер: знакомство с его героем+танец, короткий текст переходил в общую песню. Во втором акте его время на сцене увеличивалось, но и тогда он в основном выступал со всеми, его небольшая партия ограничивалась сценой сражения. Итого: несколько танцев, несколько общих выступлений и короткая партия.
Сегодня он убедился, что нужно больше двигаться. Неплохо было бы поставить на участке батут, чтобы он мог практиковаться в прыжках и переворотах.
Артту непрерывно сыпал замечаниями, вот только Маю они все обходили стороной, худрук будто нарочно не замечал его косяков, сколько угодно вымещая раздражение на остальных. И заметил это не один Маю, но еще и Лука, которая весь вечер строила Артту глазки. Вкус, однако, у нее паршивый.
Пока шла репетиция, ломал голову, что имел в виду Артту, когда сказал, что он, Маю, сам получит роль Шляпника. Из всех пятнадцати участников драмкружка он сумел подружиться (ну или найти общий язык) только с четырьмя: Дженни, Кариной, Лиукси и Лукой. Еще Нооа, играющий Шляпника, но тот смотрел с пренебрежением, отлично понимая, на чье место метит Маю. И уж точно не собирался притворяться добреньким. Объективно Маю понимал, что он лучше подходит на роль Шляпника, но кого это волновало. Итого: четверо против семерых и трое, приглашенных Артту. «Старенькие» упорно не признавали его за своего. Вот было бы смеху, если бы все эти наглые рожи узнали, что Артту — его куратор в Театральной академии. О том, что они были знакомы с Артту в прошлом, пока был в курсе один лишь Селике… и то, вышло случайно. Маю был слишком на эмоциях и случайно ляпнул тогда в театре.
Артту заговаривал с ним в перерывах. В один из таких перекуров запыхавшийся и вспотевший Маю схватил куртку, телефон и айкос и собирался уже выйти на улицу.
— Задержишься после репетиции, — вдруг услышал он голос Артту и остановился. Тут же огляделся по сторонам: но в зале остались лишь трое ребят, сейчас занятые своими телефонами, и Лука.
Маю почувствовал неприятный спазм в сердце: оно словно рухнуло вниз. Именно этот момент Лука выбрала, чтобы так некстати оторваться от набора сообщения.
— Я что-то делаю не так?
Маю машинально комкал дутую кожаную куртку, прижимая ее к груди.
— Все в порядке. Это не займет много времени. — Взгляд Артту скользнул по индастриулу в его ухе.
Сейчас он был трезв, и лишний раз оставаться с Артту наедине совершенно не хотелось.
— Он тебе нравится? — заявила Лука, когда они курили на улице, глядя на дождь и растущие лужи.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — пробормотал Маю и поперхнулся. — Должны меня интересовать старики, — добавил просто, чтобы Лука от него отстала со своими нелепыми выводами.
— Он не старик. Ему всего тридцать один.
Маю снова поперхнулся.
И откуда только она уз… Да плевать. Как бы ей объяснить, чтобы держалась подальше от Артту?
Если жить хочется.
Он убил Никки и ту мутировавшую женщину, и не станет церемониться, даже если ты девушка. Будь хоть президентом школы, хоть кем.
Однако до разговора с Лукой он даже не думал, что Артту могут интересовать женщины. Вернее, вообще не знал, что его интересует помимо театра. В академии было немало женщин и девушек, неровно дышащих к Айнмере, но выяснить что-то про его личную жизнь никому так и не удавалось.
Нехорошее предчувствие лишь усилилось, когда они вернулись в актовый зал, и Лука подошла к Артту, чтобы что-то спросить. А потом они минут десять обсуждали сценарий, стоя рядом.
Маю уселся прямо на сцену и, делая вид, что печатает сообщение, краем глаза наблюдал за этими двумя. Он боялся, что если не предупредит Луку, то случится беда. Но не знал, как ее убедить. Лиукси устроился рядом: на репетициях он преображался, был не таким уж лощеным придурком, им даже было что обсудить, в основном, конечно, пропущенные Маю пары и постанову мюзикла. Они немного разговорились, и Маю перестал следить за Лукой и Артту. Отец Лиукси был спортивным аналитиком, а тетя с дядей, живущие за границей, владели стоматологической клиникой. Кем станет сам Лиукси, Маю не представлял.
Похоже, за время своего отсутствия Артту усиленно работал над мюзиклом и вернулся с обновленным сценарием, в течение всей репетиции он вносил поправки: менял слова, порядок сцен, движения, положение актеров на сцене, даже музыку. Например, он минут двадцать только решал, как разместить в одной сцене Маю и Нооа. Разница в их росте была свыше двадцати сантиметров, и при встрече со Шляпником Маю приходилось запрокидывать голову. Были те, кто находил ситуацию комичной и предлагал надеть на Маю платье и поставить его на роль Алисы.
— Эй, Холовора, ты не проваливался никогда в кроличью нору? — выкрикивал кто-то, и смеялись иногда даже девушки. — У тебя какой размер ноги? Тридцать пятый?
— Кто это сказал — в центр сцены! — рявкнул Артту. — Тридцать пять отжиманий и все время декламируй свой текст! С выражением! Если я услышу, как ты пыхтишь, будешь на каждом занятии делать по тридцать пять отжиманий, и день мюзикла не станет исключением. Хаккинен, тебе повезло, что ты не сказал, что у него рост метр двадцать, иначе бы тебя ждало сто двадцать отжиманий.
На этот раз засмеялись уже над Хаккиненом.
Надо отдать Артту должное: начиная с первой репетиции, он не только терпел несносный характер лакшери-детишек, но и находил подход к каждому. В любом подростке он стремился выделить талант, делая акцент на сильных сторонах и прорабатывая слабые. Он чуял лень за версту и гонял таких до изнеможения. После спокойной неконфликтной Анны привыкнуть к Артту было не так-то просто.
Маю был уверен, что все дело было в магии театра: в академии куратор будто преображался, стоило ему ступить на сцену.
После репетиции он едва ли не задыхался от усталости. Сегодня каждому пришлось выложиться по полной. Они прогоняли одни и те же номера по десять, а то и пятнадцать раз. Маю к концу вечера уже начал заговариваться; он так часто слышал текст Шляпника, что успел выучить его наизусть. Такое ощущение, что мюзикл уже завтра, и Артту потерялся во времени. При этом они до сих пор вносили корректировки в сюжет: любой мог высказать свои идеи, и они всем коллективом обсуждали варианты. Артту старался их сплотить, Маю уже решил, что наконец выбрался из числа аутсайдеров: по крайней мере, издевки стали реже, но он замечал, как шепчутся за его спиной.
Однако хоть этот день и прошел более-менее спокойно, впереди еще целых три недели и могло случиться все что угодно.
В конце вечера Маю быстро переоделся в сменную одежду в гримерной и перед зеркалом проверил новый пирсинг. А потом пришлось идти в кабинет с Артту.
Их диалог начался совсем не так, как ожидал Маю.
— Ты должен извиниться перед госпожой Талвинен. Как-никак тебе учиться под ее началом до конца учебного года, а потом сдавать экзамен.
— Господи! — застонал Маю. Он стоял с вещами напротив стола Артту в его кабинете; мышцы ныли, Маю хотелось лишь одного — добраться до квартиры Эваллё и лечь. — Она же теперь меня ненавидит. Я вел себя как урод с ней, и это видел весь класс.
— Теперь ты это, значит, понимаешь.
— Профессор, а вы не перегнули сегодня палку?
— А что ты хотел? На репетициях нужно работать. Если алкоголь затормаживает твою деятельность, это не мои проблемы.
Маю раздраженно фыркнул. Вот уж он не думал, что Артту будет доставать его темой алкоголя.
Потом они обсудили его физическую подготовку: Артту все же заметил, что он стал деревянным. В пятницу велел прийти на двадцать минут раньше, чтобы он успел размяться как следует.
А затем началось. «Ты пьешь таблетки без разбора. При биполярном расстройстве… При СДВГ… От синдрома такого-сякого… Это может закончиться печально.» А он всего лишь прислал Артту фото некоторых упаковок и названия препаратов. Ему-то какая разница, кто чем травится!
— Если я не смогу это контролировать, я стану опасен для всех. Во сне я вообще не осознаю себя. Я могу осознанно насылать видения, когда я бодрствую, но если я сплю, я без разбора захватываю чужой разум и передаю образы.
Артту попросил, чтобы он рассказал о своих способностях как можно более подробно. Все это время тот стоял напротив, привалившись к столу задницей, и перебирал сценарий и еще какие-то бумажки.
Сообщил, что таблетки как раз позволяют ему заснуть без сновидений. А снотворное необходимо, чтобы спать как нормальный человек. И что он может не спать по несколько суток и не чувствует сонливости.
— Есть у меня одна теория, — заметил Артту после его словоизлияний. — Бессонница — это временной вакуум и все эти видения — тоже. Ты как бы консервируешь человека в видении, и пока ты не снимешь блок, оно ведь не исчезает?
— Не знаю, — искренне растерялся Маю.
— Таблетки нисколько тебе не помогают. Они лишь усугубляют твое состояние. Тебе кажется, что становится лучше, но на самом деле ты более возбудим, чаще меняется настроение, тебя бросает то в жар, то в холод, появляется тремор конечностей, высыпания, отдышка и миллион других побочных эффектов, иногда безвредных. — Артту настолько точно описал его состояния, это было невероятно! — Часть препаратов имеет накопительное действие. Кроме того не все вещества полностью выводятся из организма, это может стать причиной зашлакованности и еще целого ряда проблем. Ты тратишь деньги на то, что постепенно разрушит твою психику. Они нужны людям при определенных расстройствах, которых у тебя нет, в том числе и бессонницы. То, что тебе назначил доктор, не вызывает вреда и в некотором роде может оказывать благотворный эффект, но ведь никто не учел, что твоя проблема совсем иного характера. В первую очередь нужно избавить тебя от необходимости накладывать временной вакуум на собственный разум.
— Вы в этом уверены? — Сердце Маю лихорадочно стучало, ладони вспотели.
— Не до конца. — Артту отложил листы и впился в него глазами. — Жертва не осознает времени, попав во временной вакуум, в коконе ощущение времени исчезает.
Маю мысленно поморщился при слове «жертва».
Если подумать, он даже никогда не мыслил в таком ключе.
— Я забыл учесть, что ты лишь наполовину особь, и все процессы, понятные мне, в тебе протекают иначе.
— То есть таблетки мне не помогают?
— Да. В какие-то моменты ты накладываешь кокон на свое сознание, поэтому ты не спишь и не чувствуешь сонливости. Время, оно как бы останавливается для тебя. Но только в твоем сознании. В коконе тоже течет время, но куда медленнее. В данном случае в коконе находится лишь твое сознание, а затем оно захватывает все тело, и ты перестаешь ощущать усталость. Ведь именно мозг посылает сигналы телу, что ему положено спать, а не наоборот.
— Но я не умею контролировать это… Даже если я буду знать, что это не бессонница, а временной вакуум, что изменится?
— Это проблема. Но для начала стоит перестать травить себя таблетками. Есть еще кое-что. Кокон можешь снять не только ты, но и другая особь. Помнишь, я говорил, как Атлантида сняла наложенный мной барьер в морозильном отделении? Она как бы стерла застывшую грань времени.
— Вы хотите сказать, что избавите меня от временного вакуума?
— Я действительно могу помочь. Однако это лишь мои предположения. Способности особей не действуют друг на друга, но мы можем снимать любой кокон. Полагаю, что даже если он опутал сознание. Если избавить тебя от этих проблем, ты сможешь применять свои способности ровно так, как это нужно тебе, и не причинишь никому неосознанный вред. Они будут работать как часы и не доставят тебе проблем. Во сне ты более уязвим, вероятно, поэтому ты подсознательно пытаешься запечатать сам себя в кокон.
Так странно было слышать все эти рассуждения от человека, который причинил ему столько вреда.
Одно Маю понял точно: самое ужасное уже произошло. Артту подарил ему надежду.
Маю сглотнул.
Было страшно представить, что Артту прав. Дать это право, довлеть над ним, распоряжаться его состоянием.
Артту приглашающим жестом указал на дверь.
Ясно. Пора домой.
— До пятницы.
Маю набросил на плечи куртку и уже собирался уходить. Мгновение он смотрел на ладони Артту, будто ждал, что из них появятся векторы.
— Так вы мне поможете?
— Если бы я знал, как это сделать. Но я впервые сталкиваюсь с подобным. Опять же, если моя теория верна.
Когда Маю проходил мимо шкафчиков, что-то толкнуло его проверить свой. Он воровато огляделся по сторонам: пустой широкий коридор тонул в полумраке, в школе почти никого не было. Не считая охранника и уборщиков, они с Артту, должно быть, остались одни. Маю полез в рюкзак за картой-ключом.
Скрипнула металлическая дверца. Маю застыл перед шкафчиком.
Так и знал.
Таблетки исчезли.
Подъезжая на такси к дому Эваллё, Маю взглянул на наручные часы и ужаснулся. Уже начало десятого. Артту мурыжил их почти пять часов. Ноги гудели, он определенно где-то что-то потянул, голос осип. Сил не было даже на то, чтобы принять душ.
Не нужно было исчезать на две недели, чтобы потом все это нагонять!
Ноги гудели так, что решил походить пока в старых мохнатых чуни для репетиций, оставшихся еще с академии.
В голове крутилось, что он так и не поблагодарил Артту за возможность репетировать со всеми. Может, написать ему сообщение?
Несмотря на то, что он валился от усталости, заставил себя приготовить им с Эваллё ужин. Маю знал, что после тренировки тот всегда умирает с голода. Пока шла репетиция, Эваллё успел провести время с друзьями, а потом отправился играть в футбол под дождем при свете одних стадионных фонарей.
Маю сунул картофелины в фольге в духовку, пока они запекалась, сварил несколько сосисок с начинкой из сыра и включил электрочайник. Загорелась фиолетовая подсветка.
В следующую секунду Маю понял, что вода вскипела, а он заснул прямо за столом, опустив голову на сложенные руки. Он даже не услышал, как шумел чайник, закипая.
Эваллё прислал сообщение, что уже едет.
Оставив картошку в духовке, чтобы не остыла, Маю решил по-быстрому сменить постельное белье и повесить новую гирлянду. Из-за работы в кофейни и тренировок у Эваллё не было времени на то, чтобы украсить квартиру к Хэллоуину. И хотя еще было много времени, все заказы уже пришли, и Маю сразу же захотелось украсить квартиру.
Сменил старый комплект на новый с тыквами, пауками, летучими мышами и прочим; ему на смену Маю взял еще один, в той же тематике, но решил распечатать позже. Опрыскал наволочку спреем для сна с запахом лаванды. Повесил гирлянду с круглыми ухмыляющимися тыквами над старым письменным столом, который достался от прошлых жильцов. Стоило зажечь гирлянду, как внутри каждой тыквы вспыхнул огонек. И для полной картины, пустил понизу, над плинтусами, светодиодную ленту, работавшую от пульта.
Маю очнулся, когда Эваллё осторожно снимал с его запястья наручные часы. Похоже, он заснул, уткнувшись лицом в подушку.
— Когда ты вернулся? — прошептал Эваллё. От парня пахло сыростью, дождем и потом.
— Я думал, мы будем репетировать до ночи, — захрипел Маю и прочистил горло. Перевернулся на спину и потер глаза. — Это пиздец, я так вымотался…
Эваллё смял его губы и несколько долгих мгновений они целовались.
— …я приготовил, на кухне… — Его губ коснулось дыхание Эваллё и ласковое «спасибо».
— Я заметил, что ты украсил комнату. Круто. — Парень провел ладонью по покрывалу. Этот комплект стоил целое состояние, но, черт возьми, он того стоил!
Благодаря мерцающему освещению в карих глазах Эваллё играли крошечные отблески, как маленькие бесята.
Эваллё подошел к письменному столу и зашуршал целлофановым пакетом.
— Вместо пива. — Эваллё продемонстрировал упаковку «Комбучи» с разными вкусами.
— В смысле-е-а-а-а? — Маю широко зевнул.
— Я вместе с тобой не буду пить, пока ты не вспомнишь меру.
От неожиданности Маю даже хохотнул.
— Ты серьезно? Даже пиво? А если друзья позовут?
— Я серьезен как никогда, пряня. Ты мне важнее.
— Это из-за того, что я пришел в школу пьяный?
— Нет, это из-за того, что ныкаешься по углам и втихую заправляешься, как какой-то алкаш.
— Спасибо, — пробубнил Маю с кислым выражением лица.
Эваллё рассмеялся над его мрачным лицом, за что получил по уху, тому, что без пирсинга.
— А черт, — застонал Маю, — я забыл написать Сатину, что останусь у тебя.
— Спи, я сам разберусь. Заодно съем твою порцию.
— И что бы я без тебя делал… — проворчал Маю и снова зевнул.
— Ты понял, да? — Эваллё снова прикинулся грозным папочкой. — Увижу, как ты надираешься, и неделя без секса. А если будешь воровать из мини-бара, придумаю кое-что похуже.
Маю не представлял, что может быть хуже, но судя по тому, как взялся за него Эваллё, тот слов на ветер не бросал.
В ту ночь ему вновь приснился Цицерон. Маю стоял в душе, но почему-то в трусах, сверху лилась вода, и звук напоминал стук дождя по окнам. Маю ощутил, как что-то сплетается вокруг его талии, и опустил взгляд. Дыхание перехватило. Все прежние страхи вновь лавиной обрушились на него. Поначалу он видел кисти рук Артту с засученными рукавами рубашки — он бы ни за что их не спутал. Когда он вновь опустил глаза, на месте рук возникли векторы, совсем как щупальца, только вместо присосок — щетинки. Они начали сдавливать его, сильнее и сильнее.
Маю резко сел на постели, даже в шее хрустнуло. Его трясло, челюсти клацали.
Эваллё мгновенно проснулся. Сквозь шум в голове Маю слышал, как Эваллё ругается и говорит «мы найдем эту суку и покончим с ней».
Скорее, он покончит с нами…
Маю почувствовал тепло его тела: Эваллё придвинулся ближе, прижимая к себе и укладывая рядом. Еще некоторое время его горячие ладони растирали спину.
Он снова заставил Эваллё видеть кошмары своими глазами. Сегодня он расслабился, забыл, что рядом с ним Эваллё уязвим.
В памяти промелькнула сцена с тренировки по рукопашному бою: Эваллё бился так, словно собирался сразиться с настоящим противником. У него даже сосуды полопались в глазах. Наверняка он представлял перед собой не тренера Паули, а Цицерона. И как бы Маю ни хотел защитить его, Эваллё не станет держаться в стороне.
Ему нужно преодолеть кошмары, снять временной вакуум с сознания и найти способ избавиться от Артту, пока Эваллё не догадался, кто это.
* * *
— Эй, Холовора, тебя в жопу долбят или ты долбишь? — раздалось за его спиной, и Маю резко обернулся.
Юнис, вот сука!
Патлатый дрыщ из драмкружка, который изначально принял Маю в штыки. Ему досталась роль Чешира: минимум участия мозгов и максимум спецэффектов.
Они столкнулись в школьном коридоре, оба направлялись в актовый зал на репетицию.
— А клизму не забываешь делать?
Остальные, кто был в коридоре, невольно вылупились на них.
— Че пыришься? — захихикал Юнис. — У меня нет девчонки. Это так, для справки. Обжимайся вон с этими шлюхами, Дженни или Куисмой.
— Ты че, вообще дебил? — вмешалась Карина.
— Да пошла ты!
Юнис двинулся вперед и грубо толкнул Маю плечом.
Если весь класс знал про поход в клуб в прошлое воскресенье, знал весь драмкружок, то наверняка об этом знала уже вся школа. К Маю навсегда приклеится звание совратителя чужих девчонок. И всем будет насрать, что ничего не было.
Он уже дернулся, хотел наброситься на Юниса и повалить на пол, как раздался звучный голос Артту.
— Юнис, твоя репетиция сегодня отменяется.
— Что?! — Парень ошалело огляделся: на лицах остальных были ухмылки. — Из-за этого гондона?! Учитель, вы серьезно?! У меня же самая важная роль!
Карина показала ему фак.
— Мои решения не обсуждаются. Если еще раз такое услышу — вылетишь из мюзикла.
— Я позвоню отцу и расскажу, что вы потакаете таким отморозкам, как Холовора!
— Вперед. Кто он у тебя адвокат? Депутат? — Уж кто-то, а Артту не блефовал. Он сожрет всю семейку Юниса на ужин и не подавится.
Рядом возникла Лука.
Прекрасно, скоро все здесь соберутся. Юсси, Лука, Карина, Юнис… все они уже были здесь. Двое на его стороне, двое против.
Мимо прошла «историчка» и, услышав разборки, поинтересовалась, что происходит.
Юнис сделал два шага назад, поправил лямку рюкзака на плече, сплюнул, выругался и быстрым шагом направился в сторону выхода из школы.
Учительница, потрясенная поведением Юниса, принялась за остальных, желая докопаться до сути конфликта.
Маю перехватил взгляд Артту. Снова, как в тот раз на обзорной площадке в Японии, уловил его намерение.
«У тебя есть голос. Для чего он дан?»
Похоже, в критической ситуации он вновь распознал какие-то волны. Или ему только показалось, что Артту на самом деле думает.
Что ж, прекрасно. Хотите представление? Вы его получите.
Маю устремился прямо по коридору. Один из рупоров хранился в гримерке, один в подсобке в спортзале, но до гримерки было рукой подать.
Маю швырнул рюкзак со сменной одеждой на пол и принялся искать рупор.
— «Можешь включить телевещание по всей школе?» — записал голосовое для Луки. Почему-то именно в этот момент в голове всплыло, как Селике водил его по школе в первый день, и Маю увидел телерепортаж с футбольного поля по одному из экранов, висевших повсюду.
— «Только добегу», — пришло в ответ.
Он даже не стал заходить в раздевалку за курткой, так и вышел на футбольное поле в одном тренировочном худи и майке. Дождь попадал в глаза, но было плевать. Так даже лучше, создаст атмосферу.
Он должен сказать им всем. Заявить о себе. Да, у него есть голос. И он заявит.
Маю забрался на мокрую трибуну и прошелся по скамейке. В спину дул ветер. На марких штанах росли темные пятна от дождя, сетчатые мысы кроссовок промокли.
На огромном экране у футбольного поля появилось его лицо.
Маю знал, что его услышит через динамик вся школа.
В этот момент Маю понял, что ему жарко. И ни капельки не страшно.
— Я, МАЮ ХОЛОВОРА, — проорал он в рупор, — ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО Я, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ГЕЙ! ДЕВУШКИ, МЕНЯ НЕ ИНТЕРЕСУЮТ ВАШИ ВАГИНЫ! ДА, Я ХУЕСОС И МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ! Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПРЯТАТЬСЯ! МОЕГО ПАРНЯ ЗОВУТ ЭВАЛЛЁ КАЛЕВИ И ЭТО САМЫЙ ЛУЧШИЙ ЧЕЛОВЕК В МОЕЙ ЖИЗНИ! МНЕ НАСРАТЬ НА ВАШЕ МНЕНИЕ! КУИСМА И ДЖЕННИ МОИ ПОДРУГИ И НИЧЕГО БОЛЬШЕ! КАЖДЫЙ, КТО ОБИДИТ ИХ, ПОЖАЛЕЕТ, КЛЯНУСЬ! А ТЕПЕРЬ, ЮНИС… ЕСЛИ ТЫ ТАКОЙ ЖЕ СМЕЛЫЙ, КАК ПЯТЬ МИНУТ НАЗАД, ИДИ СЮДА, НА ЭТО ПОЛЕ, И СКАЖИ МНЕ В ЛИЦО, КТО Я!
Пока нет отзывов.