Внутри тебя - 3

МАЮ

      

29-я неделя беременности

             С Эваллё, сестрой, тетей и Рабией, все вместе они устроились в гостиной. Рабия устроила дегустацию нового согревающего чая из кофейни. Теперь к каждому заказанному напитку они с Эваллё добавляли крохотное имбирное печенье — украшали им тарелочку с кружкой или клали на крышку стаканчика (если напиток на вынос). В гостиной пахло новогодними свечами Маю. Горели гирлянды. Тина делилась впечатлениями от жизни в Японии, жаловалась на то, что скучает по снежной зиме и даже холоду, говорила о работе. Из кафе доносилась Рождественская музыка: чем ближе Рождество, тем больше становилось посетителей; поскольку бизнес процветал, Рабия наняла еще двух сотрудников. За последние две недели Рабия и Эваллё полностью украсили кофейню, двор и фасад дома, вывесили мишуру в виде еловой ветви над входной дверью, обновили меню, добавив новые напитки и угощения, а из динамика в кафе теперь лилась праздничная музыка, подобранная Маю и Эваллё. Рабия уже запустила адвент-боксы с наборами кофейных зерен собственного бренда, множеством лакомств и мелочами для варки кофе. И это была лишь десятая часть их с Эваллё идей.       Они устроились на диване и креслах, укрывшись новыми новогодними пледами, стащенными из кофейни. Маю замотался в свой плед, с блаженством рассевшись в кожаном кресле-мешке. Рядом, прямо на ковре устроился Эваллё, кутаясь в точно такой же плед с елочками, леденцами в виде клюшек и чашками с какао и горкой маршмеллоу.       Они также открыли один из самых больших адвент-боксов Рабии, поделив между собой двадцать четыре ячейки, и теперь весь кофейный столик, диван и пол были усыпаны картонками и оберточной бумагой. Маю достались глазированные орехи, чайная бомбочка, деревянные украшения на елку, дракончик из горького шоколада и мармеладные бобы со вкусами кофейных напитков. В этом году Рабия с Эваллё запустили лишь пробную версию адвент-календарей: боксы раскупили в первые же пару дней, и в следующий раз Рабия хотела увеличить их количество.       В пятницу вечером, за два дня до дня рождения Рабии, в Хельсинки вернулась группа. Сатин сообщил, что приедет домой ближе к ночи, и, хотя жилую часть дома отделял от территории кафе забор с отдельным входом для посетителей, Сатин все же предпочел вернуться после закрытия кофейни. На выходных вместе с Армо и Лоуи Сатин собирался поехать в ресторан, который снял для проведения дня рождения, чтобы все подготовить. У Маю как раз в эти дни не было занятий и он вызвался помочь: он до сих пор не знал, что замыслил Сатин.       На улице уже вторую неделю лежали сугробы и время от времени шел снег.       В школе полным ходом шла подготовка мюзикла по рассказам Диккенса. Дома никто даже не удивился, что Маю получил роль сварливого старика Скруджа в «Рождественских повестях». Ему достался огромный текст и несколько объемных песен, Маю практически не расставался с распечатками, которые выдал ему Артту, всюду таскал их и постоянно перечитывал, чтобы поскорее запомнить. Роль Эбенизера Скруджа была намного сложнее Шляпника, помимо репетиций Маю приходилось задерживаться в школе на час-другой, дополнительно отрабатывая все нюансы вместе с Артту, который выступал за всех остальных персонажей.       На этот раз Рабия сказала, что лично закажет ему костюм, который будет храниться дома, и в день мюзикла сама убедиться, что с тем все в порядке.       Эваллё начал расспрашивать его про дом, парень даже описал обстановку, Маю сразу догадался, о чем речь: после того визита к Артту, ему часто снился дом учителя. Испугавшись, что Эваллё все узнает, он соврал, что это дом Селике, а сам принялся написывать Артту. Он удивлялся сам себе, насколько просто оказалось завести разговор с Артту.       — «Вы уверены, что я больше не могу гипнотизировать во сне и передавать свои сны? Короче, вы поняли, о чем я».       — «Уверен».       — «Тогда почему Эваллё видит тот же сон, что и я?» — написал Маю, совсем не горя желанием делиться с Артту подробностями личной жизни. Однако Эваллё не оставил ему выбора. Маю не знал, к кому еще обратиться. Больше спросить было не у кого.       — «Это случалось много раз?»       — «Не знаю… он просто начал расспрашивать про одну вещь».       — «Тебе снятся кошмары? Мне кажется, я убедил твое бессознательное, что тебе не грозит опасность. Ты слышал запись на диктофоне». — При напоминании о той записи Маю поморщился, он был рад, что Артту не видит его лица.       — «Нет, я не об этом. Не кошмары. Короче, это сейчас не важно».       А важно: чтобы Эваллё не узнал про Цицерона и где тот живет. Иначе всем стараниям Маю конец. Иначе он больше не сможет защищать Эваллё. Иначе…       — «Мне на ум приходит только одно: возможно, ты не контролировал себя в тот момент».       — «Что значит, не контролировал?»       — «Был пьян или принимал наркотики, или все сразу».       Сначала Маю оскорбился, а потом задумался.       — «Но я уже давно не пил… ну то есть пару недель».       В конце концов Артту сам ему перезвонил по видеосвязи. Несколько секунд Маю не решался принять звонок, но ему хотелось узнать, что тот скажет.       На экране телефона возникло лицо Артту. Маю сразу же впился в него взглядом.       — И твой парень все это время видел твои сны?       — Нет, мне кажется, что нет.       — А когда он впервые заговорил с тобой об этой одной вещи?       — Ну… примерно недели полторы или две назад, я не помню точно.       — Ты пил тогда? Я имею в виду, не один-два бокала.       — Да понял я!       Тема алкоголя задевала Маю, и он понял, что просто еще не готов обсуждать это с кем-то.       — Можешь не отвечать. Просто задумайся над этим. Когда ты контролируешь себя не полностью, то возрастает вероятность, что во сне ты против своей воли воздействуешь на чужое сознание. Однако если ты сомневаешься, я могу повторить, что делал…       — НЕТ! Спасибо.       Артту усмехнулся.       — Значит, ты уверен.       Маю не стал рассказывать Артту, что Эваллё расспрашивает про его же дом. Он не представлял, что будет, если Эваллё каким-то образом узнает, что Артту — это Цицерон, и где он живет. Маю боялся даже подумать о таком. Что тогда будет? Что будет с Эваллё?       — Кстати, у меня для тебя предложение, — вдруг сообщил Артту, и Маю мгновенно напрягся. — Ты интересовался моими разработками, я хочу показать тебе кое-что. — Эти туманные слова были очевидной уловкой, чтобы он заглотил наживку. Но именно этой возможности он и ждал — увидеть, наконец, своими глазами, чем занимается Цицерон. А что если это поможет с ним справиться?       Сердце тут же сбилось с ритма. Маю понял, что ему не хватает воздуха.       — Я согласен. Но скоро у Рабии… то есть у мамы день рождения, и…       — Майре, — рассмеялся Артту, — я не говорю, что нам необходимо встреться сию минуту. До новогодних каникул еще много времени.       Маю уже всему драмкружку рассказал, что на каникулах они с родителями уезжают на зимний курорт, об этом, разумеется, знал и Артту, как и весь класс Маю.       От переизбытка эмоций Маю был сам не свой и случайно сбросил вызов. В ушах до сих пор звучал выразительный голос Артту: «Ты интересовался моими разработками, я хочу показать тебе кое-что».       Телефон засигналил, заставив Маю подскочить.       — «Позже согласуем время».       Маю попытался ответить, но телефон как будто сам выскользнул из неуклюжих рук.       Этот разговор случился несколько дней назад, в один из вечеров, когда Маю сидел дома у себя в спальне. Сейчас, в кругу близких, слова Артту казались чем-то фантастическим, а разговор — причудливым сном.       Резко выныривая из воспоминаний, Маю огляделся: до Рождества чуть меньше месяца, он собирался еще долго наслаждаться предпраздничной атмосферой, всеми этими волшебными запахами, потрясающе-вкусными напитками, сверкающими украшениями… а сколько подарков его ждет! Стоило ему прийти домой и окунуться в эту красоту и уют, увидеть, с каким энтузиазмом и заботой украшает заказы Эваллё, как на душе сразу становилось тепло. В эти моменты Маю был по-настоящему счастлив, и даже Артту перестал воспринимать как ужасного монстра.       Кажется, пока он витал в своих мыслях, прозвучало имя Валто, а следом за ним — Моисея.       Фрея как раз принесла свою «Золотую кнопку» Ютуба, чтобы похвалиться перед тетей. Они обсуждали, что Моисей прилетит в Финляндию на день рождения Фреи, и что Валто об этом ничего не знает.       Тина обмолвилась, что она подписана на Моисея. Они даже пару раз переписывались, и он оказался вполне неплохим молодым человеком. Общались они только по-японски, что полностью устраивало обоих.       — Сдается мне, — загадочно начал Маю, захватив всеобщее внимание, — моя сестра сначала знакомит всех своих парней с родными, а только потом решает, спать с ними или нет!       — А ты вообще завидуй молча, Пряня, — высокомерно отозвалась его сестрица, и все рассмеялись. А потом еще запустила в него пряничным человечком из большой лохани. Они напекли печенье специально к приезду Тины и Сатина.       Вся эта ситуация с ухажерами Фреи Маю забавляла. Он думал, что это у них с Эваллё не все так просто начиналось, но сестренка его уделала, заполучив сразу двоих и теперь не зная, что с ними делать. Как обычно, они с Эваллё начали подкалывать Фрею.       — Только не нужно включать ту запись! — разозлилась сестра, после того как они в очередной раз напомнили ей про безбашенную выходку Валто на сцене и постоянно включали одно из миллиона видео, которые теперь были повсюду.       — Ну и что, что предложил встречаться, — вмешалась Тина. — У Валто в голове один ветер.       — Это предубеждение против всех рок-музыкантов? — фыркнула Фрея, хотя сама недавно была того же мнения.       — Да бог с ней, с музыкой… Я знаю Валто лет двадцать. У него на уме одни тусовки, бары и секс.       — Он лучший друг Сатина, — вступился за Валто Маю. — Я это к тому, что мы его знаем намного лучше, чем Моисея.       — Ну и что? Не Сатину с ним спать. А что? — Тина оглядела остальных, давящихся смехом. — И предложения руки и сердца ты от Валто не дождешься. Парень еще не нагулялся. Сейчас вскружил девчонке голову, а при случае сразу в кусты… Не вздумай от него беременеть! Ты ведь сама еще даже не представила его на своем канале. Ну и что, — в третий раз повторила тетя, — что он — известная личность. Ваши отношения уже целый месяц ни для кого не секрет. Даже зная, что это увеличит количество подписчиков вдвое, ты продолжаешь скрывать его. А вот он хайпанул. Парень знает себе цену. Лучше бы задумался, что скоро сорок, а у него до сих пор мозги на место не встали.       Тина протянула руку, и Эваллё дал «пять».       — И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Рабия у старшей сестры. — Улететь Фрее в другую страну к мужчине с ребенком?       Они еще долго спорили, кто лучше: Моисей или Валто. Маю не удивился, что Эваллё поддержал не лучшего друга Сатина, а японца с его более ответственным взглядом на жизнь.       Переключившись на подарки, Маю снова на время выпал из диалога.       Тина накупила целый воз сувениров, в том числе кучу уходовых средств для каждого, и сейчас они все разбирали свои коробки. В Японии тетя увлеклась аромамаслами и диффузорами, по заказу Маю она привезла целую коробку ароматов для дома.       Тетя преобразилась: она увеличила губы, сделала татуаж стрелок и нарастила ресницы; короткие светлые волосы она зачесывала назад, открывая лоб. После всех деловых образов было непривычно видеть Тину в обычном спортивном костюме и грубых ботинках, в которых она приехала. Не менялось одно: тетя беспрестанно худела и сидела на диетах, а потом бросала. Она уже успела пожаловаться, что со всеми своими срывами диет еле влезла в платье для дня рождения.       — Можно, я завтра останусь у Валто? — спросила сестра у Рабии, и Маю навострил уши. На Рабии была худи с надписью «Ведьмы не стареют», глядя на которую, он не мог перестать хихикать.       — Да кто ж тебе запретит! — Рабия отправила в рот оливку, пиалу с которыми держала в руках, и запила газировкой. — Тебе помочь собрать вещи?       — Бери, знаешь чего побольше… — встрял Эваллё, — целую пачку… — Он собирался выдать очередную остроту, но Фрея оказалась проворнее и запихала парню в рот имбирное печенье.       — Ну, мальчики, правда… — вступилась Тина. — Вы совсем замучили Фрею.       — Да это она постоянно надо мной издевается! — воскликнул Маю.       — Так, молодежь! — вмешалась Рабия. — А ну тихо! — Все решили, что тема закрыта, но тут Рабия неожиданно добавила, вызвав у Фреи стон: — Пиши мне обо всем. Если будет обижать, сразу звони.       Должно быть, Фрея была счастлива, когда они сменили тему. Маю охотно переключился на свою работу.       После подкаста с Лукой и видео с Мари-Пчелкой он увлекся темой подкастов и подыскивал себе что-то подходящее, он даже подумывал запустить собственный проект подкастов, возможно, снять студию. С темой определиться было сложнее: его интересовало слишком многое, чтобы останавливаться на чем-то одном. Эту идею восприняли позитивно все его родные. Кроме того, он продолжал заниматься репетиторством. Брался писать статьи и обзоры, связанные с музыкальной индустрией. Но больше всего он вдохновился работой Эваллё и Рабии, которые всегда выдумывали что-то новенькое для кофейни. Они запустили фирменный мерч, связанный с кофейней и кофе. Глядя на них, Маю захотел выпустить собственный мерч одежды и аксессуаров с изображением пряни — веселого имбирного человечка — возможно, включить что-то еще. Пока он говорил, у него перехватывало дыхание от восторга.       — А с экзаменами ты определился? — поинтересовалась Тина.       — Любые. Какая разница? Они все равно мне в жизни не пригодятся.       — Ну да, ты же поселился теперь в драмкружке, — влезла Фрея. — Пускай ваш препод драмкружка договорится с остальными и нарисует тебе все оценки, — фыркнула сестра, и Маю недобро на нее зыркнул. Ой, помалкивала бы. Не лезла, куда ее не простят. Уже забыла, как ее младший брат помогал ей с выпускными экзаменами? Спасибо за поддержку, больше помогать не буду.       — Да, кстати, как у тебя с драмкружком? — подхватила тетя.       Маю поделился планами труппы, рассказав про Рождественскую постановку, в которой он получил главную роль старого всем недовольного старика-скряги, о чем он говорил с таким восторгом, что вызвал у остальных улыбки.       Он боялся, что тетя и дальше продолжит свои расспросы, но на помощь пришла Рабия.       Она обратила внимание на его свитшот с коровой, из которого он практически не вылезал.       — А почему тебе не создать мерч еще и с коровами? Как твой свитер или меховая куртка. А? Как вам идея?       Маю слегка завис. Почему он не подумал об этом сам?       — Ахахах, вот угар! — заржал Эваллё. — Но это охренеть как круто! Я голосую за пряню и корову! — Эваллё поднял руку, вслед за ним руки подняли все остальные. — А после концертов желающих купить твой мерч станет раз в сто больше. Ты можешь придумать оригинальные принты. Что ты там говорил? Безлактозная корова? Это будет просто дикий угар! Или принт с пряней с отсылками к «Храму Дракона». Ну там, я не знаю, пряня с ручным дракончиком, или в концертных шмотках и пирсингом, как у тебя, в брови, в ухе.       Маю растерялся. Идея ему ужасно нравилась.       — Я не знаю, можно ли так делать… про отсылки в смысле. Нужно узнать у Алекса. Они подняли кружки с имбирным чаем. — Давай! За твой будущий мерч! — подхватила Рабия, выставив свой стакан с газировкой.       Эваллё заулюлюкал, Маю свистнул, раздался всеобщий радостный возглас и все чокнулись посудой.       Маю уже понял, что зарабатывать деньги намного интереснее, чем напиваться. И что теперь, без необходимости постоянно пить, у него освободилась масса времени для новых идей и проектов. Кроме того, с психологом Сатина они пришли к выводу, что справиться с любым кризисом Маю всегда помогала работа, но дальше они так и не продвинулись.       Рабия в очередной раз перевела взгляд куда-то ему за спину, и Маю обернулся. В дверях гостиной уже неизвестно сколько стоял Сатин. Он приехал пару часов назад, успел поужинать, принять душ и разобрать чемодан.       — К нам пришел папочка, — заметила Рабия. — Присоединишься к нам? — Первым делом Сатин поцеловал жену. Отказавшись от газировки, он сел рядом с Рабией и притянул ее сзади за плечи.       Маю с удовольствием еще раз поделился планами насчет мерча и подкастов, помимо чего он внес в трек изменения, предложенные Сатином, и уже начал писать текст. Поддавшись уговорам остальных, Маю, а потом и Сатин наиграли мелодию, и пока играл один, второй настукивал ритм на собственных коленях и на чем придется. Маю ловил себя на мысли, что точно так же, как Сатин, не может хоть на время перестать думать о работе. Потом вместе с Эваллё они рассказали, что решили обновить мебель в квартире, и уже успели заказать стол со стеллажом, чтобы облагородить комнату, и немного техники на кухню, поскольку старая досталась им еще от предыдущего владельца. Уже ни для кого не было секретом, что Маю одинаково считал своим домом и съемное жилье Эваллё, и новый просторный дом родителей.       Потом немного обсудили будущие планы, день рождения Рабии, турне Сатина, Доминику и уже под самый конец посиделок тетя спросила про бессонницу. Эваллё тут же настороженно посмотрел на него, пока только он один заметил, что что-то произошло, и то только потому, что они проводили много времени друг с другом. Сатин тоже заинтересованно посмотрел на Маю.       Бессонница, или так называемый самогипноз или временной кокон, который накладывал Маю сам на себя в те моменты, когда ему удавалось заснуть, всегда была частью его инстинктов. Защитных инстинктов особи или, вернее, ее клеток. И Маю не знал, как много он имеет право рассказывать.       Через какое-то время все начали потихоньку готовиться ко сну. Фрея и Эваллё убрали посуду, Рабия с Тиной пошли готовить спальное место для тети в детской. С Сатином они задержались дольше остальных.       В прошлый раз, когда приезжал Сатин, две недели назад, после того представления, что он устроил, Маю избегал его, но теперь появилась возможность поговорить спокойно.       — Как у тебя с терапией? — спросил Сатин, когда они остались вдвоем в гостиной.       Маю все еще сидел в кожаном кресле-мешке, спрятав руки с телефоном под плед.       — Пока не очень… Я сменил трех психологов, — признался Маю. — И пока твой — самый подходящий, но я никак не могу понять, что не так. — Он впервые говорил, что с терапией не вяжется, до этого он заверял Сатина, что все в порядке. Маю было стыдно признаться, что он не может до конца открыться чужому человеку, тем более ему приходится старательно подбирать слова, чтобы не выболтать лишнего. Ему казалось, что дело не в специалистах, а в нем самом. — Я знаю, что не стоит ждать результатов после первой же сессии… и не так-то просто подобрать своего спеца… но а что если у меня слишком высокий уровень сложности?       — Маю, я не хочу, чтобы ты торопил события. Ты только еще больше начнешь себя накручивать. Твоя проблема настолько нерешаема?       Сатин тактично не полез с расспросами, за что Маю был ему благодарен.       — Иногда мне кажется, что у тебя получается гораздо лучше… — фыркнул Маю и уточнил: — С терапией меня. Может, я просто не готов рассказать о своих проблемах постороннему человеку. Но мне точно не помешает отвлеченное мнение.       — Если тебе так будет проще, можешь рассказать мне или Рабии.       Маю опустил взгляд. К этому он не будет готов никогда.       — Прости за минибар. Кажется, я выпил половину твоих запасов. — Они оба посмотрели на то место рядом с диваном, где Сатин якобы порезал себе руку и где ползал в пьяном бреду. — И за тот случай с директрисой, я просто притворился тобой… Спасибо еще раз, вы сделали это для меня, ну и то что вам не плевать… — Сатин внимательно его выслушал, не перебивая.       Один вопрос не давал покоя уже две недели. Маю взглянул на Сатина, оценивая степень его открытости. Вспомнил день рождения Эваллё и сцену в спальне Сатина, когда тот выпустил десятки векторов, острых, как иглы.       — Ты правда можешь разрушить целый дом? — спросил Маю, борясь с волнением.       — Я знаю только, что эта сила несовместима с моим телом. Я едва не вывихнул запястье, когда ударил в пол.       — Но гипотетически можешь?       Сатин внимательно взглянул на него. Маю отчасти испытывал радость от того, что его отец, возможно, даже в человеческом теле сильнее Цицерона, с другой стороны в подобной перспективе он не видел ничего хорошего.       — А когда ты был в школе, в день мюзикла, ты что-нибудь почувствовал?       — Что, например?       Маю замялся, не представляя, как описать сигнал Цицерона.       — Не знаю. Что-то странное… — И тут его осенило: — Как ты чувствуешь Доминику.       Сатин задумался, явно пытаясь вспомнить тот день.       — Но, значит, ты вообще ничего не почувствовал? Ладно, не важно.       Когда все разошлись по комнатам, они с Сатином задержались в коридоре на втором этаже. Рассматривали трещину на стене и следы от ногтей в полу. Трещина проходила как раз по стене рядом с дверью Фреи.       Сатин подошел к стене и коснулся трещины, идущей через деревянную панель наверх к самому потолку: обои были разодраны, дерево треснуло. Маю сразу убрал мусор, который тогда нападал, но к трещине не прикасался.       На звук их голосов из спальни вышла Фрея. И теперь они втроем изучали следы разгрома.       Сатин присел на корточки, глядя на ямки в полу. Кажется, он не мог поверить, что сам же и оставил эти отметины.       — А ты можешь повторить? — шепотом спросила Фрея.       — Может, не надо? — тут же встрепенулся Маю.       Все это не было бы так нелепо, если бы они с сестрой не были в уходовых масках в виде мордочек кошки и тигра, привезенных тетей.       — Почему это обязательно должно быть плохо? — повернулась к нему сестра. — Наверное, важнее — для чего ты используешь эту силу. Она же уже есть и это не изменить.       — Это наше с тобой главное различие, — заметил Маю.       — А что, разве нет?       — Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Вот когда столкнешься лицом к лицу, твое мнение точно изменится.       — А я считаю, что ты не прав, — стояла на своем Фрея. — Ты так говоришь, как будто твои способности делают тебя монстром. Но это по-прежнему ты. По-твоему, мне нужно считать тебя монстром?       — Нет, но…       — Поэтому важно, для чего ты ее используешь. Разве плохо заморозить время…       — Наложить временной вакуум, — поправил Маю.       — Да пофиг, — буркнула она и продолжила: — …заморозить время, чтобы спасти себе жизнь? Ты всегда можешь использовать это в своих целях. Замораживать время или что-то другое. В крайнем случае используй мозги. — Ища поддержку, она взглянула на Сатина, который поднялся с корточек.       — Как ни странно, я согласен. При иных обстоятельствах я бы сейчас не стоял здесь. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, независимо от нашего желания. У Маю вытянулось лицо от изумления. — То есть вам норм отличаться от других? — Какой же ты душный, — протянула сестра и пошла спать.       На следующее утро Маю стоял во дворе и наблюдал, как к их дому подъезжает изумрудная «мазда» Валто — яркое пятно на белом фоне. С собой у Фреи была одна небольшая сумка с вещами и ее кожаная сумка-ослик. С неба валили огромные снежные хлопья, Маю казалось, что он слышит легкий шорох падающего снега. Он уже догадывался, кому придется чистить снег на дорожках.       Вышли они вдвоем еще с целью поснимать друг друга для соцсетей на фоне деревьев, укрытых снегом.       Через пару часов должна была приехать его Крестная-фея, Кирсти, с краской.       — Ты же не обиделась на меня? — на всякий случай поинтересовался Маю, боясь, что Фрея перестанет делиться с ним подробностями своих отношений с Валто. Ему так за своими было не интересно следить, как за личной жизнью старшей сестры.       К его большой радости Фрея уже забыла про вчерашний разговор.       — Ты слишком все любишь драматизировать, — вот что она ему ответила. Драматизировать!       В насыщенно-васильковой куртке, с синей подводкой на глазах с блестящими светлыми ресницами, и теплых вязаных штанах-клеш Фрея выглядела так по-девичьи нежно, что Маю невольно залюбовался. На ее голове была меховая бежевая бейсболка в тон штанам. Валто точно оценит, как смотрится ее задница в этих штанах.       — До завтра, — бросила Фрея и даже снизошла до объятий.       — Передавай Принцу Альберту пламенный привет, — пробормотал Маю с невозмутимым видом и стартанул с места. Когда смысл дошел до Фреи, она бросилась за ним в погоню, забрасывая снежками.       Валто пришлось вытаскивать Фрею из сугробов. Ничуть не стесняясь его, Валто привлек девушку к себе и страстно поцеловал. Маю бегло поздоровался с гитаристом. После воспитательной работы Сатина с Эваллё ему вдруг стало неловко при общении с парнем Фреи: Валто был в курсе произошедшего, он поддержал Сатина, и Маю ощущал себя провинившимся подростком. В глубине души он надеялся, что эта неловкость пройдет на праздниках, когда они все вместе уедут за город.       Валто так спешил увезти свою принцессу, что, к радости Маю, не стал заходить в дом, чтобы поздороваться.       Маю стоял, наблюдая за сестрой и ее бойфрендом. Невольно вспомнились слова Фреи: «Ты всегда можешь использовать это в своих целях. Замораживать время или что-то другое. В крайнем случае используй мозги».       Сама того не зная, Фрея подкинула ему идею.       Он не обиделся. О нет. Кажется, он понял, что нужно делать. Он в корне изменит стратегию.       Единственный, кто способен уничтожить Цицерона, — Оскель. Но тот привязан к человеческому телу, и меньше всего Маю хотелось подвергать жизнь Сатина опасности. Больше того, он не даст Сатину прикончить Цицерона, каким бы сильным не был Оскель внутри него.       У него только один отец и он не собирается им рисковать. А сам он не может воздействовать на Цицерона, как и на любую другую особь — все, что он умеет — накладывать и снимать временной кокон. Но в борьбе против Цицерона эта способность не годится. Однако есть еще кое-что.       Он лучше других знает врага и он ближе всего к нему.       Он разрушит все, что любит Цицерон.       У него ведь был превосходный учитель. Не так ли?              

* * *

      

ФРЕЯ

      

29-я неделя беременности

             Валто забрал ее в субботу с утра, она собиралась провести с ним весь день, переночевать, а в воскресенье они бы вместе поехали в ресторан на день рождения Рабии. Ко всеобщей радости, на выходных мороз не обещали, и Фрея не стала набирать теплых вещей.       Стоило отъехать от дома, как Фрея по привычке достала любимые большие наушники, чтобы поскролить ленты, посмотреть видео или послушать музыку, но в какой-то момент разум взял верх, и она, не желая показаться грубой, спрятала наушники обратно в сумку. Однако периодически она залезала в телефон, который не выпускала из рук. Пару раз она пыталась работать, отвечая на сообщения от заказчиков по рекламе.       Валто включил музыку, и они невольно разговорились про любимых исполнителей Фреи. Про джей-рок и кей-поп она могла говорить бесконечно долго, и ей было ужасно интересно узнать, что думает обо всем музыкант. Раньше она и не догадывалась, что ее может заинтересовать профессиональное мнение Валто, его умение подмечать детали, широкий музыкальный кругозор и способность говорить просто и понятно.       Погода была изумительная, больше всего Фрея любила вот такую снежную, будто сказочную, зиму, когда вокруг много снега и деревья укутаны снежными покрывалами. Заметив, что она любуется видом из окна, Валто предложил пойти погулять с Мэдис в лес, куда он сам часто выбирается. Энергии у обоих было хоть отбавляй, и Фрея охотно согласилась, хотя у нее давно закралось подозрение, что собаки ее не жалуют. С лошадьми было проще, но и Коржик долго не подпускала ее к себе, не говоря уже об остальных.       — А твой папа дома? — с опаской спросила Фрея, когда за окном замелькали хорошо знакомые панорамы Хельсинки.       — Боишься моего старика? — Фрея невольно хмыкнула: ей самой и в голову бы не пришло назвать Сатина «стариком».       — Точно не боюсь. — Фрея вспомнила заботливого пожилого мужчину, который любил готовить для своего великовозрастного шалопая-сына. — Но мы с ним совершенно не знакомы. Он церковный служитель… чем вообще занимаются такие люди?       — Проводит крещения, венчания, погребальные церемонии, службы… но там дохрена и всякого документооборота. Фактически еще и менеджер. — Валто вдруг осекся, заметив, что она хихикает.       — Родиться, жениться и умереть… Ради этого все живут?       Фрея покосилась на его золотой браслет с молитвой на левой руке, она часто видела у Валто подобные браслеты, он надевал их даже на концерты. Удерживая руль левой рукой, Валто протянул ей правую, и они переплели пальцы: его ладонь оказалась намного более сухой и обветренной, чем ее. Вскоре она все же ему понадобилась, и они разжали руки.       В отличие от прошлой встречи, сегодня Валто облачился в пальто-дафлкот и повязал на шею кашемировый шарф, что придало его облику тепла и уюта.       Валто продолжил:       — Само собой у отца есть выходные. В их приходе несколько священнослужителей, у отца есть замещающий. Существует разница между санами… — Валто бросил на нее взгляд. — Не беспокойся, он абсолютно современный человек.       В последнее время она стала активно интересоваться биографией и жизнью музыканта, понимая, что за столько лет не удосужилась даже поинтересоваться, кто его родители. Валто родился и рос в обычной семье среднего достатка, беременность и роды прошли для матери Валто тяжело, поэтому его родители решили остановиться на одном ребенке. Мама Валто, Анна-Лена, умерла, когда ему было около двадцати. Оставшись без жены, его отец направил всю свою заботу и любовь на единственного сына.       Фрея и представить не могла, что мама Валто пела в церковном хоре, сначала детском, при воскресной школе, потом во взрослом. Она любила музыку и играла на арфе, отсюда любовь Валто к струнным инструментам. Его маму в своем будущем муже подкупила доброта и заботливость. Они поженились и переехали в Хельсинки.       — Как же так вышло, что ты стал рокером? — спросила Фрея, устав от езды и безделья.       — Связи и знакомства, — усмехнулся Валто, намекнув на ее отца. — В школе мне было дико скучно, но я обожал музыку и неплохо заводил друзей. Идея группы по большей части принадлежала Сатину.       — Родители не ругали тебя, если ты слишком громко врубал метал?       Валто рассмеялся.       — Дома я был паинькой. Ну практически. Я чувствовал, что меня любят, и как-то не хотелось доставлять им лишний головняк. В школе я мог оторваться. Правда я старался, чтобы обходилось без вызова родителей. А потом я много времени проводил вне дома, с девчонками, у друзей, на улице, с Сатином. Его старики оборудовали для нас студию, и я постоянно таскался к Сатину. Меня больше интересовала музыка, чем интернет.       — А он тогда уже был?       — Представь себе. Плохонький и не у всех. Моим родителям он ясное дело был не нужен, и у меня интернет появился довольно поздно. И телефоны тоже были тогда, не смартфоны, обычные — сотовые. Пока все вокруг осваивали «Косынку» и «Паука», я неплохо отточил свои навыки. Фрея засмеялась.       — А когда ты родилась, мне было… — Валто произвел сложные расчеты в уме, — семнадцать, потом, в марте исполнилось восемнадцать. Ну, о твоем детстве я знаю все! — Фрея снова фыркнула.       Впереди показался дом с сауной и гаражом. Фрея снова удивилась, что дом Валто не похож на жилье рок-звезды — обычный новоотстроенный коттедж, как у половины ее знакомых.       Внутри гаража стояла старенькая двухместная «киа» с огромным багажником. Валто пояснил, что машину отец использует в основном для работы, рыбалки и чтобы съездить за продуктами. И что от новой машины тот наотрез отказывается. Фрея прыснула, представив священника в рясе на изумрудной «мазде» или какой-нибудь ультрамариновой «мицубиси».       — Я же могу называть твоего отца просто по имени? Или нужно обращаться «Отец Пекка»?       — Зови его Пекка. — Валто отключил зажигание и перевел взгляд на нее. Похоже, вопрос его позабавил. — Пока его нет, поехал за продуктами, поэтому кому-то нужно выгулять Мэдис. А завтра у него несколько выездных церемоний. Ну что, Принцесса, приехали.       Свои вещи Фрея оставила в машине, захватила только телефон и запасные наушники, кейс с которыми сунула в карман.       — Мэд! — раздался голос Валто.       Мэдис, трехцветная англо-французская малая гончая, встретила ее заливистым лаем. Она тянула поводок, и Валто укоротил тот, чтобы держать собаку под боком. Для тепла Валто надел на Мэдис собачий комбинезон.       — Мне кажется, ничего не получится, — засомневалась Фрея, наблюдая, как Валто воюет с собакой.       — Она быстро привыкает к чужим. Привыкнет к твоему запаху — успокоится. Я тут прихватил кое-что. — Фрея убрала варежки в карманы, и Валто перекинул ей небольшой кусок сырого мяса.       — Предлагаешь покормить ее с ручки?       — Нет, просто положи на снег. Она поймет, что у тебя добрые намерения.       Все это время Мэдис истерически лаяла.       — Похоже, она сытая. Придется пока надеть намордник, — рассудил Валто, видя, что они так и не сдвинулись с мертвой точки.       К мясу на снегу собака не притронулась. Понюхала, подняла морду и глухо зарычала на Фрею.       Наконец, спустя минут десять, они направились по хорошо знакомому Валто маршруту в сторону лесочка. С собой он прихватил немного собачьих лакомств, чтобы в случае чего умаслить Мэдис.       — Странно, — признался Валто, — на твоего отца она реагирует так же. Совсем молодая еще, дуреха.       В наморднике Мэдис периодически рычала. Валто совсем укоротил поводок, держа собаку подле себя. Фрея шла немного в стороне, но, оказавшись в лесу, на более узкой дорожке ей пришлось подойти ближе к Валто. Почуяв белок, Мэдис отвлеклась.       — Она же не перегрызет мне глотку во сне?       — Дома я редкий гость, она обычно не приходит ко мне ночью. Мэдис спит в комнате отца, — успокоил Валто и невозмутимо добавил: — К тому же, моя спальня запирается.       Щеки Фреи и без того красные запылали.       — Мы с отцом взяли Мэд, чтобы старику не было одиноко. У него нет внуков, зато теперь есть хотя бы собака.       Фрея заметила, как часто Валто вспоминает своего отца, и вдруг поняла, насколько любит своего. А еще она была благодарна Валто за то, что тот не поднимал тему брака и детей. Похоже, ни то ни другое их одинаково не привлекало. Но Валто ясно дал понять, что не против построить с ней крепкие отношения.       По сути их отношения изменились только в том, что теперь они могли лапать друг друга прилюдно и на официальных основаниях. Подумав о чем, она вспомнила, насколько все сложно, и что совсем недавно сомневалась, а правильно ли она вообще поступила, став девушкой Валто. Даже при том, что виделись они крайне редко, она чувствовала себя как в западне.       Фрея огляделась по сторонам: основные дорожки были расчищены, остальные — хорошо протоптаны, тут и там виднелись следы обуви и собачьих лап, вдоль троп уже появилась лыжня. Валто пояснил, что если пройти дальше, то там есть хоккейная коробка и площадка для собак, где он иногда занимается с Мэдис.       Мэдис хорошо знала эти места и чувствовала себя как дома. Однако они выяснили: стоило Фрее показаться в поле ее зрения, как тут же раздавалось рычание. Постепенно Валто увеличивал поводок, позволяя Мэдис вырываться вперед. Занятая обнюхиванием снега, насколько позволял намордник, и поиском белок, Мэдис, казалось, вообще забыла про них с Валто.       Видя, как он терпеливо и бережно обращается с собакой, Фрея буквально чувствовала, что Валто не способен обидеть животное, или женщину и ребенка. От него буквально веяло надежностью. А раньше она даже не обращала на это внимание.       Фрея поняла, что она больше не в силах терпеть и, повеселив Валто, бросилась в кучу снега у края расчищенной дорожки.       Мэдис заворчала и дернулась в ее сторону, но Валто ловко перехватил поводок.       Меховая бейсболка слетела с ее головы, волосы окунулись в сугроб. Фрея растянулась на снегу и замерла. Вокруг стояла удивительная тишина. С неба падали редкие снежинки. Ее яркая синяя куртка вырывалась из общей черно-белой гаммы.       Она прыгнула еще несколько раз. Со смехом она проваливалась в сугроб и долго еще хохотала, лежа на снегу.       Валто какое-то время курил и наблюдал за ней. Он максимально ослабил поводок, и Мэдис унеслась вперед. Хихикая, Фрея наблюдала за ним из сугроба. Она приглашающе похлопала по мягкой снежной перине рядом с собой.       Убедившись, что рядом никого нет, Валто последовал ее примеру и с возгласом сиганул в сугроб. Фрея захохотала еще громче. Мэдис с рыком метнулась к ним с Валто, мужчина вскинулся и схватил собаку. В следующее мгновение он повалился на снег вместе с Мэдис, зажатой в его объятиях. У Фреи уже щеки сводило от хохота. Давясь смехом, она стряхнула с волос снег, выловила из сугроба свою бейсболку и вернула на место. Не в состоянии успокоиться, она так и ползала, хохоча, на четвереньках.       Валто кое-как одной рукой снял намордник, и Мэдис начала издавать скуляще-визжащие звуки. Он прижимал к себе дрожащее собачье тельце.       — Она замерзла? — испугалась Фрея, глядя, как трясется тощий собачий хвост. Самой ей было жарко, она даже расстегнула куртку.       — Нет, она просто боится.       Штаны на попе намокли, но это не могло умерить ее пыл. Она отыскала нетронутое место, разбежалась и плюхнулась в снег. Мэдис еще громче завизжала, но Валто лишь крепче прижал к себе трепыхающуюся собаку и чмокнул ту между ушей, а затем почесал Мэдис за ухом. Оба, обмотанные поводком, в снегу… у Валто выпал телефон и развязался шарф. Фрея подполза к нему, Мэдис тут же завопила и дернулась из его рук, но Валто оказался сильнее.       Мимо проехал лыжник и с любопытством глянул на них.       Валто выпустил Мэдис, та выскочила на дорогу и отбежала, насколько позволяла длина поводка. Собака заливалась лаем и металась. Все еще лежа, Валто удерживал ее поводок за рулетку. Пользуясь случаем, Фрея подобралась ближе, сдернула со своей головы бейсболку и накрыла холодные губы Валто своими. Дразнясь, тут же отстранилась. Мужчина привлек ее голову и жадно припал к ее губам. Его пальцы путались в ее волосах; мышцы лица уже онемели от смеха и губы едва шевелились. Ледяные щеки Валто царапали ее. Он втянул носом аромат ее сладких духов и снова поцеловал. В какой-то момент они, не сговариваясь, покатились со смеху. Мэдис с лаем носилась где-то в стороне. Наконец они оба сели. Фрея обхватила Валто за шею и прижалась к нему. От его волос пахло холодом и снегом, от пальто — табаком и чуть уловимо парфюмом. Фрея подобрала его телефон и запихнула тот обратно Валто в карман, а потом бережно повязала шарф — в огромных варежках это оказалось не так-то просто.       Чтобы отвлечь Мэдис, Валто пару раз швырнул ей палку: собака тут же переняла эстафету. Кажется, ей нравилось это развлечение.       — Надо было взять резиновый мячик. — Вдруг Валто окликнул собаку: — Мэд! Ко мне!       На дорожке показалось двое бегунов с парой крупных собак, и Валто пришлось подозвать Мэдис. Та метнулась в сторону Фреи, но Валто удержал ее за ошейник, а затем обнял собаку за туловище.       Женщина-бегун, вероятно, узнала Валто, заулыбалась и что-то сказала мужчине, указав кивком на музыканта. Неудивительно, скорей всего, они и раньше пересекались в этом лесу. Валто приподнял правую руку в знак приветствия, левая все еще была занята Мэдис. Почувствовав на себе взгляды, Фрея растерялась.       Когда бегуны со своими питомцами скрылись из вида, Валто передал ей пакетик с говяжьими сухожилиями.       — Дай ей вкусняшек, — посоветовал мужчина. — Она хорошо себя вела с другими собаками и нас с тобой пока не загрызла, — со смешком заключил Валто.       Мэдис уже унеслась на дорогу обнюхивать следы, на этот раз ей не мешал намордник.       Пакетик был уже вскрыл и не пришлось возиться. Фрея высыпала на варежку парочку мясных полосок. Пахло вкусно.       — Мм, аппетитно! Вот бы сейчас к пиву, — в штуку бросила Фрея. За последний час она успела здорово проголодаться и теперь все мысли были о еде. — Мэд, что скажешь?       Учуяв запах и увидав заветное лакомство, Мэдис насторожилась.       — Давай я подстрахую. — Валто направился к собаке и, присев рядом на корточки, ласково потрепал Мэдис за ухом: — Хорошая девочка… моя ты хорошая…       Фрея выбралась из снега и ссыпала угощение на край дорожки, в нескольких метрах от Мэдис. Та залаяла, но почти тут же замолкла. Вдруг собака оскалилась и рванула к ней. Фрея с криком упала на колени, закрывая голову варежками. От страха она зажмурилась. Из запястья вырвалась тонкая лента с щетинками. Внезапно что-то раскололось и с грохотом рухнуло справа, в тот же момент Мэдис взвизгнула, а потом заскулила. От ужаса Фрею замутило. Сжавшись в комок, она закричала.       Она убила собаку Валто!