А если иначе...

      Капитолина Георгиевна всегда была эмоциональной женщиной, полной задора и прорицательности. Спортсменка, комсомолка и просто красавица — наиболее верное описание её характера. Она привыкла выстраивать жизнь по своим определенным понятиям. Юрий Ростиславович не смог смириться с условиями, которые диктовала ему молодая жена, не мог постоянно быть рядом, не загружая себя научными трудами. Образцово-показательная семья Холмогоровых громко распалась в октябре семьдесят пятого. Космос пережил развод родителей, а Капитолина не могла не радоваться закончившемуся кошмару.       Капитолина Георгиевна воспитала в сыне собственную копию в отместку бывшему мужу. Расставание родителей прошло для Космоса не без последствий. До пятнадцати лет парень стойко игнорировал отца, который несмотря на напряженные отношения с его матерью, желал присутствовать в жизни единственного отпрыска. Известный конфликт отцов и детей не обошел стороной семью Холмогоровых. С Капой было сложно, но и с Космосом оказалось не легче. Он спускал на отца всех собак за потраченные нервы и ночные истерики матери.       Женщина со временем успокоилась, но, возненавидев бывшего мужа, неосознанно, а, может, и специально, взрастила в сыне те же чувства. Космос впитывал эмоции матери, а нежелание общаться с отцом разрасталось в детском сердце в геометрической прогрессии.       Но Космос остыл и перестал настолько категорично относиться к отцу, подавив с себе гордыню и детские обиды. Особенно, когда в его собственной жизни появилась Анна. Не без влияния матери. Более было не до ребяческих конфликтов.       Мать не пыталась привязать Космоса к студенческой парте, тщетно вдалбливая в голову ребенка заветы дяди Ильича. Холмогоров-старший к неудовольствию Капы так не считал. Бывший муж твердил сыну о физических свойствах материи, возникновении вселенной и необходимости поступления в МГУ. Не выйдет из Космоса академика, Капа поняла это сразу, но Юра был категоричен. Мать лишь громко посмеялась, когда сын заявился на порог квартиры, крепко сжимая в руках аттестат и результаты экзаменов на физфак. Сбежал в последний момент.       Капитолина не сомневалась, сын найдет себя в жизни, но смысла навязывать ребенку собственные желания не было.       — Ма, я поехал! — крикнул из глубины квартиры Кос. — Аня ждёт.       — Хоть кто-то на тебя управу нашел. Передавай Анюте от меня привет. Вы сегодня где обитать будете? К отцу?       Космос на последний вопрос матери скривился и через зеркало бросил на женщину тяжёлый взгляд.       — Батина грымза на месте. Домой придём. Так что, ма, раздувай самовар!       — Твоя Анюта без меня разберётся. А ты к отцу по снисходительней, дорогой. Многие считают гадюк очень милыми! — улыбнулась Капитолина, поправляя воротник белой рубашки сына.       Капа обожала сестру Сашки Белова, искренне смеясь с реакции сына на выходки миловидной девушки. Но Надежда недолюбливала хамоватую блондинку своего пасынка, ровно также, как и Космоса. Особенно сейчас, когда намерения Космоса насчёт Ани стали чересчур серьезные. Анна стала постоянным гостем в большой профессорской квартире и на правах хозяйки порхала по квадратным профессорским метрам. Она могла часами обсуждать политику, науку и Космоса с Холмогоровым-старшим, что ужасно раздражало Надежду. Анна с детства нравилась профессору астрофизики, лишь она могла найти рычаги возле на его непутевого сына. Один её взгляд успокаивал вспыльчивый характер молодого человека.       «Вот увидишь, воробушек, взаимная неприязнь — это прямое следствие намечающейся симпатии!» — стойко твердила Капитолина, глядя на злого сына, который порядком раздражался от присутствия девчонки в шаловливой детской компании лучших друзей.       Космос смог понять слова матери только недавно. Женщина словно знала, что некогда белобрысая девчушка с огромными розовыми бантами займёт главное место в сердце её сына.       Мама снова права!       — Шуруй давай, а то «Линкольн» твой по частям разберут, тебе тут не сранная интеллигенция обитает, как в отцовском доме. Люди, Космос, знаешь какие?       — Да что мне до людей-то, мам? Я сам кого хочешь одолею!       — Естественно! Ты-то у меня парень способный. Беги. Анютик ждать не будет. Убежит, а потом придёшь к маме плакаться!       Сын махнул рукой и, поцеловав мать в щеку, спешно выбежал за дверь.

***

      Квартира на Востряковском насквозь впитала в себя запах морковных пирожков, от которых сводило желудок. Мама не готовила их вот уже без малого десять лет с тех пор, как не стало отца. Анна и раньше терпеть не могла такое лакомство, а теперь уж и подавно было противно. Нет, мама по-прежнему готовила неплохо, просто больше не веяло детством и беззаботностью, а пирожки с морковью вызывали воспоминания.       Девушка распахнула глаза и бросила взгляд на часы. Впору бы кричать на бедную мать, о том, что она не разбудила уставшую студентку, но сегодня Белова не опаздывала. Она наконец доберется до университета, как белый человек на целом «Линкольне». Обещали ведь… И сомневаться в словах Космоса Юрьевича не приходилось. Когда вообще сын профессора астрофизики обманывал людей? Только, кажется, в школе о том, что тетрадку с домашней по алгебре сгрызла собака, которой у Холмогорова отродясь не было, и, наверное, всё.       Взгляд Анны невольно зацепился за заправленную кровать у противоположной стены. Брат последние два года пребывал в пограничных войсках пересылая матери и сестре короткие письма, наполненные не семейной теплотой, а вопросами о девушке. Ленку Елисееву — невесту брату, Анна со школы не любила, зато старшего брата обожала всем сердцем, а потому подробности личной жизни дамы держала в секрете. Анна с детства таскалась за старшим братом по пятам, изрядно раздражая мальчика. Но со временем Саша смирился с нахождением сестры по близости. Своей она в компании его друзей не стала, но была им совершенно точно дорога.       Для одного из них более чем!       В окно настойчиво бил солнечный свет, и девушка с тихим стоном поднялась с постели.       — Доброе утро, мам!       — Доброе, Аннушка! Завтрак на столе!       Но было уже не до завтрака, когда под окнами показался «Линкольн», оглушая молчаливый двор звучным гудком. И Анна стала впопыхах носиться по квартире, попутного застегивая на спине легкое летнее платье.       — Саня недавно спрашивал про Елисееву, почему ни весточки… — не без грусти отмечает Белова-младшая.       Татьяна Николаевна лишь тяжело вздохнула, оставляя реплику дочери без ответа. Не думала женщина, что сын может столкнуться с таким ужасным предательством, да ещё и от девушки, на которой собирался жениться. Сколько бы Сашка не писал матери или друзьям о Елисеевой, все они словно сговорившись, не упоминали о Лене и строчки. И в самом деле, как написать о том, что его любимая Ленка пошла по рукам, не знал никто.       Аня познакомилась с друзьями брата ещё в детстве, по праву считая их уже своими родственниками. Порой за дружескими посиделками в любимой беседке, Витя учил Анну играть в карты. На что Филатов только добродушно усмехался и втолковывал в светлую голову, что с мужчинами играть в азартные игры нельзя.       Космос, впрочем, до школьного выпускного на сестру Сани внимания не обращал. Анна обижалась на безразличие, дула губы и фыркала в сторону каждой новой девушки в объятиях Холмогорова. И он наконец заметил, молчаливо изучая повзрослевшую Аню пытливым взглядом. Ходил рядом, сжимал кулаки, когда она пропадала в объятиях Фила или оставляла поцелуй на щеке Пчёлы. Намеренно блондинка обделяла вниманием лишь Космоса, ожидая его действий. Холмогоров терялся, впервые не находя слов и каждый раз идя к матери за советом.       Аня даже понять не успела, как это произошло, но отныне исключительно Космос забирал её из школы, только с ним она гуляла по Москве. Ей впору думать о поступлении на юрфак, о школьных экзаменах, а у Беловой все мысли Космосом заняты.       Анна верила в сказки и, крепко схватив Космоса за руку, обещала себе больше его не отпускать. Хватит на их век ревности и глупости.       Угораздило ведь… Влюбиться в друга старшего брата! Влюбиться в друга детства.       Анна, конечно, помнила свой выпускной вечер, на утро после которого она проснулась девушкой сына профессора астрофизики. И одну фразу, сказанной шепотом в ночной тишине, прерываемой лишь редким гулом машин у подъездной двери дома Беловых.

«Будь со мной!» «Всегда!»

      — Всё, мамуль. Я побежала, можешь начинать меня ругать! — поправляя длинные светлые, волосы протараторила Анна, скрываясь за входной дверью.       Мать торопливо засеменила за дочерью, но выйдя в коридор, женщина застала одну открытую входную дверь и незакрытый флакон «Опиума» — творение самого Ив Сен-Лорана, который оказался у Анны опять же благодаря Космосу, потому что «урвать» заветный флакончик для ценителей парфюмерии в Союзе было настоящим кошмаром.       Девушка вылетела из подъезда, кивнув сидящим на лавочке бабушкам. Анна оглядела придомовую территорию, останавливая свой взгляд на высоком брюнете, который, прислонившись к «Линкольну», покуривал сигарету.       — Космос! — радостный крик эхом разнесся по сонному двору, невольно заставляя людей обернуться на кричащую девушку.       Холмогоров поднял глаза, отбрасывая недокуренную сигарету в сторону, и раскрывает перед бегущей к нему Аней объятия. Едва оказавшись в родных руках, Белова перестаёт чувствовать под ногами землю.       — Привет, моя студенточка! — возвращая любимую с космической галактики обратно на грешную землю, но по-прежнему не выпуская её из объятий, говорит Космос.       Холмогоров поцеловал блондинку в висок, а следом усадил её в машину. Анна расположилась на сиденье, оглядывая салон «Линкольна».       — Ты снова из дома раньше свалил? — даже не вопрос, а, скорее, констатация факта, и, чёрт возьми, белокурая снова попала в точку.       Конечно, она была осведомлена о непростых отношения Космоса с отцом, но Юрий Ростиславович единственного сына любил. Из небольшой материнской квартиры Космос перебрался к отцу. Капитолина не злилась, но каждый раз тяжело вздыхала, увидев сына на пороге поздней ночью. Холмогоров-старший пытался бороться с непростым характером Космоса, заглушая материнское воспитание. Но молодой человек выходил из себя, хлопал дверью и снова стремился к спокойствию.       — А машину у кого спер?       — Нравится? «Линкольн», Аника! — гордо поднял подбородок Космос, оставляя её вопрос без ответа и переводя разговор в другое русло.       Девушка засмеялась, разглядывая довольное выражение лица своего молодого человека.       — Сделай лицо проще, Кос! — не в силах остановить приступ смеха, Анна положила холодную руку на горячую шею Холмогорова. — «Линкольн», конечно, хорошо… Но едва ли лучше меня!       Холмогоров испуганно округлил глаза, переводя взгляд с дороги на Белову. Анна хитро улыбалась, щуря раскосые зелёные глаза. Она даже не поняла, за кого испугался парень, за свой автомобиль или все-таки за любимую девушку.       — Кто с тобой сможет конкурировать, Аня?       — Сама задаюсь этим вопросом, но раз ты меня совсем позабыл…       — С Пчёлой дела решали, я же тебе говорил?       — Помню. Опять по рынку летали, людей терроризировали, демоны.       Космос не отозвался, продолжая сосредоточенно следить за дорогой. Анна прикрыла глаза, наслаждаясь минутами спокойствия перед тяжелым учебным днем. Но Холмогоров водил машину резко и не всегда следуя правилам, а потому не успела Белова провалиться в сладкий сон, как иномарка остановилась рядом с крыльцом университета. Водитель выбрался из машины первым, и, обогнув её, открыл дверь перед Анной.       — Тебя ждать, Аника? — молодой человек наклонился к девичьему лицу, слегка прикасаясь губами к её губам.       — Нет, езжай, я же вижу не терпится финт перед пацанами выкрутить, — прошептала Аня в губы Холмогорова.       Белова выкрутилась из объятий Космоса и, поцеловав его в щеку на прощание, взбежала по крутой лестнице, скрываясь в стенах учебного заведения.       Космос поднял глаза, оглядывая здание, в котором только что пропал силуэт его блондинки. Холмогоров повел плечами, в который раз благодаря мать, которая не настояла на потерянных пяти годах его жизни. Усидчивостью Космос никогда не отличался, а лекции вероятно просто прогуливал бы, выслушивая от отца нравоучения.       Нет, не для него путь науки. Парень тихо хмыкнул и, круто развернувшись, возвратился в машину, поспешив убраться подальше от храма знаний.