Против остального мира

***

Шерлок не планировал это таким образом. Но с другой стороны, у Джона всегда была привычка удивлять его. И, конечно же, Шерлок запаниковал в тот момент, когда снова его увидел. Два года. Он не видел этого человека два долгих года. Джон выглядел усталым, но достаточно здоровым. Он улыбнулся блондинке напротив него, хотя и с меньшей нежностью, чем Шерлок мог ожидать, особенно учитывая, что Джон пытался (и довольно неудачно) сделать предложение. Тем не менее, учитывая все обстоятельства, казалось, что у него всё хорошо. Ну, кроме этих злосчастных усов. По крайней мере, эта часть была такой, как Шерлок и ожидал (опять же, за исключением усов). Он знал, что инсценировка его смерти расстроит Джона, но он также знал, что его друг поправится и будет жить дальше. В конце концов, Джон не нуждался в Шерлоке так же, как Шерлок нуждался в Джоне. Итак, он запаниковал, потому что встреча с человеком, который был ему дорог больше всего на свете, спустя два года, очевидно, превратила его в дурака. Он переоделся официантом − опрометчивая попытка пошутить, посмеяться над всем, чем были последние два года, увидеть улыбку на лице Джона. Так что обида, гнев и предательство, которые вместо этого отразились на лице Джона, были поразительными. Он не должен был так реагировать; с ним всё было в порядке, не так ли? Он двигался дальше. Именно Шерлок пострадал от этого. Его удивление было настолько сильным, что он даже не поднял руку, когда Джон поднял свою. Потому что Шерлок довольно быстро осознал, что допустил значительный просчёт. Очевидно, он причинил Джону боль, и причинил сильную. Всегда было что-то, чего ему не хватало. Возможно, размышлял он, когда Джон бросил его на пол ресторана, он заслужил это. Но удар вызвал острую боль, распространившуюся по его забинтованной спине, и он невольно вскрикнул. Чёрт, это больно. Он заподозрил, что разошёлся шов, судя по сильному жжению. Однако именно этот звук, крик боли, который он никогда не собирался издавать, остановил Джона. Тот резко остановился, его глаза расширились. − Шерлок? Он ахнул, боль не утихла, даже когда вес Джона исчез с его тела. Да, шов определенно разошёлся, казалось, снова пошла кровь. И без предупреждения, как будто его не было здесь, в Англии, в этом ресторане, у ног Джона. Он лежал на холодном полу камеры в Сербии, а его мучитель − дважды разведённый, любитель нескольких наркотиков, которые Шерлок хорошо знал, левша − стоял над ним. Шерлок замёрз, недосыпал и страдал от боли, но был полон решимости. Он бы ничего им не сказал, потому что разговоры раскрыли бы слишком многое и сорвали миссию, и тогда старые приспешники Мориарти узнали бы, что он жив, и пришли бы за миссис Хадсон, и они придут за Лестрейдом, и, может быть, за Молли, и, может быть, за Майкрофтом, и определённо за Джоном, и тогда все, что он сделал, станет бессмысленным... − Шерлок? Нет, нет, нет, откуда они узнали его настоящее имя? Он вообще отказался сообщить им что-либо, даже имя своей нынешней фальшивой личности. Как они узнали... − Шерлок, это я. Джон? − Всё в порядке, Шерлок, ты в безопасности. Ты можешь посмотреть на меня? Были ли его глаза закрыты? Он осторожно попытался открыть их. Ой. Они были закрыты. И, очевидно, он всё ещё был на полу. Но сейчас он свернулся в клубок, вцепившись руками в волосы. Они были короче, чем несколько мгновений назад; как такое могло быть? И тогда он вспомнил стрижку, душ в безопасном доме Майкрофта. Он больше не в Сербии. Ресторан, напомнил он себе, ты в ресторане. Ты дома, в Англии. Он ослабил хватку на своих волосах и поднял голову, обнаружив, что в ресторане вокруг него тихо и напряжённо. Джон присел рядом с ним на корточки, положив одну руку ему на плечо. Он понял, что лежит на боку. Когда это случилось? Джон перевёл его в восстановительное положение, сработали его инстинкты врача? − Всё в порядке, − повторил Джон. − Сделай вдох для меня, ладно? Шерлок повиновался, но вдох был прерывистым и неглубоким. И всё же Джон улыбнулся. − Хорошо. Ещё раз? Шерлоку удалось сделать ещё несколько вдохов, а затем он заставил себя принять сидячее положение. Его лицо горело. Какой идиот. О чём он думал, приходя сюда, сваливая это на Джона? Он внезапно обнаружил, что не может смотреть на Джона, слишком пристыженный своим поведением сегодня вечером, слишком уверенный, что его неправильное понимание отношения Джона к нему означало, что он никогда не сможет быть прощён. Потому что он причинил Джону сильную боль, и он всё ещё делал это. Только теперь это было из-за его идиотского решения попытаться сделать это воссоединение смешным, использовать фальшивый акцент и ещё более фальшивые усы и попытаться заставить Джона улыбнуться, когда внутри Джону было больно. Он всё ещё причинял боль Джону, всё ещё понимал всё неправильно. Он должен был убраться отсюда. Он попытался встать, но Джон поймал его за руку. − Эй, эй, что ты... − Прости, − прошептал Шерлок. − Я... Прости, Джон. Он вырвал свою руку из хватки Джона и вскочил на ноги. Он мог слышать, как случайный прохожий спрашивает, не нужна ли ему помощь, мог видеть растерянное, слегка оскорблённое выражение на лице спутницы Джона, мог чувствовать, что Джон пытается последовать за ним. Но прежде чем кто-либо из них смог остановить его, Шерлок исчез. Он, пошатываясь, вышел на улицу, морщась от боли в спине. − Чёрт, − прошипел он себе под нос, слёзы защипали глаза, когда разошедшиеся швы зацепились за ткань его рубашки. Холодный ветер ударил ему в лицо, и он вздрогнул. Сербия была холодной, и пол его камеры был подобен льду на его коже. Иногда облегчение его ноющих ран, иногда дополнительная агония. − Нет, нет, − прошептал он, хватаясь за свои волосы, чувствуя, как они становятся короче, чтобы успокоиться, напоминая себе, где он был. − Тебя там нет, ты дома, идиот. Он провёл руками по лицу и заставил себя зашагать в сторону Бейкер-стрит. Расстояние, которое обычно занимало полчаса, в его состоянии, вероятно, заняло бы почти вдвое больше времени. Он мог бы позвонить Майкрофту, но мысль о том, чтобы услышать самодовольное «Я же тебе говорил» своего брата, когда Шерлок расскажет ему о Джоне, была совершенно отвратительной. Нет, он пойдёт домой и приведёт себя в порядок, и, возможно, завтра он сможет позвонить Молли. Она знала, как зашивать раны. Он стиснул зубы от холода, приказывая себе не думать о Джоне и о том факте, что Джон был даже более квалифицирован, чем Молли, чтобы помочь Шерлоку. Однако о чём он не мог не думать, так это о том факте, что Джону было так больно от того, что сделал Шерлок, что он бросил его на пол, ударил его, и это было заслужено. Шерлок прошёл через ад, но, похоже, Джон тоже прошёл через это. И с этими мучающими его мыслями Шерлок продолжил путь к дому. Он попытался отвлечься, проверив свою память на городские камеры видеонаблюдения. Да, это знание устарело на два года, но, по-видимому, этого было достаточно, чтобы ускользнуть от Майкрофта. Шерлок был всего в четырёх кварталах от дома, когда рядом с ним остановилась машина. Дверь распахнулась, и он отступил в сторону, готовый наброситься на водителя за то, что тот не следил за тем, что делал. Слова, однако, застряли у него в горле. − Шерлок, − сказал Джон, вылезая из машины. Его движения были неуклюжими от спешки, и Шерлок оцепенело наблюдал, как Джон изо всех сил пытается закрыть дверцу машины. − Что ты здесь? − Шерлок поймал себя на том, что спрашивает. Почему ты здесь? Я причинил тебе боль. Я был неправ, и я причинил тебе боль. − Как ты думаешь, что я здесь делаю? Ищу тебя, − ответил Джон с невеселым смехом. Он приблизился, слегка подняв руки, словно сдаваясь, мелкими шажками, будто приближался к испуганному дикому животному. И, возможно, Шерлок был именно таким − раненым, диким существом, которое причиняло больше вреда, чем пользы. Я выжгу из тебя сердце. Ты машина! Шерлок моргнул, прогоняя воспоминания, прежде чем они смогли накопиться и захлестнуть его. Он сделал шаг назад, чуть не соскользнув с тротуара на дорогу. Джон дёрнулся вперёд, будто хотел поймать его, но в последний момент остановился. Когда он заговорил снова, его слова были тихими. − Шерлок, пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Он хотел сказать «Да». Он никогда ничего так сильно не хотел. Он хотел двигаться вперёд, позволить Джону взять на себя часть его веса, чтобы его уставшим ногам было немного легче. Он хотел, чтобы они оба вернулись на Бейкер-стрит, чтобы они могли вместе столкнуться с реакцией миссис Хадсон, а затем, чтобы Джон мог обработать его раны. Он хотел, чтобы они поговорили, и он хотел, чтобы его утешили. Но он не заслужил этого утешения, не так ли? Он солгал своему лучшему другу, спрыгнул со здания и уехал на два года. Самопожертвование, как он это называл. Оказалось, судя по боли в глазах Джона сейчас, что это был самый эгоистичный поступок, который он когда-либо совершал. − Я... − выдавил Шерлок. − Я не могу. − Да, ты можешь. − На этот раз Джон действительно придвинулся ближе и коснулся плеча Шерлока. − Ты ранен. Я не буду притворяться, что знаю как, или знать, как, чёрт возьми, ты жив, но прямо сейчас меня это не волнует. Давай отвезём тебя в безопасное место, хорошо? Шерлок отдёрнул плечо, качая головой. Но эти движения вызвали ещё один приступ боли в его спине, и он вздрогнул, крик вырвался сквозь его стиснутые зубы. − Эй, эй, эй, стой, − Джон снова схватил его. На этот раз Шерлок не мог отодвинуться; боль была слишком сильной, как молния под кожей. Он чувствовал, как тёплая кровь стекает по его спине, и его колени подкашивались. − Джон, − прошептал он. Это имя было его мантрой в течение двух лет, напоминанием о его конечной цели, и, по-видимому, оно продолжает служить этой цели и сейчас. − Я держу тебя, − ответил Джон, напоминая Шерлоку, где он был. Возможно, почти дома. − Прости, − выдохнул Шерлок. Почему он не мог стоять прямо? − Тихо, − сказал Джон. − Давай, пойдём со мной. Следующие несколько минут прошли как в тумане. К тому времени, как Шерлок понял, что они в машине Джона, они уже мчались через Лондон на большой скорости. − Н-н-никакой больницы, − выдохнул Шерлок, его голос повысился на октаву от его настойчивости. Он не мог выносить, когда его тыкали и подталкивали к чему-то незнакомые люди; этого ему хватило на всю жизнь. Джон только бросил на него непроницаемый взгляд, а затем кивнул. − Хорошо. После этого у Шерлока остались лишь смутные воспоминания − странное, похожее на сон ощущение, когда он наблюдал за проносящимися мимо улицами, холод окна касался его щеки. Потом он снова погружался в воспоминания о Сербии, испытывая внезапную и сильную волну дрожи, а затем всё более слабеющее желание бодрствовать. Он ещё несколько раз слегка просыпался. Он осознавал, что Джон помогает ему выйти из машины, зайти в дом, лечь на кровать, снять обувь. Но как только пальцы Джона стянули с него пальто и рубашку и соприкоснулись со спиной Шерлока, всё исчезло. Его похититель навис над ним, затем присел на корточки рядом с его распростертым телом. Грубые пальцы прошлись по его спине. − Кто ты? − спросил он, фразу, которую Шерлок до недавнего времени редко слышал на сербском языке, но теперь это была фраза, которую он знал слишком хорошо. − Не ломайся, − сказал он себе, сжимая кулаки на холодном камне. Не говори им ничего. Его разум все равно выдавал безмолвные, автоматические ответы: кто ты? Ты урод и машина. Ты Шерлок Холмс, консультирующий детектив. Ты наркоман-одиночка, у тебя нет друзей. Ты тот человек, который ломает людей, которых любит, и называет это мученичеством. Подожди, что? Откуда это взялось? Более того, где он Он перевернулся и обнаружил, что это вовсе не его похититель прикасался к его коже − каким-то образом это был Джон. Что Джон здесь делал? Почему Джон был в такой ярости, схватил его и швырнул на холодный пол? Где Шерлок допустил ошибку? Как он упустил из виду, что Джон будет по-настоящему горевать о нём? С другой стороны, почему Шерлоку пришло в голову, что такое возможно? Раньше это никогда не было возможно, и как только вы устраните невозможное... Очевидно, некоторые вещи были не такими уж невозможными, как он думал раньше. Потому что, очевидно, Джон заботился о ней глубже, чем мог мечтать. − Я не хотел причинять тебе боль, Джон, − подумал он, даже когда лицо перед ним то появлялось, то исчезало из фокуса, превращаясь из Джона в его похитителя и обратно. Я защищал тебя, пожалуйста, пожалуйста, не делай мне больно. Пожалуйста, остановись. Нет, нет, я ничего тебе не скажу, ублюдок, каким бы пыткам ты ни подвергал. Не имеет значения, через что я прохожу, пока это я, а не они. И мне жаль, Джон, мне жаль, я не знал, я не знал, остановись, пожалуйста, остановись, просто отпусти меня... − Шерлок! − сказал Джон. Быстрое встряхивание. Шерлок моргнул. Осознание вернулось к нему одновременно с замечанием того, что его лицо было мокрым − либо от пота, либо от слёз, возможно, и от того, и от другого. − Вот ты где, − выдохнул Джон. Его голос был хриплым, будто он кричал или говорил, сдерживая слёзы. − Я не мог заставить тебя прийти в себя, пока не подействовали обезболивающие. − Ч-ч-что? − Это не имело смысла. Где он? − Ты можешь сказать мне, где ты находишься? Нет, Джон, вот почему я спросил. Если только я не спрашивал этого вслух. Что происходит?.. − Лондон? − неуверенно прошептал он. Джон кивнул. − Да. Хорошо. Верно. Мы в Лондоне, в моей квартире. Ты в постели, и ты в безопасности. Почему Джон говорил все это? Шерлок оставил его горевать на два года. Он не заслуживал безопасности. − Прости, − продолжил Джон, что тоже не имело смысла. Джону не за что было извиняться. − Мне нужно было промыть твои раны, но прикосновение к ним, очевидно, вызывает боль. Прохлада тоже не помогает. У него была лихорадка? Он предположил, что это объяснило бы причудливый коктейль из озноба и боли, которые он испытывал. Он застонал вместо того, чтобы заговорить; казалось, это было все, что он мог сделать на данный момент. − Всё в порядке, − заверил Джон. Только тогда Шерлок осознал, что рука Джона несколько раз поглаживала его кудри. Это было более успокаивающе, чем Шерлок заслуживал, но в своем ослабленном состоянии он все равно не мог остановить своё тело, стремящееся к прикосновению. Джон что-то промычал в ответ и продолжил это служение. Он продолжил тихим голосом, который Шерлок помнил с тех пор, как Ирен накачала его наркотиками. − Я думаю, с тобой всё будет в порядке, хотя нам нужно будет тщательно менять твои повязки, обеспечивать тебя водой и питанием. Ты выглядишь так, словно целую вечность как следует не ел. Он этого не сделал. И у него не было полноценного ночного сна уже несколько месяцев. Но Джону не нужно было это знать, не нужно было слышать подробности эгоистичного выбора, который Шерлок сделал, чтобы защитить его. − Почему ты помогаешь мне? − спросил он. Он не был уверен, что хотел сказать это вслух, но также теперь он не был уверен, что выживет, не зная ответа. Лицо Джона, такое знакомое и в то же время не такое (особенно с этими ужасными усами, хотя, по крайней мере, их ужасность служила надёжным признаком того, что он действительно был дома, а не галлюцинировал), сморщилось от беспокойства. − Да ладно, Шерлок, − сказал он, − почему бы и нет? Шерлок не нашелся, что ответить, и закрыл глаза в надежде, что сон снова найдёт его, прежде чем он сможет слишком усердно обо всём этом подумать. Следующие несколько часов в основном прошли для Шерлока как в тумане. Теперь, когда ему сообщили о его лихорадке, это было всё, на чём он мог сосредоточиться. Это было отвратительно − вот так болеть. Он не осознавал, насколько плохо чувствовал себя накануне, что его ноющее тело было признаком чего-то другого, кроме нервозности из-за новой встречи с Джоном. Теперь, из-за лихорадки и ран на спине, он едва мог двигаться. Однако Джон всё ещё был там, сидел рядом с ним или тихо ходил по комнате, чтобы сменить бинты и дать Шерлоку воды или таблеток. Время от времени он выходил, чтобы сделать телефонные звонки. Шерлок мог слышать его голос, но не слова, приглушенные дверью. В моменты просветления он лениво задавался вопросом, с кем разговаривал Джон. Однако в менее ясные моменты, когда его начинал одолевать сон, он возвращался в Сербию. Клетка, цепи, кнут и дубинка. Или ещё дальше назад, к другим моментам последних двух лет, когда он беспокоился, что не преуспеет в своей миссии. Но пока никто не знал, кто он такой, умереть здесь было бы прекрасно. Если бы его никто не знал, ни у кого не было бы причин снова преследовать Джона, миссис Хадсон или Лестрейда. В других снах он возвращался на крышу, слышал тихий голос Джона по телефону и вспоминал, как он говорил себе, что это лучший способ действий. Теперь, однако, он знал обратное. Должен был быть другой способ, лучший способ. Где-то должен был быть путь, по которому он мог бы пойти, который не причинил бы Джону столько душевной боли. Если бы он снова проанализировал ситуацию, то наверняка нашёл бы это... Звук открывающейся двери заставил его резко очнуться, и он повернул голову, чтобы увидеть Джона, возвращающегося в комнату. Он отвечал на очередной из своих таинственных телефонных звонков, и теперь его лицо было осунувшимся и бледным. − Что не так? − спросил Шерлок. Разве Джон не достаточно натерпелся? − Я разговаривал с твоим братом. − Джон сел в кресло, которое он притащил в комнату. − Ах, неудивительно, что ты выглядишь таким расстроенным. − В тот момент, когда он произнес эти слова, он пожалел о них. Чувство юмора было ему не свойственно; он научился этому в ресторане «Лэндмарке». Тем не менее, Джон одарил его символической улыбкой, хотя она и не коснулась его глаз. − Он посвящал меня в то, что, чёрт возьми, здесь происходит. Я имею в виду, ты появляешься ни с того ни с сего во время моего свидания за ужином, выглядя как сама смерть, а потом умоляешь меня не везти тебя в больницу? Даже если бы ты только что не восстал из грёбанных мёртвых, я бы был в замешательстве. Шерлоку хотелось бы перевернуться на другой бок, чтобы не смотреть Джону в лицо во время этого разговора, но перспектива казалась слишком утомительной. Поэтому он остался на месте и удовлетворился тем, что смотрел на что угодно еще в комнате, кроме лица Джона. − Значит, он рассказал вам о моём расследовании. − Он сказал мне, − сказал Джон, скрестив руки на груди, − что ты инсценировал свою смерть, чтобы уничтожить преступную организацию Мориарти, которая охватывает по меньшей мере три континента, если не пять. Он сказал мне, что ты практически полностью разобрался с ней, за исключением одной ячейки здесь, в Англии. Он сказал мне, что ты был схвачен в Сербии три недели назад и вернулся в Лондон только за восемь часов до того, как пришёл повидаться со мной. Чего он мне не сказал, так это почему ты всё это сделал. Шерлок сглотнул. Как он мог вынести всё это, рассказав Джону? Как он мог показать, каким эгоистом он был, как бесцеремонно относился к чувствам Джона? Что он должен был сказать? Он не осознавал, насколько учащенным стало его дыхание, пока Джон не наклонился вперед и нежно не положил руку ему на плечо. − Эй, эй, ладно. Успокойся, Шерлок, просто дыши. Давай, теперь, подстраивайся под мое дыхание, видишь? Вдох... и выдох... Вот так. И ещё раз... Потребовалась мучительная пара минут, чтобы паника в основном отступила. К тому времени Джон присел на край кровати, всё ещё держа руку на плече Шерлока и успокаивающе сжимая его. − Вот так, − сказал он. − Хорошая работа. Униженный, Шерлок отвернулся. Если бы Джон знал, что для него хорошо, он бы не произносил таких добрых, нежных слов в адрес Шерлока. Шерлок причинил ему боль, так что настала очередь Шерлока испытывать боль. Свидание Джона так и не состоялось. Шерлок не замечал этого по крайней мере целый день, но как только заметил, то удивился этому. Он знал, что они были вместе в течение нескольких месяцев, он мог сказать это по языку их телодвижений той ночью. Так почему же она не заглянула? Конечно, она, должно быть, гадает о безумном, ужасном мужчине, который устроил им засаду во время ужина? Он боялся спросить, боялся заговорить о романтике, боясь также затронуть все то, о чём он сам думал последние два года. Потому что с тех пор, как он в последний раз видел Джона, и сейчас, у него было достаточно времени, чтобы всё обдумать. Он знал, что то, что он испытывал к Джону, не было строго платонической привязанностью. Он знал, что хочет быть важным для Джона так, как мог бы быть важен спутник жизни. И после разгрома в «Лэндмарке» он понял, что упустил любой шанс, который у него мог быть, когда бросился с крыши Бартса. И всё же ему было интересно, где была пара Джона. Его лихорадка спала через полтора дня после того, как Джон привёз его домой, и теперь он мог переваривать более твердую пищу, не чувствуя, как его желудок раскачивается, как корабль на море. Однако раны на его спине заживали медленнее. Джон внушил ему, как важно относиться к этому спокойно, прислушиваться к его советам по уходу. Шерлок кивнул и притворился, что согласен. Но внутренне он стиснул зубы от этого совета, зная, что не заслужил его. Джон не должен был этого делать, не должен был проявлять доброту к кому-то вроде Шерлока. Так что в следующий раз, когда Джон оставил обезболивающую таблетку на прикроватном столике, Шерлок только притворился, что принимает её. Он намеренно напрягся, когда Джон менял ему повязки, и не позволил себе закричать, когда процесс жалил, дёргал и причинял боль, боль, боль. Он не спал всю ночь вместо того, чтобы отдыхать, ел только тогда, когда Джон был рядом, чтобы наблюдать, и принимал всё это как епитимью. На следующее утро рано начал накрапывать мелкий дождик, и Шерлок уставился в окно в спальне Джона, наблюдая, как капли стекают по оконному стеклу. За всё время, что он там был, в Сербии не было дождя. Он почти забыл, как пахнет Лондон под дождём; это было успокаивающе. Он поёрзал на своём насесте на краю кровати, поморщившись. Из-за отсутствия обезболивающих у него в голове всё затуманилось. Однако, хотя его спина всё ещё заживала, из неё сочился гной и она была полна боли, состояние улучшилось настолько, что он мог сидеть. Позади него открылась дверь спальни. Он прислушался к шагам Джона, вероятно, осознавшим тот факт, что Шерлок наконец-то встал. Однако, когда он заговорил, его голос был суров. − Шерлок. Шерлок на мгновение закрыл глаза, затем оглянулся через плечо. − Х-м-м? Джон, не колеблясь, перешел прямо к сути дела. − Почему ты не принимаешь свои таблетки? Ложь, немедленно пришло в его мозг. Но именно это и втянуло его в эту передрягу, не так ли, обманув Джона Ватсона? − Я... − он замолчал. − Потому что, если ты делаешь это в качестве своего рода наказания, даже не думай об этом. Подождите. Что? − Я... − снова сказал он. Очевидно, его обширный словарный запас покинул его. − Давай, Шерлок, − сказал Джон со вздохом. − Поговори со мной. Он сел на край кровати. Шерлок, несмотря на охвативший его ужас, подвинулся, чтобы освободить больше места. − Я нашёл таблетку у тебя под подушкой, − объяснил Джон. − Я подозревал, что ты что-то скрываешь, поэтому я осмотрел комнату, пока ты спал. Шерлок моргнул, а Джон закатил глаза. − Послушай, я не такой ненаблюдательный, каким ты меня считаешь. − Он встретился взглядом с Шерлоком и удержал его. − Итак, покончим с этим. Зачем ты это делаешь? Шерлок знал, что Джон хотел спросить, почему он не принимал обезболивающее, но также задался вопросом, спрашивал ли Джон о чём-то большем − спрашивал, почему Шерлок делал то, что делал в течение последних двух лет. − Я... − запинаясь, начал Шерлок. − Я думал, у меня не было выбора. − Нет выбора относительно чего? − О... на крыше. Джон замер, на его лбу появилась морщинка. Шерлок продолжил. − У Мориарти были снайперы. Они бы убили миссис Хадсон, и Лестрейда, и... − в последний момент он удержался от того, чтобы не сказать «самого важного человека в моей жизни»... − и тебя. Глаза Джона расширились. − Что? Шерлок кивнул. − Он сказал мне, что если они не увидят, как я прыгну, они нажмут на спусковые крючки. И я не смог бы остановить это, не смог бы заставить его отозвать их, потому что... Он поперхнулся следующими словами, вздрогнув от воспоминания. Резкий хлопок выстрела, слишком близко к его собственному лицу. Брызги яркой крови на бетоне. Глухой удар тела Мориарти при падении. − Он гарантировал, что у меня не будет другого выбора, кроме как делать то, что он хочет, − вот что он решил сказать. − Но я... конечно, я мог бы придумать что-нибудь ещё, какой-нибудь способ решить это, не сдаваясь, но у меня не было времени, и... − После-то всегда знаешь, Шерлок, − мягко перебил Джон. − Я уверен, что к настоящему времени у тебя было достаточно времени, чтобы подумать об этом, но... − Он покачал головой. − Я не могу представить, как ты боялся, стоя там наверху. Шерлок заупрямился. − Это не имеет значения. Я только... Прости, Джон. Я никогда ни о чём в своей жизни не пожалею больше, чем о том, что инсценировал свою смерть, кроме боли, которую это причинило тебе. И я пойму, если ты никогда не простишь меня за это. Джон уставился на него, в его глазах, очевидно, проносились тысячи мыслей. Но, как обычно, Шерлок не мог до конца понять, что это было; как всегда, Джон Ватсон был лучшим видом загадки, неразрешимой, которую он, тем не менее, никогда не хотел прекращать расследовать. − Ты бросился с крыши ради меня, − сказал Джон почти шепотом. − Ты инсценировал свою смерть, чтобы сохранить жизни людей, которых ты любишь. Затем тебе пришлось два года действовать в одиночку, выслеживая опасных преступников, которые явно были более чем готовы причинить тебе серьёзный вред. − Его взгляд скользнул вниз по телу Шерлока, вероятно, думая о ранах на его спине. Он тяжело вздохнул. − Я не понимаю, за что ты мог бы извиняться. Шерлок покачал головой. − Я оставил тебя горевать... − Но я вернул тебя, − вмешался Джон. − Ты... ты жив. − И, что удивительно, на его лице расплылась улыбка. − Я думал, что потерял тебя навсегда, но ты здесь. Мне жаль, что сначала я разозлился, но... Боже, каким бы я был идиотом, если бы остался таким. Потому что ты дома, и я не могу испытывать ничего, кроме радости. И... благодарности. − Благодарности? − эхом отозвался Шерлок. Слова, казалось, застревали, как сироп, у него в горле. − Почему? − Ты спас мне жизнь. Ты обменял свою жизнь на мою. − Джон придвинулся ближе; когда это случилось? − Спасибо. За то, что спас меня и за то, что вернулся. А теперь перестань чувствовать, что тебе нужно покаяться или что тебя нужно за что-то простить, хорошо? Позвольте мне помочь тебе с этими травмами и со всем остальным. И прими свои чертовы обезболивающие таблетки, ладно? Шерлок рассмеялся, несмотря на то, что его зрение затуманилось, и он моргнул, чтобы прогнать влагу. Он посмотрел вниз на свои руки, безвольно лежащие на коленях, не уверенный, что думать о том, что говорил Джон. Он ограничился кивком, и когда рука Джона неуверенно обняла его за плечи, он наклонился к нему. − Эй, − сказал Джон через несколько мгновений, − раз уж я вернул тебя, могу я кое-что сказать? Кое-что, что я должен был сказать тебе давным-давно. − Хорошо, − сказал Шерлок, справляясь со своими нервами. Джон отпустил его и повернулся к нему лицом полностью. Лёгкая улыбка задержалась на его губах. − Ты мой любимый человек, Шерлок. Это звучит как мелочь, но... И Шерлок, вероятно, в самый глупый момент выпалил: − А как насчёт твоего свидания? − Что? − Джон нахмурился. Пнув себя, Шерлок отступил. − Я имею в виду... Прошлой ночью у тебя было свидание, не так ли? Это не было галлюцинацией в моём лихорадочном состоянии? − Нет, не было, но... − Так разве она не должна быть твоим любимым человеком? «Что, − ворчал голос в его голове, − по-вашему, ты делаешь, Холмс?» − Ну, хорошо. − Выражение лица Джона стало жёстче, и страх ещё туже завязался узлом в животе Шерлока. − Нет, не так сильно. Она не очень хорошо отреагировала на твоё возвращение, хотя отчасти это могло быть связано с тем, что я игнорировал её последние несколько дней. Вчера она сказала мне, что если я собираюсь полностью бросить её, когда мой высокий, темноволосый и таинственный сосед по квартире воскреснет, я мог бы с таким же успехом потерять её номер. − Ой. − Сердце Шерлока упало. − Мне жаль. Джон фыркнул. − Не стоит. Если она так реагирует на подобные вещи, то нам лучше друг без друга. И, честно говоря, я думаю, что встречался с ней только потому, что мне нужен был кто-то, кто помог бы мне забыть о тебе. Подождите, что? Они оба замолчали, когда смысл слов Джона прояснился между ними. Шерлок взвесил в уме то, что он сказал, пытаясь решить, можно ли их истолковать по-другому. Но затем Джон взял его за руку, развеяв все сомнения, которые могли возникнуть у Шерлока. − Забыть обо мне? − спросил Шерлок, вопрос прозвучал на октаву выше, чем обычно. − Что ты имеешь в виду? Джон ухмыльнулся. − Не часто мне удаётся тебя удивить. Да, забыть о тебе, глупыш. Я полагаю, ты мог бы сказать, что она была... ну, восстановлением. Не то чтобы мы были вместе, но... − Его щеки слегка покраснели. − Ну, в любом случае. − Но ты всегда говорил, что ты не гей. − Судя по уликам, любой фильтр, которым когда-то обладал Шерлок, исчез. Джон поморщился. − Да, это э-э-э... не то, чем я горжусь. Я имею в виду, я не знаю, что я гей или что-то в этом роде, но... то, что я чувствую к тебе, не похоже ни на что, что я чувствовал к кому-либо раньше, так что... − Он пожал плечами. − Я, конечно, и не натурал. Шерлоку показалось, что комната, возможно, слегка кружится, или, может быть, это только ему показалось. Он пошатнулся, несколько стен во дворце его разума заскрипели и прогнулись, чтобы вместить это откровение. Тем, что наконец-то приковало его к земле, был, конечно, Джон. Должно быть, он придвинулся ближе, теперь достаточно близко, чтобы его нога прижалась к ноге Шерлока. И теперь его рука поднялась к щеке Шерлока, нежно обнимая его лицо, как будто Шерлок был чем-то драгоценным и достойным нежности. Шерлок не был так уверен в этом, но даже так, с этим прикосновением он увидел будущее − будущее, не пронизанное страданиями и страхом, не погруженное в агонию и горе. Он видел доброту и исцеление, и, возможно, даже любовь. Эта идея была ужасающей. Потому что что, если он всё испортил? Что, если он снова причинит Джону боль? Что, если он был недостаточно хорош? Рука Джона скользнула к затылку Шерлока, и он сблизил их лбы. − Эй, всё в порядке. С нами всё будет в порядке. Тебе не нужно беспокоиться. Это всего лишь я, да? Только ты и я. И эти слова позволили груди Шерлока расслабиться, а воздуху выйти из лёгких плавным, облегчённым потоком. − Против остального мира, − сказал он. Джон улыбнулся, его глаза затрепетали, закрываясь. − Да. Они оставались там, позволяя моменту растягиваться и задерживаться. Наконец, Джон открыл глаза и откинулся назад. Шерлок наблюдал за ним, несколько растерянный. − Что теперь? − хрипло спросил он. Джон покачал головой. − Не знаю, точно. Я полагаю... мы исцеляемся. Губы Шерлока приподнялись впервые за то, что казалось вечностью. − Я полагаю, что да. Что вы предлагаете, доктор? Джон сжал его руку, и когда он отпустил, Шерлок почувствовал, как таблетка упала в его собственную ладонь. Он издал удивлённый смешок. − Действительно? Выражение лица Джона было довольно дерзким, и Шерлоку пришлось признать, что ему это шло. − Это ведь начало, верно? Если ты примешь это, я, возможно, даже поцелую тебя позже. Таблетка оказалась во рту Шерлока и в следующую секунду попала ему в горло, а затем не было ничего, кроме звука их смеха. Когда Шерлок проснулся этим утром, он не планировал, что день пройдёт таким образом. Но с другой стороны, у Джона всегда была привычка удивлять его. И это был сюрприз, самый лучший из всех.