Как быть если я люблю двоих

Фокси после разговора с Лолбит зашёл в свою комнату и стал смывать с себя макияж то и дело поглядывая на часы, а потом решил, что нужно оставить лёгкий макияж. Когда наступило восемь часов лис вышел из комнаты и направился в главный зал. То и дело оглядываясь что-бы Фредди не вылез, хрен знает от куда и не помешал разговору. Подходя к проходу ведущему к главному залу Фокси увидел на том же месте сидящего Лолбита. Он спокойно подошёл к нему и тот первым начал разговор — Фокс, я думал, что ты не придёшь… — Ну как видишь я здесь — с усмешкой сказал он — так, что это было утром? — Давай не здесь — обернувшись назад ответил Лолбит — пошли ко мне. — Ладно. Встав изо стола они направились в комнату Лолбит. Так как Фокси ни разу не был в его комнате он с радостью согласился пойти. Когда они зашли ему слегка показалось, что комната Лолбит чем-то напоминает его комнату. Справа от двери была кровать, на против дери был диван. Диван оказалось был очень низким, а слева от него было зеркало. Над заркалом висела гирлянда, только она давала свет. У Фокси стояло всё так же только перед диваном не было журнального столика и вместо гирлянды была светодиодная лента, проведённая не только над зеркалом, но и ещё по всей комнате. Фокси быстро осмотрев комнату сел на диван. — Для разговора нужно кое-что… — пробубнил Лолбит доставая из шкафа две рюмки и бутылку виски. — Мы, что пить будем? — Да. Когда я выпью мне легче говорить, а одному как-то не очень… — Ладно, но только по одной рюмке! — сказал Фокси протягивая руку чтобы взять рюмку. — Вот это дело — ответил Лолбит отдавая рюмку. После одной рюмки Лолбит начал рассказывать, что было утром. Виски оказался довольно крепким поэтому через минуту они уже были пьяными и Лолбит толком не мог сказать то, что хотел, но всё же он попытался. — Фокси… Я хочу сказать тебе… — начал он, но Фокси приложил палец к губам Лолбита. — Я знаю… то есть, я понял… — прошептал тот — если ты так сильно любишь меня то, что тебе мешает взять меня? Лолбит услышав эти слова немного протрезвел, но алкоголь взял своё. Лолбит встав с маленькой грацией подошёл к Фокси и поцеловав в губы прошептал на ухо — ты сам попросил… И после этих слов Лолбит толкнул Фокси на диван. Он наклонился, прижавшись губами к его щеке легким прикосновением — и это легкое прикосновение послало дрожь сквозь его нервы, дрожь, заставившую трепетать все его тело. «Если ты хочешь меня остановить, скажи сейчас», — прошептал он. Когда Фокси промолчал, он коснулся своими губами впадинки у его виска. Или сейчас. Он провел линию по его подбородку. Или сейчас. Его губы находились в опасной близости от его губ. «Или…». Но он притянул его к себе, и окончание его слов затерялось у его губ. Он целовал нежно, осторожно, но не мягкости он хотел, не сейчас, не после всего, и он, сжав его рубашку в кулаках, сильнее потянул его к себе. Он тихо застонал, низким гортанным звуком, а затем обхватил его руками, прижав к себе, и сплетенными телами они перекатились на пол, не прерывая поцелуя. — Я должен был попытаться полюбить кого-то другого, — безжизненным голосом ответил Лолбит. — Но, Бог свидетель, мне никто, кроме тебя, не нужен. Я думать ни о ком другом не хочу. — Лолбит провел кончиками пальцев по волосам Фокси, по его щеке. — И теперь знаю почему. — Мне тоже никто другой не нужен, — прошептал Фокси. Поразительно, однако теперь дыхание перехватило у Лолбит. Он приподнялся на локтях и посмотрел на Фокси сверху вниз. Выражение его лица изменилось, в его взгляде Фокси заметил незнакомый сонный, почти мертвенный блеск. Лолбит пальцем провел по его щеке, вдоль линии губ. — Тебе лучше остановить меня. Фокси не остановил. Он устал говорить Лолбиту «нет», устал запрещать себе чувствовать то, чего хочет всем сердцем. Плевать на цену. Лолбит наклонился и легонько коснулся губами его щеки. Даже от еле заметного прикосновения Фокси затрепетал всем телом. Его руки устремились на его талию. Он нежно гладил его хрупкую спину. Поцелуй был уже не таким робким и аккуратным, как раньше, он был сильным и настойчивым. Оторвавшись от горячих губ парня, Лолбит стал целовать его щеку, плавно двигаясь к шее. Блаженство любви охватило Фокси, его ноги и руки ослабли, не имея мужества пошевелиться. Он словно жертва, отдавшаяся хищнику на растерзание, не в силах была вырваться из его сильной хватки. Через мгновение Лолбит резко остановился и, проведя ладонью по его белым волосам, улыбнулся. Его дыхание было громким и частым. Взглянув Фокси в глаза, он видел страх, но любовь в его сердце преодолевала его. Он аккуратно взял руку своего партнёра и приложил её себе на сердце. — Оно всегда будет биться для тебя, — прошептал он. От его груди Фокси повел ладонь к его рукам, ощущая их мощь и силу. Его тело горело пламенем, казалось, что об него можно было обжечься. Фокси не отрывал своих глаз от его взора, от его улыбки ему становилось тепло и спокойно. Лолбит снова приблизился к его губам. Он медленно и плавно стал опускать парня на пол, ложась поверх него. Обхватив его широкую спину руками, Фокси полностью доверился ему, позволяя ему целовать его там, где он хочет. Счастье переполняло его, в тот миг он позабыл обо всем. Он думал только о нем, чувствуя его настойчивые поцелуи на своей шее. Вскоре его руки устремились вниз, Лолбит медленно стал снимать с него одежду, не отрывая теплых губ от его хрупкого тела. Когда он снял с него последний кусок одежды, он почувствовал легкое дрожание в его коленках. — Спокойно, — приблизившись к его губам, произнес он. От его тела исходил пламенный жар, Фокси чувствовала каждый его мускул, все его мышцы были напряжены. Лолбит пытался успокоить парня, одной рукой гладя его волосы, а другой розовые щеки. Наконец после очередного поцелуя в губы, Лолбит оторвал свою руку от его волос и положил на бедро лиса, затем приподнял его ногу повыше, и тогда он подчинился ему полностью, отдав себя в его власть. Он повел его, словно маленькое дитя за руку, на край вселенной, медленно, шаг за шагом, боясь оступиться и причинить ей боль. Два сердца, два тела стали единым целым. Под ярким лунным светом слышались четкие звуки зверья, жаждущих пищи, но их рев ничуть не испугал Фокси, он чувствовал себя в безопасности, как никогда раньше, впервые за всю жизнь. Наслаждаясь теплом своих тел, нежными прикосновениями и сладким запахом любви, они не думали ни о прошлом, ни о будущем, теперь их сердца навсегда связались воедино и стали родными друг для друга. — Бит… Этот отрывистый шепот вырвался у него непроизвольно и был скорее похож на тихую мольбу, чем на протест. Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его темных глазах, пытливо вглядывавшихся в его вспыхнувшее лицо. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он. Фокси с силой затряс головой. Нет же, нет. То, чего он хотел, было невозможно выразить словами. Улыбка, тронувшая его глаза, была какой то неживой, и все же, прежде чем он опустил ресницы, Фокси заметил, как в темных глубинах огромных зрачков сверкнуло удовлетворение. Лолбит уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать его губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в Фокси жгучие волны возбуждения. Лолбит пристально смотрел на него, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб его тела. Потом тот же путь проделали его руки. С груди они скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бедра и вместе с падающей рубашкой спустились по ногам на пол. Рубашка с шуршанием смялась и накрыла его щиколотки. Выражение лица Лолбита было таким, словно он испытывал сильную боль. Глядя на него, Фокси почувствовал, что с ним творится что то странное. Он стоял неподвижно, прижав руки к бокам, а где то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Его никогда не боготворили прежде, никогда не возносили и не поклонялись ему. Никогда в жизни он не испытывал такого удивительного желания, которое охватило сейчас — отдать себя. Он хотел его, хотел делать то, что ему нравится, хотел быть такой, каким был ему нужен. В этот момент ему вдруг показалось, что он создан именно для того, чтобы отдаваться. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души. Его настойчивые пальцы требовательно сжали его бедра, когда он встал на колени и притянул его к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, Фокси запрокинул голову, и сверкающая волна волос упала ему на спину. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг пупка, у него перехватило дыхание. По мышцам его плоского живота пробежал огонь наслаждения. Он почувствовал его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И его понесло куда то далеко далеко, в не отмеченную ни на какой карте страну, которой правят только чувства. Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, он исследовал подвижные складки его кожи, ощупывал языком гладкие лепестки, впитывая в себя его эссенцию. Он требовал его ответа, побуждал его, умоляя ответить. Пальцы Фокси забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать. Из его груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями он непроизвольно впился в его кожу и, только через несколько секунд осознав это, разжал пальцы. В ответ на это невольное движение Лолбит еще сильнее сдавил его бедра, словно хотел, чтобы эти пружинистые округлости влились в его ладони. Потом его рука двинулась туда, где находилось всё то блаженство о котором можно было только мечтать. Он продолжил свои изощренные ласки. Нахлынувшее на него наслаждение было таким острым и неистовым, что его дыхание, его голос и вся эта ночь слились воедино и стали уплывать куда то. Тело его изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Фокси почувствовал, что оседает на пол, но ничего не мог с собой поделать. Лолбит поддержал его и помог опуститься на колени рядом с собой. Он притянул его ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший синий огонь. Его ненасытные губы требовательно приникли к его рту. Он сдался, он уступил, с упоенным удовлетворением шепча что то неразборчивое. Его жадный язык протолкнулся между его зубов, вернулся назад, снова погрузился в теплую глубину. Не отрываясь от его сладкого рта, Лолбит вновь пробрался рукой к жаркому источнику. Его тело с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия. Его тело звало его, и он, ощутив призывное биение его сердца, ответил на этот зов. Фокси вдруг почувствовал, что сходит с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигавшей всё его тело. Разве можно было удержать это буйствование внутри себя и сохранить рассудок? Этому неистовству чувств нужен был выход, и если Лолбит не поймет это и не соединится с ним, он взорвется. Нащупав ворот его рубашки, Фокси потянул за пуговицу. Он пришел ей на помощь, одним рывком распахнув рубашку и вытащив его из брюк. Фокси пытался расстегнуть ему ремень, но его пальцы дрожали, и Лолбит, осторожно отведя в сторону его руку, справился с пряжкой ремня сам. Щелкнула кнопка на поясе брюк, и заскользила вниз «молния». Лолбит не стал останавливать его трепетавшую руку, отыскавшую жаркую, возбужденную плоть. Его дыхание стало прерывистым, когда Фокси ласкал разбухавший под его пальцами этот предмет вожделений. — Как ты красив, — с тихим изумлением сказал он, скорее всего, себе самому. — Ты тоже. Его шепот был почти не слышен, словно легкий шелест ночного ветерка. Лолбит сжал его шею. Фокси сильнее сдавил его плоть. Внезапно его руки оказались у него на талии. Распрямив ноги, Лолбит сначало сел, а потом лег на пол, увлекая Фокси за собой. Его бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул его повыше, так, чтобы он лёг ему на грудь. Какое то время Фокси лежал, прижимаясь к нему и ощущая прикосновение его тела, и прислушиваясь к глухим ударам его сердца. — Как только ты захочешь, — прошептал Лолбит, подтягивая его ещё выше. Фокси уперся ладонями ему в плечи и приподнялся, затем, не сводя глаз с его лица, стал осторожно и медленно опускаться. Лолбит застонал от мучительного наслаждения. Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в нем, которую он уже едва сдерживал. Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил всё его существо, каждую его клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась всё острее, и его глаза затуманились слезами. Лолбит вздрогнул. — Боже, — проговорил он хриплым от возбуждения голосом. Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в него, полностью овладев. Фокси вскрикнул от наслаждения. Ухватившись за его мускулистые плечи, он принял его в себя, призывая взять его. Он хотел его, хотел безумно. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения. После нескольких часов блаженства эта парочка уснула в крепких объятьях на полу.