Все любят Юрочку

***

      Регина была удивлена и даже слегка ошарашена тем, как тепло их с дочкой приняли в доме Никифоровых. И малышка так легко шла на контакт и чувствовала себя непринуждённо, общаясь с новыми родственниками. Невольно всплыли в памяти слова Юры о том, что родная кровь не вода. Последние сомнения развеялись, когда девушка увидела, как Виктор смотрел на девочку, как трепетно прижимал к себе, и как она, спустя короткое время, уже обвивала его шею маленькими ручками и лопотала «папа Витя». Между ними словно была незримая связь. Неужели правда кровь притягивает…              Когда Регина с малышкой собрались уходить, Виктор с Юрой решили, что им тоже пора домой. Девочка устала от ярких впечатлений и новых лиц и уже почти дремала на руках у деда. Даже для взрослых это был очень эмоциональный день. Родители вышли в прихожую проводить гостей.       — Юра, задержись на минутку. — неожиданно сказал отец, когда всё уже вышли за дверь.       — Да, хорошо. — обернулся парень и сделал шаг обратно в прихожую.       Александр вдруг обнял его и похлопал по спине широкой ладонью.       — Юра, я хочу чтобы ты знал, тебе всегда рады в этом доме, сынок. Ты очень светлый парень. Ты озаряешь всё вокруг своим светом.       И когда мужчина отстранился, выпуская Плисецкого из объятий, Юре показалось, что в глазах мужчины блеснули слезы.       

***

      — Пока, малышка. Увидимся. — Юра защелкнул ремень детского автокресла и помахал Анютке рукой. Девчушка энергично замахала в ответ маленькой ручкой.       Регина тепло обняла парней на прощание и села за руль.       — Пойдём, Юр. Сегодня был длинный день. — Виктор двинулся в сторону припаркованной машины.       Никифоров выглядел уставшим. Сидел в водительском кресле, глядя невидящим взглядом в лобовое стекло.       — Устал, Вить? — Юра накрыл ладонью его руку.       — Эмоционально выжат. — переплел их пальцы и поцеловал тыльную сторону ладони.       — Ну, так поехали скорее домой.       — Так люблю тебя, Юрка. — повернулся в кресле в пол-оборота и с нежной улыбкой смотрел на Плисецкого.       — Повторяешься. — усмехнулся Юра.       — Нет, не повторяюсь. Я думал невозможно любить сильнее. Но ты каждый день доказываешь мне обратное. Сегодня тебе удалось покорить даже моего отца.       — И что, больше не злишься? — прищурился Плисецкий.       — А что, ночью было похоже, что я злюсь? — вопросительно приподнимая бровь.       — А что было ночью? Что-то не припомню. — Юрочка лукаво улыбнулся и невинно хлопнул глазками.       — Неужели я так плох? — игриво-удивленное — Может стоит напомнить?       От воспоминаний о прошедшей ночи у Плисецкого слабеют колени и неконтролируемо твердеет в паху. Но он никогда в этом не признается.       — Насчёт напомнить, я не возражаю. — усмехается Юра.       — Завтра с Яковом встречаемся перед тренировкой. Обсудить всё надо, подписать контракт. И, так сказать, пройти инструктаж перед съёмкой. Что можно говорить в интервью, а что нет.       — Что мы маленькие что ли? Или он думает мы станем рассказывать, как задорно трахаемся на всех подходящих поверхностях.       — Обычная процедура, Юр. Не в первый раз ведь. Яков привык всë держать под контролем.       — Вот именно, не в первый. Можно уже научиться доверять? — тихо ворчит себе под нос.       Виктор только улыбается на это и поворачивает ключ в замке зажигания.

***

      Стоило только им войти в квартиру, Виктор даже не дал Юре разуться, закрыл дверь и к ней же толкнул, прижался всем телом, оглаживая ладонями бока, и впился голодным, жаждущим поцелуем.       — Ты же вроде устал? — тихо спросил Плисецкий, когда Виктор перестал терзать его губы и спустился поцелуями на шею.       — Юра… Юра… Ты с ума меня сводишь. Как можно быть таким? — заполошно шептал, продолжая покрывать поцелуями шею, поглаживая нежно поясницу, притягивая к себе — А я ещё злился, не доверял. Такой дурак! Прости меня… Прости…       Юра открыл было рот в попытке возразить. Но когда пальцы Виктора сжали сосок, прямо через тонкую ткань футболки он только громко застонал в ответ.       — Такой чувствительный… — с довольной усмешкой.       А Юра даже не огрызнулся. Он просто таял в сильных, но таких нежных, родных уже руках. Расслабился, повис тряпичной куклой в любящих объятиях, принимая ласку.       — Юрка… Юрочка мой… — шептал Виктор, продолжая выцеловывать шею, ключицы и скользнул руками под футболку — Мне нужно тебя почувствовать. Необходимо. Прямо сейчас.       — В душ. Мне нужно в душ. — очнулся Плисецкий — Мы же до конца пойдем?       Виктор простонал обречённо, но отстранился. Погладил нежно щеку и легко коснулся губами губ.       — Давай только быстрее. — обронил, отступая и наконец снимая туфли.

***

      Никифоров был уверен, что установил новый рекорд скорости, принимая душ. И когда он вошёл в спальню, почти не вытираясь, едва промокнув волосы, в полотенце на бёдрах, завороженно замер, любуясь потрясающей картиной. Плисецкий лежал на кровати звездой, раскинув руки и ноги, абсолютно обнажённый и даже не попытался прикрыться. Юра уже перестал стесняться, ещё бы, учитывая, сколько всего между ними было. Ловил жадные, восхищённые взгляды и наслаждался полученной реакцией.       Никифоров упёрся коленом в кровать между разведённых ног, скользнул ладонью под бедро, сгибая ногу и отводя в сторону. А затем наклонился и поцеловал нежную кожу на внутренней стороне бёдра. Сначала почти невесомо коснулся, чуть выше колена, а затем скользнул открытыми губами вверх по бедру и прикусил слегка кожу.       — Ммм… — не сдержался Юра, затем опустил взгляд на любимого — Постарайся не оставлять следов, съёмки скоро…       — Трогал себя, непослушный мальчишка? — с усмешкой, скользнув взглядом по члену, лежащему на животе и уже достаточно твёрдому.       — Нет… — выдохнул смущенно — Думал о тебе. Вспоминал, как ты целовал меня в прихожей.       — Хороший мальчик. — протянул довольно, затем продвинулся выше и накрыл губы поцелуем.       Никифоров не был раньше приверженцем ванильного секса, но Юрочку ему хотелось утопить в нежности, окутать лаской, как тёплым покрывалом, защитить, присвоить, украсть у всех. Он сам не понимал, когда успел стать таким собственником. О Юре хотелось заботиться, его хотелось комфортить. Впервые Виктор больше желал отдавать, не брать. Он дарил наслаждение, сам наслаждаясь происходящим. Всё, что было раньше теперь казалось ненужным и неправильным. Вся эта вереница людей, чужих лиц и тел сейчас размылась, померкла. Только так нужно, необходимо. Видеть, как нежно выдыхает Юра от ласковых касаний и невесомых, пока ещё, поцелуев, как сладко стонет, плавясь в его руках.       Виктор вкладывал всю свою нежность и любовь в эти неспешные, тягучие ласки. Никогда он не был таким нежным. Даже прошлой ночью не было так. Тогда он хотел присвоить, пометить, обрести заново, убедиться, что Юрочка его и только его. А сейчас он благодарил… За любовь и преданность, за нежность и открытость… За дочку… За это новое для него чувство отцовства, прекрасно осознавая, что только благодаря Юрке всë это разрешилось каким-то волшебным образом. И неизвестно сколько сил и времени потребовалось бы самому Виктору чтобы добиться хоть какого-нибудь, близкого к этому, результата.       Он целовал так трепетно, нежно сминал припухшие уже губы, оглаживал ладонями бока, грудь, живот. Юрка обнимал его, отвечая на поцелуй, но инициативу отдавал, наслаждаясь неспешными ласками. Был таким расслабленным, податливым, разнеженным. И Виктора вело. Он смотрел в любимые глаза, затуманенные поволокой желания, и тихо сходил с ума. Не переставая шептал нежные слова, покрывая мелкими поцелуями всё лицо — лоб, веки, щеки. Лизнул кадык и прижался губами к бьющейся жилке на шее, а Юра отклонил голову подставляясь. Целовал редкие, поблекшие уже, следы их страсти, стараясь не оставить новых. Он всегда старался быть аккуратным, чтобы не подставлять Юру и лишний раз не драконить Якова. Но иногда позволял себе оставить метку в незаметных местах, не мог удержаться — сзади на шее, у самой линии роста волос, под ключицей, внизу живота, на ягодице или на внутренней стороне бедра…       Спустился влажной дорожкой поцелуев с шеи на грудь и втянул в рот напряжённый сосок, посасывая и слегка царапая зубами. Выпустил и втянул снова, сжав другой подушечками пальцев. И Юра застонал протяжно, выгибаясь навстречу.       — Такие чувствительные… — восхитился, в который раз, Никифоров — Интересно, ты сможешь кончить только от стимуляции сосков? Мне кажется, да.       — Нашёл время попиздеть — нахмурил брови Плисецкий и тут же застонал снова, когда зубы сомкнулись на розовой бусинке.       — Люблю… Юра… Юрочка… Котёнок… Сладкий мой… Нежный мой… — шептал Виктор выцеловывая поджарый, поджимающийся от ласки живот. Лизнул впадинку пупка. Затем снизу вверх прошёлся языком по стоящему уже крепко члену.       — Хочешь? — прошептал прямо в головку, опаляя тёплым дыханием.       — Да… — шумно выдохнув и слегка подаваясь бёдрами вверх — Хочу…       — Жадный и нетерпеливый — усмехнулся довольно Виктор и накрыл головку губами.       — Ммм… — замычал, запрокинув голову и вплетаясь тонкими пальцами во влажные еще волосы. Не управляя, не надавливая, лишь слегка массируя кожу.       Виктор сосал так самозабвенно, старательно, словно хотел показать всë, на что способен. Плотно обхватывая ствол губами, втягивал щеки, создавая вакуум, активно двигал головой, то вверх-вниз, стараясь взять, как можно глубже, то поворачивая голову из стороны в сторону, даря новые ощущения. Наслаждался несдержанными громкими стонами. Смотрел, как выгибает Юрочку, как он дрожит от накатывающего наслаждения. И когда Юра неосознанно сжал его волосы и слегка двинул бёдрами вверх, Виктор подвёл ладонь под его ягодицу и подтолкнул на себя, мол, давай, не сдерживайся и расслабил горло. Юра качнул тазом осторожно, боясь навредить, а Виктор замычал поощрительно, посылая вибрацию по члену. Юра толкнулся ещё раз, уже смелее, потом ещё… Глаза слезились и воздуха не хватало, но Виктор не отступал. И через несколько осторожных толчков всë же пропустил член в горло и уткнулся носом в выбритый лобок.       — Бля-я-я… Пиздец… — не сдержался Юра, когда головку сжало узкими стенками — Я сейчас кончу…       — Кончай… — Виктор отстранился, давая себе передышку, вдохнул, откашлялся и продолжил. Обвёл языком головку, лизнул уздечку, и снова наделся ртом.       Плисецкий стонал так громко и дрожал всём телом, выгибаясь и вцепляясь пальцами в простынь, изливаясь наконец. Виктор нежил губами чувствительную головку, глядя, как кроет Юрочку. Облизал всë до капли и лёг рядом, нежно поглаживая живот.       Юра лежал обессиленный, расслабленный, умиротворенный, и был таким красивым, что мужчина невольно залюбовался. А он открыл глаза и вскинул взгляд на Виктора, затуманенный, удовлетворённый такой взгляд и улыбнулся, провёл пальцами по щеке, стирая влажные дорожки слез и потянулся за поцелуем.       Виктор хотел его до умопомрачения, до боли в яйцах. Сгрëб парня в охапку, поворачивая на бок, лицом к себе. Прижал, закинул его ногу себе на бедро, и несдержанно потëрся членом о низ живота, ища хоть какой-нибудь стимуляции, и поцеловал жадно, мокро, толкаясь языком в приоткрытый рот. Оторвался от сладких губ, облизал пальцы и скользнул ими между ягодиц, поглаживая чувствительное местечко. И снова накрыл губы поцелуем, заглушая сорвавшийся было стон.       Потребовалось совсем немного времени, чтобы Юрочка уже разнузданно стонал, то толкаясь тазом навстречу и потираясь привставшим уже членом о чужое возбуждение, то подаваясь назад, насаживаясь на растягивающие его пальцы. Такой горячий. Смотрел осоловелыми совершенно глазами, цепляясь пальцами за плечи.       — Хочу тебя, хочу… — сбито шептал вперемешку со стонами.              Виктор повалил его на спину и раздвинул коленом бёдра, нависая сверху.       — Сзади… Я хочу сзади. — выдохнул Юра, вдруг очаровательно смутившись — Мне тоже надо… Почувствовать…       — Да, солнышко моë. Всë, что захочешь. — Виктор чмокнул в заалевшую щеку, отстранился, помогая перевернуться и потянулся за презервативом.       — И не нежничай. — глянул через плечо Плисецкий и уткнулся лицом в подушку, прогибаясь, открывая Виктору восхитительный вид.       Виктор огладил спину, бока, остановив ладони на тазовых косточках и потянул на себя.       — Юр, подушку под грудь, так удобнее…       — Да, хорошо… — отозвался парень, подчиняясь.              Виктор изводил Юрочку лаской, продолжая изощрëнную пытку. Поцелуями по плечам, руками оглаживая бока, языком по позвонкам вниз, губами по ямочкам на пояснице. Сам поражаясь своей выдержке.       — Ммм… Витя… Вставь мне уже… Я сейчас с ума сойду… — такой сладкий, такой нуждающийся, подрагивал от возбуждения и нетерпеливо хныкал.       — Да, солнышко моë, я тоже, вместе с тобой.        Виктор мял ладонями маленькие, упругие ягодицы, наслаждаясь. Какие же они идеальные. Развёл немного, любуясь как пульсирует розовая дырочка, приоткрытая, влажная от смазки, готовая для него. Подразнил напоследок, поводив головкой между ягодиц и толкнулся наконец. Медленно, осторожно, неглубоко. Остановился, пережидая, когда спазм сфинктера отпустит и плавно вошёл до упора, замирая от того, как плотно сжимали его шёлковые стеночки. С Юрой каждый раз был, как первый.       — Какой же ты узкий, солнышко моë… — шептал, держа чуть ниже талии и натягивая парня на член.       Толкался ритмично, с оттяжкой, сильнее внутрь и медленно наружу. Нашел нужный темп и угол, наслаждаясь хриплыми стонами.       — Агх… Да… Ещё… Сильнее… — восхитительно звучал Юрочка.       Виктор склонился над парнем, целуя спину, накрыл своими ладонями руки Юры, сжимающие простынь, прижал запястья к матрасу и наконец ускорился.       — Да, Витя, да… Ещё… — выстанывал Юра.       Виктор долбил в бешеном темпе, балансируя на краю оргазма. И когда он, чувствуя, что подходит к пику, укусил Юрочку за загривок, парень содрогнулся в его руках, застонал громко и впервые кончил без дополнительной стимуляции. И Виктор догнал его буквально через несколько фрикций. Провалился в оглушительный оргазм, выстанывая имя своего мальчика.       — Иди ко мне, котёнок. — обнял, прижимая к себе и зарываясь носом в волосы, вдыхая восхитительный запах Юркиных волос, запах его кожи, пряный запах их секса, их страсти.       

***

      — Расскажешь? — спросил Никифоров, когда они лежали обнявшись после душа и лёгкого ужина.       А Юра даже не спросил, что Виктор имеет в виду. Кивнул и сразу начал рассказывать, как взял номер Регины у Барановской, как боялся звонить, потому, что думал она его пошлёт в известном направлении. Как назначил встречу и вывалил на девушку всё свои путанные мысли и эмоции. Как почти отчаялся, потому что долго не было звонка. И о том, что последовало за всем этим. Виктор слушал внимательно, не перебивая, иногда кивал одобрительно. И заговорил только, когда Юра закончил свой рассказ.       — Ты удивительный, Юр. Ты знаешь?       — Да ладно. Обычный я. — смутился парень.       — Как ты всë успевал? — недоумевал Виктор.       — Регина брала малышку с собой в театр и там за ней присматривали костюмеры. А я забирал после тренировки и отвозил домой. Она же маленькая, уставала там и ей спать днём надо и питаться нормально.       — Ну, в правильном питании ты у нас спец. Твоя каша это что-то шедевральное.       — Есть такая буква в этом слове… — довольно усмехнулся Юрочка.       — А почему ничего мне не рассказывал? Развёл тайны Мадридского двора. Я чуть крышей не поехал.       — Я боялся, что ты расстроишься, если у меня ничего не выйдет. Боялся тебя разочаровать.       — Юр, давай договоримся на будущее. Больше никаких тайн. Нет ничего лучше правды, на мой взгляд. Вместе мы всë преодолеем. Ты никогда меня не разочаруешь. И я тоже обещаю ничего от тебя не скрывать. Давай впредь обсуждать все проблемы. Словами через рот. Договорились?       — Договорились. — кивнул согласно Плисецкий — Теперь твоя очередь. — и вскинул взгляд на Виктора — Как вы будете теперь разруливать это всë? До чего договорились?       — Да тут всë просто, Юр. В судебном порядке устанавливаем отцовство. И получаем новое свидетельство о рождении.       — Экспертизу будете делать?       — Скорее всего не потребуется. Так как разногласий между нами нет. Это просто формальность. Всё трое дадим пояснения, я, Регина и еë муж. Думаю этого суду будет достаточно.       — Да там достаточно посмотреть на Анютку и без анализа ДНК всë понятно. Она же копия ты.       — Анечка скоро пойдёт в детсад. Надо успеть всё уладить до этого. И наверное, мне придётся сделать заявление для прессы, чтобы бульварные писаки не несли всякую ересь, когда всë откроется. Регина не против чтобы дочка проводила с нами время. И стоит мне только появиться с ней где-нибудь, это сразу привлечёт внимание.       — Согласен. Ход на опережение. Лучше ты сам всë расскажешь, чем там напридумывают всякого.

***

      Фельцман восседал за своим столом. Он шелестел страницами контракта и просто светился довольством.       — Мы выбрали в итоге «GQ» и выбили вам самые выгодные условия. Приличный гонорар плюс пиар и реклама. Перед началом сезона самое оно. И у них новый фотограф. Он сейчас популярен, как никто. К нему звезды в очередь стоят, а он когда узнал о вас, сам топил за эту съемку. Уж не знаю, чем вы ему так приглянулись, но он горит желанием поработать с вами. Придумал для вас какой-то нереально крутой концепт. Кристиан Рэй его зовут, если не ошибаюсь.       — О, я знаю его. Он реально крут. — оживился Плисецкий.       Яков раздал экземпляры контракта.       — Прочитайте и подпишите. Хотя наши юристы уже все проверили.       Плисецкий подписал не глядя. А Никифоров читал, внимательно пробегая взглядом по страницам.       — Пол-года нельзя сниматься в других изданиях? — удивленно поднял брови Виктор.       — Ну, им нужен эксклюзив. И они неплохо за это доплатили. И к тому же публикация только после нашего одобрения. Это касается и текста, и фото.       — Ну допустим. — хмыкнул Виктор поставил размашистую подпись на последней странице.       — Съемки запланированы на начало следующей недели и займут три дня. Первый день — спонсорский. Поснимаетесь для рекламы. Одежда, обувь, часы, цацки там разные, парфюм. Ну, вы в курсе. Не первый раз ведь. Спонсоры в драку лезли, когда узнали, что вы будете главными персонами номера. А второй день уже творческий. В образах, со сложным гримом. Что-то интересное. И третий, как я понял, страховочный. Если не уложитесь или что-то нужно будет переснять.

***

      Тренировка прошла отлично. Юра почти летал над ареной, парил, словно у него выросли крылья. Пластичный, грациозный он не допускал ни одной помарки. Скользил, гнулся во вращениях и легко сажал прыжки. Никифоров взгляда отвести не мог и то и дело залипал, забывая обо всём на свете. Яков уже устал орать не него и только недовольно поджимал губы и ворчал себе под нос. Но за Плисецким следил с довольным лицом. Да и Никифоров в конце концов, сосредоточился и стал катать свою программу с полной отдачей.       После тренировки Юрочку задержала Барановская, хвалила и давала советы, обсуждая новую программу. Поэтому Юра пришёл в душевую, когда остальные заканчивали принимать душ. И теперь Виктор, уже одетый сидел в пустой раздевалке, скролил ленту инстаграм и ждал Плисецкого. Вскинул взгляд на вошедшего парня и невольно залюбовался. Юра вышел из душевой, в одном полотенце на бёдрах, с мокрых волос срывались капли и стекали по плечам, по груди. Соски затвердели от прохладного воздуха, а щеки раскраснелись, то ли от смущения, то ли от горячей воды. Виктор взял сухое полотенце и пошёл навстречу. Стал осторожно просушивать волосы, накинув полотенце на голову Юры, слегка массируя кожу.       — Я сам, Вить. — попытался возразить Плисецкий.       — Юрочка, позволь я помогу тебе. — не поддался Никифоров.       — Ладно… — расслабился Юра, позволяя.       Виктор продолжил и с удивлением увидел, как поплыл любимый взгляд, как приоткрылись влажные губы и Юрочка рвано выдохнул.       — Так сильно нравится, когда трогают голову?       — Нравится, когда ты трогаешь, и не только голову. Нравиться, как ты пахнешь. Твои руки… Весь ты нравишься… Я люблю тебя, Вить.       Виктор бросил полотенце на скамью, притянул Юрочку за затылок и поцеловал. И Плисецкий обвил руками его шею, отвечая…       — А здесь у нас раздевалка… — сказал голос совсем рядом.       Они так увлеклись, что не слышали, как открылась дверь и теперь оба ошарашенно смотрели на Шишкина с телефоном в руке. И что самое неприятное, с телефоном, явно снимающим видео.       — Упс! Я кажется помешал. — улыбнулся парень и попятился назад к двери.       — А ну, стой, дебила кусок! — отмер Плисецкий и кинулся вслед за уходящим парнем.       — Юр, ну куда ты? — удержал его Виктор — Хочешь ещё ему контента накинуть. Голый Плисецкий, бегущий по Ледовому, я думаю, произведёт настоящий фурор.       — Ты видел? Надо догнать его, надо чтоб он удалил… — взволнованно взмахнул рукой вслед ушедшему парню.       — Спокойно! Одевайся. Я сам с ним поговорю. — успокаивающе чмокнул в кончик носа и пошёл к двери.       Никифоров обнаружил парня, сидящим на трибунах с телефоном в руках.       — Удаляй видео, давай, прямо при мне. — Виктор старался сохранять спокойствие — Ты же понимаешь, что если это обнародовать, то ничего хорошего не будет?       — Я по-твоему совсем дурак? — вскинулся парень и отвёл руку с телефоном подальше от Виктора — Я вообще не вас снимал. Это для мамы. Там уже минут сорок. Экскурсия по Ледовому, видео-привет от Якова Борисыча и Лиль Михалны, часть тренировки, мой прокат, Юркины бомбические прыжки и другие ребята. И что мне теперь всë заново снимать из-за нескольких секунд?       Виктор молча ждал, пытаясь понять, что парень хочет до него донести.       — Я отредачу видос. Обрежу последнюю сцену, обещаю. Всë равно мама навряд ли бы оценила этот ваш перформанс. — махнул рукой в сторону раздевалки Олег и беззлобно хмыкнул.       — Ну хорошо. — неохотно соглашаясь — Но если это всплывёт где-нибудь, Яков с тебя шкуру спустит и я ему помогу — применил последний аргумент Виктор.       — Да знаю я. Нахрена мне это? — пожал плечами парень.       Виктор кивнул и пошёл в раздевалку за Юрой. Но в груди неприятно царапало, какое-то смутное сомнение и тревога не отпускали. Может зря он согласился и надо было настоять на своëм?