Проблемы недопонимания.

Я уже не помню, какая эта была по счету выпитая мною стопка коньяка, только жгучее покалывание сопровождает их и отдается в горле. Возможно, глушить боль алкоголем не самая лучшая идея, и если бы я был человеком, то давно бы умер от цирроза печени, но это всего-навсего мелочи. В голове нет никаких мыслей — лишь белый шум. И то, он в скором времени сменяется на головную боль. Расстраивает меня только то, что я не сильно пьянею. Прекрасно. хорошее окончание этого ебанного дня. Мой взгляд медленно скользит от человека к человеку. На пару квадратных метров приходится слишком много людей. В углу я замечаю парочку, которая без стеснения вылизывают себе рты, чуть ли не достигая гланд. Мерзость. А вот в СССР такого не было… Перевожу взгляд на небольшую компанию, собранную около окна. Музыка и так давит на уши, а они ещё и орут как бешеные. Раздражает. Вспоминаю, что как бы сюда я пришел не один. Начинаю искать Дениса глазам, пытаясь зацепится взглядом за какую-либо знакомую вещь. Все тщетно. Чувствую копашение рядом с собой, и как на меня опирается кто-то. Хочу уже наорать на нарушителя моего спокойствия, но вовремя успеваю среагировать. И почему же я не додумался посмотреть на места рядом с собой? Денис выглядит неважно. Яркий румянец, что выступил на его лице, создаёт болезненный вид, глаза стеклянные, а на лице широкая, неестественная улыбка. Жуть. Я, как любящий и заботящийся о нем брат, отбираю из рук ещё полностью не допитую бутылку какого-то дешёвого спиртного. Серьезно? Ден, ты где это нашёл? Повторяю этот вопрос уже вслух. Он смотрит будто сквозь меня, старается объяснить, но это не особо помогает. Его речь несвязанная и невнятная, и в ее завершении, он очень громко икает. Очень информативный диалог получился. Не знаю, на что я надеялся. Медленно приподнимаюсь с дивана, стараясь сохранить равновесие и опираюсь на близ стоящего парня. О Боже, это что, Татищев? Не ожидал его увидеть здесь. Он смотрит на меня с какой-то насмешливой улыбкой. Я усмехаюсь ему в ответ. У меня нет настроения грызться с тобой, Татищев. Я киваю ему и возобновляю движение. Дохожу до кухни. Тут народу нет, что не мало меня радует. Беру в руки стакан и наливаю себе воды. Выпиваю медленными, но большими глотками. Стало намного лучше. Делаю в голове пометку, что нужно будет перед сном выпить таблетку, чтобы под утро не загнуться окончательно. Опираюсь о столешницу и лезу в карман за телефоном. Пятнадцать пропущенных от Александра Петровича и три от отца. Я нервно улыбаюсь. Мы крупно влипли. Так, Данила, не паникуй. Как нибудь выкарабкаемся, надеюсь. Недолго думая, я звоню в такси и вызываю машину. Трясущимися руками запихиваю телефон в карман толстовки и сразу же направляюсь к Денису. Тормошу его, он отнекивается и пытается скинуть мою руку, но в итоге сдается. Я его приподнимаю, хватаю за талию и веду к выходу. Он что-то тихо бурчит себе под нос, что в связи с несвязанной речью звучит очень смешно. Я тихо усмехаюсь. — Чего ржешь? — он спотыкается об свою же ногу, начиная падать, но я вовремя его удерживаю. И теперь уже смеюсь во весь голос. — Просто так, Ден, просто так. — улыбаюсь и веду его к скамейке. Сажаю его, и сам рядом устраиваюсь. Проходит от силы минут пятнадцать, и наше такси подъезжает. Я встаю, и тяну за собой Мурино. Он уже не сильно сопротивляется. Видимо, свежий воздух отрезвил его. Мы садимся в такси, я называю нужный адрес. В салоне машины пахнет чем-то приторно-сладким. Боже, меня сейчас стошнит. Приоткрываю окно, и вдыхаю полной грудью. Так то лучше. Мертвая тишина, что иногда прерывается бранью таксиста, сильно давит на уши. Стараясь как-то прервать гнёт данной атмосферы, я решаю завести разговор с Денисом. Думаю, стоит сообщить о причине скорого ухода. — Пятнадцать пропущенных от твоего отца и три от моего. как думаешь, какой пиздец нам прилетит по десятибалльной шкале? — захожу с «козырей». Внимательно наблюдаю за эмоциями своего собеседника. Недопонимание сменяется осознанностью, что очень сильно радует меня на данный момент и дальше в его глазах заселяется страх. — Тут все тридцать — его голос дрогнул. И из моего рта вылетел нервный смешок. Мы попали. На этом наш разговор закончился. Оставшуюся дорогу я ехал размышля о сегодняшнем дне. /flashback/ Проснулся я от назойливого жужжания под ухом. Едва разлепив глаза, я ужаснулся. Время уже перевалило за десять. А в начале одиннадцатого у нас должно было состояться собрание Московской области, то бишь, всех детей Москвы. Долго размышлять мне не пришлось, и я буквально выпрыгнул из постели, собираясь, и на ходу складывая все документы. Времени не хватало даже на банальные вещи. Хорошо хоть, что я ещё вчера позаботился о вещах и отложил. Теперь нужно только умыться, и возможно, утро уже не будет таким плохим. *** Я ошибался. Я очень сильно ошибался. До начала собрания осталось от силы десять минут, а я нахожусь в пробке уже добрых пятнадцать минут. Хочется кричать, но я сдерживаю себя. Люди не поймут. Проходит ещё пять минут, и наконец то машины начинают движение.                               *** И вот, я стою перед дверью к нужному мне месту. Тянусь рукою к двери, но меня будто что-то останавливает. Страшно. Пересиливаю себя, хочу постучать, но дверь внезапно открывается и я вижу отца. Отец смотрит с нескрываемым раздражением, и отходит в сторону. Взгляды всех присутствующих направлены на меня. Кто-то смотрит с сочувствием, а кто-то с насмешкой. Стыдно. — Здравствуйте, Михаил Юрьевич. Простите за опоздание. — говорю тихо, и направляюсь к свободному месту. Благо, свободное место находится рядом с Балашихой. Я сажусь рядом, и складываю перед собой документы. Чувствую, как кто-то дотрагивается до моего предплечья. Перевожу взгляд на свою соседку и улыбаюсь ей. Балашиха улыбается мне в ответ. Чтож, возможно все не так плохо. Собрание заканчивается через пару часов. Все начинают расходится, и я в том же числе. Но в последний момент меня откликивает отец. Сейчас буду слушать о том, какой я безответственный, ничего мне доверять нельзя и вообще не выполняю свою работу. Невесело усмехаюсь своим мыслям и готовлюсь слушать упрёки. Выходу я из зала весь выжатый и с плохим настроением. Сегодня Михаил Юрьевич превзошел сам себя. Хочется рыдать, подобно ребенку. Вот только я не ребенок, и даже не подросток, если брать не по человеческим меркам. Тяжко. На телефон приходит сообщение от Дениса о походе на вечеринку. Ну, а мне то что? Я, конечно же, соглашаюсь. /end flashback/ Видимо, я слишком задумался, раз даже не заметил, как мы приехали. Ден трясет меня за руку, пытаясь привести в «чувства». Расплачиваюсь за такси и мы выходим из машины. Так же хватаю Мурино, чтобы он не дай Боже, не упал прямо по середине дороги. Идём мы в тишине. И в скором времени добираемся до нужного нам места. Пока я лезу в задний карман за ключами, Денис опирается на дверь. Одно мгновение и слышится характерный щелчок, который издается при открывании. — Я же не оставлял дверь открытой. — произношу шёпотом, почти не слышно, но видимо этого хватает, чтобы это услышал близко стоящий рядом со мной Романов-младший. — Воры.? — с огромной надеждой произносит он, но я то знаю, что это не так. Я судорожно улыбаюсь и сжимаю в руках ключи. О попытках воровства мне бы доложили сразу же. — Хуже. Родители. — ну все, мы приехали. завтра во всех новостях страны « пожар в Химках» и «каким-то невиданным образом в Мурино произошёл потоп». Нет, я конечно утрирую, но попадет нам не хило, и если в первую очередь, почему мы не брали трубку, а во вторую за наши состояния. Денис нервно смеётся и отходит чуть от двери, ближе к лифту. Вот же говнюк. Как самый «бесстрашный» из нашего дуэта, я тянусь к ручке двери, хватаю ее и тяну. Она не поддаётся. Так, стоп. Мысли в хаотичном порядке летают в моей голове, и я осознаю нашу удачу, выдыхаю счастливо и открываю ключами дверь. В квартире нет никаких признаков чужого присутствия. Свет выключен во всех комнатах, вещи лежат как лежали до этого. Я захожу внутрь, разуваюсь и жду когда денис последует за мной. Он неуклюже выполняет те же действия и следует за мной на кухню. Я включаю свет и замираю. Кажется, ещё чуть-чуть и у меня случился бы сердечный приступ. Более менее отхожу от этого состояния и перевожу взгляд на Дениса. Боже, Мурино весь бледный и кажется вот вот упадет в обморок. Я перевожу взгляд на Александра Петровича. Он смотрит на нас напряжённо, скрестив руки на груди. — Здравствуй, папа! — я улыбаюсь ему и подхожу чуть ближе. Мужчина приподнимает бровь в вопросительном жесте. Ладно, это не помогло. — Можете объяснить мне, почему вы не отвечали на наши звонки? — он по прежнему смотрит на меня так пристально, что я невольно сглатываю. — Мой телефон находился на безвучном. А у Дениса он разрядился — я улыбаюсь и надеюсь, что вопрос будет закрытым. Очень хочу лечь в свою кровать и заснуть глубоким сном. Но не тут то было. И видимо моим мечтам не суждено сбыться. Я ощущаю чужое присутствие за своей спиной и сглатываю. Только не он, только не он. Пожалуйста. Я все ещё злюсь на него. Я не смогу сдержать себя. — Тогда объясни мне, почему от тебя несёт спиртным? — звучит хриплый голос за моей спиной, и я резко оборачиваюсь к нему. Данила, держи себя в руках, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — А это тебя ебать не должно. — произношу так холодно, что мне аж самому становится не по себе. Отец смотрит на меня шокировано, видимо не ожидал такого. Ну да, редко такое услышишь от того, кто готов плясать перед тобой, только лишь чтобы получить каплю внимания. — Данила! — теперь уже подключается второй, не менее шокированный родитель. Я не обращаю внимание, продолжая смотреть на отца так же безразлично, как он обычно меня одаривает взглядами. — Дань.— меня за руку тянет Денис. Не понимаю, он пытается меня заставить заткнуться или отгородить от начинающего злится отца? В принципе, уже не важно. Я продолжаю говорить о том, о чем думаю. — Не могу понять, зачем вы здесь, Михаил Юрьевич. Вы мне сегодня прекрасно показали как вам насрать на меня, и на мои чувства. — и вдруг у меня приходит осознание — Или это из-за Дениса? Точно. Как я мог подумать, что вы приехали ко мне. Я смеюсь и резко высвобождаю руку из хватки Романова — младшего. Он смотрит на меня как щеночек, которого оставили одного. Поебать. Вижу, как к нему подходит его дорогой отец и кладёт на плечо свою руку. — Данила! — теперь уже не выдерживает Москва. Он хватает меня и трясет за плечи, заглядывая в глаза. — я не самый хороший отец, но я беспокоился за тебя! — Не верю. Или мне напомнить твои же же слова? Цитирую: «Делай все, что хочешь, мне все равно». Или же: «Лучше бы ты вообще не появлялся, может быть проблем стало бы намного меньше» — Из глаз начинают течь слезы. Мое тело предает меня же. Рядом с собой я слышу шокированный вздох. Видимо никто такого не ожидал. Я шмыгаю носом и опускаю взгляд. Не знаю, сколько времени проходит, как мы так стоим. Но я решаю прекратить все, отодвигаясь от отца. Только вместо ожидаемой свободны, я чувствую неожиданные объятия. Объятия? Что-то сегодня с этим миром точно не так. В последний раз меня обнимал Москва в далёком двадцатом веке. — Я не это имел ввиду, Дань. Я люблю тебя, очень сильно люблю. — Он шепчет мне это куда-то в макушку. Я не хочу этому верить. Я пытаюсь этому не верить, но вместо протеста из меня вырывается еще больший поток слез. В следующий момент чувствую как меня обнимают со спины, и как Денис прижимается своим лбом к моему плечу. Александр Петрович треплет меня за волосы и обнимает крепче. На душе так же гадко, но возможно, это самый лучший исход сегодняшнего дня.