Под вишнёвым деревом

      Мари не может понять, как так получается. Кикуко сильно ранена и сейчас вместе с Ротом борется за свою жизнь.       — Мари, ты сама как? — обращается к ней Стендаль, и она поднимает голову.       — В порядке. Не задело. Стендаль, как…       — Всё под контролем. Отдохни.       — Но…       В беседу вмешивается мама, сжимая плечо.       — Молись, — говорит Шигэ. — Молись Мари, потому что это единственное, чем ты сейчас можешь помочь Кикуко.       Двойственность человека Мари хорошо прочувствовала. Сначала ты убиваешь, потому что член Портовой мафии, а после обращаешься к богу, если что идёт не так (и не всегда в мафии все верят).       Мари отстраняется и решает наведаться к Чуе, потому что кто-то же должен его поддержать. Она шмыгает носом, потому что это же Кикуко, её лучшая подруга, и чуть было не врезается в вышедшего из-за угла Кимифусу. У того хорошая реакция — успевает подхватить и всмотреться в побледневшее лицо.       — Опускайся на колени. Молись.       Мари хочется возразить. Кто из них с детства в мафии? Она или этот парень? Но она вместо этого хватает его за рукав пиджака и тянет за собой вниз, на колени. Кимифуса подчиняется, вопросительно глядя на неё. Когда Мари начинает говорить, сама удивляется, как тихо и вкрадчиво звучит её голос.       — Что такого особенного в том, чтобы встать на колени? Мы оба стоим на коленях, так что это ничего не значит.       — Да, — соглашается Кита, — молиться можно и стоя.       — Почему всё сводится к молитвам?       — А что ещё остаётся нам, погрязшим в крови? — отвечает вопросом на вопрос. — Езжай домой. Я сам зайду к Накахаре, есть, что обсудить.       Кимифуса помогает ей подняться на ноги и уходит, протиснувшись мимо. Мари решает послушаться и уйти: сегодня она больше не в состоянии работать. Чёртова миссия…       Из машины она выходит, удивляясь, как дрожащие ноги ещё могут держать. Мари кутается в куртку, поднимает голову, и сердце желает кульбит — возле подъезда стоит Тэтте. Одет не по форме: джинсы, куртка. Суэхиро без слов понимает её, когда подходит. Заключает в объятия и сглатывает, чувствуя, как пальцы Мари хватаются за его куртку.       — Если хочешь — плачь.       Она качает головой. Женщины в их семье не выставляют слёзы напоказ. От отца сочувствия она не видела, ему ни жену, ни Юки, ни её маму жалко не было. Мама говорит, что никому их слёзы не сдались. Мама… Мари прикрывает глаза. Мама много чего говорит.       — У меня весь макияж размазался, — говорит она, отстраняясь. — Осторожнее, могу испачкать тебе куртку.       — Ничего. Ты и в таком виде красива.       Мари слабо улыбается.       Даже когда сломлена — вот что витает в воздухе.       Мари слишком поглощена переживаниями за Кикуко, поэтому забывается.       Нельзя показывать свою слабость.