«Нездоровая любовь Курокавы Изаны»

Его рука обхватывает девицу за шею, приподнимая над собой так, что та еле касается носками земли, начиная, словно рыба ловить по-больше воздуха в свои лёгкие. — И-изана, прошу тебя, пусти! — со всех сил шепчет, как мантру темноволосая, хватая ладонями руку светловолосого, и впиваясь ногтями в кожу, тем самым пытаясь хоть как-то ослабить его хватку, дабы ухватить ртом немного воздуха, которого сейчас до жути не хватало, потому сознание постепенно стало ускользать от неё. И последнее, что она успевает увидеть, — это его отвратную, чуть ли не безумную ухмылку, ведь он выиграл. Вновь выиграл. Чёрт. Каждый раз ей не удаётся от него убежать. Каждый раз он её находит, где бы она не пряталась, где бы не находилась, он обязательно находит свою любимую игрушку, с которой так не хочется расставаться. Потому что нигде больше такую не найти, как она. *** Неизвестный источник шума заставляет темноволосую девицу резко распахнуть глаза, после чего осмотреться вокруг, в поисках источника шума. Но вот, какая предстаёт перед ней картина : сидящий в кресле напротив мужчина, который с довольной ухмылкой и закинутой ногой на вторую, внимательно разглядывает её таким взглядом, словно она была какой-то сладкой конфетой, которую хотелось не быстро съесть, а медленно, пробуя на вкус, и, растягивая каждую минуту, чтобы можно было вдосталь насладиться. — Очнулась, куколка? Очень замечательно. Теперь мы с тобой проведём исправительную работу, чтоб ты больше не смела убежать от меня, не то что бы подумать даже об этом. — в его голосе читалась сущая злоба на девицу напротив. — Ты ведь знаешь, что будет только хуже, потому не советую язвить мне сейчас, — поднявшись с кресла, он стал подходить к ней медленно, словно он хищник, а она загнанный в угол дикий зверёк. Но в том случае зверёк бы мог убежать в угол, спрятаться куда-нибудь, а она сейчас нет, ибо была привязана к двум трубам, что напоминали больше пилоны, нежели это. Её руки и ноги были по обе стороны от неё, туго привязаны верёвками, для того чтобы она не смогла никак выбраться и вновь попытаться убежать. Да и куда бы она бежала, если он бы её, в любом случае нашёл. — Молчишь? Нечего сказать, или же боишься, что от того что начнёшь что-нибудь да и говорить, тебе прилетит хорошо? — усмехнувшись, Курокава стал всматриваться в голубые глаза юной особи, что так очаровали его с их первого знакомства в кафе. Ещё тогда он уже знал, что она будет его и только его, ничьей больше. Он не умел делиться и не желал этого. Ибо всё, что понравилось или зацепило как-то должно принадлежать ему. — Раз твоя воля молчать, то молчи. Но вскоре ты будешь кричать и молить меня остановиться, а хотя, лучше будешь меня молить продолжить, ведь тебе будет это нравится, да? Куколка, ну же, скажи мне что-нибудь. — его слащавый и совсем не настоящий тон голоса неприятно отдаётся в уши голубоглазой, оттого та моментально скривилась. И реакция мужчины не заставила себя долго ждать : резкий хлопок ладонью по бедру заставляет ту вскрикнуть и недовольно выругаться, прикрывая глаза, с которых начинают медленно скатываться слезы. И вновь на его лице появилась та самая безумная ухмылка. Он будто с наслаждением наблюдал за тем, как слезы девицы одна за другой скатываются по её бледному лицу, с негромким стуком падая на мраморный кафель. Очевидно, ему это всё нравилось. Нравилось играться с любимой игрушкой, тем самым испытывая на прочность. А если она эту прочность не пройдёт, то он просто без зазрения совести выбросит её к остальным, ненужным, когда-то брошенным им самим. — Чего же ты плачешь, куколка? М? Ты ведь сама виновата. Не стоило от меня убегать, тогда бы и этого всего не было. Только ты виновата в этом. Только ты. — шепчет ей на ухо, словно змей искуситель, обжигая ушную раковину своим горячим дыханием, после которого по телу проходятся тысяча мурашек, а за ними и отвращение действиям некогда любимого мужчины. «Воспоминания». Первый день рабочего дня Акиры, так звали молодую девицу, начался, можно сказать, даже на отлично. Ей выдали крупные чаевые, а вместе с этим ещё и букет алых роз. Без подписи от кого. Потому девица могла только гадать, кто же этот тайный поклонник? Или всё же могла? Ибо тот светловолосый мужчина с красивыми серьгами и милой улыбкой на лице смотрел прямо в её сторону, параллельно с этим внимательно рассматривая, будто оценивая. Она же сначала было притупила взгляд, не знала, как на это реагировать. Но потом всё же набралась смелости, улыбаясь светловолосому в ответ и преподнося к своему лицу букет цветов, чтобы вдохнуть приятный аромат, который мгновенно окутывал лёгкие. Так продолжалось каждый день. Он приходил сюда, заказывал своё привычное кофе, передавая через официантов девушки букет, что стало для неё обыденным. Но одним днём, на удивление темноволосой, он решил сам подойти и подарить этот скромный подарок ей, всё так же улыбаясь той улыбкой, которой сумел покорить юное сердце, поселяясь там с трепетными чувствами. Когда после несколько свиданий они начали встречаться, всё было нормально, пока не случился один момент, то бишь первый звоночек для Акиры, что не стоит связывать свою судьбу с таким человеком, как он. Она о нём не знала почти ничего, то есть знала только ту информацию, которая была выгодна ему. И вскоре очень пожалеет об этом. Спустя пол года отношений темноволосая девица вообще не замечала никаких странностей в любимом человеком. Но когда тот начал часто пропадать, а утром лишь появляться, будто ни в чем не бывало, обнимая её. Она приняла решение уйти от него, когда тот уйдёт по своим делам, оставив лишь записку на прощание для него. И как всегда недопитая чашка кофе на столе с ароматом ванильных духов в воздухе по всему дому. Но вот это действие стало роковое в их отношениях. Он вернул её домой. Нет, даже не вернул, а затолкал. Затем же, сильно ударив по щеке, завалил на кровать. Впервые тогда она была изнасилованная своим же парнем. Любимым человеком. Тем, кто даже и пальцем боялся к ней дотронуться, не то что сделать такое. Её попытки сбежать после того случая стали частыми, но все они были провальными. Он везде находил её, ибо у него были связи и всякое другое. Потому ей было очень сложно в очередной раз попытаться сбежать. Но будто сама судьба помогла ей в этом. Только вот и эта попытка оказалась неудачной. Курокава лишь дал ей чувство, что она, наконец, от него убежит, забудет, как страшный сон, продолжит жить, наслаждаясь каждым прожитым моментом. Но нет. Это было мимолётное чувство свободы. Так всегда, когда хищник хочет заставить добычу почувствовать облегчение, после которого нанесёт сокрушительный удар. «Настоящее время». Резкое действия Курокавы заставляет темноволосую девицу недовольно прошипеть и распахнуть свои голубые омуты, устремляя взгляд в лицо мужчины, сжимающего одной ладонью её подбородок. Он смотрел на неё не дольше пяти минут, после которых прильнул к манящим губам темноволосой в грубом поцелуи. Она старалась не отвечать, да и вообще стиснула зубы, дабы тот не смог проникнуть в неё своим юрким языком, что было очень зря. Светловолосый мужчина укусил ту за нижнюю губу, вынуждая открыть свой рот, в который он сразу же залез, своим языком исследуя. Она мычит, пытаясь двигать головой со стороны в сторону, но ничего не выходит. Крепкая хватка мужчины не позволяет сделать абсолютно никаких действий. Ей приходится просто смириться и просто ждать, когда тот сам отойдёт от неё, пуская в её сторону угрозы. Действительно, угрозы, которые когда-нибудь да и выполнит. Но сейчас они будут лишь пустым звуком, ибо он не наигрался с ней вдосталь. Случается так, как и предсказала темноволосая девица. Он отстраняется и внимательно смотрит с прищуренными глазами на неё. Его голос звучит слишком неожиданно и с какой-то непривычной хрипотой. — Хочешь из-за своего непослушания сидеть в сыром подвале с крысами? — Отпусти меня, пожалуйста, Изана, — полностью проигнорировав его вопрос, молвила темноволосая, опуская голову вниз. Лишь бы не пересечься с этим опасным взглядом демонических глаз. Она не знает, где он успел взять кожанную плеть. Когда вообще грубо схватил ладонью за щеки, заставляя смотреть прямо в глаза. Она не понимала, не могла понимать сейчас, в этой ситуации. Но лишь одно было понятно - больше ей не выбраться отсюда. Больше не желая смотреть на девицу, Курокава грубым движением поворачивает голову Акиры в сторону. Сам же он отодвигается от неё и кидает куда-то на кровавые простыни кровати кожанную плеть, приближаясь к темноволосой, которая затаила дыхание, готовясь к новым действиям мужчины. Её голубые омуты внимательно наблюдали за каждым движением светловолосого, который на удивление, начал освобождать от крепких верёвок её конечности, которые уже она не чувствовала от слова совсем. Потому, после того, как она полностью была свободна, словно тряпичная кукла, упала к нему в объятия. Без лишних слов Курокава подхватил её за бёдра и небрежно бросил на кровать, нависая, словно грозовая туча, над телом девицы, из глаз которой начали вновь медленно скатываться горькие слезы отчаяния. Ибо она не в силах что-либо сделать, как-то противостоять ему. Ей приходится просто это терпеть, молиться всем богам, дабы всё это поскорее закончилось. — Мне доставляет удовольствие, когда ты такая беспомощная, куколка. — Его голос звучит слишком неожиданно и громко, от чего темноволосая вздрагивает, испуганно смотря в глаза мужчины. Он усмехается на это и, не дожидаясь ответных слов от той, грубо раздвигает стройные ножки, устраиваясь поудобнее между них. Придвигая за бёдра к себе, он резко входит, даже не подготовив бедняжку к этому. Она болезненно вскрикивает и выгибается в спине, до боли закусывая губу руками же кое-как хватаясь за простыни, будто бы они как-то помогут успокоить её боль на время. Его темп резкий и грубый. Он проникает в неё до конца, пока в руке, откуда не возьми, появляется заточенный нож. Этим ножом он вырисовывает какие-то узоры, известные лишь только ему, но пока не прикасается так близко к её коже. Но это пока. Ибо в следующие минуты болезненным движением надавливает на нежную кожу острым концом, после которого мгновенно начинает выступать алая струйка крови, медленно стекая по бедру и достигая кровавых цветом простыней, сливаясь воедино. Что никто и не заметит. Она кричит, выгибается, поворачивается из стороны в сторону. Но Курокаве плевать. Он продолжает вдалбливаться в хрупкое тело, тем самым истязая её нежную кожу глубокими ранами, с которых так и сочилась кровь, измазывая также его одежду и бёдра. Даже когда он чувствует, как толстый узел внизу живота скоро развяжется, продолжает вдалбливаться и вдалбливаться, пока утробно не зарычит, утыкаясь куда-то в ключицу девицы, тяжело дыша, чувствуя, как его тёплое семя растекается внутри темноволосой, которая потеряла сознание и едва-едва дышала. Наконец, когда его дыхание становится ровным, он отстраняется от неё, а после выходит, одевается, бросая последнюю фразу. Перед тем, как выйти из этой комнаты, дабы принять душ. Приходит Акира в сознание спустя полчаса, открывая веки и чувствуя, как всё тело болезненно отзывается на каждое её лёгкое движение. В комнате она не замечает Курокаву, на что с облегчением мысленно вздыхает. И  тут же её взгляд цепляется за лежащий нож прямо возле её руки. Стоит только дотянуться, и вот он будет у неё. Потому, собрав оставшиеся силы, она худенькой ручкой тянется к нему, закусывая губу, ибо это оказывается очень сложно - дотянуться до того, что может мгновенно облегчить её страдания. И у неё это получается. Нож оказывается в руке, а её радости нет предела. Только вот шаги в коридоре заставляют сердце забиться в два раза сильнее, ибо это точно Курокава направляется к дверям комнаты, дабы продолжить свое незаконченное дело с ней. Крепко хватаясь двумя руками за нож и замахиваясь, она протыкает себе грудную клетку в районе, где находится сердце,  этим же ножом, который оставил глубокие раны на её бёдрах. Теперь же глубокую рану и в её сердце, от которой та открывает рот в немом стоне, пока из широко распахнутых глаз уже безжизненного тела продолжают скатываться горькие слезы. В эту же минуту входит Курокава, замечая перед собой такую картину. Он сначала не понимает, что она с собой сделала, либо же просто не хочет понимать. Но потом комнату заполняет вдруг его смех. Безумный смех. Его любовь оказалась нездоровой. Такой нездоровой, как и он сам, что привела к таким плачевным последствиям, в которых виноват только он. И желание сделать уже мёртвую девчушку своей собственностью. И больше ничьей.