Охота на Лешего

Первым делом затекла шея. По долгу службы конечно приходилось долго сидеть в одном положении, чтобы обработать тонны информации, только за делом тело не так быстро осознаёт, что мышцы постепенно каменеют. Тем более, можно всегда встать и размяться. Здесь же Амелиной, несмотря на весь интерес, довольно быстро наскучило сидеть в одном положении, тем более, в разгар рабочего дня, когда от неё требовали результатов, а не позирования в платье под стиль девятнадцатого века с красивым кинжалом в руке. — Совершенно необязательно полностью ограничивать себя в движениях, — мягко улыбнувшись, сказал Александр, бросая на Оксану очередной взгляд из-за полотна. — У меня практически готовы основные наброски, так что не стоит себя так мучать. Оксана облегчённо вздохнула и поднялась на ноги, чтобы пройтись и взглянуть на то, что получается. Отдать должное — ожидание стоило своих результатов. Ещё бы это помогло продвинуться в расследовании. Амелину изобразили на холсте, как девушку, держащую в руке кинжал так, что её пронзительный до мурашек взгляд будто соприкасался с величественным остриём. Оружие здесь изображалось как средство защиты, а не нападения. Задумка крайне интересная — будто настало время хрупкой девушке воспользоваться семейной реликвией для защиты собственной чести. У платья был разрез, который показывал при определённом положении борт чулка, в котором по всей видимости и находился кинжал, ожидая своего часа. — Можете не беспокоиться, — Александр поймал взгляд позирующей, которая хоть и была впечатлена, но переживала за потраченное время. — У меня около фотографическая память. Закончу картину без вас и по готовности сообщу. — Видишь, Оксан, какой сувенир мы тебе организовали, — сказал Меглин. — А ты ехать не хотела. — Я давно хотел изобразить такую девушку как вы, — хозяин дома чуть покраснел. — Пусть даже этот портрет останется у вас. Вы волевая, сильная. Это чувствуется сквозь каждый штрих наброска. — А раньше Саша у нас только слабых изображал, — ловко повернула разговор к сути поездки Есеня. — Да, Саш? — Да, — он стыдливо увёл глаза. — Но вы мне вовремя помогли. И больше я так не делаю. И не буду. Я понял, что это неправильно. Он говорил будто ребёнок и Оксану это поразило до глубины души. Александр был настолько чутким и даже ранимым, что не укладывалось в голове: как он мог кого-то насильно удерживать, чтобы запечатлеть на холсте их страх перед неизвестностью? — А ты помнишь почему? — Есеня говорила с ним не как с ребёнком, а скорее как с подопечным. «Как с пациентом,» — пришла на ум аналогия старлею. Александр нахмурился, будто не хотел об этом рассказывать и оглянулся, словно искал поддержку сестры. Та кивнула, будто разрешая говорить. Амелина не удивлена, что в таком тотальном матриархате на вид спокойный человек напрочь слетел с катушек. — Мне нравилось, как они просили о помощи. Но я только рисовал и отпускал, больше ничего, клянусь! — Я верю, — добрая улыбка Оксаны дала ему силы продолжить, но только она знала, сколько приложено было сил, чтобы не воткнуть ему карандаш прямо в глаз за страдания тех женщин. — Только попалась одна, которая не боялась, — Александр направил свой взор на вновь закрытую чёрной тканью картину. — Я связывал её, а она смеялась. Смеялась мне в лицо. Пришлось спуститься в подвал и показать ей, что меня нужно бояться, иначе я её не отпущу. Паззл сложился. Жёсткий матриархат в семье не позволял раскрыться Александру как мужчине из-за тонны детских психотравм и он добивался признания, приводя домой девушек и пугая их до смерти. Понятно, почему никто не заявлял. А что будет? Какое наказание человеку, который удерживал, но отпустил? При том это надо было доказать, ведь девушки шли сами, как бы в гости. А полиции просто не хотелось разбираться с очередным сумасшедшим, пока он не попал под внимательный взор Меглина. — Спасибо Родиону, — мужчина благодарно смотрел на семейную пару бывших следователей. — Он сказал моей сестре, что нужно меня меньше контролировать. И я стал лучше рисовать. Часть картин сожгли, мне было за них стыдно. А эти я решил оставить. Хочу помнить, что бывает, когда я сам не свой. Амелина посмотрела на ту часть стены, где натурщицы уже не похищенные девушки, а актрисы. Меглин научил его справляться с собственными нестандартными желаниями — достаточно пригласить студентку актёрского вуза, дать ей чёткое задание и вот результат: девушка позирует и трясётся от страха, только не по-настоящему. Но этого хватало, чтобы унять тот зуд, что раздирал художника изнутри, из самых тёмных уголков души. То чувство несправедливости, когда ищешь отмщения за несправедливость воспитания на других женщинах. «Если в семье последние столетия в роду главенствовали именно дамы, то где же их портреты?» — подумала Оксана. Видимо, их пришлось убрать с глаз подальше, чтобы не напоминать о тяжёлом детстве, сотворившем с его психикой страшные вещи. Поэтому коридор, ведущий в галерею, совершенно пуст. Однако в последнее время Александру хотелось рисовать непокорных женщин, смелых и даже властных, что говорило об его постепенной ремиссии. — Если позволите, ещё пару штрихов, — с мольбой произнёс художник и Оксана вернулась на своё место, стараясь принять прежнее положение. Теперь-то она могла чётко понять, зачем Меглин устроил всё это и зачем вообще нужна была эта поездка. Она лучше поняла психологию маньяков, стала анализировать мотивы и то, что продолжает ими двигать. Только легче не становилось, ибо её губило осознание, что с похожим человеком она ранее пересекалась в своей жизни. Он идеально подходил по всем критериям, даже слишком. — Я хочу больше знать о «Ты Меня Не Поймаешь», — решительно заявила Оксана, чем вызвала удивлённые взгляды супругов. Александр даже не обратил внимания на её реплику — видимо, об этом ничего не знал, поэтому дальше девушка продолжила несколько деликатно: — Того, что я успела изучить, мне недостаточно. Одобрительный взгляд сразу двоих стоило ожидать. Ещё бы, теперь-то она знала, в каком направлении будет двигаться, только хотелось бы верить, что она ошибалась в своих подозрениях. — Всерьёз думаешь, что им кто-то управляет? — хмыкнул Родион, но больше осаждать не стал. Скорее всего, ей придётся поверить в то, что маньяк творит такие действия по собственной воле. Чуть позже Оксана и её наставники попрощались с владельцами особняка. Как только она села в машину, сразу же позвонила Белозёрову с просьбой проверить ФЭС на жучки и другие способы утечки информации. Правда, скорее всего, это была как мера предосторожности, а основное, что ей нужно сделать — это проверить подслушивающие устройства у себя дома. — Ты можешь объяснить, что конкретно случилось? — обеспокоенно спросил Сергей. — Не по телефону, — уклончиво ответила Амелина, прекрасно зная, что их связь отлично защищена от прослушки звонков. Просто не хотела говорить об этом именно сейчас. Сергей догадывался, что рано или поздно их умная аппаратура по поиску маленьких «шпионов» скоро понадобится, ведь их маньяк уже начал буквально играть с Оксаной, подбрасывая лепестки роз в почтовый ящик к жертвам, поэтому он заранее подготовил переносное оборудование и передал Данилову, чтобы тот аккуратно выехал в квартиру к Амелиной, не вызывая подозрений. Чтобы полностью переварить увиденное, разложить свои выводы по полочкам, Оксана заняла заднее сидение, дабы ей никто не мешал, и полностью провалилась в себя на несколько часов, почти не реагируя ни на что вокруг. На удивление, мысли в голове не путались, а, скорее, осторожно выстраивались, будто ступеньки лестницы, ведущие в непроглядную темноту. Есеня думала, что не будет питать жалости к девушке, когда она начнёт осознавать, но ошибалась, потому что вспомнила, какого было ей самой, когда поняла, что жила с маньяком. И что все, кто предупреждали о том, что Родион сумасшедший и не стоит с ним сближаться, оказались сумасшедшими сами, только в разной степени. И по всему виду Амелиной было ясно, что сейчас она думает примерно то же самое. Невыносимая боль отчаяния, когда понимаешь, как всё было с самого начала. Поступки, которые казались тогда совсем непонятными, слова с подтекстом, не имевшие тогда абсолютно никакого смысла, но теперь имеющие. Оксана анализировала это и понимала, что без всяких улик, без стопроцентной доказательной базы она уверена, что маньяк не подобрался слишком близко, а изначально был рядом. Он умело скрывался, не выдавал себя, ибо было рано, ведь он ещё не раскрыл свой талант — творить с людьми такое зверство. И неизвестно, когда бы раскрыл, если бы не Родион, который как-то догадался, что неспроста делом Лешего занимается ФЭС, неспроста приехала именно блондинка с зелёными глазами, которая поначалу так болезненно реагировала на каждую ужасающую подробность этого дела. Меглин понял, что настоящая та, с которой всё началось, сама приехала к нему, не в силах разглядеть в своём кругу серийного убийцу, который начал оттачивать и менять свой почерк, чувствуя абсолютную безнаказанность. Он начал игру со следствием, зная, что искать его будет именно она. И снова лес вокруг. Дорога петляла среди могущих сосен и дубов, которые скрывались в тумане, ещё не покинувшим лесные чащи. Они ехали довольно долго и Оксане казалось, что уже вот-вот прибудут в Москву, но нет. Видимо, их маршрут изменился. Заметив, как пассажирка на заднем закрутила головой по сторонам, пытаясь понять, где они вообще находятся и уцепиться взглядом за что-то знакомое, Меглин повернулся к ней и сказал: — Планы поменялись. Нас ждёт ещё одна поездка. Странно, но Оксана даже не слышала, что бы супруги переговаривались о чём-либо. Видимо, настолько ушла в собственные мысли, что не заметила бы, даже если бы в машине раздался вой сирен. Недолго пришлось гадать, куда они едут в этот раз. — Анну Свиридову помнишь? — уточнила Есеня на всякий случай, хотя знала, что Амелина старалась запоминать как можно больше преступников с громкими делами. — Её брат направлен на принудительное лечение ввиду того, что находился долгое время под её влиянием. Тебе стоит с ним побеседовать. Поговорить с ним стоило лишь для того, чтобы проверить свою одну-единственную теорию, которая не давала покоя. Когда они уже почти приехали, отзвонился Сергей и сообщил, что из ФЭС утечки нет, но кто-то пытался несколько раз обойти систему защиты, при том крайне профессионально. Оксана улыбнулась. Впервые за весь день хотя бы одна новость принесла облегчение — это значило, что никто из действующих сотрудников компьютерного отдела непричастен. Кто-то пытался пробиться, но не смог, а значит, что у ФЭС всё-таки есть преимущество. Иначе зачем маньяк хочет следить за ходом расследования? Очевидно, начал бояться. Не боялся, когда безжалостно похищал и убивал одну за другой, но теперь занервничал и стал пытаться искать лазейки. Это придало уверенности. — На этом, правда, все хорошие новости заканчиваются, — сказал Сергей, а Оксана другого и не ожидала. — Рита звонила. В твоей квартире обнаружены жучки. На кухне и в шкафу гардеробной, на твоём пальто… Точнее, в нём. Жучок был вшит внутрь подкладки, при том он был непростой, а с программой «Шпион», то есть он не только слушал, но и был нужен для того, чтобы распознать защиту ФЭС, когда бы он оказался в поле её действия. Молчание. Она не знала, что сказать. Прекрасно понимала, что Сергей на другом конце линии сильно волнуется, как и все остальные, и уже нужно передавать об этом информацию Рогозиной, но он не представлял, как именно. Амелина лишь усмехнулась, вспомнив, что к ней на квартиру должен был ехать Данилов. Видимо, Рита его одного не отпустила, что ещё раз подтверждает особые отношения между ними. Стало грустно, что даже в такие моменты она думает совершенно не о том, но о неминуемом риске и всё это время подстерегавшей её опасности думать не получалось. — Я надеюсь, с тобой всё хорошо, — послышался голос Сергея. — Тебя сегодня нет и… В общем, я пробил твоё местоположение, узнал, что за человек, к которому вы приехали. Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, что делаешь. — Теперь знаю, — безжизненным голосом ответила Оксана, думая о том, как же переживал Сергей, когда увидел её местоположение в доме человека, что привлекался за похищение. — Передай Рогозиной всю информацию, что ты нашёл, пожалуйста. Я вернусь поздним вечером и сама с ней обьяснюсь. А Рита со Стёпой могут обыскать мою квартиру, если потребуется. — Ты могла бы облегчить нам всем задачу и сказать, кто это. Ты ведь знаешь, — Белозёров хотел до неё достучаться, но не мог. По щекам текли слёзы от осознания, что произошло и всё ещё происходит на данный момент. Голосу она старалась придать твёрдость, чтобы коллега не понял, что она плачет: — У меня нет ни единого доказательства. И мы их не найдём. Доверься мне. Я приеду и всё объясню. — Ты даже не представляешь, как я буду тебя ждать. Целой и невредимой. Разговор был закончен как раз в тот момент, когда джип припарковался прямо напротив берега реки. Родион развернулся к Оксане и взглядом оценил её вид: макияжа нет, поэтому тушь не потекла, желания идти куда-либо тоже не наблюдалось, она сидела вся сжавшись, будто что-то снова случится и так этого боялась. — Надо успокоиться, — твёрдо сказал ей наставник. — Запомни: это началось не с тебя, что бы ты там себе не напридумывала. Соберись, тебе ещё смотреть на тех, кем по-настоящему манипулировали. Но девушке так хотелось разреветься, просто от осознания собственного бессилия. Собрав всю свою волю в кулак, она решила, что слёзы отложит на потом, приняла протянутый платок Родиона и, наспех вытерев лицо, вышла из машины, а после пересела в лодку, в которой уже ждали. Мужчина, управляющий ей, критически осмотрел лица прибывших и, ни слова не говоря, молча взялся за вёсла. Амелина почувствовала холод, идущей от только раскрывшейся от льда воды, но это лишь привело её в чувства. Она использовала все силы, чтобы взять себя в руки и не ресклеиться, ведь впереди, после психбольницы, где работал Бергич и лечил брата Анны, у неё уже был некий план, в который она пока не планировала никого посвещать. В какой-то момент, отпустив свои бесконечные терзания, Оксана вернулась в реальный мир и заметила, что Родион бережно держит за руку свою жену, у которой есть свои опасения. Возможно, она боялась, что, показавшись Бергичу, тот сообщит, что Меглин всё ещё не здоров и они слишком рано расслабились. Этот жест поддержки, случайно замеченный девушкой позволил ей решительно взглянуть трудностям в глаза и понять, что она нужна здесь и должна научиться хоть чему-то, чтобы люди, так старательно обучавшие её, могли наконец-то отдохнуть и постараться увидеть нормальный мир, который раньше видела она, а следователи, ввиду своего долга, никак не могли. Когда лодка причалила к берегу, возникло нестандартное, болезненное спокойствие. Ещё у воды было заметно, что во дворе гуляли люди с явными психическими расстройствами. Серое здание на фоне зарослей в тумане казалось не то, чтобы зловещим, а каким-то таинственным. «Удивительно, почему в подобных местах Меглина ждут, но весь остальной мир ополчился против него и считает поехавшим?» — подумала Оксана, замечая у крыльца знаменитого доктора, досье которого она тоже изучала. Задавалась вопросами, как он не сошёл с ума сам, работая с такими пациентами. Бергич махнул рукой, сделав шаг ближе к своим нежданным гостям. — Уж и не думал, что встретимся ещё когда-то, — произнёс он, явно радуясь видеть Родиона в добром здравии. Он не раз выражал Есене благодарность за то, что она вытащила Меглина из пропасти, в которую тот добровольно шагал, воинственно неся свой крест на плечах в абсолютном одиночестве. Благо, с появлением Есении всё изменилось, при чём так, как не мог ожидать никто. Полная ремиссия — залог успеха их двоих. — А видишь вон как судьба поворачивается, — с улыбкой сказал Родион, обнимая своего товарища. После Бергич тепло обнял Есеню и было видно, что старый доктор действительно был рад видеть эту семью. Немногим позже ему представили Оксану и тогда Бергич понял — готовят смену. Чтобы хоть кто-то остался присматривать за «нашими». И чтобы хоть кто-то попытался вычислить маньяков во что бы то ни стало. Доктор предложил сначала всем пройти к нему в кабинет, так как гости наверняка устали с дороги, но в этот раз Оксана взяла на себя инициативу распоряжаться их временем. Как человек, имеющий догадки и ряд версий, имела право. — Нет, — произнесла она так твёрдо, что сама от себя не ожидала. — Где Свиридов? Нам необходимо его увидеть. Есеня хотела увидеть его тоже, но скорее из какого-то любопытства, а Меглин решил поговорить с доктором об их «делах». Так и разошлись. Санитары проводили девушек по рекреациям, где сидели не слишком буйные пациенты и Оксану бросило в дрожь. В начале расследования она вообще не думала, что её занесёт в психиатрическую больницу, но видимо таков у неё путь. Свиридов находился в столовой, ибо уже давно наступило время ужина. По сравнению с остальными он выглядел относительно здоровым, только что-то выдавало его. Первая ассоциация — зашуганный. Так бы его скорее всего охарактеризовал Майский, увидев преступника, и всё же именно так и описала бы его Оксана, если бы рассказывала о нём. Теперь Иван Свиридов освободился от своей сестры, которая манипулировала им и заставляла делать страшные вещи, но его психика ещё нет, словно существовала отдельно от него и была до сих пор в заложниках. Амелина не подходила близко, но видела как он брал ложку и перед тем, как поесть, понюхал еду и озирался по сторонам, будто мир без тотального подавления воли сестры для него опасен, словно поле боя. Он сидел сгорбившись и с опаской употреблял еду одним из самых последних, будто избегал толпы и долго не решался прийти сюда. Если бы он был со своей сестрой, то наверняка был храбрее, Оксана была уверена в этом на сто процентов. Собаки, живущие в клетке или на привязи долгое время потом долго не могут адаптироваться к нормальной жизни. Тоже самое случилось и с ним. — Достаточно, — Амелина не имела больше никакого желания смотреть на подобие человека, который никак не хочет восстанавливаться и его психика ломалась раз за разом, не находя новых зависимостей. Типичная подходящая жертва для таких искусных манипуляторов, как Ты Меня Не Поймаешь. На душе было презрение, но вместе с тем и осознание, что делать дальше, а для этого необходимо было убраться отсюда как можно скорее. Бергич был добр к ней, хотя видел впервые, поэтому позвал к себе, чтобы дать ряд наставлений, которые были так нужны «молодому специалисту» в нелёгком деле. — Присаживайся, — сказал главврач, указывая в кресло напротив него. — Хочу тебе кое-что сказать. Амелина недоверчиво осмотрела кабинет, но в глубине души отчаянно хотела обсудить с кем-то всё, что начинало казаться таким абсурдным. Бергич — словно островок адекватности на неё сумасшедшем пути, по которому она плыла, захлёбываясь, и отчаянно гребла, надеясь на спасение себя и, как следствие, других, зависящих от неё людей. — То, что на тебя взвалилось в последнее время, слишком тяжело для тебя, Ксюша, — не стал ходить вокруг да около врач и был первым, кто за долгое время назвал её так. Хоть она и не любила это производное своего имени, но виду не подала. — Как ты будешь справляться? — Я не знаю, — честно ответила она, хватаясь за их разговор, словно за спасательный круг. Наконец что-то адекватное в сегодняшнем дне. Она и правда не знала, как не стать такой же, не хотела сходить с ума. Многие искали серийных убийц, а после повторили их участь, будто бы проникались их поступками и начинали понимать. — Ты не отступишь, я это вижу, — он сложил руки и опёрся локтями на стол. — Кто-то должен этим заниматься. Но я должен предупредить, как это опасно. Для тебя опасно. Ты боишься узнать истину, а это неправильно. Оксана хотела возмутиться и доказать обратное, только через секунду поняла, что это не так. Она действительно боится. Ей страшно. По-настоящему страшно узнать правду. — Ты должна научиться смотреть правде в глаза так уверенно, как мне сейчас, — продолжал доктор, рассматривая её лицо и замечая покраснение глаз, свидетельствующее о недавнем выплеске эмоций через слёзы, — и никогда не глушить чувства в себе. Уметь вымещать. Только тогда ты сможешь. А ещё вовремя остановиться, если распознаешь, что что-то идёт не так. — То есть велика вероятность, что со временем я просто сойду с ума? — спросила Оксана, усмехнувшись. — Ну, почему? — Бергич пожал плечами. — Ты сможешь сама держать баланс. Не углубляться туда, куда углубился Меглин. У него своё прошлое, а у тебя — своё. Отчасти, его прошлое сделало это с ним. И каждый сам решает, на какой стороне здравого смысла остаться. Последнее высказывание зацепило что-то в душе девушки, которая всё ещё колебалась, думая, что найдёт Лешего и непременно бросит это дело, а теперь захотелось попытаться. Таких как Леший — сотни. Сотни маньяков чувствуют себя безнаказанно, и либо только ещё задумываются о том, чтобы совершить преступление, либо же совершили когда-то давно и по неизвестным причинам наступило затишье. С горьким опытом на плечах Оксана ощущала каждой клеточкой тела, что хочет погрузиться в эту бездну и окончательно разобраться во всём.