Стопроцентная синхронизация

Как всё произошло, Гэвин помнил плохо. Он точно знал, что выстрелил два раза, один — промахнулся, другой — попал. Слышал крик, отрывистые команды в наушнике, ощущал тяжесть броника и тёплый, скользкий от пота металл рукояти табельного. А потом Ричарда ранили, и всё смешалось. На грязный бетонный пол брызнуло синее, яркое. Гэвин видел, как на белоснежном пиджаке расцветают кляксы тириума, а из порванного рукава летят искры, но суть произошедшего уловил не сразу. Он едва не подставился, когда бросился к напарнику. Память сохранила момент, когда Ричард оттолкнул его от себя назад в укрытие, да так резко, что Гэвин приложился спиной о стену. Лицо жестянки с морщиной между бровей, плотно сжатыми губами и диодом, полыхающим красным на виске, стояло перед глазами как наяву. Всё остальное смазалось в безумном мареве страха. Яркими вспышками запомнилась лестница, вернее, то, как неловко Ричард спускался по ней; как Гэвин зажимал его пробитое плечо, но густоватая жижа всё равно находила путь на свободу и текла между пальцами, пачкая ступени. А после — мучительно долгое ожидание экстренной сервисной службы и спокойный голос техника, после беглого осмотра заявивший: — Так, это на утилизацию. Гэвин, кажется, схватил его за грудки. Потом орал, хотел ударить и не успел — на плечо легли белые, лишённые скина пальцы и ощутимо сжали, а на периферии замаячил Андерсон с таким сложным ебалом, что гнев немного схлынул. — Детектив Рид, послушайте, всё вовсе не так… — начал было Коннор, но Гэвин лишь яростно вывернулся из хватки и зыркнул на него волком, так что тот мигом заткнулся. Техник же, сука такая, знай себе нудел про то, что починка, мол, нецелесообразна, повреждения значительны, новый корпус пришлют уже через несколько часов, а RK900 — Ричарду, — надо ехать с ними. Сдержаться и не прописать технику по прыщавой роже было непросто. Видимо, на лице Гэвина явно читалось это намерение, так что паренёк отошёл от него подальше и только после этого обратился к Ричарду: — Ну что, поехали? И Гэвин опять сорвался. На краю сознания билась мысль, что Фаулер будет ругаться, может, впаяет какой-нибудь штраф или опять засадит за бумажки в архиве, но эти перспективы меркли, как выцветшие стикеры на стареньком лэптопе. Три шага разделяли его и засранца, который решил, что чинить Ричарда — его Ричарда! — нецелесообразно . Всего лишь три шага, которые Гэвин преодолел без колебаний. — Никуда он не поедет! — прорычал он прямо в лицо технику, снова ухватив его за воротник форменного комбинезона. — У вас тут, блядь, целый сервис на колёсах, так сделай же что-нибудь, мать твою! — Рид, ты бы полегче с ним, — услышал он строгий голос лейтенанта за спиной. — Я всё понимаю, но попустись, окей? Гэвин с неохотой разжал пальцы. Парень тут же воспользовался моментом и отскочил, на этот раз так, чтобы между ним и детективом оказался капот патрульной тачки. Он заметно побледнел, отчего бугристые прыщи на его роже заалели ярче прежнего, — зассал, точно зассал, Гэвин чуял это, как акула чует кровь в воде. — Хорошо, как пожелаете, — пробормотал техник. — Скажу сразу, страховая это не согласует, а корпус через какое-то время отключится сам… — Какое?! — Да н-не знаю я! Продержится часа два-три, может, больше, если в стазисе! Раз вы так беспокоитесь за своего андроида, то прекратите истерику и дайте мне поработать! Ричард стоял в стороне, зажимая целой правой рукой дыру на левом плече. Смирение на его лице снова подняло со дна души волну горького, душного ужаса. Гэвин приблизился к нему, осторожно коснулся рукава форменного пиджака, вглядываясь в глаза, казавшиеся сейчас серыми, как и всё кругом, и молча кивнул в сторону микровэна с логотипом Киберлайф. — Иди, Ричи. Ну давай… Потом он курил, едва удерживая сигарету в дрожащих пальцах, и ждал. Казалось, что долго — время тянулось невыносимо медленно. Он с кем-то поговорил, избавился от гарнитуры и броника, рявкнул пару раз на тех, кто изъявил желание посочувствовать. Старался смотреть на серое низкое небо в кракелюрах голых ветвей, на отражения, пойманные кляксами луж, на асфальт, блестящий, как смазанный маслом тефлон, но взгляд всё равно прикипал к цепочке синих капель и здоровенному пятну там, где Ричард стоял, пока решался вопрос с техником. Гэвин ждал невыносимо, чудовищно долго. Он выкурил вторую сигарету до самого фильтра, когда двери микровэна распахнулись, и оттуда выскользнул Ричи — перемазанный тириумом, без пиджака, рубашки и даже скина. И без руки — левой, пострадавшей едва ли не сильнее всего остального. Гэвин метнулся к Ричарду, на ходу стягивая куртку. Замёрзнуть жестянка не могла, но пластиковое тело, обезображенное грубыми заплатками, хотелось спрятать от чужих взглядов. Любопытных, равнодушных, сочувствующих — любых. «Два-три часа, может, больше, если в стазисе», — билось в голове, и впервые за тридцать семь лет Гэвин настолько отчётливо ощутил течение времени. Пару секунд назад оно тянулось, как засахаренный мёд следом за ложкой, а сейчас понеслось бурным потоком, увлекая их обоих — и Ричарда, и его самого — в водоворот неминуемого пиздеца.

***

— Ты не ел с самого утра, — прошелестел Ричи, стоило им оказаться дома и закрыть дверь. — Погрей вчерашнюю лазанью. В желудке и правда неприятно тянуло, но Гэвин, наткнувшись взглядом на пустой рукав собственной куртки, лишь облизнул губы и буркнул: — Потом пожру, сейчас как-то не хочется. Давай-ка я лучше протру тебя, хорошо? А там посмотрим. Видеть Ричарда в собственной кожанке было странно. Молния не застегнулась, да и коротковата она оказалась для такого лося. Пока Гэвин залипал, Ричи замешкался. Он неловко наклонился, слишком осторожно — ну конечно, баланс не откалиброван, ведь левой руки-то нет… Рука! Гэвин выругался себе под нос. Вот ведь идиот! Как он раньше не допёр, что жестянке нелегко будет справиться с ботинками? — Стой, я помогу, Рич. — Да не надо... — Перестань, — отрезал Гэвин и опустился на колени. — Сказал же, что помогу, ну. Пальцы дрожали, когда он силился справиться с чёртовыми узлами и ослабить шнуровку. Хотелось сделать это побыстрее, чтобы сэкономить драгоценное время без понимания зачем. Гэвин действовал как в полусне, осознавая происходящее, но не до конца. — Ну вот. Всё, — сообщил он, когда удалось освободить ноги Ричарда от тяжёлой обуви. — Давай и куртку снимем. Аккуратно… Вот так… Подожди меня в гостиной, окей? Ричард согласился. Что там говорил техник? Прохлада и покой? Распахнув настежь балконную дверь, Гэвин поёжился от порыва влажного воздуха. Ветер пах осенью: дождём и гнилыми листьями. Тяжёлые серые тучи неспешно ползли по небу, готовые в любой момент извергнуть на город потоки воды. Детройт и так не отличался яркими красками, а сегодня и вовсе обесцветился, даже огни билбордов и вывески казались пыльными, блёклыми. Гэвин наполнил лёгкие свежим стылым ветром и, оставив дверь приоткрытой, поспешил в ванную. Сперва следовало вымыть руки и плеснуть в лицо ледяной водой. Следы тириума на коже не были видны, но Гэвин знал, что лучше его смыть, да побыстрее. Весь этот день хотелось соскрести с себя, чтобы избавиться от поганого ощущения страха, стиснувшего сердце. Как быть, когда Ричард отключится? Одна мысль об этом окатила ледяным ужасом. Гэвин тут же отогнал её от себя, решительно сосредоточившись на простых, понятных действиях. В шкафчике под раковиной хранилась потрёпанная коробка из-под кроссовок, вмещающая в себя хаос из упаковок стерильных бинтов, «пластыря» для андроидов, блистеров обезболивающего, саше с порошком от простуды, тюбиков «жидкой сварки», каких-то пузырьков и баночек с полустёртыми этикетками. Гэвин всё собирался навести порядок, может, даже купить нормальную аптечку, да руки не доходили. Поэтому каждый раз, производя раскопки в поисках нужного, он неизменно обещал себе — на днях точно разберёт. И, конечно же, забывал об этом напрочь через пару часов. Чтобы не тратить время, он схватил коробку целиком, бросил в неё несессер с логотипом Киберлайф, давно поселившийся в ванной бок о бок с зубной пастой, гелем для бритья и спреем для укладки. По пути в гостиную взял чистую футболку из комода и вернулся к Ричарду. Пока Гэвин возился в ванной, тот успел избавиться от одежды и сидел теперь полностью обнажённый в своём любимом кресле. Даже скин снял, оставив только лицо. Что же, тем лучше — можно сразу начать, не теряя времени. Смоченная голубоватой жидкостью салфетка аккуратно скользила по гладкому пластику. На привычных действиях было легко сосредоточиться, забыв ненадолго про стремительно тающие минуты, пережитый ужас и то, что ещё только предстоит осознать, принять и увидеть. Всё это отступило на второй план, а на первый вышли матовые разводы на жемчужно-белой поверхности, резкий запах антисептика и заученные движения — сверху вниз. Гэвин замедлялся и прерывисто вздыхал каждый раз, натыкаясь на очередную заплатку, наскоро прилепленную техником. В одну из таких пауз Ричард подал голос: — Гэвин… — Видишь, я занят. — Посмотри на меня. Пожалуйста. «Пожалуйста». Запрещённый приём… Гэвин сел на пятки, оперевшись локтями на разведённые в стороны колени жестянки. Послушно уставился на бледное лицо, поймал взгляд голубых глаз. Приподнял брови: — Ну? На его щёку легла ладонь. Стыки обнажённого пластика ярко полыхнули голубым светом. Если бы Гэвин был андроидом, точно провалился бы в коннект, и тогда нужда облекать в слова странные, яркие и противоречивые чувства отпала бы сама собой. Но он был кожаным мешком, поэтому мог лишь прижаться к жёсткой ладони сильнее, принимая нехитрую ласку, и прикрыть глаза на миг, слушая тихий голос. — Всё в порядке, — говорил Ричи. — Меня нельзя убить. Я регулярно делаю резервные копии, и самое страшное, что может произойти, — это провал в памяти длиной в пару суток, а сейчас мне и такое не грозит. Получив доступ к новому корпусу, я передам данные, и синхронизация будет стопроцентной. Гэвин… Моё тело — часть меня, но не суть. В этом или в любом другом я останусь собой, слышишь? — Да, я помню. Но это, блядь, не очень-то помогает! Ричард мягко улыбнулся. — И я люблю тебя за это ещё сильнее. С учётом специфики нашей работы всегда есть вероятность получения критических повреждений, и всё-таки я надеялся, что тебе не придётся с этим столкнуться. Жаль расставаться с этим корпусом. Он, — Ричард нахмурился, моргнул, словно не зная, как сформулировать мысль, — стал особенным. Царапины, сколы и потёртости делали его уникальным… Но я смогу обжиться и в новом. И кое-какие отметки, думаю, мы быстро организуем, — он лукаво ухмыльнулся, бросив взгляд сперва на Гэвина, а затем на собственные колени. Панели, имитирующие чашечки, стали матовыми очень быстро, стоило им с Ричардом перейти от подколов, шуток на грани, бурных ссор и напряжённого молчания к гораздо более продуктивному способу взаимодействия. Гэвин хмыкнул. — Сейчас как-то не время для намёков на секс, не думаешь? — Как раз сейчас — самое время, надо снизить градус драмы. Может, стоит хорошенько потрахаться, и тогда ты наконец поверишь, что никто не умирает? — Ну да, тебе сейчас только этого и не хватает, — проворчал Гэвин. — Думаю, твоя искрящаяся тушка меня скорее ёбнет током, чем выебет. — Не переживай, повреждённые провода отключены и изолированы. А теперь — открой дверь. Сразу вслед за просьбой Ричи раздался звонок домофона. Пока Гэвин шлёпал в прихожую, в его голове крутились тревожные мысли. Андерсон, помнится, тоже охуевал, когда Коннор сперва откидывался, а потом являлся в Департамент как ни в чём не бывало; впрочем, дед говорил, что он возвращался не совсем тот же — Киберлайф каждый раз подкручивала настройки электронных мозгов. Сейчас неприкосновенность личности андроида защищал закон, и Ричард, умница-Ричард, конечно же, был прав, и всё-таки… Всё-таки пройти через такое им обоим предстояло впервые. Гэвин не стал смотреть, кто пришёл, сразу распахнул дверь и застыл, увидев на пороге RK900. Точно такого же, как его Ричи, только новенького, в чистом чёрно-белом пиджаке, с причёской волосок к волоску и глазами цвета весеннего неба. Так Ричи выглядел в день их первой встречи, только диод его был безмятежно-голубым, а у этого полыхал тревожным жёлтым. — Не отключился? — обеспокоенно спосил он, заглядывая в квартиру поверх Гэвинова плеча. — Ты сам-то как? Я волновался. Приехал так быстро, как смог. Надо было сказать что-нибудь. Проверить, настоящий этот Ричи или только притворяется тем же… Да только вот Гэвин стоял столбом с горьким комком в горле и отчаянно бьющимся сердцем, смотрел на RK900, хлопал глазами и молчал. Он вздрогнул, когда ему на щёку легла рука андроида — точно такая же, как пару минут назад, — и так же, как и тогда, с неё моментально сполз скин, а тонкая вязь сочленений суставов и панелей засияла знакомым голубым светом. — Гэвин, — прошептал RK900. — Всё хорошо, я дома. Где… он? Гэвин кивнул головой в сторону гостиной и посторонился, впуская Ричарда в дом. Тот уверенно прошёл, не забыв разуться, снял пиджак и повесил на первый крючок справа, как делал всегда, а затем поспешил в комнату, где его дожидался он же, только едва живой. Вернуться в гостиную и обнаружить там сразу двух Ричардов оказалось гораздо более странно, чем Гэвин ожидал. Тот, что пострадал в перестрелке — про себя Гэвин решил называть его Ричи, — так и сидел в кресле. Второй же — Ричард — устроился на подлокотнике и переплёл пальцы с единственной рукой первого, судя по яркому свету, сливая потоки данных. — Техник восполнил уровень тириума в системе и остановил его потерю, но повреждённые биокомпоненты работают некорректно, — произнёс Ричард. — Система охлаждения пострадала особенно сильно. — Насколько всё плохо? — уточнил Гэвин. Оба RK одновременно повернулись к нему и ответили хором: — До прогнозируемого отключения корпуса остаётся один час и двадцать четыре минуты. — Так, — растерянно сказал Гэвин. — Так… Он запустил пальцы в волосы и замер, не зная, что теперь делать и говорить. Ричи — вернее, Ричарды, потому что говорили они хором, — пришли ему на помощь, разбив неловкую паузу: — Я знаю, что тебе нелегко это понять, поэтому прошу, доверься мне. Всё будет хорошо. Через двадцать минут синхронизация данных завершится, нужно только немного подождать… Может, ты поешь, пока я занят? — Что-то аппетита нет. Гэвин не смог бы запихнуть в себя ничего съестного, это точно. Хорошо было бы выпить, да только вот алкоголя у него, как назло, совсем не осталось. — Тогда другая идея, мы могли бы… — Стоп, стоп. Ты… Вы… Можете говорить по очереди? Не хором, блядь, а то это пиздец крипово, уж прости меня, Ричи. — Хорошо, — отозвался новый Ричард. — Прости. — Так что за идея-то, — нетерпеливо спросил Гэвин и засуетился: — Позвонить Андерсону. Может, если он поговорит с Коннором, а тот — с Камски, то получится починить корпус? У Криса, вроде, были связи с барыгами после того расследования, и я… — Стоп. Никаких барыг, никакого Андерсона, Коннора и Камски. Меня устраивает расклад, как он есть, и, уж прости, Гэвин, ты не можешь решать, что для меня лучше. Вот как. Гэвин снова застыл. На этот раз говорил Ричи, притом уверенно, логично и спокойно, так что стало немного стыдно за позорную панику. Подумаешь — корпус. Один, другой, третий… Наверное, всё и правда было не так плохо. Причиной реакции наверняка служил тот факт, что Гэвин всё чаще забывал, насколько они с Ричи разные. Киберлайф постарались на славу, и если дешёвенькие модели более ранних поколений уже были очень похожи на людей, то серия RK имитировала их идеально. Гэвин искал и не находил, к чему придраться: скин на ощупь не отличался от кожи, вставки из мягкого силикона ощущались как мышцы, текстура волос казались естественной, но больше всего его поразил член, который смотрелся едва ли не более настоящим, чем его собственный. В базовой комплектации его не было, и первое время гладкий лобок без половых признаков служил наглядным напоминанием, что Ричи — не человек, а пластиковый мальчик. Конечно, нюансы были. Ричи не ел, не срал и не ссал, не потел и не уставал. Слишком умный, быстрый, сильный и красивый — всё это вроде бы должно было напоминать о его природе, но со временем отошло на второй план. А на первый вышло что-то такое, о чём Гэвин никогда не умел рассуждать ладно и красиво. Когда Ричи обнимал его со спины и целовал в затылок перед сном, когда смотрел нежно и ласково, когда слушал тупые шутки и даже мягко улыбался в ответ, грань между ними становилась тонкой и зыбкой, словно туман на рассвете. И всё-таки Ричи при всей своей человечности оставался андроидом. Гибель тела стала бы катастрофой для Гэвина, но для жестянки, исправно отправляющей копии в облачное хранилище — скорее что-то вроде переезда из одной квартиры в другую. Хлопотно, да, но не смертельно . Да и само понятие смерти с такого угла выглядело как-то иначе, наверное. Гэвин этого не знал и мог лишь догадываться. Ричи продолжил: — Так вот, раз ты наотрез отказываешься есть, я подумал, может, мы займёмся сексом? — Сейчас?! — Ну да. До конца синхронизации есть немного времени, как раз успеешь сбегать в душ. — Но, э-э, — Гэвин силился облечь сомнения в слова, но обломался. — Я даже не знаю, как-то это… А температура? Кулер же едва пашет, ты перегреешься и вырубишься раньше положенного времени, нахуя это надо? — А зачем тянуть дольше? Можешь считать это моей личной просьбой. Отключаться, пусть даже имея два корпуса, скажем… неприятно, — Ричи замешкался. Его диод, окрашенный багровым, часто замигал. — И я бы хотел, чтобы это произошло, пока я в тебе. Если ты не против, разумеется. Ричи умолк. Два совершенно одинаковых лица взирали на Гэвина пронзительно голубыми глазами, а потом разом изобразили мину, которой их старший братец положил на лопатки весь Департамент, да так, что все разом забыли — лапочка-Коннор — отнюдь не милый щеночек, а мощная, непредсказуемая машина для убийства. Бровки домиком, блестящие глаза, вселенская скорбь на смазливом личике — на всё это дело Гэвин, в отличие от остальных, не купился, до последнего пытался достучаться до коллег, дать всем понять, что андроиды опасны. И вот он здесь, сейчас, готовый отдать ещё более смертоносной машине своё сердце, если тот попросит. Как же сильно всё изменилось! — Ладно, тогда я пойду, — прохрипел Гэвин, неловко поднялся и сбежал из-под двойного удара взглядов жестянок в ванную. Двадцать минут — не так много, чтобы всё успеть, но грязный секс Гэвин не любил даже в пору лихой юности, предпочитая обойтись дрочкой, нежели мириться с запахами и отстирывать испачканную одежду или простыни. В ебле с андроидом, правда, имелась опция поменять позиции, избежав неприятных последствий — ещё одно преимущество пластиковой тушки с силиконовой жопой перед кожаным мешком в числе многих, чем они с Ричардом и пользовались. Возможно, слишком часто в последнее время… Гэвин любил быть и снизу, и сверху, но в этот раз Ричи чётко обозначил желаемый расклад. Немного поколебавшись, он всё-таки достал из шкафчика стыдливо припрятанный пакет как раз для такого случая и порадовался, что в их небольшой квартирке всего одна, совмещённая ванная. Времени оставалось немного, особенно если учесть необходимость не только освободиться от лишнего, но и растянуть жопу хотя бы немного. Гэвин вздохнул, мысленно обозвал себя бесхребетным чмом и принялся за дело. *** Завершив приготовления, Гэвин обернул бёдра полотенцем. Одеваться смысла не было, да и чистую одежду он не взял, так что отчалил из ванной, шлёпая босыми ногами по плитке. Перед тем, как распахнуть дверь в спальню, он помедлил, собираясь с духом. В процессе не самых приятных процедур Гэвин невольно размышлял, что трахаться с Ричи на глазах у второго RK будет очень странно. От одной мысли, как тот будет стоять в углу, заложив руки за спину и мерцая красным диодом, и внимательно наблюдать за Гэвином, оседлавшим покоцанную тушку Ричи, на душе становилось тревожно. Свою жестянку он успел изучить весьма неплохо и точно знал, что Ричи ревнив. Это и удивляло, и умиляло, а на первых порах сильно бесило — тогда Гэвин никак не мог понять, почему напарник начинает козлить, даже если до него не доёбываться. Наверное, если бы Ричарду было неприятно такое, то Ричи и не предложил бы? Они же, будучи в коннекте, перетерли там всё между собой? Гэвин судорожно выдохнул и распахнул дверь, отрезая пути к отступлению. Они его ждали. Не случайно же разделись и устроились на постели, так ведь? Ричи изящно уселся вполоборота к двери, так что отсутствие руки не бросалось в глаза. Там, где корпус покрывали заплатки, скин немного глитчил, но если не знать, куда смотреть, то можно было бы и не заметить. Ричард же растянулся поперёк матраса во всей красе, подперев рукой голову. В его расслабленной позе чувствовалось что-то нарочитое, фальшивое, как в обманчивой естественности античных мраморных статуй. «Нервничает», — догадался Гэвин, хотя диод Ричарда, прикрытый ладонью, видеть не мог. Они его ждали и явно хотели понравиться. Это было несложно. Нагота Ричи всегда била под дых, и каждый раз, когда Гэвину казалось, что он уже привык, жестянка снова умудрялась пронзить его сердце и перетрясти всю душу, притом даже не специально. Пару дней назад он проснулся и, едва разлепив глаза, увидел обнажённого Ричи в мягком розовом свете восходящего солнца. Тот стоял у окна, позволяя лучам гладить усыпанный родинками скин, а потом задёрнул шторы плотнее и обернулся, моментально ловя взгляд Гэвина и отвечая ему улыбкой. «Пиздец, — восхищённо думал тогда он. — Ричи — это пиздец…» Примерно такие же мысли крутились в дурной башке и теперь. Пиздец полный. — Ты бы хоть предупредил, что ли, — растерянно произнёс Гэвин вмиг пересохшими губами. — Я, э-э… Думал, он подождёт где-нибудь. В гостиной там… или на кухне… — Он? — переспросили жестянки хором. — Блядь. Меня к такому жизнь не готовила! И я же просил, пусть кто-то один говорит, не оба разом, а то я сбегу отсюда нахрен. Зловещая долина, ё-моё! Ричард заткнулся, зато Ричи было не остановить: — Иди сюда. Ну же, смелее! Гэвин приблизился к кровати, придерживая полотенце. Новый RK тут же встрепенулся, подполз поближе, цапнул край влажной ткани и потянул на себя. Сопротивляться было бесполезно, поэтому пришлось позволить обнажить то единственное, что хоть как-то оставалось прикрытым. Ричи ласково провёл рукой по мохнатому бедру — ему всегда нравилось ощущение сложной текстуры, — а потом мягко опустился спиной на матрас, приглашающе протянув единственную руку. Гэвин с опаской покосился на Ричарда, но всё-таки решился. На постель он взбирался неловко, ему и так далеко было до грации жестянок, а сейчас всё тело, мигом покрывшееся мурашками, и вовсе задеревенело. Он опустился грудью на Ричи. Тот оказался горячее, чем обычно, и это был тревожный знак. Скин компенсировал неровности наспех залатанного корпуса, но кожей всё равно ощущался каждый шов, каждая выпуклость и впадина, и ещё лёгкая вибрация — признак того, что кулер и процессор пашут на пределе. Ричи обнял Гэвина, прижимая к себе, и прошептал на ухо едва слышно: — Сейчас согреешься, обещаю. Когда плеча коснулись прохладные пальцы Ричарда, Гэвин дёрнулся было, но Ричи удержал его на месте. — Ш-ш, тихо. Это к лучшему, поверь. Так тебе будет проще. Спросить, что именно должно быть к лучшему, он не успел. Ричард аккуратно натянул на него шелковистую маску для сна, ту самую, что они купили перед отпуском вместе с надувной подушкой под голову. Инстинктивно захотелось снять её, но Ричи принялся гладить спину и уговаривать тихим, бархатистым голосом, от которого у Гэвина уже рефлекс выработался — стоило услышать, как зажатый между их телами член привстал. — Вот так, хорошо. Ты молодец, Гэвин. Я рядом. Слышишь? Чувствуешь? — Угум, — неразборчиво согласился он. — Поцелуешь меня? Вместо ответа Гэвин потянулся вперёд, целясь наугад, и попал. Тёплые мягкие губы ласкали, как и всегда, слюна без вкуса была точно такой же, и даже запах Ричи — странный коктейль из чего-то пластикового, химического, смешанного с едва заметным, но всё-таки ощутимым ароматом древесно-сладковатого парфюма. Он целовался неторопливо и обстоятельно, будто у него впереди вечность, а Гэвин не мог расслабиться и ждал, что предпримет второй. Ждать пришлось не так уж и долго. Ричард потянул его и опрокинул на лопатки, так что Гэвин оказался зажат между двумя андроидами. На него обрушился град поцелуев, и очень скоро стало невозможно понять, кто из жестянок занят его губами. Пока один дразнил соски, другой исследовал рот Гэвина; потом они менялись, а движения оставались одинаковыми. Он хотел пустить в дело руки — уж на ощупь он точно определил бы, где Ричи. Но при первой же попытке его запястья перехватили и завели за голову, в два голоса уговаривая довериться, расслабиться и не мешать. Сегодня Гэвин отыгрывал роль хорошего мальчика, поэтому послушно вцепился в решетку изголовья и сосредоточился на ощущениях. Две пары губ рассыпали поцелуи на коже совершенно синхронно, справа и слева, постепенно спускаясь ниже. Сперва лицо, шея и грудь, затем живот, выступающие тазовые косточки… Гэвин замер, как перед прыжком в воду, даже дыхание задержал. Близость Ричи и нежные ласки возымели эффект — член стоял так уверенно, что стало немного стыдно. Секс всё ещё казался странной затеей, но тело, очевидно, так не считало. Ричи (или Ричард?) аккуратно обхватил член и двинул кулаком вниз, чтобы сдвинуть крайнюю плоть. Гэвин вздрогнул и от холода, и от ощущений — сквозняк из открытой балконной двери лизнул чувствительный кончик, мошонку и стопы. Яйца поджались, и, пока Гэвин ёжился от прохлады, губы жестянок накрыли головку с двух сторон, а потом влажно лизнули от самого корня до верха. — Иисусе! — выпалил Гэвин. Его выгнуло на постели, бёдра непроизвольно толкнулись вверх. Гэвин немного пожалел, что на нём маска, а ещё больше о том, что Ричи не разрешил себя трогать. Трогать хотелось. Но едва Гэвин отнял руки от изголовья, их мягко вернули на место, сопроводив уговорами потерпеть совсем немного. На немного он был согласен, тем более что послушание было вознаграждено моментально и с лихвой: юркие языки и мягкие губы заскользили по члену вверх и вниз быстрее, а потом один из ртов заглотил ствол целиком, выбив из груди Гэвина сдавленный стон. Он зажмурился так крепко, что под сомкнутыми веками поплыли цветные круги. Ричи не нужно было дышать, и рвотным рефлексом Киберлайф, к счастью, андроидов не наградила, поэтому минеты в его исполнении были несравнимы со всем тем, что могли бы изобразить даже самые умелые человеческие любовники. Он позволял головке упираться в упругую мембрану, перекрывающую доступ к хранилищу образцов, а затем выпускал член почти целиком, чтобы насадиться на него снова. Гэвин нетерпеливо обхватил его голову, зарылся руками в шелковистые пряди. Видимо, зря: Ричи тут же отстранился. Едва не застонав от разочарования, Гэвин попытался поймать его снова, но искать и не пришлось. Тот сам лёг сверху, обнял единственной рукой и перекатил их на постели так, что Гэвин оказался сверху, лежа грудью на тёплом, слегка вибрирующем корпусе. Ричард переместился на кровати — матрас прогнулся под его тяжестью. Он оседлал ноги Гэвина, и от прикосновения его коленей к бёдрам тело непроизвольно напряглось. — Я возобновлю коннект, — шёпот обжёг ухо горячим выдохом. Гэвин ощутил, что поверх Ричевой руки на его спину легла ещё одна. Жестянки переплели пальцы, короткие ногти слегка царапнули при этом кожу. — Позволь мне коснуться тебя, ладно? Признаюсь, что не раз думал об такой возможности, и не хочу упустить шанс. Гэвин и слушал, тяжело дыша. Ричи продолжил: — Я расскажу тебе сейчас. Иногда я думал о том, что всего этого недостаточно… Всего две руки, одни губы и член… Если бы у меня был не один корпус, а два, три или пять, ты плавился бы от удовольствия, пока я и целовал тебя, и отсасывал так, как ты любишь, и неторопливо трахал твою задницу. Одновременно, Гэвин, разом, понимаешь? У нас было бы много времени, чтобы продолжать до тех пор, пока ты не сказал бы остановиться. Ричард осыпал лопатки и спину лёгкими поцелуями. Его вторая рука, свободная от коннекта, притиснулась ближе и касалась теперь и Гэвинова бока, и Ричи. Он нависал над ними обоими, но не спешил шлёпаться сверху, что было, пожалуй, хорошо. — Это мои губы целуют тебя, — шептал Ричи. — Обожаю твою кожу. Особенно шрамы… Помнишь, я тоже хотел иметь отметки на теле, чтобы стать не таким, как другие RK? Теперь у меня они есть. Касания губ переместились по спине ниже. И ещё ниже. Ричи поймал рот Гэвина своим и утянул в поцелуй, пока Ричард осторожно покусывал ягодицы и тёрся о них щекой, как огромный ласковый кот. Член Гэвина отчаянно приветствовал всё происходящее, его нисколько не смутило наличие сразу двух жестянок в постели вместо одной. Может, он понимал что-то такое, до чего сам Гэвин не допёр. Снова захотелось стянуть маску, но он сдержал порыв. Пожалуй, так и правда легче. В полной темноте легче было забыться и плыть на заданной волне, постепенно расслабляясь и кайфуя. Задница Ричарда опустилась Гэвину на икры. Не всем весом, хоть на этом спасибо, но это оказалось удивительно интимно. Сцепленные в замок руки жестянок сместились на поясницу, чтобы тому, кто сзади, было удобнее и не приходилось далеко тянуться. — Я люблю тебя, — выдохнул Ричи между поцелуями. Он накрыл рот Гэвина своим, а тот Ричард, что был сзади, отвёл в сторону левую ягодицу и прильнул к ложбинке, принимаясь жадно её вылизывать. Гэвин охнул, выгнул поясницу, застонал. Сладко и бесстыдно — вот как это было. Ричи обожал лизать его задницу, как ни странно, — скажи кому в Департаменте, ни за что не поверили бы, — и делал это мастерски. Посасывал, щекотал кончиком нежные складки, проникал языком глубже и трахал им быстро и чётко, заставляя хотеть большего. — Я чувствую твой пульс, — услышал он. В голос Ричи примешивались теперь помехи, а корпус стал горячее. — Ощущаю его языком. Совсем не так, как сканирую тебя обычно, это лучше. Острее. Ты такой нежный там… — Заткнись, Ричи, что ты несёшь, — простонал Гэвин. — Просто пиздец! Он шумно выдохнул, когда Ричард уткнулся носом в ложбинку между ягодицами и плотно прижался губами к дырке, как будто целуя её. Язык нырнул внутрь на всю длину, которая была побольше, чем у кожаного мешка, заставив скулить от острого кайфа, пронзившего весь позвоночник и член яркой вспышкой. Всё-таки хорошо, что успел немного подготовить отвыкшие от ебли мышцы, потому что, когда Ричард принялся чередовать язык и пальцы, попеременно смазывая и растягивая, терпение Гэвина, и так невеликое, совершенно закончилось. — Ну не томи, — рыкнул он. — Вставь уже, и погнали. Ричи притянул его к себе для очередного поцелуя. Гэвин невнятно выругался прямо ему в губы, когда Ричард сделал первый, аккуратный и пока неглубокий толчок. Анал — как сигареты, стоит бросить хотя бы на пару-тройку недель, и потом, затягиваясь, вновь ненавидишь мерзкий привкус во рту, бесишься от того, что волосы, одежда и руки снова воняют дымом. Но покуришь ещё пару раз — и уже не можешь оторваться, кайфуешь от каждой затяжки, а горечь дыма кажется приятной. Так было и теперь: Гэвин сцепил зубы, усилием воли расслабился, заставил себя дышать медленно и глубоко, пока задница привыкала к члену внутри. Ричард знал, что делать, поэтому не спешил; мелко толкался и гладил свободной рукой, отвлекая от неприятных ощущений. Целоваться уже толком не получалось, Гэвин мог лишь касаться влажных мягких губ своими, бесконечно жалеть о том, что чёртова повязка мешает ему видеть хоть что-то, и заново свыкаться со знакомым ощущениям. Он не знал, сколько прошло времени, много или мало. Ричард прижался к его спине грудью и двигался уже всерьёз, неторопливо, но глубоко. Гэвин не мог знать точно, но был почти уверен, что жестянки непрерывно коннектятся, иначе Ричи не преминул бы обнять его единственной рукой. Корпус под Гэвином ощутимо нагрелся и вибрировал сильнее. — Ты горячий, — пробормотал он. — Плохо, Ричи. — О нет, очень даже хорошо, — ответил тот с лёгким смешком. — И скоро будет ещё лучше. Гэвин мог отчасти согласиться с ним — член в заднице наконец-то ощущался приятно и правильно. Он даже нетерпеливо подмахивал движениям Ричарда, поэтому возмущённо замычал, когда тот вытащил целиком, но не спешил вставить снова. Гэвин почувствовал лёгкий поцелуй на лопатке. Ричард потянул его наверх, на себя, усаживая Ричи на бёдра, и Гэвин, ощутив задницей стояк, догадался, что от него хотят. — Ну вы даёте, — пробормотал он, привставая на коленях. — Чёртовы жестянки… В групповушке ему не довелось участвовать ни разу в жизни. Ну он видел такое в порно, ясное дело, но смотреть и делать — вещи, очень далёкие друг от друга. Кто-то и на секс с тентаклями залипает, но если бы такой аниме-дрочер увидел похожую срань в подворотне, то убежал бы с воплями прочь, а не снял штаны. Гэвин ни за что не согласился бы на такие приколы с кем-то посторонним. Но то, что в новом корпусе был его Ричи, меняло дело. И ещё раз показывало: смотри, Гэвин, он — не человек. — Нет-нет, постой, — прошептал на ухо Ричард, когда Гэвин хотел было приподняться, и мягко подтолкнул его вниз. — Ложись, только аккуратно, хорошо? Он послушался и опустился Ричи на грудь, не особенно понимая, как можно двигаться в таком положении, с членом в заднице. Но когда вокруг его растянутой дырки заскользили влажные от искусственной слюны пальцы, внезапная догадка ошпарила разум. Гэвин трепыхнулся и запротестовал: — Не-не, вы чего, вдвоём? Жопа не резиновая, блядь! — Всё получится. Я осторожно, — прошелестело, кажется, со всех сторон сразу. — Ну же, Гэвин… Позволишь? — Бля-адь… Ёбаный пиздец… Только аккуратно, ясно? — Очень, — пообещал Ричи. Слова у него с делом не расходились. Кончик пальца скользнул внутрь на фалангу или около того, и это было вполне терпимо. Гэвин прислушивался к ощущениям, с ужасом ожидая грядущего. Из-за волнения член немного обмяк, и всё внимание сместилось к заднице, которую неторопливо, но планомерно готовили ко встрече со вторым членом. Гэвин упёрся вспотевшим лбом Ричи в плечо. Тот что-то говорил ему про любовь, про то, какой Гэвин податливый и послушный сегодня, и как он хочет его всего, целиком. В голове не осталось ни одной связной мысли. Было жарко, Ричи грелся сильнее, и вибрация его корпуса отдавалась в грудной клетке. Гэвин вдруг вспомнил, что у них мало времени, и хотел спросить, сколько осталось, но не успел: Ричард вытащил пальцы из его задницы и приставил к натруженной дырке член. — Люблю тебя, — сказал он, прочертил ладонью линию от затылка до поясницы и протолкнул головку внутрь. — С-сука, — взвыл Гэвин. Ричард замер. — Тебе больно? — Пока нет. — Если что, сразу скажи. Какое-то время ничего не происходило: Гэвин лежал, потел и дышал, как выброшенная на берег рыба; Ричи целовал его в висок; Ричард обнимал поперёк груди свободной от коннекта рукой и тёрся о лопатку то носом, то щекой. Наконец, когда растянутость стала ощущаться как терпимая, Гэвин облизнул губы и хрипло сказал: — Погнали, что ли. Ричард среагировал моментально — добавил ещё слюны и толкнулся глубже. Гэвин сжал зубы, стараясь не зажиматься и дышать, как бы сложно это ни было, и вполне преуспел. Он знал, что выбранная Ричи модель члена немного толще в середине. По ощущениям, второй ствол уже погрузился в задницу на треть, и Гэвин уже достиг предела. От мысли насчёт утолщения в диаметре его бросило в холодный пот. Жестянки, видимо, почуяли его страх. Поцелуи и нежные слова полились на Гэвина нескончаемым потоком, и он сам не понял, как так вышло, что он сорвал голос от хрипа, пока Ричард трахал его до предела растянутую задницу, а член Ричи плотно давил на простату. Его собственный хер, зажатый между телом и горячим корпусом, даже трогать не пришлось — он кончил, всхлипывая и цепляясь руками за плечи Ричи, после очередного глубокого толчка. Ричард вставил ещё пару раз и осторожно выскользнул. После такого давления всего лишь один член показался мелочью вроде анальной пробки, и Гэвин, отметив это, хмыкнул — вот уж к чему он не был готов, так это к таким приколам. Жар, исходивший от Ричи, вдруг сделался почти обжигающим, а вибрация сперва усилилась, а потом резко прекратилась вовсе. Это было так странно и пугающе, что Гэвин, едва успев отдышаться, обеспокоенно завозился. Ричард тут же подхватил его уже двумя руками и потянул наверх, на себя. — Ричи? — Гэвин дёрнул головой, отчаянно жалея, что ничего не видит. Сердце глухо заныло от предчувствия беды. — Я здесь, — прошептал Ричард ему на ухо и, когда Гэвин попытался рукой достать до маски, попросил: — Не надо. Из тела будто вынули разом все кости. Задница пульсировала, сердце гулко колотилось в груди. Гэвин почувствовал, как его перехватывают поудобнее и несут на руках в ванную. Он слышал, как включился свет. Секундой позже с его глаз сняли повязку. Гэвин поймал взгляд Ричарда и понял, что всё закончилось. — Я наберу тебе ванну, — сказал он. — Теплая вода, немного пены. Хочешь, разомну плечи, как ты любишь? — Окей. — А потом погрею тебе ужин, и мы посмотрим какой-нибудь фильм, да? — Ага. Гэвин чутко прислушивался, не раздадутся ли за дверью шаги. Но кругом было тихо. До тех самых пор, пока Ричард не включил воду. — Залезай сразу, на полу холодно стоять, сквозняк же, — суетился он. — Подожди здесь, мне нужно выйти. Но следом не ходи, договорились? Гэвин кивнул и шагнул к ванне, в которой уже начала расти шапка белой ароматной пены. Из-за шума воды ему могло показаться, но он почти наверняка слышал голос Коннора. Пена поднялась почти до бортов, когда Ричард вернулся. Он пришёл одетым в домашние штаны и футболку, что, конечно, не укрылось от внимания Гэвина. — Ну как ты тут? — бодро спросил Ричард. — Нормально, только завтра буду работать стоя, видимо. — Прости… — Да не, я сам позволил, вообще-то. Ну что, ты так и будешь топтаться у двери, или разомнёшь мне плечи, как и обещал? — Конечно! — Ричард улыбнулся и охотно поспешил к Гэвину. Когда вода остыла, Гэвина ожидало чистое полотенце, любимый халат и тёплые носки. Выходить из ванной было немного страшно, но Ричард смело распахнул дверь. В спальне было пусто. Кровать с чистым постельным бельём оказалась аккуратно застелена, вещи, раскиданные на полу, исчезли, а главное — Ричи пропал без следа. Гэвин прошёл в гостиную. Балконная дверь оказалась закрытой, посреди комнаты стоял электрический обогреватель, которым он обычно пользовался только в самые холодные зимние ночи. — Ну что, есть будешь? — Ричард пытливо заглянул Гэвину в лицо, будто спрашивал не про ужин, а про что-то совсем другое. И Гэвин смотрел на него в ответ. Он разглядывал знакомые черты, ставший родным голос, немного ассиметричные черты лица, застиранную футболку, ту самую, которую Гэвин подарил ему, когда они только съехались. Вместе с этим он понял, что тяжесть, навалившаяся на него вместе с этим днём, куда-то подевалась. Осталась лишь лёгкая грусть. Он вдохнул в лёгкие побольше воздуха, выдохнул вместе с ним остатки тревоги и ответил: — Да, Ричи. Я ужасно хочу есть.