Огонь, пылающий в груди

      Стоило этой мысли сформироваться, как послышался свист, с которым меч рассекает воздух. Тело двигалось на рефлексах, и пальцы сложились в печати призыва меча. С запозданием Саньду Шэншоу вспомнил, что оставил меч в своих покоях, однако в этот же миг послышался скрежет покидающей ножны стали и перед ним завис Суйбянь, скрестившийся с мечом неизвестного.       Факт, что ему подчинился меч шисюна, ошарашил нападавшего настолько, что он едва не пропустил момент, когда Цзыдянь принял форму кнута. Увидев это и поняв, кто перед ним, он бросил в воздух какие-то талисманы, которые с шипением заполнили комнату дымом.       Цзян Чэн взмахнул Цзыдянем, но никого не поймал. Зато осознав, кого искал здесь неизвестный, поспешил назад в свою комнату. Когда он добрался туда, там было пусто. Ни Усяня, ни его одежды, ни нападавшего. Он не успел даже испугаться, когда услышал раздавшийся с улицы свист. Не отрывистый, а словно бы… повелительный, что ли.       Сообразив, что это значит, Ваньинь потратил несколько мгновений на то, чтобы скинуть халат, натянуть штаны с мантией, взять Саньду вместо Суйбяня и выскочить наружу. Где уже началась суета. — Не бойтесь, они не нападут на вас. У них приказ сдерживать этого… кем бы он ни был, — Усянь был бледен и, как видно, зол, о чём свидетельствовали вспыхнувшие угольками глаза. Взгляд смягчился, когда набрёл на фигуру приближающегося Цзян Чэна. — Глава Ордена, нарушитель обезврежен.       Коротким свистом велев гулям по одному отпускать свою добычу, на которую уже были нацелены несколько духовных мечей, Вэй Ин подошёл ближе к своему шиди, краем глаза следя за тем, как действуют адепты. — Ты что… без штанов? — пользуясь тем, что адепты были заняты пленником, которого облепили речные гули, прошипел Ваньинь. — Я надел одни из твоих, — тоже понизив голос, с виноватым видом ответил Вэй Ин. И шепнул, увидев, как округлились глаза цвета глицинии: — Прости.       У Цзян Чэна в груди словно вспыхнул огненный талисман, от которого стало нестерпимо жарко. Однако сейчас было не место и не время для восторгов, поэтому он усилием воли унял разгорающийся пожар волнения и сосредоточился на раздаче указаний. По его приказу с нападавшего сорвали маску и платок, покрывающий голову, открывая взгляду лицо. Заметив стёртую, но не до конца киноварную точку промеж бровей, он велел разбудить наследника Цзинь. — Давайте-ка проводим этого достопочтенного в казематы, — ухмыльнулся Вэй Усянь, посмотрев на напрягшегося «достопочтенного». В рот ему затолкали его же маску, не позволяя откусить себе язык и оставить их тем самым без ответов.       Оставив тёмного заклинателя стращать их «гостя», Глава Цзян направился в свои покои. Поспать ему сегодня, видимо, уже не удастся. Надлежит допросить, разобраться в ситуации и принять меры. Он не помнил, был ли нападавший в числе сопровождающих Цзысюаня и А-Ли, но наследник Цзинь должен помнить. — Они ответят за то, что испортили эту ночь, — процедил Саньду Шэншоу, у которого не осталось ничего от приятных впечатлений, которые возникли во время уединения с А-Сянем.       Закончив приводить себя в порядок, Глава Цзян направился в подземелья, по пути встретившись с Цзысюанем и парой его доверенных людей, за которых тот ручался. Согласно его словам, все сопровождающие на местах. Никто не пропал. — Ладно, — Ваньинь сдержал облегчённый вздох. Если бы негодяй сопровождал А-Ли, находясь к ней близко, он мог бы вспылить и без разбирательств прикончить ублюдка. — Сестре не говорил? — Нет. А-Ли очень устала, так что не проснулась. Ваш адепт стучал тихо, но я всё же услышал. — Хорошо. Не стоит её волновать.       Наследник Цзинь согласно кивнул, и не смог сдержать дрожи, когда они спустились в мрачные холодные казематы, где сейчас находился только один пленник. С которым на данный момент разговаривал Вэй Усянь, чей пугающий голос озвучивал жуткие вещи: — Тебе не повезло сунуться именно сегодня, достопочтенный. Кстати, не советую пытаться лишить себя жизни. Даже если сделаешь это, я обращу тебя лютым мертвецом, подчиню своей воле и ты всё расскажешь. А вот после, когда получу ответы на все интересующие меня вопросы, я оставлю тебя гнить. Превращу в человека-свинью, помещу в горшок и залью водой. Ты будешь долго-долго разлагаться, смотреть на свои всплывающие кишки и мучиться. Это будет интересный эксперимент, не считаешь? — Как наши дела? — невозмутимо поинтересовался Ваньинь, по лицу которого было невозможно сказать, как он относится к происходящему.       Глава Цзян прошёл до одного из двух подготовленных для них с Цзысюанем кресел и опустился в него, закидывая ногу на ногу. Потом приметил стоящий на столике чай и усмехнулся, взяв в руки чашку. Приподнял крышку, вдохнул аромат и посмотрел на прикованного к полу лазутчика. Что сидел на коленях с заведёнными за спину руками и в ужасе смотрел на улыбающегося Вэй Ина. — Глава Ордена, у нас всё в порядке. Этот достопочтенный удивительно сознательный. Не так ли, приятель? — Господин! — в ужасе переведя взгляд с широко улыбающегося тёмного заклинателя на наследника Цзинь, взвыл пленник. — Господин Цзысюань, помогите мне! Я не! Это вовсе не я! — Зачем ты пришёл сюда? Почему проник на территорию резиденции и попытался захватить первого ученика Ордена Цзян? — наследник Цзинь был бледен, но опустился в соседнее кресло, уловив взгляд Главы Цзян. Очевидно, Саньду Шэншоу виднее, как себя вести во время допроса вражеского лазутчика.       Когда до пленника дошло, что его никто и ничто не спасёт, он разрыдался, а после запел соловьём. Рассказал всё, что знал, с опаской поглядывая на Вэй Усяня, который стоял за спиной Главы своего Ордена, крутя флейту между пальцами и сверкая алыми глазами. — Вэй Усянь. — Слушаю, Глава Ордена, — положив ладонь на плечо шиди, тёмный заклинатель склонился, с улыбкой глядя на затаившего дыхание пленника. — Тебе придётся пока повременить со своими планами. По крайней мере до тех пор, пока мы не проверим показания этого… достопочтенного. — Какая жалость, — вздохнул тёмный заклинатель и скользнул к издавшему облегчённый вздох пленнику. — Ты не сомневайся, я о тебе не забуду и обязательно навещу. Будь умницей и доживи до того светлого мига.       В спину уходящему последним Вэй Ину донёсся всхлип и сдавленные рыдания, вместе с причитаниями и мольбами не возвращаться. Только они не тронули тёмного заклинателя, который был зол из-за нападения, в ходе которого мог пострадать кто-нибудь из близких. Шицзе вообще волноваться нельзя, а тут такое происшествие! — Ха, классика, — хмыкнул Усянь, когда они достигли кабинета Главы Ордена. Хозяин помещения прошёл к столу и сел, указав гостям на кресла. Цзысюань обессиленно опустился, а вот Вэй Ин остался на ногах. — Хотя этот ещё ничего. Я думал он обделается. Ан нет, продержался. — У тебя есть ещё какие-то изобретения? Которыми могут захотеть завладеть. — Компас зла, Флаги, привлекающие духов, талисманы опять же. Всего понемногу. Хотя компас я хотел усовершенствовать, — пожал плечами Вэй Ин, сложив руки на груди и прислонившись спиной к колонне. Так в поле его зрения были и Глава Ордена Цзян, и наследник Цзинь. — Посторонние об этом знали? — Никто, кому бы я не доверял.       И при этом Усянь красноречиво посмотрел на Ваньиня, как бы говоря, что кроме самых близких и тех, с кем он обсуждал материалы для создания артефактов, никто не знал. А значит круг доверенных лиц крайне узок и ограничен тремя людьми. Самим Цзян Чэном и братьями Не. А значит явление сюда наёмника инициировано кем-то, кто понятия не имеет о том, как обстоят дела с изобретениями. — Как я понял, наш пленник сказал, что ему было приказано просто обчистить комнату и схватить меня? — напрягая память, пробормотал Вэй Ин. — Не доставить здоровым и невредимым, а просто схватить. Значит я нужен заказчику живым, но необязательно целым. — Этот… достопочтенный лихо размахивал мечом, — кивнул Глава Цзян, усмехнувшись прицепившемуся прозвищу пленника. — Во-от. Значит он хотел ранить, обездвижить, а после схватить и доставить к месту назначения. Хм.       Вот как раз это «хм» Цзян Чэну не понравилось, и он с подозрением посмотрел на шисюна, который его взгляда не заметил, задумчиво водя указательным пальцем по губам. Сейчас, когда опасность позади, как и неприятная процедура получения сведений, Ваньинь позволил себе немного опустить заслон, которым оградил разум от посторонних мыслей. И они вновь завладели им, переходя от манящих губ со скользящим по ним пальцем, на тот факт, что под чёрными штанами, к коже прилегает стащенное у него нательное бельё.       Усянь пребывал в своих мыслях, а после встрепенулся, качнул головой, возвращаясь в реальность. Потом досадливо поморщился и проронил: — Я сомневаюсь, что получится. — О чём ты? — спросил Цзысюань, тоже пребывающий в своих мыслях. — У меня была мысль устроить засаду на месте встречи нашего достопочтенного с нанимателем. Однако пленник не знает, где они должны были встретиться. Значит он бы получил инструкции позднее, когда выполнил свою часть сделки. Он сказал, его шантажировали, угрожая открыть миру грязное бельё этого ничтожества. Насильник и убийца бродяжек, небожитель всеблагой, — передёрнув плечами, тёмный заклинатель продолжил мысль: — Он назвал место, но едва ли оно всё ещё актуально. — Думаешь его намеренно пустили в расход? — радуясь тому факту, что сидит за столом и его состояние не заметно другим, спросил Ваньинь. Сейчас нужно сосредоточиться на деле, всё остальное потом. — Скорее всего. Такое отребье обычно используют как пушечное мясо. Бросают вперёд, и смотрят, что случится. Так что у нас тупик. — Кроме того факта, что его наверняка нанял кто-то из Ордена Цзинь. — Глава Цзян! — встрепенулся наследник Цзинь, начав приподниматься в своём кресле. — Послушай, Цзысюань, — оказавшись рядом, Вэй Ин опустил ладонь на его плечо и сжал, привлекая к себе внимание. — Просто подумай сам. Наш достопочтенный наверняка тщательно заметал следы, ведь действия его далеки от благонравия. Значит о нём никто не знал. Однако могли просочиться какие-то слухи. А учитывая, какие люди варятся в котле по имени Ланьлин… походил я по вашему городу, так такого наслушался…       Наследник Цзинь хотел бы оспорить, однако серьёзность, с которой были произнесены эти слова, не позволила. Он всё ещё верил, что его отец не просто так выступает главным кандидатом на титул Верховного заклинателя. Возможно он им уже стал бы, не возникай у него на пути препятствия. Уже несколько месяцев кто-то саботирует процесс, раскапывая всё новые и новые тайные дела отца. К примеру, последнее, что всплыло, было посвящено экспериментам по извлечению Золотого ядра и внедрению в тело пропитанного тёмной энергией железа, взятого из окрестностей Илина.       Вэй Ин следил за тем, как эмоции сменяют друг друга, имея представление, что заботит заклинателя. Ведь он точно знал, кто работает над тем, чтобы не допустить до ещё большей власти Главу Цзинь. Хуайсан явно прилетал именно ради этого, но поскольку возникло другое дело, решил отложить разговор на потом. — И что нам с этим делать? — Тебе — ничего. Послушай, и услышь меня, пожалуйста, — увидев, как вскинулся наследник Цзинь, Усянь немного усилил хватку на плече. — Если мы правы и в деле замешан кто-то из облачённых в золото, ты будешь судить предвзято. Ты вырос там, со многими знаком и будешь до последнего искать оправдания их поступкам. Когда же всё подтвердится, ты окажешься запятнан тоже, а этого нельзя допустить. Как будущий Глава, ты должен иметь чистую репутацию. Ну, насколько это возможно. После событий на войне многие будут помнить некий инцидент, в которым я пощипал твой роскошный павлиний хвост…       Цзысюань отреагировал ровно так, как тёмный заклинатель ожидал. Вэй Ин посмеялся над покрасневшим, как спелый помидор, заклинателем, и отпрыгнул назад, уходя от удара. Когда сердился, наследник Цзинь начинал махать руками. — Ладно-ладно, извини. Просто хотел разрядить обстановку. — У тебя получилось, — всё ещё пунцовея щеками, буркнул Цзысюань. Потом поднялся на ноги и посмотрел на безмолвствующего Главу Цзян. Как видно он решил оставить этот вопрос шисюну, у которого получалось убедить людей куда быстрее. — Я не буду вмешиваться и позабочусь об А-Ли. Но всё же… — Мы сообщим, как только что-то выяснится, — смотря с пониманием, заверил Усянь. — Это даже не обсуждается.       Кивнув, будущий Глава Ордена Цзинь попрощался и покинул кабинет. Цзян Чэн, выждав немного для верности, поднялся. Посмотрел на шисюна, вздохнул и, взяв его за руку, повёл за собой. Вэй Ин, пребывая в своих мыслях относительно вариантов развития событий, покорно следовал за ним, даже не заметив, как они добрались до покоев. Он вынырнул из омута размышлений, лишь когда Ваньинь усадил его к себе на колени. — О, мы уже пришли? — А ты даже не заметил, — усмехнулся Ваньинь, проводя ладонями по бёдрам шисюна, что устроил свои руки на его плечах и наматывал на пальцы пурпурную ленту. — Над чем задумался? — М-м, всё о том же. Возможно ли, что за всем стоит нынешний Глава Цзинь? Ай! Ты чего щипаешься? — Мне не нравится, что ты, сидя на мне, думаешь о другом мужчине, — недовольно прищурившись, процедил Цзян Чэн. Потом поморщился, добавив: — Тем более… об этом мужчине. — О-о, — расплывшись в улыбке, Усянь решительно выкинул из головы все мысли о произошедшем. — А-Чэн пьёт уксус? — Забыл, что мы делали на этой кровати до нападения? — вскинул бровь Ваньинь, решив не отвечать на очевидное замечание. — И меня посетила одна идея, которая понравится нам обоим~, — вернув игривое настроение, проурчал Вэй Ин. Дёрнув за пару завязок, с лёгкостью распутывая узлы, он распахнул одежды, скидывая их на пол. — До рассвета мы едва ли уснём, почему бы не заняться чем-нибудь… поинтереснее? — Я уже думал, не предложишь. Придурок.       Начав с поцелуев, они избавлялись от одежды в процессе. Наконец откинув последний мешающий элемент, посвятили всё внимание друг другу и взаимными ласками. На этот раз, обезопасив себя талисманами, они могли не сдерживать голоса, вскрикивать и переругиваться, барахтаясь на кровати.       Подмяв под себя Цзян Чэна, Вэй Ин притёрся ближе, навис сверху, начиная путь от губ и спускаясь ниже. Ваньинь, раскинувшись на сбитых простынях, решил не сопротивляться и посмотреть, к чему всё приведёт. Так он не заметил, что шисюн дотянулся до угла кровати, где стояла серебряная баночка с согревающей мазью.       Отвлечённый поцелуями и касаниями, Цзян Чэн содрогнулся, ощутив чужие пальцы там, где не ощущал никогда. — Что ты делаешь?! — Это как раз то, что я хотел попробовать. — Засунуть пальцы мне в… — Можем поменяться, мне не принципиально.       Ваньинь тяжело дышал, чувствуя пульсацию в члене, которому до этого уделяли внимание и вдруг перестали. Это мешало мыслить здраво, призывая откинуть сомнения и попросить А-Сяня продолжить делать то, что он делал до этого. —… ладно. Но если ты- Ах! — не договорив угрозу, Цзян Чэн запрокинул голову, ощутив жар чужого рта. Проникновение пальца почти не привлекло внимания, померкнув на фоне действий шисюна.       Отвлекая шиди, Вэй Ин всеми силами старался размять напряжённые мышцы, которые могут помешать его задумке. Привыкший преодолевать все трудности на пути к цели, он делал всё, чтобы сделать как можно лучше. Пусть он и делал это впервые, в памяти имелись какие-никакие мысли, как лучше осуществить задуманное.       За одним пальцем последовал второй, осторожно проникая в девственное отверстие и раздвигая неподатливые стеночки. Двигая пальцами, Усянь то проталкивал их глубже, то наоборот почти вытаскивал, давя в стороны. Во время очередного движения вглубь, он наткнулся на какой-то бугорок и надавил, почти вздрагивая от протяжного стона шиди. Застонав, Цзян Чэн сам подался навстречу пальцам, сжимая их в себе. — Дай подушку, — кусая губу, попросил Усянь. Получив требуемое, подсунул её под поясницу шиди и вздохнул. Сейчас будет самая трудная часть; как для него, так и для А-Чэна. — Возможно будет немного больно. Я постараюсь сделать так, чтобы её было меньше, но… — Делай уже, — сквозь зубы процедил Ваньинь, которому хотелось вновь прочувствовать то странное нечто, что накрыло его, стоило пальцам шисюна проникнуть глубже.       Почувствовав, что из него вытащили пальцы, он облизнул губы и постарался не напрягать нижнюю половину тела. Даже когда к колечку мышц прижалось что-то горячее, круглое и… большое. Особенно если сравнивать с пальцами. Слабое надавливание и напряжение, неспешное отступление, снова давление… эта череда действий воздействовала успокаивающе, и Ваньинь расслабился. Но когда за давлением вместо отступления последовало ещё большее давление и небольшая боль, он зашипел. — Тш-ш, всё хорошо, А-Чэн. Дальше будет легче. И приятнее. Прошу, поверь, — проговаривающий это шисюн дышал тяжело, и это обеспокоило бы его, не улови он в голосе А-Сяня утробного урчания.       Возобновились касания горячих пальцев на бёдрах, и он снова расслабился, прикрывая глаза и сосредотачиваясь только на приятных ощущениях. Хотя он не мог не почувствовать, когда шисюн начал движение. Медленное, осторожное, поступательное. Теперь он давил аккуратнее, не напирал, только дышать начал ещё тяжелее и мычал что-то неразборчиво.       «Из-за прикушенной губы», — понял Цзян Чэн, но эта мысль не вызвала никакого отклика, утонув в новом ощущении.       Запасы терпения Вэй Ина, прежде отнюдь не безграничные, стали какими-то бездонными, ведь он не сорвался, старался действовать осторожно и не причинять боли. И ему это удавалось, если судить по отсутствию ругательств и почти полному расслаблению. Ему самому было больно, но вместе с тем… до ужаса приятно. Ощущение сдавливания, понимание, что ему доверились до такой степени, что позволяют делать подобное…       Наконец, он вошёл до упора и ненадолго замер. Потом подался чуть назад, и снова вперёд. Совершая плавные движения, он ощущал, что сопротивление ослабевает, и это позволяет ему немного сместиться. И наконец задеть ту самую точку, при давлении на которую А-Чэн так отреагиров- — Нгх! — выгнувшись дугой, Ваньинь стиснул в кулаках простыни. Вэй Ин навис над ним, прижимая правую руку с искрящим на ней Цзыдянем к постели. — Эт-то… мх… — А-Чэн… шиди… — Прошу… А-Сянь… нгм! Ещё раз… пожалуйста, шисюн… — Сянь-гэ сделает, — проурчал Вэй Ин, двинувшись назад и так же вперёд, задевая тот самый бугорок. — Ах, А-Сянь! М-мнх… гэгэ~ — А-Чэн… Чэн-Чэн… — М-мнмх! А-ах!       Двигаясь до этого в одном ритме, Вэй Ин начал сбиваться, ускоряясь. Потом убрал руку с запястья, которое до сих пор прижимал к постели, и взял Цзян Чэна под колено, при этом одной упираясь рукой в матрас. Проникая в глубину принимающего его шиди, он не сразу понял, что тот обхватил его, впившись пальцами в спину. Их лица находились напротив друг друга, дыхание смешивалось, время от времени прерываясь, когда то один, то другой льнул ближе, срывая поцелуй.       Ваньинь закинул ногу на поясницу шисюна, вскрикивая, когда его пронзало то самое ощущение, от которого внутренности переворачивались. Дыхания едва хватало, и то воздух практически сразу покидал лёгкие со стоном. Чем быстрее двигался А-Сянь, тем приятнее становилось. Особенно когда он положил руку с бедра туда, где она была так нужна. Накрыв его руку ладонью, Цзян Чэн вздрогнул, когда их руки сплелись и задвигались в унисон с бёдрами шисюна. — А-Чэн… мгх… — Вэй Ин переплёл их пальцы, ускоряясь. — Нгха! — вскрикнули они вместе, ощущая накрывающую с головой волну, временно оглушившую их.       Усянь упирался подрагивающими от напряжения руками в кровать, с трудом удерживая утомлённое тело. Всё же он переоценил свои силы. Стоило всё же немного повременить. В груди снова возникло давящее чувство, от которого захотелось поморщиться, но удалось сдержать гримасу. Только брови дрогнули.       Покинув тесное нутро, Вэй Ин свалился набок, спиной к остальной части комнаты. Всё его внимание принадлежало восстанавливающему дыхание Цзян Чэну. Ему хотелось услышать мысли шиди о произошедшем, но тот молчал даже после того, как смог отдышаться. Смотрел в потолок застывшим взглядом, и молчал. —… не смог бы. — Что, прости? — в недоумении моргнул Усянь. — Я бы не смог так… вот так. Ты же сдерживался, пока… ну… до того как... вошёл. — Да. — Я бы не смог. Терпения мне всё же недостаёт. Поторопился бы, сделал больно, и мы… нам бы не удалось почувствовать… всё это. — Шиди, ты ведёшь к тому…       Ваньинь замолчал, потом открыл рот, но так ничего и не произнёс. Пожевал губу, а после вдруг весь напрягся и повернул голову, впиваясь взглядом в лицо. — Ты уже был с кем-то? Поэтому знаешь, как и что? — Нет, А-Чэн, — вздохнув, Вэй Ин нашёл ладонь шиди и притянул к лицу, касаясь губами пальцев, а после запястья. Ровно там, где билась жилка. — Ты был первым, с кем я… и поцелуй… настоящий поцелуй… — А был не настоящий? — когда шисюн запнулся, задал вопрос Саньду Шэншоу.       Теперь приходит черёд Усяня жевать губу, сомневаясь и колеблясь. Но увидев внимательный взгляд, не может сдержать тяжёлого вздоха. Он ведь так и так хотел когда-нибудь с кем-нибудь поделиться произошедшим. Не с шицзе же ему говорить об этом. Говорят, от плохих воспоминаний можно избавиться, если ими поделишься. А это воспоминание… одно из самых худших. — Во время облавы на горе Байфэн, когда я пошёл в одиночку… я набрёл на то дерево. Помнишь, ты нашёл меня возле него? — Помню, — тихо шепнул Цзян Чэн, боясь спугнуть. Он долго ждал момента, когда получит ответ на беспокоящий сильнее всего вопрос. — До того, как ты пришёл… на поляну вышел кто-то. У меня были завязаны глаза, я не видел, кто это был. Этот некто шёл с подветренной стороны и молчал, даже когда я задал вопрос. Интуиция молчала, так что я не боялся нападения. Но оно… случилось.       Вэй Ин скривился, покрываясь мурашками от захлестнувших сознание воспоминаний, но смог остаться в реальности, чувствуя прикосновения тёплых натруженных пальцев к своему лицу. Они оглаживали линию челюсти, мяли подбородок, водили по губам, отвлекая от плохих мыслей. — Человек… навалился на меня. Прижал к стволу дерева, одной рукой удерживал руки над головой, а второй… сжал челюсть, когда я начал крутить головой. Нажав на челюсть, вынудил открыть рот и…       Усянь поморщился, подавляя дрожь отвращения, и с удовольствием зарылся лицом в волосы прижавшегося к нему Ваньиня. Вдыхает полной грудью, чувствуя, как тошнота отступает.       Немного отстранившись, ровно настолько, чтобы видеть лицо шиди, продолжает говорить: — Это был не поцелуй, а словно бы… изнасилование языком в рот. Чужой язык во рту, давление на челюсть, сжатие на запястьях, и… — И? — Он в меня упирался своим… блядский стыд, не могу об этом говорить. Не хочу вспоминать эту мерзость в белом. Белый — цвет непорочности, ха-ха три раза.       Цзян Чэн подался вперёд, заключая шисюна в объятия и даже не морщась от силы, с которой его рёбра были сдавлены. Он пропускал шёлк волос сквозь пальцы, водил рукой по плечам, спине и вновь возвращался к голове. Совершая эти действия, он и сам успокаивался. И чувствуя, как тёмный заклинатель касается шеи губами в благодарном поцелуе, а после расслабляется в его руках, он не может сдержать улыбки.       Там, в подземелье, шисюн был этаким средоточием сил зла, властителем, которому оборвать чужую жизнь так же просто, как щёлкнуть пальцами. Воспоминание о том, как он зверем рычал на пленника, услышав, какими грехами того шантажировали, отдавалось сладкой дрожью в теле. Но сейчас в его объятиях лежал мирный зверь, прикормленный и прирученный.       Кажется, ему стоит сговориться с Не-сюном и придумать, как приглушить свет благостного Ханьгуан-цзюня. Чтобы держал своё хозяйство в... холодном источнике Облачных Глубин.