Ялта. Воспоминание.

Ялта. Небольшой домик. Воспоминания. Необъятное количество воспоминаний, нахлынувшее, как волны черного моря.  Они сидят на берегу, её голова лежит на его плече, а взгляд устремлён вперёд. Волосы колышет морской бриз, мягкая улыбка освещается золотыми лучами уходящего солнца. Они говорят о чём-то обыденном, не об их работ… он сжимает её руку, она щипает его за нос, резво вскакивает и бежит прямо в воду, края её платья мокнут, она ловит брызги и смеётся, так заразительно смеётся. Он подрывается ей на встречу, подхватывает на руки, и они оба падают в воду. Её смех звучит в памяти Нечаева. Именно здесь, на Ялтинском побережье они провели свой последний совместный отпуск. Здесь были и Дмитрий Сергеевич, и несколько ребят из «Аргентума», и они вдвоём. Как раз за пару месяцев до Болгарии.  А потом погибла Катя. Его Катенька, Катюша… не сберёг.

***

Дмитрий Сергеевич с болью в глазах наблюдал за силуэтом, сидящем на побережье, сквозь маленькое кухонное окошко. Вина съедала его изнутри. Его стараниями Серёжа стал таким. Запертая личность внутри него, прошлый Нечаев, улыбчивый, юмористичный, добродушный солдат отряда. От него остались лишь военные качества, хотя всё постепенно возвращалось на круги своя. Вот Сеченов и вывез его сюда, в Ялту, отдохнуть и восполнить пробелы. В конце концов, это его вина… Он загубил в нём всю человечность, потом признался во всех своих грехах, и думал, что Нечаев бросит его. Тот действительно ушёл, и всё это время Сеченов места себе не находил. Но майор всё же вернулся. То, что вы сделали, Дмитрий Сергеевич, мне тяжело понять. Да вы просто… - он шумно втянул воздух, сжал покрепче кулаки, пробормотал что-то под нос, подозрительно похожее на «ебучие пироги» - но вы спасли мне жизнь, пытались спасти… Катю… Вы заменили мне отца. Я злюсь и не знаю, что делать со всей этой ситуацией, но я бы не смог просто забыть вас и уйти насовсем…  П-3… Серёжа, сынок, прости меня… Он прижал его к себе, ласково поглаживая по голове, пообещав приложить все усилия, чтобы тот вспомнил своё прошлое, хотя бы частично. А вспоминать было больно. Счастье, которое было так далеко, словно вновь прошивало его на сквозь; по щекам текли слёзы - майор давно позабыл, что это такое - давать слабину. 

***

- Как думаешь, с ним всё будет нормально? - ХРАЗ в человеческой форме, приобретённой не так давно, бесшумно появился за спиной академика, перемешивающего шипящую на сковороде картошку. - Не знаю, Харитон. Я совершил большую ошибку. - Ты не знал, что всё сложится именно так. Это стечение обстоятельств… - Но всё же… у меня была возможность это предотвратить… - У тебя не было возможности, Дима, наука тогда не была на таком уровне. - Ты будь с ним рядом. Ему нужна твоя поддержка. Он, конечно, тот ещё горделивый упрямец, но понимает, что ты теперь его напарник, его неотъемлемая часть. - Это он стал частью меня, матершинник в погонах. Ты бы огонь поубавил, картошку сожжёшь. Дмитрий Сергеевич усмехнулся. Всё-таки, подсадить к П-3 ХРАЗ’а было хорошей идеей.

***

Сеченов двинулся в сторону своего подопечного. Солнце плавно уходило за горизонт, ветер усиливался. Мужчина присел рядом, лучи уходящего светила слепили глаза, заставляя жмурится. - Дмитрий Сергеевич, а Катю можно будет вернуть?  - Боюсь, что нет, биополимерные связи мозга были тяжело повреждены, воссоздать его обратно для нормального функционирования было невозможно. - Значит, такова была судьба… Они сидели в тишине, нарушаемой лишь криком чаек и шумом прибоя. Академик рассказывал ему истории из того отпуска, а майор то усмехался, то грустно вздыхал. Он не понимал, что чувствует: радость от синхронизации с прошлом или жгучую боль от осознания факта невозвратности тех беззаботных моментов.  - Серёж, пойдём в дом, холодает уже. - Дмитрий Сергеевич, а.. давайте шашлык завтра пожарим, как тогда… Сеченов посмотрел в глаза майора, на лице которого расползлась улыбка… Та самая улыбка, фирменная, майорская. И тогда академик понял - он точно вернётся. - Товарищи, если вы сейчас не придёте, я съем всё сам! - ХРАЗ окликнул их, наполовину высунувшись из того самого кухонного окна.  - Ты же не можешь есть, дурак. - Нечаев поднялся, отряхивая брюки от влажного морского песка.  - Ничего, вон, местный кудесник наколдует чего-нибудь, и смогу. Попрощаешься тогда с твоим запасом сгущёнки. - На грубость нарываешься, железка.  Сеченов засмеялся. Кажется, всё действительно будет хорошо.