Памятные снимки

      Всратые листья, всратый ветер, всратая осень, всратый Юли, всратая Флорида. Вся жизнь казалось, потерялась в суете вместе с обладателем этой самой жизни. Грустно, когда кто-то уходит, а ещё грустнее, когда этот кто-то не возвращается. В наушниках опять надрывается голос исполнителя, которого всё равно не слышно из-за собственных мыслей. Сквозь клетчатую кофту и футболку пробирается холодный ветер, что ласкает тело, вызывая лёгкую дрожь и мурашки. Пиздато. Улица, укутанная охрой и погружённая в странную дрёму. Частный дом, что до чёртиков напоминает о теплоте и любви, что дарили родители, о красавицах сёстрах и озорном братишке, о дворовой собаке, что стала прекрасным спутником по дороге к университету, о привередливой кошке, приходившей по ночам, чтобы прилечь рядом на кровати.       Вот окно чердака, через которое маленький мальчик по вечерам рассматривал звёзды; вот браслет сестры, который та, когда-то потеряла, вот запылившаяся гитара на крыльце, чехол где-то утерян.       Парень наконец сдвинулся с места и толкнул рукой калитку ограды. Пожухлая трава тихонько хрустела и трескалась под ногами. Ржавые петли громко проскрипели известив жителей участка (если конечно таковые есть) о приходе незваных гостей. Дом казался сильно знакомым, но всё ещё выглядел чужим. Не обманывай себя, придурок. Крыльцо кое-где провалилось. Где-то в углу валяются обрезки цветной бумаги и карандаши. Наверное опять брат бросил.       Он до сих пор помнит. Помнит их лица, улыбки, голоса. Помнит приставучих сестёр, просивших спеть песню или погулять с ними. Помнит брата, который не выпускал из рук альбом и цветные карандаши. Отца, весёлого мужчину, по-дружески хлопающего по плечу, когда было плохо, отпускавшего шутки, от которых хохотала вся семья. Маму, что так чудно готовила, всегда улыбалась и подбадривала, сердилась, когда разбивали её сервизы, чей смех был как звон колокольчиков.       Дверь тихо скрипнула, от старости. В доме всё опустело. Не удивительно, столько лет никто не заходил. Вот пара кресел, за которыми собирались дети, брав из отцовского кабинета фонарик и рассказывая страшные истории. А потом, пугаясь прихода старшего брата, разбегались по комнатам.       Второй этаж. Комната обклеенная вырезками из журналов и постерами. Да, много старались. Дверь открывалась трудно, словно была подпёрта чем-то изнутри. И правда, приложив силу, получилось открыть. На пол упал стул, которым видимо была закрыта дверь. Темно. Кто-то не почитал свет и видимо никто не открывал шторы. Пыль летала в воздухе, оседая на вещи вокруг. Неспроста же на всём, что здесь есть толстый слой пыли. В тумбочке что-то было. Точно, книжечка похожая на личный дневник. Стена над кроватью завешана фотографиями. Какая-то брюнетка и парень шатен. Он играет на гитаре, а она лежит у него на коленях, прикрыв глаза.       Посетителя передёрнуло от отвращения. Тот сплюнул и взяв дневник, а заодно и пару бумаг из кабинета главы семейства, поспешил выйти из дома. Что-то непонятное гнало прочь, но что-то другое не позволяло уйти. У входа, парень обернулся и вновь осмотрел дом. Как же тут всё прогнило и состарилось. Уже собираясь уйти, что-то схватило за рукав толстовки.       Маленькая девочка, лет восьми. Каштановые волосы заплетены в косу, а ореховые глаза сияют при свете. На девочке красивое жёлтое платье. Хах, символично. Она, схватив парня своей маленькой ладошкой, в надежде на отклик уже хотела промолвить "Джонатан", но не успев закончить рассыпалась в пепел. Он забыл, стёр эту часть своего бытия, вырвал эту страницу своей жизни.       Присев в гостиной на, громко и пронзительно скрипнувший диван, парень провёл рукой по запылившейся и облезшей обложке ежедневника. Как и многие подростки, он пытался вести личный дневник. Благо его никто не мог прочитать, ибо просто боялись заходить к нему в комнату, где того и дело что-нибудь обвалится вам на голову.       В полуразбитые окна, завешенные шторами мятного цвета, что колыхались от дуновения ветра, светило слабое осеннее солнце, которое даже не могло согреть. На кухне, забытой людьми, тоже был плотный слой пыли и грязи. Маленькие членистоногие друзья, жили здесь с давних времён. Если открыть шкаф, то тараканы выбегут вас встретить и порадовать своим присутствием. Где-то в дальнем шкафу бутылка вина, спрятанная отцом на какой-нибудь праздник. Когда-то на этом кухонном столе, мама учила сестёр готовить выпечку, а они измазались в муке, норовя закинуть её даже в волосы старшего брата.       Джон опустил взгляд на дневник, открыв первую страницу. Цветные фотографии с полароида. На одной, гитара и чехол от неё, с лежащими рядом окурками. На второй, раскинулось просторное поле, а над ним ясное и светлое небо, украшенное ватными пушистыми облаками. На третьей же, совместная фотография Джонатана и ещё пары человек. Призрак всмотрелся в фото, эти лица он помнит, но смутно, будто их стёрли из памяти... На фото брюнетка, чуть приобнимающая Блейка, в розовом свитере и потёртых джинсах, она смотрит в камеру, будто игрушечная, со стеклянными глазами. Рядом, на стуле, сложив руки на спинке и согнувшись, сидит парень с короткой стрижкой, татуировкой змеи на предплечье и грубоватыми чертами лица, он смотрит так надменно, смотрит на девушку. Сзади, кое-кто, явно не надеющийся попасть в объектив фотоаппарата, хрупкий паренёк, прячущий глаза, бледный, с яркими голубыми радужками в очах, он собирался выходить из помещения, в котором проводятся лекции, но попал в объектив камеры.       Фотография довольно старая, вряд ли кто-то из них ещё жив. Хотя этот парнишка был намного младше Джона, что он там вообще делал? Он вроде должен был учиться в школе.       Да, сейчас можно остановиться, остановить жизнь, которая бежит вокруг слишком быстро, и подумать о таких пустяках, как фотографии и давным-давно забытые лица. - Хах, каким же я был глупым и неопытным... - произнёс желтоглазый, перелистывая страницу за страницей, изредка задерживая взгляд на, написанных ровным почерком, строчка про мать, брата и приставучий сестёр, которых парень в шутку именовал избалованными принцессками.       Его жизнь была стабильной и обычной и своей обыкновенностью была прекрасна. О том, чтобы в мире и любви жить среди родных людей и близких друзей, мечтал бы каждый третий на земле. Он играл на гитаре, гулял с маленькими братом и сестричками, бродячая собака с улицы стала отличным спутником по дороге в колледж, солнце резало карие глаза, отец предлагал поехать на охоту вместе, но Джонатан слишком любил животных, чтобы убивать их ради развлечения. Всё было хорошо, что могло пойти не так?       Но в один момент всё стало рушиться на глазах. Близкие друзья искоса смотрели, почаще пытаясь задеть, уцепить за недостатки. Любимая девушка бросила, аргументируя это нежеланием вести отношения с таким неудачником. Мать и отец всё чаще пропадали на работе, скинув все обязанности и домашние дела на Джона, а мелкие только подливали масла в огонь. Гитара оказалась отброшена в дальний угол, а учёба и хобби катастрофически заброшены.       С завидной частотой, Джонатан срывался на ровном месте. Он мог найти причину для крика, и гнева в простой просьбе сестры заплести ей косу. Иногда не хотелось даже открывать глаза после двухчасового сна, чтобы лишний раз не убеждаться, что реальность отвратительна. Не хотелось вообще ничего. Мать начала беспокоиться, только после того, как на медосмотре обнаружилось, что парень весит слишком мало для своего возраста и роста. Также на медосмотре психолог заинтересовался Блейком, после чего, юноша раз в неделю посещал кабинет психолога. Мужчина оказался добрый и понимающий. Он каждый раз усаживал ученика в мягкое кресло, заваривал ароматный ромашковый чай, а сам садился напротив и смотрел своими добрыми глазами прямо в душу, Джонатан даже невольно сравнил его с той уличной собачкой. Они разговаривали, учитель слушал, изредка поправляя длинные волосы, собранные в пучок, поддерживал разговор, записывал что-то в блокноте, выглядел таким расслабленным и умиротворённость, что смотря на него, у Джонатана тоже зарождалось чувство спокойствия в душе.       Через несколько месяцев психолог известил о том, что увольняется. Это стало ещё одним ударом под дых. Вновь, единственный человек, который понимает его и может помочь справиться со стрессом, бросает его. Джонатан вновь замкнулся в себе, что заметили лекторы, всё чаще оставляя парня на разговоры после лекций. Джону это всё так надоело. Он пытался слушать, отвечать на вопросы, заданные этими людьми, но к счастью всё быстро заканчивалось.       Устав от ежедневной рутины, юноша заявил, что переезжает в общежитие. Мать была то ли в шоке, то ли в страхе, всё твердила про недавнее массовое убийство в том самом общежитии при котором пострадали почти все, а на стенах было написано загадочное "Не беспокойся о завтра, ведь завтра не наступит".       После переезда, парень чувствовал себя свободным и открытым для мира, но и это длилось недолго. Тоска по дому и резкая, вспыхнувшая из ниоткуда депрессия, не давали покоя, вновь убивая моральное состояние Блейка накорню.       Ещё позже, он забросил колледж, игнорируя частые звонки лекторов и приглашения на занятия в социальных сетях. Соседка, не особо отличающаяся умом блондинка, беспокоилась и начала навещать парня. После нескольких грубых ответов и закрывшейся перед её носом двери, и она оставила его в покое.       Парень перестал вставать с постели, уставившись в потолок, он не мог найти причину своего сложного положения и пытался провести хоть какие-то параллели, между его состоянием и событиями в жизни. Скорее всего из-за постоянного стресса и накрутки нервов самому себе, он просто устал от этого. Мистер Воул, да, тот самый психолог, называл этот эмоциональным выгоранием. Да уж, бред какой-то...       Желтоглазый призрак перелистывал страницы, пытаясь найти тот момент, который подкрепит его гнев и ненависть к тому существу. Дальше в дневнике следовали вырванные или сожжённые страницы. Парень печально вздохнул, вновь оглядывая комнату, на этот раз уже беспокойным взглядом. Он нашёл...       "Я понятия не имею, что это такое, но оно встретило меня на лестнице в общежитие. Другие его не видели и я счёл это галлюцинацией от недостатка сна, но потом оно коснулось моего плеча, когда я проходил мимо. У него не было лица, он был в похоронном костюме и с красным галстуком, а ещё эти щупальца, дрожь берёт, когда вспоминаю, как оно выпустило их. Я боюсь выходить из комнаты, вдруг оно меня вновь там ждёт. Ещё и куклу разбил, когда упал на пол. Я собираюсь завести этот ежедневник к родителям, заодно и навестить их. Вот только, потом опять придётся вернуться сюда и проходить через ту лестницу..."       На этом записи резко обрываются, кажется, он выполнил то, что обещал. Как грустно, этот парень мог бы ещё многого добиться, но теперь он, а точнее его душа, застряла в этом фальшивом кукольном теле и не упокоится, пока не отомстит всем и каждому за причинённую боль. Жаль только, что он перестал вести этот дневник. Можно было бы сравнить, как он изменился за это время. - Наверное, это единственная вещь, которую я хочу взять с собой на память. - грустно произносит призрак, вставая с дивана, опять издавшего громкий и протяжный скрип.       Юноша осматривается, пытаясь найти то, о чём он думал. И вот, на кухне стояла канистра с жидкостью, он точно знал, что это бензин. Найдя в кабинете отца зажигалку, желтоглазый разлил бензин в разных частях дома. Выйдя на крыльцо, он вновь оглядел заброшенный дом, где прошла большая часть его жизни. Надо уметь отпускать...       Зажигалка довольно старая, кое-где слез слой краски, где-то видна выступившая ржавчина. Недолго думая, он поджигает пару досок, что вели в дом. Те вспыхнули и разнесли огонь по всем помещениям. Дом вспыхнул, так ярко, что резал глаза ни жар, ни огонь, а свечение пожара.       Там, в глубине пожара плачет маленькая темноволосая девочка, которая поняла, что брат так и не заплетёт ей косу.       Развернувшись, Джонатан старался не оборачиваться на разные звуки. Он ушёл в новую жизнь с новым именем - Кукловод.