Expensive love

      — Mahal.       Впервые, когда Укё услышал, как Рюсуй произносит эти два слога, он даже не обратил на это особого внимания.       — Что? Прости, я не понял.       — Mahal, — повторил он, продолжая стоять молча и не поясняя смысл сказанного. Укё хотел было переспросить, что же именно он имел в виду, произнося слово столь чужое и незнакомое, что казалось, будто они разговаривали и вовсе под водой, но мужчина покинул его прежде, чем он успел что-либо сказать.       Укё лишь смотрел на удаляющуюся фигуру капитана, которая стремительно уменьшалась, пока он приближался к каркасу того, что в будущем должно было стать настоящим судном.       — Mahal.       В третий раз, когда Рюсуй произнес это слово, Укё наконец смог расслышать его с такой ясностью, что он даже удивился, как же оно умудрялось звучать настолько искаженно в первые разы.       — Как Тадж-Махал в Индии? — спросил он. Рюсуй на это рассмеялся, но ничего не ответил.       Укё только наблюдал, как ветер играет с прядями золотистых волос, и наслаждался далеким взглядом ярких глаз, устремлённых в открытое море.       — Mahal.       Четвертый раз, когда Укё услышал это слово, случился, когда Сенку победоносно схватил медузу. В ту ночь их команда отпраздновала свой триумф. Укё больше ничего не спрашивал. Он даже не разомкнул губы, чтобы заговорить, и не издал ни единого звука. Он знал, что Рюсуй все равно не ответит на его вопрос.       — Mahal, — задумчиво прошептал себе Укё, в одиночестве разглядывая звездное небо, после того, как он выбрался из толпы, чтобы передохнуть. Кончик его языка остался прижатым к верхнему нёбу, даже когда он и вовсе замолчал.       Он снова произнес это слово, мысленно соединяя в уме все выученные им наизусть созвездия, а затем осушил чашку с алкоголем, которую держал в руке.       — Как думаете, что это вообще может значить?       Первым заговорил Ген:       — Не знаю. Может быть, Рюсуй имеет в виду Тадж-Махал? Может, его семья посещала как раз это место, когда весь мир окаменел?       — Об этом я с самого начала спросил его, но он только рассмеялся и ничего не объяснил.       — Если я правильно помню, — Цукаса прервался на размышления и прикрыл глаза, как будто пытаясь сосредоточиться на выуживании нужной и искомой информации в глубинах сознания. — Тадж-Махал означает «Дворец Короны» или что-то в роде того, и он был построен императором для своей жены. Я не уверен, но, может быть, он пытается на что-то намекнуть?       — Но зачем ему говорить что-то подобное? — Хром не был полностью уверен в том, что понимает, о чем вообще идет речь, но все равно захотел принять участие в дискуссии.       — Уверен, все намного проще, — сказал Сенку, наконец оторвавшись от какого-то мелкомасштабного проекта, над которым работал ранее. — Рюсуй не из тех людей, что делают туманные намеки просто так.       — Ну, тогда что же Рюсуй сказать этим хочет, дорогой Сенку? — Ген будто бросил ему вызов.       — «Дорогой», — ответил он, не раздумывая. — Если Укё правильно расслышал, «mahal» означает «дорогостоящий» на индонезийском, малайском и филиппинском языках.       — Кстати, у некоторых людей есть привычка говорить определенные слова в разных ситуациях, — поделился Ген. — При каких обстоятельствах Укё слышал, как Рюсуй говорил подобное?       — Впервые это случилось, когда мы смотрели, как строится «Персей». Потом он повторил это слово, когда мы отправились в наше первое путешествие на Остров Сокровищ и он любовался морем. В последний раз он сказал это во время вечеринки сразу после того, как мы заполучили медузу.       — Видишь! — вмешался Сенку. — Корабль, море, вечеринка — всё это части его роскошного образа жизни до окаменения.       — Но зачем ему тогда говорить подобное на иностранном языке? — Хром продолжил расспросы.       — Это же Рюсуй, — невозмутимо произнес Цукаса. — Требуются ли иные доводы?       — Справедливо, — Укё фыркнул. — Хотя слово звучит очень знакомо. Мне кажется, что я уже слышал его ранее.       — Mahal.       И вот снова оно.       — Как часто ты посещал казино и бары в прошлом? — спросил Укё, думая, что Рюсуй имел в виду игру в покер, кон которого они только что закончили, и недавно открытый бар, где Франсуа подавали напитки. Однако на этот раз все было совсем по-другому. То, как Рюсуй произнес это слово, было гораздо увереннее и тверже по сравнению с тем, как оно звучало раньше. Если ранее оно было похоже на вопрос, то сейчас — на замечание или констатацию.       — Укё, — Рюсуй, впервые за долгое время произнеся его имя, смотрел на парня в упор и говорил, пока его щёки розовели. — Укё, mahal kita.       — Kita?       — Ах, — он нервно улыбнулся, слегка удручённый. Он говорил так, будто ожидал, что Укё действительно поймёт, что именно он имеет в виду.       — Kita, это типа «север»?       Дорогой север? Или что же «kita» значило на языках Юго-Восточной Азии?       — Нет, Укё, mahal kita. Я люблю тебя.       В конце концов Укё узнал, что «mahal» означает одновременно и «дорогой», и «любить», и почему-то подумал, что это слово и правда идеально подходит Рюсую.