Сахарная вата

Дети любят сладкое. Очень любят. А Купер… Что до Купер, она готова была расписаться под этими словами детским почерком Бэллы. И проговорить это низким, хрипловатым голосом младшей. – Бейб, ну хватит! Каждое утро ведь! Тогда уж сразу ящик покупай! Не придётся хотя бы каждый день сюда таскаться, как двум идиотам. – Да все равно каждый день мимо проходим! Может, прекратишь пиздеть и поможешь? Но на самом деле Костью очень забавляло то, что её Бэллка такая сладкоежка. Булочки, шоколадные батончики, мармелад, чупа-чупсы и какое-то невероятное количество конфет – самых разнообразных – и непременные баночки энергетиков, на которые Купер постоянно натыкалась дома, было вполне привычным рационом светловолосой. Костья только диву дивалась, как кожа девушки остаётся такой же чистой и нежной, а вес – тем же, что и был. Выиграла эту жизнь, ничего не скажешь. Но поглощать сахар в таких количествах было, как минимум, ненормально. А Костья не была бы Костьей, если бы не стебала младшую. – Ну вот ещё! Бэлл, к твоему псориазу еще и диатез добавится. Содействовать этому не желаю. Бэлла только фыркнула: – Знаешь, Купер, отъебись тогда, если помогать не хочешь. Светловолосая перебирала шоколадки на полочке. В покрытых красными пятнами руках уже была зажата шоколадная плитка Ritter sport с миндалем и Бэлла рыскала по полкам в поисках еще одной, с каким-нибудь интересным вкусом – она каждое утро покупала себе две шоколадки и съедала их. Купер скучающе рассматривала Бэллу, которая, сидя на кортанах, копалась на самой нижней полке. Наконец, с победным кличем, раскрасневшаяся блондинка выудила скрывающуюся за плитками горького шоколада «Какао с Эквадора» плитку новогоднего вкуса «Мандарин и карамель». – Нашла! Эту я ещё не пробовала, но звучит, – Бэлла сожмурилась в щемящем предвкушении этого новогоднего вкуса несчастной шоколадки, – охуенно. – Кто-то занимается спортом, а ты – риттер спортом. – Знаешь, я всегда любила сладкое, даже когда занималась спортом, – Кузнецова, пожав плечами, направилась к кассе, – а денег было мало, поэтому всегда приходилось выбирать, что купить – шоколад или пиво. А потом тема с веществами пошла и тут уже не до сладостей было. – С твоими вкусовыми предпочтениями, я почти уверена, что меф тебе заменяла сахарная пудра. Бэлла засмеялась, заправив прядь волос за ухо: – Отличная шутка. И правда, чего я тупила так? – Жопа не слипнется? – Разлепим, – безапелляционно заявила девушка, выкладывая на черную ленту два квадратика плиток в яркой упаковке. Костья пристроила там же бутылку воды: – Надо же чем-то запивать этот пиздец. – Точняк! – Бэлла щёлкнула пальцами. – Постой тут, я за энергетосом! –Сука, да там сахара еще больше, чем в твоих шоколадках! Стой! *** – Кстати, какой новогодний вкус в июне? Уверена, что она валялась там хуй знает сколько. – Всё равно она пиздецки вкусная. И, – Бэлла сверилась с датой на шве упаковки, – даже не просрочена, прикинь? Купер хотела было что-то сказать, но её прервало дикое желание зевнуть. – А-а-а! – Купер открыла рот и Кузнецова, для которой этот случай был просто вызовом, быстренько утрамбовала там кусочек шоколадки. ‐ Да бля, Бэлл! – Я знаю, что ты не фанат, но прежде чем орать – прожуй. Знаешь, я почему-то уверена, что ты оценишь. Купер с задумчивым видом прожевала шоколад. Действительно, вкусно. – Мандариново-карамельно, – расплывчато одобрила Каспер, делая глоток воды из бутылки и искоса бросила взгляд на счастливую Бэллу с довольной мордой жующую шоколадку и запивающую её до дури приторным фиолетовым генезисом. Она такая… Сладкая. Купер сморщилась от ванильности этого определения, но оно, определенно, было про Бэллу. Блондинка вдруг остановилась, дернув витающую в облаках Кас за рукав свитшота. – Ммм… Кость! – Да? – А купи мне вату, пожалуйста! – Вату? – Да, вату. Сладкую. Купер приподняла брови в немом вопросе. – Ну, когда я была маленькая, мы с бабулей иногда ходили в парк, на аттракционы. Два круга на карусели, качели, монетку в фонтан и сладкая вата, – Кузнецова потупила взгляд голубых глаз, пиля им носки белых кроссовок, – я тысячу лет её не ела. – И куда в тебя столько сахара помещается? Конечно куплю, бейб, – улыбка против воли растянула губы брюнетки. Бэлла подняла на Костью свои огромные детские глаза, светившиеся, как голубые капли неона – бесконечной радостью и теплотой. – Можно пожалуйста, одну вату, – Купер, подойдя к киоску, подняла телефон, готовясь оплатить с карточки. – Конечно. Вам какую? – Какую? – непонимающе переспросила брюнетка и посмотрела на продавца, которая стушевалась, как и сама Костья, но за нее ответила Бэлла: – Розовую, пожалуйста! Пока молодая продавец накручивала вату, Костья шепотом спросила: – А какая блять, разница, какого цвета вата? – Розовая – самая вкусная, – Бэлла завороженно наблюдала, как волокна сахара цвета бабл-гам накручиваются на пластиковую палочку. – Да ерунда это все, вся вата одинаковая. Девушка вручила вату до неприличия счастливой Кузнецовой, и та отщипнула от нее кусочек, положив в рот и прикрыв глаза от удовольствия. Купер улыбнулась и тоже оторвала себе кусочек. И, к вящему удивлению старшей, это была воздушная сладость, таявшая во рту и, действительно, очень вкусная. Вата оставляла за собой будто карамельное послевкусие, нежное и ненавязчивое. Каспер запивала её пузырящейся минералкой и чувствовала себя счастливейшим человеком, идя рука об руку со своей маленькой лакомкой. Сладкий сироп стекал по пальцам Бэллы, которая с увлечением приканчивала сладость. Костья неожиданно перехватила запястье девушки. Кузнецова, прищурившись на Костью, облизнула пластиковую трубочку от остатков сахара. – Спасибо, Кость, это было охуенно. Как в детстве, так же вкусно. – Сладкоежка, – и Костья, не мудрствуя лукаво, провела языком по растаявшему сахару на липких пальцах блондинки, тщательно вылизывая каждый палец. Кожа Бэллы была немного соленой и со сладким вкусом это сочеталось превосходно, но недостаточно сладко. Брюнетка отпустила теперь уж точно чистые, подрагивающие пальцы Бэллы и поцеловала девушку, так головокружительно, как умеет только она. Да, теперь однозначно слаще, ведь она – сама сладость.. Шоколад, сахарная вата и энергетик со вкусом взбесившихся ягод на её полных и восхитительно мягких губах пронзали мозг, голова кружилась от одуряющей глюкозной волны… Кузнецова, чуть затуманенными глазами всматриваясь в лицо Купер, обхватила одной рукой плечо девушки, стараясь удержаться на подгибающихся, дрожащих ногах, а другая рука беспорядочно комкала ткань кофты Каспер. Татуированная рука охватила чужую талию, прощупывая все косточки слегка подростково-мальчишечьей фигурки под великоватой ей толстовкой. Ею вполне можно восстановить баланс сахара в крови. *** Но теперь Костья с Ксюшей, а Бэлла далеко, несоизмеримо далеко. Живут они близко – ближе даже, чем могло бы показаться, но сами они друг от друга настолько далеки, будто по разные стороны континента. Слишком далеко для тех, кто привык делить одну постель, чувствовать ровное тепло любимой рядом, каждое утро говорить друг другу: «Доброе утро, солнце» и дарить всю ту нежность, которая просто не помещалась внутри. Костья целует девушку в первое, что попалось под губы – ароматный висок – и тихо шепчет на ушко, что пора вставать. Бэлла со складкой от подушки на щеке в полусне, хриплым голосом, просит ещё пять минут поваляться. Под рукой Каспер что-то тихо шуршит, и она вынимает из-под руки обертку от глазированного сырка, вероятно, запрятанного под подушку младшей. Бэлла протяжно зевает, и Купер суёт ей эту скомканную обёртку в рот. Бэлла выплевывает фольгу и деланно хмурится, но держать лицо долго не получается и смешки прорываются сквозь её плотно сжатые губы. А потом смотрит на часы и поспешно вскакивает. Бэлла маленьким торнадо носится по комнате, потому что она не любит опаздывать, но спать ей всегда хочется больше, чем быть попунктуальней. При этом дым ашки валит у неё из носа, потому что она одновременно пытается найти шмотки и покурить, и Костья заливисто смеётся от этой картины. Бэлла, которая очаровательно смотрится во всех футболках Каспер, потому что её все в стирке, ну или это просто повод надеть вещь своей девушки. Обрывочки, осколочки приятных воспоминаний периодически беспокоят память, там остались все вкусности и облака из розовой сахарной ваты… Это очередной сон и Купер должно быть стыдно за него, но она не испытывает стыда, хотя рядом с ней рассыпались длинные, тонкие косы с колечками в них – Ксюша. Ксюша не сон, она рядом, живая и безумно красивая. Ксюша классная, но её минус в том, что она не Бэлла. Костья чмокает её в щеку, холеная кожа её лица будто тает под губами. Костья не ощущает ничего. И говорит извечное: «Доброе утро, солнце" *** Брюнетка открыла холодильник и вздохнула. Вечные кефир и яблоки. А, ну и творог. Выбирай, что хочешь. Девушка достала себе яблоко и помыла его под струей воды. Есть не хотелось. Вернее, не хотелось яблоко. Сейчас Костья бы многое отдала за любое содержание холодильника, кроме этой «полезной» еды. При Бэлле холодильник ломился от сладостей и прочих нездоровых вещей, которые очень нравились Каспер и любовь к которым она разделяла, типа пельменей и энергетосов. Ксюша была истинной девочкой – сидевшей на диете и потому красивой и стройной, но Кузнецова была сама по себе тонкокостной и изящной. Хоть Костья и не любила сладкое, но это вечное недо-пп стало ее раздражать. Наудачу Костья открыла морозильник, надеясь найти мороженое, но взгляд цепляет блядские мороженые овощи. Ксюша не берет в магазине шоколад, она тащит Купер в кафешку и заказывает салат из асаи, потому что это суперфуд и отказывается от десерта, потому что он калорийный. Костья неопределенно ведёт плечами и заказывает себе фри и колу. Серовато-голубые глаза платинововолосой внимательно смотрят на Костью, пока пухлые губы обхватывают трубочку, чтобы отпить немного смузи из высокого стакана. Костья отводит взгляд, потому что утренняя сонливость прошла и теперь ей стыдно. Ведь Ксюша идеальная девушка, но не для неё. Идеальная девушка, по мнению Костьи, сейчас просыпается в одной квартире вместе с её бывшей – Яной, или с Даяной, или еще черт знает с кем, но не с Купер. От этих мыслей брюнетка тоже умудряется страдать и стыдиться. Ещё одна зарубка на сердце – мало их, что ли? Ну, будет ещё одна. Ксю долго всматривается в лицо, слишком уж осторожно гладит татуировку над правой бровью, очерчивая каждую буковку, а потом целует губы Каспер. Поцелуй очень нежный, отдаёт фруктовым вкусом недавно выпитого напитка. Неплохо, даже приятно, но Костью не заводит. Ее не заводит ничего, кроме липких губ Бэллы на её собственных, так въевшихся в ее память. От поцелуев Ксюши не кружится голова и не подгибаются колени, не горит пожар внутри, и даже пульс остаётся прежним. Ухоженные пальцы Ксении с длинными ногтями вплетаются в короткие волосы Костьи, но тонкие пальцы в розовато-красных отметинах, покрытые сладким сиропом нравятся ей куда больше. Когда они проходят мимо киоска с сахарной ватой, невыносимая тоска по Бэлле сдавливает грудь старшей, будто железный обруч. Костья, не выдержав, подбегает и просит: – Можно вату, пожалуйста. – Кость, прыщи появятся, – Ксения морщит нос, но Купер бросает ей безразлично: – У тебя – может, но я тебе и не предлагала. – Вам какую? – спрашивает продавец, лениво жуя жвачку. Купер напрягает память, а затем отчаянно выпаливает: – Розовую! – Она чем-то отличается? – Ксюша обнимает Каспер сзади, её платиновые косички мягко ложатся на чужие плечи, а колечки мелодично позвякивают, стуча друг о друга. - Да. Розовая – самая вкусная. Ну, мне так говорили. Девушка смеётся над детской наивностью Костьи, повторяя когда-то её слова: – Вся вата одинаковая. Наконец, Каспер дают вожделенное лакомство, и она оплачивает вату. Ксюша, поднырнув под чужой локоть, отрывает изрядный клок ваты и засовывает в рот. – И правда, вкусная, – улыбается Ксю своей белоснежной улыбкой с безукоризненно ровными зубами, – самая вкусная в моей жизни. Наверное, потому что розовая. Костья криво улыбается. А когда кладет кусочек сладости в рот, глухая горечь топит её в своих волнах. Без неё вся вата ни о чем.