Звуки ливня

— Мы расстаёмся. Я ухожу, — и он даже не поворачивается лицом, чтобы это сказать. Впрочем, Кэсин знает, какое у него сейчас лицо — холодное, точно высеченное из нефрита, лишённое эмоций, закрытое. Он не произносит ни слова в ответ, только смотрит в спину, столь невыносимо прямую. Ждёт, что сейчас Цзышу добавит что-то, что изменит каждое произнесённое слово, и окажется — это дурная шутка, не более, но тот, конечно, ничего не делает, только выходит прочь, оставляя его одного на балконе гостиницы. Кэсин оглядывается. Сквозь вуаль облаков сеется лунный свет — но недолго. Тучи смыкаются, и начинается ливень. Казалось бы, он только недавно утих, но тут разыгрывается вновь с куда большей силой, словно отвечая его собственному сердцу. Цзышу принял его искренние чувства за жалость к себе?.. Его гордость оскорблена? Кэсин опустошён. Совсем недавно он был до беззаботного счастлив, едва ли не позабыл о мести, словно суп Забвения всё же сработал спустя столько лет, едва ли не оставил все притязания и планы, увлёкшись поселившимся в сердце чувством. Он был рад отыскать родственную душу, возлюбленного, он готов был… Качнув головой, он одним прыжком перемахивает перила и оказывается на улице среди потоков воды. Голос сяо в таком ливне вряд ли кто расслышит, но тем лучше — потому что мелодия вырывается из глубины его сердца, и она отчаянно печальна, она рвёт на части, разбивает на куски… Он играет и играет, хоть пальцы замёрзли и звук становится слабее потому, что задрожавшие от холода губы отказываются складываться правильно. Но Хозяин Долины призраков разве может чувствовать холод? Нет! Как не должен испытывать любви. Потому нужно прямо сейчас выбросить из себя все эти чувства, разбить их, разметать и смешать с дождём, ничего не оставив внутри, ничего не оставив себе. — Господин?! — голос Гу Сян вырывает его из тоски. — Разве так можно? Вы же полностью промокли?! Что случилось?.. Она назойлива, настойчива, заботлива по-своему — грубо, но по-настоящему. Она дёргает его за рукав в нетерпении, стремится укрыть под зонтом, хоть он уже промок до нательного белья. — Это всё из-за него? — догадывается она — по молчанию или по отчаянью? — Всё из-за него! И Кэсину хочется объяснить ей, что его возлюбленный сравним с недолговечным цветком, распустившимся утром, чтобы умереть в лучах вечерней зари. У него так много слов внутри, а получаются только рыдания. И мука так отчаянна, что он разбивает сяо… Гу Сян смотрит на него молча, подхватывает под локоть и ведёт сквозь ливень и темноту… *** …Проснувшись, Кэсин ещё долго тяжело дышит. Ему кажется, что на лице остались следы ливня, он даже слышит, как струи бьют по крыше. Он почти ждёт, что Гу Сян склонится к нему и начнёт отчитывать. Но, открыв глаза, он видит не гостиницу. Память возвращается, и сон стирается полностью. Вспыхивает и снова затухает давняя скорбь. Он больше не Хозяин Долины призраков, да и самой Долины больше нет, как нет Гу Сян. От той пропитанной отчаянием ночи его отделяет много-много других. Пошевелившись, он почти сразу оказывается в тёплых объятиях и расслабленно вздыхает. — Опять дурной сон? — сонный голос Цзышу успокаивает тревогу. — Вэнь Кэсин, как можно спать с тобой?.. Что за супруг мне достался? — Снова ворчишь, — усмехается он в ответ и поддаётся, когда его тянут за белую прядь, лениво целует тёплые губы, пока кошмар растворяется в ночи, а боль потерь затихает. — Дождь снова напоминает тебе о том, о чём давно следовало бы забыть, — говорит Цзышу позже. — Но хочешь, и дождя не будет слышно? — Бывший глава Таньчуан, лорд Чжоу, бессмертный глава Школы четырёх сезонов и такие техники знает? — притворно удивляется Кэсин, и ночные кошмары уступают полностью, растворяются, исчезают, пока звуки ливня заглушаются совсем другими, говорящими о любви и взаимности, о страсти и нежности разом.