when the party's over

Плейлист: billie eilish – when the party's over thelema – ofdream labrinth – forever duncan laurence – arcade

***

      Из клуба мы возвращаемся на рассвете, когда первые лучи утреннего солнца начинают пробиваться сквозь горизонт. И я, и Эдриан ― мы оба обдолбанные неизвестными мне веществами, да и зачем забивать голову такими пустяками? Никогда до этого мне не доводилось пробовать наркотики, и, честно говоря, я сама не особо хотела испытывать судьбу. Но сегодня ночью что-то пошло не так. Я нанюхалась какой-то хрени и чувствовала себя, на удивление, просто замечательно.       ― Хей, кроха, иди сюда, ― Эдриан притягивает меня ближе к себе, чтобы поцеловать, и вместе с тем мы практически вваливаемся в нашу комнату.       Слишком поздно я вспоминаю, что справа от входа стоит небольшой хрупкий столик из черного стекла, отделанный витиеватыми узорами из темного кованого металла. Кто-то из нас натыкается на него, и слышится грохот, а затем мы вместе заливаемся громким смехом, который эхом разносится по дому.       Эдриан успокаивается первый, словно испугавшись чего-то, и тут же прижимает указательный палец к моим губам. Шепчет:       ― Тшшш, тихо.. Может быть, кто-то спит.       ― Это ведь наш дом, ― серьезно возражаю я. ― Вполне уверенно можно предположить, что тут только мы вдвоем.       На его лице расцветает счастливая улыбка, когда смысл услышанного наконец-то воспринимается пьяным разумом. Он наклоняется и целует меня, без лишних церемоний сразу проникая языком в мой рот. Я немного прикусываю его, не сдерживаясь и со всей страстью отвечая на его обжигающие прикосновения. Эдриан одним движением приподнимает меня, чтобы я обхватила его ногами, и несет к кровати. Остатками здравого смысла я успеваю понять суть: он не хочет, чтобы я поранилась, случайно наткнувшись на мелкие осколки стекла от разбитого столика.       Мы вместе падаем на кровать, и я оказываюсь сверху. Ньюман никогда не любил быть снизу, но он не показался мне слишком расстроенным сложившейся ситуацией, так что я одним рывком снимаю с себя короткий топ и опускаюсь вниз, ближе к Эдриану, прижимаясь обнаженной грудью к мягкой ткани его темной футболки. В его глазах пляшут разноцветные искорки, а, может, мне это только кажется, но эта деталь отвлекает меня, и я заливаюсь смехом. Мир идет кругом вокруг нас.       Эдриан подхватывает мой безудержный хохот, и я скатываюсь с него, располагаясь справа (или слева?). От накатившей истерики уже болят животы, но она не прекращается еще несколько минут, пока от напряжения начинает болеть за ушами, а голос окончательно хрипнет. В конце концов, я даже не помню, что так сильно рассмешило меня.       ― Ты сделал что-то смешное? ― спрашиваю, всеми силами пытаясь отдышаться, но в ответ слышится лишь тихий смех, от чего и я продолжаю улыбаться во все тридцать два.       Спустя некоторое время дыхание Эдриана выравнивается, и он поворачивается ко мне, подперев рукой голову. Спрашивает:       ― Я сделал что-то смешное? ― а сам пробегается взглядом по моей оголенной груди.       Мое молчание заканчивается глубоким поцелуем, и внизу живота начинает тянуть. Он касается кончиками пальцев тонкой кожи на выпирающих ключицах, идет ниже, останавливаясь на возбужденном соске, сжимает его. Удовольствие, граничащее с болью, воспринимается мной как внезапная яркая вспышка, поэтому, не контролируя себя, я сжимаю его нижнюю губу зубами. Вместе с тем слышу тихий смешок Ньюмана.       ― Что? ― шепчу ему в губы и наблюдаю за реакцией.       Эдриан выглядит довольным, и его серые глаза светятся от счастья. Он нависает надо мной, расположив руки по обе стороны от моей головы, и я начинаю чувствовать жар по всему телу.       ― Ты очень красивая, ― говорит тихо, но уверенно, так что я не сомневаюсь в его словах.       Дрожь в теле не мешает нам раздевать друг друга, исследовать тела друг друга ― каждый изгиб и каждый излом фигуры, напряженные мускулы и влажную кожу, пахнущую дымом сигарет, смесью одеколонов и немного потом.       Мне нравится Ньюман в таком состоянии. Он пьян и не думает о последствиях, даже не пытается предугадывать, рассуждать о правильности или морали. Он прикасается во мне везде, проникает пальцами, поглаживает и наслаждается моими ответными ласками. Я улыбаюсь сквозь поцелуй: я так сильно люблю его. Правильного и необузданного.       Чувствую его возбуждение, а нетерпеливые движения только подстегивают. Сердце бьется неправильно: очень рвано и слишком быстро. Ладонью Эдриан накрывает мою шею, и это прикосновение мне нравится, хотя происходящее все больше напоминает сон. Серые глаза напротив больше не улыбаются мне, а я начинаю…       задыхаться.       Резко втянув воздух, я проснулась все еще не в силах ни пошевелиться, ни ровно дышать. Волосы неприятно взмокли и облепили лицо, и мне холодно, хотя я заснула под теплым одеялом. Ощущение липкости на коже ― в изгибах локтей, на шее и даже между пальцами ― быстро заставляет меня приложить усилия и подняться.       Дурной сон все еще мелькает на задворках памяти, но, судя по всему, я слишком обеспокоена собственным недомоганием и потому старательно отгоняю неприятное. Сон кажется мне слишком реальным лишь по одной причине ― все и есть слишком реальное. Все, кроме попытки убить меня ― это шутка воспаленной фантазии. Лишь смеха ради.       Я хмыкнула. Он никогда не убил бы меня. Он сам умер бы за меня.       Все так до тошноты банально: любовь и расставание. Но страдать в мои планы не входило. Глядя на светлые пряди своих волос, я понимала, что теперь не нравлюсь себе с этим скрытым окрашиванием. Платиновый блонд под занавесом моих натуральных каштановых прядей не вызывал во мне ни единой приятной эмоции – только мерзкое чувство скорби и, может быть, совсем немного злости. Меня раздражает это, потому что изменить больше ничего нельзя. Потому что мы сами наломали дров. Оставили в память друг о друге лишь немного шрамов и несколько прядок, выкрашенных в серебристый цвет.       Три дня нахождения в новой квартире и в абсолютном одиночестве не принесли мне желаемого расслабления. Такое липкое чувство, будто за мной кто-то наблюдает, не покинуло меня ни разу за время пребывания в незнакомых четырех стенах. Выключенный уже неделю телефон тоже не придавал ни сил, ни уверенности, и я со страхом представляла, что ждет меня, когда я включу мобильный.       Мы расстались десять дней назад, но я ни разу не плакала, хотя ожидала совсем иной реакции на такой болезненный разрыв. На задворках разума все еще тлела надежда: все наладится. И какими же глупыми на самом деле являются такие ожидания, когда сердце твердит об обратном.       «В расставании всегда виноваты оба» ― всем известная истина, но на практике…       Он смотрит на меня с таким обожанием, что невольно я отвожу взгляд в сторону, и все внутри сжимается. Я не знаю, как можно сомневаться в чувствах, наблюдая неподдельный восторг и радость каждый раз, когда ваши взгляды пересекаются. Эдриан невесомо проводит кончиками пальцев по моим волосам и заправляет выбившиеся прядки за уши. Ненавязчивая мелодия, до этого окутавшая нас в плотный кокон, теряется где-то на краю сознания.       Выпускной.       Об этом дне мы с легкой грустью мечтали давно. Такое длительное предвкушение теперь кажется мне чем-то слишком далеким, и я улыбаюсь своим размышлениям. Чего стоили все мои переживания? По факту, все получилось как нельзя хорошо: на мне красивейшее платье (именно то, о котором я мечтала), все экзамены позади и поэтому можно смело расслабиться, все самые близкие друзья рядом,

Эдриан Ньюман заключает меня в свои заботливые объятия.

      Мой взгляд снова цепляется за светлую прядку, так ярко выделяющуюся в привычном темно-шоколадном цвете его волос. Делать парные татуировки в наше время немного банально, правда? Затея, начавшаяся ради забавы, превратилась в нашу с Эдрианом совместную отличительную черту во внешности.       Хизер давно пыталась подбить меня на какие-нибудь изменения во внешности, и все ее старания были тщетными, пока мне самой в голову не стрельнула мысль сделать скрытое окрашивание. Я никогда не видела себя в другом образе, но платиновый блонд показался мне шикарной идеей. И Эдриан ее поддержал.              ― Кроха, ты о чем-то задумалась? ― перебивает мой мысленный поток Ньюман. Мое внимание снова концентрируется на нем одном.       Я киваю и наверно сотый раз за сегодняшний вечер произношу:       ― Люблю тебя.       Мои слова вызывают широкую улыбку на его лице, а глаза, кажется, начинают светиться еще ярче. Мы плавно двигаемся в такт незнакомой мелодии, льющейся со всех сторон, и я кладу голову на его плечо. Благодаря давно отброшенным в сторону каблукам я выгодно ниже Эдриана, что позволяет удобно устроиться в его объятиях и полностью расслабиться. Оставляю легкий поцелуй на его шее и чувствую, как в момент все его тело напрягается. Он пахнет сладостью ромового пунша и свежестью мятной жвачки.       ― И я тебя, ― уверенным шепотом отвечает. ― Очень сильно.       Мы танцуем. Я даже не знаю, сколько времени проходит, но множество выпускников успевает покинуть нарядное помещение спортзала и разбрестись по неофициальным вечеринкам, устроенным на съемных домах и в коттедже членов школьного самоуправления. Спустя несколько песен во мне тоже просыпается желание закончить праздник, но домой возвращаться не хочется. Взглядом нахожу Мёрфи, Тео и кружащуюся вокруг них Хизер.       ― Пойдем отсюда? ― предлагаю Ньюману, на что он кивает, соглашаясь.       ― Скажем ребятам?       Мне кажется, что они не расстроятся из-за такой мелочи, так что я наконец-то выпутываюсь из рук Эдриана и направляюсь к выходу, не оборачиваясь. Спиной чувствую его взгляд, но останавливаюсь только когда выхожу на парковку перед главным корпусом. Неторопливые шаги позади меня, а потом я снова оказываюсь прижатой к телу Ньюмана.       Я знаю, что за руль он не сядет, потому что позволил себе пару бокалов алкогольного пунша. И хотя это вообще никак не повлияло на его состояние, Эдриан никогда не поступит неправильно.       Поэтому я предлагаю свою кандидатуру в качестве водителя и, не получив возражений, занимаю его сидение. В голове роится тысяча мыслей. В какой-то момент я ловлю себя на том, что, до конца не осознавая того, направляюсь в сторону не своего дома. Бросаю взгляд на Ньюмана и наблюдаю удивление на его лице, но сохраняю уверенность в своем выборе.       Мне надоело убегать от того, что должно было случиться уже давно. Невероятной силы влечение к нему больше не может находиться под постоянным гнетом страха неизвестности и неуверенности в себе. Я знаю, что Эдриан слишком воспитан, чтобы настаивать на близости со мной, но желание с его стороны, особенно последние месяцы, буквально чувствовалось кожей.       До сегодняшнего дня я не знала, как поступить правильно. Но влюбленные глаза и сумбурное окончание нашей вечеринки расставило все на свои места.       Мои неторопливые шаги эхом раздаются в полупустой гостинке, а взгляд цепляется за небрежно брошенные возле входа чемоданы. Их я собирала на скорую руку, как только хозяин моего нового жилья сообщил, что готов подписать договор аренды на полгода. До переезда сюда я неделю жила у брата, который иногда задает слишком много вопросов. Но зимние каникулы скоро должны закончиться, так что мне следует набраться терпения перед началом второго семестра в университете, а компания Тома, мягко говоря, не лучшая идея, когда ты пытаешься пережить расставание с парнем, которому посвятила последние три года своей жизни.       Вскользь снова прохожусь взглядом по своему багажу, но все-таки игнорирую его обвиняющий вид и собственное чувство вины. Мне удивительно от того спокойствия, с которым я отношусь к некоторым моментам собственной жизни, и я невесело усмехаюсь. Наверное, так люди принимают собственное поражение.       Отражение в зеркале тоже не радует меня, да и на что я надеялась, собственно говоря? Сегодня мне снилось, как Эдриан пытается меня задушить. Разве разумно надеяться на более-менее здоровый внешний вид после всего случившегося? Глубокие темные круги под уставшими глазами и растерянный взгляд не внушают ничего хорошего, но я убеждаю себя, что холодная вода немного исправит мое незавидное положение.       Пытаюсь понять и еще раз прокручиваю последние события в своей голове, пока дважды чищу зубы и несколько раз умываю лицо. И будто бы вот он ― готовый пазл, но несколько деталей упрямо не встают на свое законное место. Пытаюсь понять, где я ошиблась, а где ― он, и причины снова ускользают, как песок сквозь пальцы.       Преследующие нас двоих неприятности начались еще задолго до выпускного, но они были такими мелкими и незначительными, что не обращать на них внимания казалось лучшим выходом. После переезда в совместную квартиру и поступления в один университет все ненадолго наладилось, а потом реалии снова настигли нас.       Какое-то время я упрямо не соглашалась с тем, что есть проблемы, требующие немедленного решения. Например, наша дружба с ребятами из школы оборвалась, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы хотя бы спокойно обсудить причины. Я думала, это никак не повлияет на мои отношения с Эдрианом, и, пожалуй, именно моя уверенность запустила механизм. Так разрыв общения с остальными друзьями остался вне нашего внимания.       А затем попытки укрепиться в университете, заслужить хотя бы каплю внимания к своим персонам и надежды, увидеть в глазах людей уважение, ночные смены Ньюмана в клубе его матери с целью набраться опыта и перенять бизнес, участие в спортивных соревнования и научной работе и много других незначительных факторов ― все это методично выводило огромный крест на наших отношениях.       И если с некоторыми моментами я готова была смириться, то активная ночная жизнь Эдриана вгоняла меня в бешенство. Поначалу мне даже нравилось, но с течением времени я стала уставать тянуть на себе столько обязанностей. Находиться в «Underworld» всю ночь, чтобы утром в полумертвом состоянии ехать на пары? Такой расклад надоел мне спустя месяц подобного режима. Все, до того момента неизведанное и такое притягательное, больше не казалось мне настолько интересным, чтобы гробить свое здоровье и окончательно рушить режим дня.       Иногда было весело напиться, даже нанюхаться какой-то дряни или закинуться таблетками. Мы наслаждались тишиной вместе, почему нельзя насладиться такими совместными моментами, как, к примеру, дичайший приход или похмелье наутро?       Мы серьезно поссорились впервые, когда я осталась дома, отказавшись ехать в клуб. Тогда я сделала выбор в пользу двух серий сериала и крепкого сна, ну, а между нами образовалась первая трещинка, грозящая в один момент превратиться в широкую и скалистую расщелину.       С тех пор я ни разу не сопровождала Эдриана на работу и полностью задушила в себе чувство вины по этому поводу. Мы находили время, чтобы побыть вместе, и наслаждались такими моментами. Но выкраивать свободные минутки на разговоры становилось все сложнее, и тогда мы просто довольствовались тем, что пару часов в сутки делим одну кровать. Ссоры по пустякам стали обычным ритуалом. Страсть поутихла. А мириться стало сложнее.       Через пару месяцев мы перестали пересекаться в собственном совместном доме.       Я просто чудом добралась домой со слезами, застывшими на глазах. Из-за ощущения того, что мир вокруг меня плывет, а сделать с этим я ничего не могу, меня сильно затошнило. Тугой комок плотно засел в горле, и соленая влага упрямо покатилась по моим щекам. Из-за косметики на веках и ресницах глаза стало невыносимо жечь. Нервозность достигла своего пика.       Сегодня Ньюман не появился в университете. Третий раз за последние три дня. Мы не пересекались с ним дома, и единственным напоминанием о том, что мы все еще вместе, для меня служило невесомое прикосновение его мягких губ к моим и едва уловимый аромат одеколона, сохранившийся на постели. И если раньше его отсутствие хотя бы частично компенсировалось редкими звонками или сообщениями в мессенджере, то на данный момент я не слышала его голос уже несколько дней.       Тоска и злость медленно съедали меня изнутри. Я стала проявлять излишнюю агрессию и испытывать чувство стыда из-за своей же резкости. Сегодня принципы пришлось отбросить подальше.       «В 5 дома. Нужно поговорить».       Выстроенный в моей голове план с треском разрушился, когда я услышала шум закрывающейся двери и затем щелчок замка. Я наспех вытерла слезы, но ощущение стянутости и собственной ничтожности никуда не пропало. Уверенность тоже бесследно пропала, зато снова проснулся агрессивный настрой. Он буквально затуманил мне разум, в один момент перекрыл доступ кислорода к легким и лишил всех сил. Ноги стали подкашиваться, а ладони вспотели.       Меня практически парализовало, когда Эдриан появился в дверном проеме. Он бегло осмотрел кухонное помещение, в конце концов, сосредоточившись на моей застывшей возле кухонного островка фигуре. Немного склоняет голову ― первая привычка, которую я заметила в нем однажды, ― и выглядит обеспокоенным.       Пару секунд мы молчим, но когда я вижу, что он хочет что-то сказать, быстро перебиваю его:       ― Мы расстаемся.       Сама удивляюсь произнесенному, ведь еще пару месяцев назад даже подумать о таком не смогла бы. Эти два слова больно режут слух, но еще сильнее ― душу. Искренне признаюсь себе, что смирилась с этим решением, но слезы все равно душат. Эдриан делает пару шагов в мою сторону. Я взглядом даю понять, что не стоит делать этого.       ― Кроха, ― прозвище, которым он окрестил меня, бьет словно обухом по голове. ― Я не понимаю… боже.       Он медлит. Я вижу, как сильно он начинает нервничать: взгляд в панике мечется по моему лицу и фигуре, словно пытаясь отыскать ответы, а руки подрагивают. У меня остается всего пара минут. Боюсь, ведь потом случится эмоциональный взрыв.       ― Я хочу расстаться, Эдриан, ― твердо произношу я, едва сдерживая накатывающую злость. ― Мне надоело.       ― А если я не хочу? ― с нажимом в голосе, но с плохо скрытой растерянностью в глазах отвечает. ― Я вообще отказываюсь понимать! Да, последнее время между нами не все гладко, но…       Не сдержавшись, вскрикиваю, возмущенная его словами:       ― Последнее время?! Да это началось еще в долбанной старшей школе. Ты вообще… хоть что-нибудь видишь, кроме своих вечеринок?       Ошарашенным Ньюман выглядит еще несколько секунд, а потом его взгляд твердеет. Я знаю, что это значит, поэтому морально готовлюсь к тому, что ссора только набирает свои обороты. Проблема лишь в том, что спорить с ним я не хочу. Такая его уверенность мне не нравится, я едва выдерживаю такой натиск и сжимаюсь.       ― Возможно, я и хренов эгоист, но терять тебя отказываюсь. Ты решила только за себя.       ― Потому что устала решать за нас двоих! Сколько раз за последнюю неделю мы с тобой разговаривали? М?       ― Ты же знаешь, что…       ― Я скучаю, Эдриан! И я устала.       Слышу, как голос дрожит, но не от злости. А вот Ньюман, кажется, вот-вот вскипит. Я точно знаю, что никогда он не станет кричать на меня, и даже не попытается морально надавить. Оттягивая время, он всего лишь пытается уложить в своей голове такое мое решение. Чувствую, как слезы начинают срываться с ресниц и катиться вниз по щекам крупными каплями.       Добивают его крепкие руки, сжавшие меня в объятия. Я рыдаю в голос, надрывно и злюсь на саму себя ― больше не на него. Понимаю, что мое решение неоспоримо, что пути назад нет, и чувствую такую обжигающую ненависть к себе, что запросто смогла бы сгореть от нее, будь она пламенем. Эдриан все так же привычно пахнет одеколоном и свежестью мятной жвачки.       ― Я так сильно люблю тебя, ― шепчет так тихо, что я начинаю сомневаться в реальности услышанного и до боли в пальцах сжимаю ткань его темной толстовки. Меня всю трясет, чувства туманят разум.       ― Мы расстаемся, ― повторяю с надрывом, не в силах думать ни о чем другом.       Знаю, что так правильно. Мы больше не те, что год назад, даже если не хочется верить в это. Отрицать можно месяц, можно полгода или полжизни. «Мы» изжили себя, перегорели. «Нас» не стало, и эксперимент не удался. Возможно, виноваты сами, а, может, жизненные обстоятельства. Слишком старались или недостаточно.       В тот день мы говорили долго. Криков было всего на минуту, хотя мои рыдания затянулись на целых полчаса. Вечеринки в «Underworld» не закончатся, а я все с той же серьезностью буду относиться к своей жизни ― так смысл мучить друг друга?       Быть инициатором расставания оказалось необходимым, но таким сложным выбором, что я едва не сошла с ума, пока пришла к этому. На пятый день «после» я пожалела об этом шаге, на седьмой ― смирилась, а сегодня ― с ужасом осмотрела себя. Моральное истощение превратилось в физическое. Сил не осталось ни на что.       Но я наконец-то поняла, что реальность иногда слишком быстро начинает наступать тебе на пятки. Выключенный телефон и переезд к черту на кулички совершенно не спасает, и со временем чувство вины сжирает душу без остатка.       Для меня его вечеринка закончилась, но когда я наконец-то смогу принять это как данность?