С луной приходит счастье

      Над Москвой тихо поднималось солнце, робкие лучи которого охотно пробирались через огромное количество многоэтажных домов. Бинху не спалось. Он и сам не мог понять, почему, но произошедшее сегодня отупляло, пугало и нервировало. Свои эмоции он никогда не умел формировать в стройные мысли, а поэтому сейчас мучился непонятно почему, злился на это, и от этой злости становилось еще хуже. Цикл замкнулся.       Тупая игла страха засела глубоко в сердце. Что теперь будет? Кто тот военный неГуро? Явится ли он снова, или это было просто совпадение? Почему с ним был неТесак? Куда они ушли? Что их связывает? А самое главное: повлияет ли эта встреча на дальнейший уклад их с Николаем жизни? Цикл замкнулся.       Мысли снова вертелись туда и сюда, не внося никакой ясности или конкретики. Помимо всего прочего, волновало его и положение Гоголя. Мысли он читать не умел, но был уверен, что в сердце товарища воцарилась такая же буря, как и в его собственном. Оно и не удивительно. Гоголь всегда был более восприимчивым к окружающему миру.       В гостевой комнате в квартире Николая было удобно. Мягкая полуторная кровать, обилие подушек, телевизор. Рядом шкафчик с пряжей. Удивительно, что именно эта привычка бывшего писаря сохранилась с ним вплоть до 21 века. Вязал Гоголь отлично, да и мастер классы на ютубе уже мог давать сам. На том же шкафчике сидели 2 мягкие игрушки: лис и волк.       Александр улыбнулся, взял волка и стал вертеть так и сяк. Мягенький волк был белым, с черными бусинками вместо глаз. Носик был нашит отдельно. Почему-то мужчине показалось, что в эту игрушку вложено столько сил, любви и старания, что он немедленно положил ее обратно, чуть ли не сдувая пылинки.       Александр Христофорович вздохнул, наконец заметив рассвет. Скоро, уже по привычке, проснется Николай. С этой мыслью он прилег на подушки еще раз и, словно по чьему-то приказанию, уснул.

***

      Будильник прозвенел ровно в 5 утра, как и полагалось. Теперь подъем, разминка, умыться, позавтракать. Ничего не меняется. Все по расписанию. Валентин Лебедев точен до невозможности и идеален, как всегда. Он следует всем правилам, нарушая их лишь изредка и точно знает, что за этим непременно последует расплата. Два года назад он потерял все, что было ему дорого. И теперь жизнь стала еще более механической, чем когда-либо.       Однако впервые за все то время, что он провел без дочери, утро генерала-лейтенанта снова наполнилось суматохой и тревожностью. Тревожила его встреча в кафе, которая до сих пор крутилась у него в голове покадрово, словно в замедленной съемке.       Вот он сбивает какого-то пацаненка с ног, опрокидывая заодно и 4 чашки кофе, что были у того в руках. Вот он пытается ухватить незнакомца за локоть в попытке удержать. Вот молодой человек таки падает на землю, а его куртка, цвета грязной горчицы, становится еще более грязной из-за весенней слякоти. Кофе давно валяется у Лебедева в ногах. Вот он извиняется перед юношей, ведь это он сам шел, не глядя перед собой. Вот он предлагает, в качестве извинения, купить другой кофе, с удивлением услышав, что все 4 чашки юнец купил себе.       Злопастный кофе. Злопастная кофейня. Хотя, в глубине души, генерал понимал, что кофейня тут как раз и не при чем. Все дело в том бариста. В том юноше с черными, как вороново крыло, волосами. И пронзительными голубыми глазами. Ведь он…       Лебедев не хотел себе признаваться. Ведь он, даже спустя 2 года, так ни разу и не произнес имени того, о чьей смерти в тайне жалел больше всего*. О ком, по-отцовски, горевал. Артём… Этот несносный мальчишка. Тот, кто вечно ставил палки в колеса. Тот, кто сам виноват во всем, что с ним случилось. И тот, кто, тем не менее, не заслуживал смерти…       За стойкой в кафе стояла будто бы точная копия Ткачева, напечатанная на 3D принтере. Убрать только длинные волосы, да глаза потускнее сделать. И будет идеальная копия. Это настолько выбило из равновесия самого Валентина, что, когда незнакомец отшатнулся и ударился о стенку с сиропами — он на миг подумал, что это и правда Артем. Что он жив. Что Артем узнал его. Что с ним все в порядке. Что он начал новую жизнь и теперь живет беззаботно.       Но Лебедев знал, что это лишь ложная надежда. Этого не могло быть. Он САМ занимался похоронами Ткачёва. Он САМ присутствовал на похоронной процессии, и он САМ кинул первые три горсти земли на его заколоченный гроб **.       И все же теперь, стоя в 5:55 перед зеркалом и поправляя и без того идеальный ворот рубашки, в его голове все отчетливее и отчетливее можно было проследить мысль, которую Лебедев не хотел признавать и пускать в свою голову: он хочет увидеть того бариста снова. Хочет убедиться, доказать самому себе, что это не Артем. Ведь говорят же, ученые говорят, что на земле есть как минимум 7 очень похожих между собой людей. И ведь, бывают же совпадения. Двое из этих семерых, по-видимому, были в Москве.       Лебедев паниковал. Паниковал молча, не размыкая губ и даже не отводя взгляда от своего отражения. В 7:00 он должен быть в штабе. В 8:00 — собрание. А дальше по плану у него выезд на другую базу с инспекцией к 10:30.       «Уволиться бы к чертовой матери…»       И спонтанная идея, появившаяся так же неожиданно, как и осознание собственной паники, граничила с безумием. Нужно узнать, кто этот молодой человек. Как его зовут. Чем он живет. Как давно он в Москве. Нужно узнать… все.       И это желание, сродни инстинкту, заняло весь разум, не давая других вариантов. Контроль. Вот, что скрывалось за этим желанием. Привычка все и вся контролировать — это у Лебедева профессиональная деформация, умноженная на три. Добавить сюда еще и невозможность контролировать собственную жизнь, надобность следовать всем приказам и получаем — гиперопекающего родителя с манией контроля. Но вот беда — контролировать Валентину Юрьевичу уже некого.       Если бы Лебедев не продолжил работу в правительстве — он бы просто-напросто сошел с ума. Такие люди не способны сидеть на пенсии под рокот телевизора, выпивая на завтрак, обед и ужин по 100 грамм для «крепкого сна». Таким людям нужно о ком-то заботиться, кого-то контролировать, быть наседкой. Раньше генерал контролировал дочь. А теперь не мог контролировать даже себя.       Решение далось ему куда проще, чем должно было, а телефон быстро выдал в списке контактов нужный номер. — Здравия желаю, говорит генерал Лебедев. — О, и тебе доброго утра, Валя. Чего так официально? Случилось что? — мягкий ответ на другом конце провода немного успокоил Валентина Юрьевича. — Да нет, Степ. Дело есть. Личного характера. — Ну так выкладывай, чаль не первый год знакомы. Если ты, Лебедев, звонишь до приезда на базу — значит это что-то серьезное. В этот момент Валентин немного опешил, ведь серьезность его дела была минимальной, но отступать уже было поздно. По правде говоря, он ведь даже не подумал о том, как объяснит своему давнему коллеге причину столь странной просьбы. — Льстишь мне. Дело пустяковое. Найди мне что-нибудь на одно кафе. Адресочек тебе напишу в СМС. — Валь, при всем уважении, «найти что-нибудь» можно по-разному. Тебе как нужно: на год, на 3 года, на 5 лет, или вообще на пожизненное? — Да нет, нет, Господи, нет! — у Лебедева волосы встали дыбом от услышанного. Но тут всему виной была лишь недосказанность с его стороны, которую нужно было срочно исправлять, — я не в смысле «накопать», я в смысле действительно накопать, найти. Кто владелец, откуда родом, кто там из сотрудников, платят ли они налоги и все в таком духе. — А-а-а-а, — задумчиво протянули в ответ, — а я-то думаю, что больно такие запросы на тебя не похожи. А досье — это с легкостью. Тебе как скоро? — Сейчас мне бы только контакты владельца и список сотрудников. Остальное не горит. — Через полчаса все будет у тебя, не беспокойся. Может, тебе ребяток моих прислать? Мои ЧОПовцы не так ограничены в действиях, как твои ребятки. — Нет, не нужно. Это я так… Из скупого интереса. — Странные у тебя нынче интересы. Но возражать не буду. — Спасибо, Степ. — Жди вестей, скоро прилетят первые ласточки.       Лебедев выдохнул в трубку, не успев даже сбросить вызов. Он крайне редко обращался к кому-то с подобными просьбами. Наверное, именно поэтому разговор дался ему крайне тяжело. Но итогом он был доволен. Последний раз взглянув в зеркало, он удивился, заметив невесомые перемены: отражение смотрело в ответ лихорадочно блестящими глазами, а черты лица обострились до хищнических. Подсознание продолжало радостно трубить: вот он! Шанс наладить свою жизнь! Шанс вернуть все на свои места и обрести желаемый контроль над текущими событиями.       Именно это и нужно было генералу Лебедеву.       Список пиликнул долгожданным оповещением еще до того, как Валентин вошел в свой кабинет. Увидев его, он неосознанно взметнул брови в изумлении. Всего в документе оказалось 16 человек: 2 владельца, 2 уборщика, 4 бариста и 8 официантов. Для кафе в Москве — катастрофически мало людей, для кафе в центре Москвы — и подавно. Открылись они год назад, в учредителях указаны двое: некий Бинх Александр Христофорович и Гоголь Николай Васильевич. — Вот так совпадение. Сам Гоголь пожаловал к нам в Москву. Уж не собирается ли у нас тут Бал сатаны очередной? *** — Лебедев улыбнулся собственной колкости, продолжая листать полученный файл.       Наконец, он дошел до списка сотрудников. В нем не было ничего примечательного — все молодые люди, возраст от 20 до 28 лет. В полицейских базах никто не числится. Остается только вопрос, кто же именно из 4 бариста был на смене в кафе в тот день. Тогда можно будет кинуть удочку на конкретную персону, ведь остальной персонал Лебедеву и даром не нужен.       Второе уведомление о входящих пришло уже более неожиданно. В кабинете стояла абсолютная тишина и даже подчиненные боялись ее нарушить. Они ведь сегодня едут с инспекцией к «соседям»… И чем позже поедут, тем легче будет. Все участники и сопровождающие Лебедева в этот день уже собрали все необходимое и ждали приказа на отъезд. Однако приказа все не было. И, к счастью для Лебедева, его сослуживцы принялись разом исполнять поговорку «не буди лихо, пока оно тихо». Тем более, еще нужно было совещание пережить.       Когда генерал в полнейшей тишине открыл второй файл — его лицо исказилось от удивления. Благо, никто этого не заметил. В относительно не больших досье на двоих учредителей располагались такие же маленькие фотографии. С одной из них яркими голубыми глазами на полковника смотрел раненый Артем бариста из кофейни. — Вот оно что… — только и прошептал Лебедев, мысленно успев порадоваться, что не придется заниматься поисками среди бариста.       Местом жительства нового Гоголя значился один из близлежащих спальных районов, а в графе «вид» стояла пометка — оборотень. — Чу́дная, нынче, Москва… — выключив телефон, буркнул генерал. Сердце его сделало странный кульбит, разгоняясь до невиданных скоростей. Сам того не осознавая, Валентин Юрьевич уже составил план действий.