На практике понятней

Шаст допил пиво, решил что хуже уже не будет и достал бутылку с виски. Он опустошил её наполовину и лег в кровать. Было уже поздно, поэтому Шаст принял решение лечь спать, а о произошедшем подумать завтра. Но сон не пришёл к нему ни через 15 минут, ни через час и даже ни через 2. Теперь Антон, недавно повздоривший с родителями, был опустошён окончательно. В голове мелькали разные мысли, начиная от «Бля, Арсений педик» и заканчивая «Бля, я походу тоже педик», потому что ему понравилось, хотя он и не хотел этого признавать. Ему было совершенно непонятно происходящее и он не мог разобраться в своих чувствах. Шастун не знал, как вести себя завтра на съёмках. И поэтому пытался найти выход в выпивке. Странно, но в этот раз алкоголь почему-то не помогал. И он решил помочь себе другим путём, заглушив ту внутреннюю боль и полнейшее недопонимание. В голове мелькнула уже знакомая мысль. Антон делал это раньше, поэтому трусить не будет. Он достал из внутреннего кармана рюкзака лезвие, подождал немного и провёл им по запястью. Порез не был глубоким, поэтому капли крови начали выступать медленно. Стало чуть легче. Потом провёл еще раз, чуть левее. Потом сделал парочку похожих линий на ноге и на другом запястье. Чтобы было одинаково с двух сторон. Даже здесь вылез его грёбаный перфекционист. Стало немного легче. Шастун лёг на подушку, не вытирая кровь. Она не спеша текла по его рукам и ноге, согревая кожу вокруг и пачкая простынь. Немного погодя Шастун залез в телефон и открыл Инстаграм Арсения. Он начал листать его фотографии, подолгу задерживаясь на каждой, рассматривая все детали, включая те самые бесконечные синие омуты. В голове крутились мысли по типу «Он меня походу любит. Реально любит. А я его? Да? Нет?». Он всё продолжал листать фотографии, задавая себе только один вопрос. Тщательно просмотрев весь профиль Попова, Шаст наконец улёгся на кровати нормально и, утвердив в голове одно единственное «да» уснул. 8:00. Противный будильник. Антон открыл глаза и осмотрел комнату, наверное, уже в сотый раз. Всё тот же стол, стул, большой шкаф для одежды и оливковые шторы на большом окне. Ничего лишнего. Лишним был только Арсений в его мыслях, такой красивый, такой идеальный и такой непохожий на самого Антона. Шаст любил стабильность и этого Арсения-графа-Попова в его мыслях было слишком много, чем собственно он и раздражал Антона. Это ведь мысли Шастуна, а не поклонниц Попова, которые думают об этом человеке 24/7. Но вчера вечером он утвердил, сам для себя. Любит. Всё-таки любит. *** Арсений не спал этой ночью вообще. Он думал об Антоне. Смотрел его фотографии в инстаграмме, подолгу залипая на каждую из них, и представлял себя вместе с ним в том или ином месте. Он поражался самому себе. Попов мысленно убивал себя за то, что сделал в той гримерке. Нужно было спросить, поговорить, что угодно, но только не то, что он сделал. Завтра ещё один съёмочный день. Как Антон будет к нему теперь относиться? Не напугал ли он парня своими действиями? Что думает о нём Шастун? Не ошибся ли он? Столько вопросов, и ни одного ответа. Арсений просидел так до самого утра, не выкидывая Антона из мыслей ни на секунду. Было уже около 6 часов утра, и Попов решил сходить в душ, дабы хоть как-то отвлечься. Примерно через час он вышел и начал собираться на съёмку, продолжая думать об Антоне. *** Съёмочный день прошёл как обычно. Все импровизации были исполнены несомненно прекрасно. В конце съёмок у всех внутри было хорошо, тепло и радостно. Точно у всех? Ах, да, у всех кроме Шастуна и Попова. У каждого в голове был ураган мыслей, и это убивало морально. Все парни сидели в гримёрке, обсуждая прошедшие съёмки. Антон слишком увлёкся разговором с ребятами и, забыв про вчерашние порезы, подтянул рукава свитшота до локтя. Так как браслеты не закрывали порезов полностью, Арсений их увидел. Конечно, он ведь только и делал, что пялился на парня всё это время. После разбора полётов все быстро покинули гримёрку, спеша поскорее завалиться в тёплую постель и выпить горячего какао, и Арсений, не упуская момента, схватил Антона за запястье, когда Серёжа, Дима и Паша уже были в коридоре и весело направлялись к выходу. Антон болезненно взвыл и тихо простонал что-то вроде «Ай, блять». Знаете, не самое приятное чувство, когда тебя хватают за воспалённую и иногда зудящую кожу. -Что это? - голос Арсения был очень грозным. Антону казалось, что тот готов сожрать его со всеми потрохами прямо сейчас, несмотря на то, что это было бы, как минимум, не тактично. -Тебя не касается. -холодно прошипел парень. -Я волнуюсь вообще-то. - у Арса внутри кружил разрушающий ураган. Он правда переживал за парня и боялся, что тот может себе навредить. Точнее уже навредил, но насколько далеко парень готов зайти? -Что ты вообще ко мне прицепился?! Тебя не должна волновать моя личная жизнь! Я тебя не люблю! – Где-то в душе больно закололо. То ли от того, что он сейчас наврал с три короба, сказав всего лишь одну фразу, то ли от того, что Шастун увидел в самых красивых глазах на свете, которые тут же потускнели, столько разочарования и боли, сколько не видел и не ощущал нигде, — Ты зря тратишь своё время. Отпусти меня. – «Нет, пожалуйста, не отпускай. Пойми, прошу, что я такой дебил, который врёт тебе. Прижми меня к себе. Обними крепко-крепко. И не отпускай. Никуда. Никогда.» - кричал про себя Антон, – Я хочу домой. – Антон соврал. Опять. Снова. Он всегда врал. Несмотря на то, что он хочет сказать на самом деле. Он никогда не думал о том, что будет лучше, если он будет говорить правду. Арсений отпустил руку Антона, и тот быстро ретировался из помещения на улицу, оставив бедного Попова наедине со своими мыслями. «Блять. Что я наделал. Какой же я придурок. Напугал. Он теперь уволится. Лишится дела всей своей жизни из-за меня. Я идиот. О чём я вообще думал. Как я мог пропустить в свою голову мысль о том, что мои идиотские пидорские замашки могут быть взаимны.» – мысленно орал на себя Арсений, коря за всё сделанное. Он ходил в раздумьях по гримёрке туда-сюда примерно час, а затем поехал домой и продолжил заниматься самобичеванием, но только в своей квартире. Он искренне не понимал, как научиться читать Антона, как его понять, как? На душе скребли мыши. Арсений знал, что у них ничего не выйдет, но зачем-то начал эту игру, и теперь очень корит себя за это. От стыда ему хотелось свалить в такие ебеня, чтоб никто его не нашёл. Никогда. Но, решив, что всё-таки утро вечера мудренее, он пообещал себе нормально подумать над этой всей ситуацией завтра, лег в кровать и уснул, ибо очень сильно устал морально и физически. Сон был беспокойным и чутким, к тому же ему снился Антон. *** Шастун опустошил начатую вчера бутылку виски полностью, думая лишь о том, что он зря сказал это Арсению в такой грубой форме. Ведь Попов за него волнуется. Да и сам Антон на самом деле любит его. Парень не понимал, чему удалось взять над ним верх, чтобы он нагрубил такому дорогому человеку. Ему очень хотелось позвонить Арсу и извиниться, попросить приехать к нему, или что-то в этом роде, но он не мог. Собственное эго не позволяло. Антон готов был на стенку полезть, но вчерашняя мысль опять проскочила в его голове, и он, отбросив идею с лазанием по стенам, уже не задумываясь, пошёл к рюкзаку. Шаст достал лезвие, вновь нарушив его покой, и нарисовал красивые линии на своём теле. Многочисленные порезы были намного глубже, чем в прошлый раз, и они тут же наполнились кровью. Она потекла вниз, пачкая обивку дивана и пол. Вдруг Антон будто протрезвел. Ему стало настолько больно и страшно, что он испугался, что может умереть... и что тогда Арсений очень сильно расстроится. "Сука! Я идиот. Долбоёб великовозрастный. Нахер я это сделал? Чё мне делать-то? Мне даже попросить помощи не у кого. Блять. Я придурок." - ругал себя мысленно парень. Он точно знал, что если он умрёт, Арсений очень сильно расстроится. А Шастун не хотел его расстраивать. Он не хотел доставлять любимому человеку неудобства. Он не хотел, чтобы Попов вскрылся сам. Он не хотел. Поэтому он взял телефон и нашёл в телефонной книжке нужный номер. *** Возле мирно спящего Арсения раздался звонок телефона. Было около двух часов ночи. Он уже почти не был удивлён этому, ибо ему постоянно кто-то звонил в это время. Обычно это были друзья, нуждающиеся в поддержке. Попов медленно потянулся к телефону и, уже подготовив фразу типо «иди нахуй, мне самому помощь сейчас бы не помешала», принял вызов. Через секунду его глаза в миг сделались большими, словно монеты по пять рублей. Сон как рукой сняло. Он быстро вскочил с кровати, напялил на себя первую попавшуюся под руку одежду, ботинки, куртку и выскочил на улицу. Арсений завёл машину и, нарушая все правила, рванул по адресу, который ему сказали по телефону.