Лимончелло

Солнечное побережье Сорренто встречает гостей целым букетом цветочных ароматов, тесно переплетающихся с запахами душистых фруктов и морского бриза. Отовсюду слышатся голоса людей, наполненные безудержным весельем, и Тэхёну, который только спустился по склону на пляж, до покалывания кончиков пальцев нравится эта атмосфера спокойствия и понимание того, что жизнь в этом месте течёт размеренно и неторопливо. Золотой песок под ногами вперемешку с маленькими ракушками приятно щекочет голые ступни, вызывая лёгкую полуулыбку, а птицы, стайкой летящие в направлении севера, разбавляют эту идиллию своим периодическим чириканьем. Южные регионы Италии летом превращаются в настоящий рай для туристов — именно так Тэхёну на протяжении целого месяца твердил его друг, объездивший уже половину земного шара. Изысканная кухня, впечатляющие жилища в скалах и великолепные виды на Везувий не могли не заинтересовать парня, всё же согласившегося провести отпуск в Европе. Пусть и в одиночестве — ни у кого из знакомых не получилось составить ему компанию. Здесь и правда красиво: местный колорит смог зацепить Тэхёна с первого же взгляда. Маленькие домики, между которых проложены узенькие улочки, неимоверное количество растительности, начиная от маленьких цветочков, заканчивая массивными деревьями с толстыми стволами, и, что больше всего поразило парня, рынок, ассортимент в котором вызвал у него дикий восторг. Тэхёну ещё не приходилось видеть такое скопление всевозможных фруктов, пестрящих на солнце своими яркими оттенками. Именно тут он впервые в своей жизни попробовал сахарное яблоко, которое, в отличие от своего внешнего вида, на вкус оказалось просто превосходным. Множество вин и разнообразных сыров, огромный выбор рыбы и прочих морских обитателей заставили Кима в какой-то момент растерянно застыть, совсем не понимая, чего же ему хочется в данный момент. В одном из ресторанчиков на площади Тассо Тэхён вдоволь наедается классическими сырниками, которые так рекомендовал официант, и даже умудряется познакомиться с милой барышней, что соглашается провести ему экскурсию по городу. Они обходят Долину мельниц и посещают музей Корреале, обсуждая увиденное между собой на английском языке, а к вечеру вдвоём отправляются на набережную и наблюдают за рыбаками. К ночи в телефонной книге Кима появляется новый номер, а в сердце — тёплые воспоминания. На третий день своего пребывания в Италии Тэхён решил сходить на пляж: убрал волосы назад, повязав бандану с чёрно-белой геометрией, надел рубашку и лёгкие песчаные шорты с причудливым узором и взял кошелёк, намереваясь весело провести этот день. Погода стояла чу́дная — в самый раз для купания в море. Людей на побережье немало, но парню всё же удалось присвоить себе один из шезлонгов, бросая на него наскоро скинутую одежду. Окунуться в лазурного цвета воду хотелось безумно, ведь солнечные лучи достаточно сильно припекали; он поправляет салатного цвета плавки и лёгкой походкой бредёт к океану, ускоряясь, и с разбегу погружается в ласкающую тело прохладу. Июльский воздух поражает своей насыщенностью, щекоча ноздри. В море десятки людей, что плещутся в водичке и прыгают по небольшим волнам, нагоняемых ветром. Тэхён же прикрывает глаза, с удовольствием подставляя личико под ласкающие кожу солнечные лучи, и резко подаётся назад, ныряя с головой. Такая смена ощущений бодрит разморённый жарой организм, и Ким, выпрыгнув на воздух, счастливо улыбается, облизывая солёные губы и щурясь. Тэхён гребёт руками в сторону открытого моря, желая испытать приятные ощущения в мышцах, время от времени меняет направление и понимает, что всё это — именно то, чего ему не хватало крайние годы жизни. Уже на берегу он обтирается хлопковым полотенцем, наносит на лицо и тело крем от загара и, зацепив взглядом находящийся поблизости бар, босыми ногами минует расстояние, присаживаясь на высокий стул. Помимо него у стойки расположилась небольшая компашка, состоящая из трёх девушек и двух парней, которые о чём-то громко разговаривают и весело смеются. Тэхёну бы к ним, чтобы не в одиночестве быть, вот только он не знает итальянского. Он завистливо смотрит на молодых людей, лениво почёсывая запястье, как тут его окликают, заставляя повернуться в сторону барной стойки и поражённо застыть. — Чего желаете? — улыбчиво спрашивает бармен, протирая салфеткой бокал, зажатый нереально красивыми пальцами. Ким невольно поднимает взгляд выше, скользя им по крепким рукам, забитым татуировками, и громко выпускает воздух из носа, чувствуя, как у него начинают трястись поджилки. Что уж тут скрывать — Тэхён является ценителем мужской красоты. Какие бы женщины ни крутились вокруг него, предпочтение он всегда отдаёт мощной ауре и крепкому телу, за которым он сможет беспрепятственно скрыться от любых невзгод и в целом чувствовать себя в безопасности. Но мало только этого. У него есть особый пунктик на руки: ему нравятся сильные и жилистые, и при взгляде на такие Ким начинает интенсивно потеть, не имея возможности утаить то, как же ему это нравится. Вот и сейчас Тэхён совсем не был готов к тому, что барменом окажется такой нереально классный мужчина, лишь при одном взгляде на которого хочется встать на четвереньки и прогнуться в пояснице — лишь бы он смотрел. Ким прочищает горло, стараясь не выдать волнение, и немного резко отвечает: — Что-нибудь местное, пожалуйста. И как же сильно он желает сейчас коснуться пальцами этих сплетений вен, почувствовать рельеф мышц и ощутить на губах чужое дыхание, что наверняка такое горячее. На свою просьбу он получает утвердительный кивок, а после бармен приступает к готовке, плавными движениями смешивая жидкости в одном стакане. Грации ему не отбавлять, и Тэхён откровенно залипает, позабыв о рамках приличия. Хоть бы не встал, а ведь парень на пляже, где скрыть стояк будет миссией невыполнимой; разве что можно будет снять возбуждение в одной из туалетных кабинок, но справляться с проблемой в одиночестве у него нет ни малейшего желания. За все свои двадцать шесть лет серьёзные отношения у Тэхёна были лишь однажды, и то, закончились ужасно. Видите ли, возомнил себе его мужчина, что парень без него никто, а сам он может безнаказанно вести разгульный образ жизни, проводя с любовниками ночи в дешёвых лав-отелях. Но Ким не пальцем деланный — не будет терпеть к себе такого отношения — поэтому, только прознав об истинной натуре возлюбленного, со скандалом покинул его квартиру, разбив цветочную вазу и ударив её содержимым бывшему по лицу. С тех пор он не то, что не доверяет людям, — просто не довелось ещё встретить того, кто своим присутствием будет вызывать тахикардию и заставлять желать себя при одном лишь только взгляде. — Ваш лимончелло, — вырывает его из раздумий голос мужчины. На лице бармена лёгкая улыбка, а сам он смотрит на туриста с интересом, ожидая, пока тот примет свой заказ. Тэхён смешно хмурит брови, искренне надеясь, что всё это время он не сидел с открытым ртом, жадно смотря на молодого человека перед собой, и опускает взгляд на стакан с непонятной жидкостью внутри. — Айгу! Лимон... чего? — Лимончелло. Сладкий, терпкий и освежающий итальянский лимонный ликёр, — на чистом корейском отвечает бармен, заставляя Кима удивлённо икнуть. «Чон Чонгук» — гласит надпись на бейдже. Вопрос — как Тэхён не смог распознать в его лице родные черты — так и остаётся без ответа. Парень слегка приоткрывает рот, косясь то на напиток, то на улыбку мужчины напротив, а после всё же придвигает к себе стакан ближе, склоняясь и чуток отпивая. На вкус и правда волшебно; Ким довольно щурится, на миг забывая о смущении, но когда понимает, что Чонгук до сих пор смотрит на него, слегка алеет щеками, говоря: — Очень вкусно, — на корейском. — Спасибо. Услышать родную речь в европейской стране крайне непривычно, но всё же это вызывает тепло где-то в груди и уверенность в том, что среди миллионов жителей Италии есть минимум один человек, понимающий тебя лучше, чем остальные. В давящей тишине проходят следующие пару минут, когда Тэхён смакует ликёр, а Чонгук продолжает натирать стаканы, складывая чистую посуду на отдельную полку. Ким думает о чём-то своём, взглядом прожигая точку на столе, и отрывается от наблюдения только тогда, когда на стул рядом приземляется молодая девушка в платье с чёрной бахромой и заказывает одну маргариту. Она кокетливо скрещивает ноги, обворожительно хлопая ресницами, когда бармен спрашивает её о заказе. Сразу видно: он ей понравился, и барышня охотно это демонстрирует, всячески пытаясь завязать разговор, пока тот как-то вяло отвечает, наливая в бокал лаймовый сок. Уходит девушка так же быстро, как и пришла: видимо, осталась недовольна тем, что не получила в свою сторону ответной заинтересованности. И Тэхён, смотря на эту картину, внутри себя визжит, как маленький ребёнок, радуясь тому, что этот Аполлон не флиртовал с красивой барышней, а ему улыбался да и очень приветливо — не так, как ей. По крайней мере, Киму хочется так думать. У него дикое желание поговорить с Чоном, спросить, почему он работает не в Корее, а в далёкой Италии. Тэхён ставит свою честь на то, что эта фиолетововолосая прелесть является интересным собеседником — уверенность в этом бьёт ключом — и что ему без особых усилий удастся расположить его к себе. Внешний вид бармена с последним уж точно справляется на отлично. Будем честны: Чонгук в его вкусе. Несмотря на то, что он постоянно находится под палящим солнцем, его кожа всё ещё хрустально-белая; лицо имеет довольно выразительные черты: крупные карие глаза с длинными ресницами, слегка крупноватый нос и отточенные скулы, верхняя губа, что заметно тоньше нижней, — делают его по-настоящему мужественным. Вежливая улыбка на устах, когда Чон обращается к новому клиенту, словно сирена, манит, и Тэхёну очень хочется пойти у желаний на поводу. Ким выжидает, пока мужчина освободится, в это время старательно беря себя в руки, а когда он всё же выполняет очередной заказ, оставляет пустой стакан в сторону, привлекая его внимание, и максимально ровно старается сказать: — Меня зовут Тэхён. Фирменная квадратная улыбка придаёт ему обворожительности, и Ким надеется, что она поможет ему привлечь бармена не только со стороны клиента. Вокруг него вообще постоянно крутятся всякие личности, намеревающиеся затащить его в постель, и парню, кажется, самое время воспользоваться этим. — Чонгук, — незамедлительно отвечает мужчина. Тэхён даже успевает надумать себе, что всё это время он только и ждал, пока Ким откроет рот. — Не боишься, что вещи стырят, пока ты тут расслабляешься? Не то, чтобы парень не был готов к подобному вопросу — он вообще не ожидал услышать что-то эдакое, так что даже немного растерялся. — Всё ценное с собой, — с потерянной улыбкой отвечает, поднимая с колен кошелёк и показательно тряся им перед Чонгуком. Стырят и стырят — у Кима в голове сейчас далеко не это, тем более, что на пляже должна быть какая-никакая, но охрана. — У тебя забавный акцент. Ты из Пусана? — пытается разрядить обстановку. Чон кивает. — До пятнадцати лет жил в Корее, а после родители развелись, и мама увезла меня в Сорренто. — Он ставит пустой стакан в раковину и включает воду. Ким непозволительно долго залипает на его татуировки. — Честно, не ожидал услышать от кого-то из туристов что-то на корейском. Пусть это и не комплимент, но бабочки внутри Тэхёна всё равно почему-то суетливо забили своими крыльями, пуская по коже мурашки. Ким вообще парень впечатлительный: чуть что, сразу реагирует на всё с большим энтузиазмом, и данная ситуация не становится исключением. — Ты до этого никогда не встречал туристов-корейцев? — Возможно, и было пару раз, но я не придавал этому особого значения, — пожимает плечами. Навес над баром хоть как-то помогает от вовсю палящего солнца, совсем не жалеющего бедный народ. Люди, нашедшие спасение от жары в море, резво плещутся в прохладной водичке, своими возгласами беспокоя пляжное умиротворение. Бутылка воды, оставленная на шезлонге, но прикрытая одеждой, похоже, уже напоминает раскалённую лаву, однако Тэхёна, к счастью, мучает сейчас далеко не жажда, а дикий интерес: — А что изменилось сейчас? — Он удобнее мостится на барном стуле, положив подбородок на сложенные в замок руки. — У тебя приятная внешность да и возраста, думаю, мы с тобой примерно одного. Чонгук прерывается, отвлекаясь на двух подошедших девушек, заказавших по дайкири, а Тэхён, будучи сбитым такими словами с толку, глупо моргает ресницами, пялясь в одну точку. Он назвал его внешность приятной. Ким, конечно, и сам прекрасно знает об этом, вот только услышать такое от человека, при одном лишь упоминании которого тебя бросает в жар, крайне неожиданно, но жуть как лестно. Признаться честно, Тэхёну хочется взять бармена за руку и утащить в какое-нибудь укромное место, скрывшись от посторонних глаз. Мурашки вызывает его причудливый акцент, что за время, проведённое в Италии, успел немного исковеркаться, и Ким до одури желает услышать, как же этим голосом он стонет. Тэхён мотает головой. — Не хочешь прогуляться, как закончится твоя смена? Поностальгируешь о родине, — Ким мило улыбается, провожая взглядом ушедших в сторону моря девушек. Чонгук наблюдает за ним внимательно, сдувает со лба фиолетового цвета чёлку, а после смотрит на наручные часы, задумчиво хмуря аккуратной формы брови. — Только если ты согласишься подождать до шести. Ясное дело, что Тэхён всеми руками и ногами за. Ничего не может быть прекрасней пляжного отдыха. Тэхён, которого до этого сложно было куда-либо вытащить, сейчас в полной мере осознаёт то, что упустил за крайние годы жизни. Он был полностью погружён в работу, мало времени уделяя своим желаниям; редко знакомился с новыми людьми, и то, в большинстве своём, знакомства эти происходили из-за профессиональных потребностей. Человеком он был далеко не скучным, однако жажды приключений в последнее время у него не было от слова совсем. Тэхён уже и совсем позабыл, каково это — окунаться в ласкающую кожу водицу, отдаваясь во власть волн, и вдыхать насыщенный йодом воздух. Нежиться на горячем песочке, чувствуя, как солнечные лучи оглаживают тело. Он забыл и о том, что рабочее напряжение можно запросто выкинуть из головы, всецело расслабляясь, и наслаждаться морем, от шума которого нетерпимо клонит в сон. Здесь, в отличие от Сеула, видно бескрайнее небо и линию горизонта — идеально ровную и такую далёкую — во всей красе. Нет ни тех величественных небоскрёбов, возвышающихся до самых облаков, ни людских толп, не дающих возможности уединиться. У Сорренто непередаваемая светлая аура, завлекающая туристов своей изысканностью и красотой. Город совсем не выпендрёжный: пребывая в нём, ты чувствуешь лишь небывалое спокойствие и невольно утопаешь в этом умиротворении, отдавая себя в объятия Тирренского моря и золотого песка. Время до шести проходит незаметно, заставая Тэхёна врасплох. Он только вылезает из воды, выжимая плавки, как на него налетает скинувший ранее одежду Чонгук и толкает его обратно в океан, заливисто смеясь. Непонимание происходящего заставляет Кима на мгновение опешить, испуганным взглядом окидывая окружение, а после, когда он натыкается на раздетого — мать его — бармена, гордо усмехающегося с маленькой шалости, обиженно дует губы, начиная обливать мужчину водой. И Чонгук не остаётся в стороне: начинает брызгать в ответ, слыша со стороны туриста визг. За этим поединком, казалось, наблюдал весь пляж, забавляясь таким поведением взрослых парней. По итогу сражения проигравшим выходит Тэхён, которому вода затекла везде, куда только можно; уже на берегу он под аккомпанемент несерьёзных извинений бармена выливает воду из собственных ушей и выжимает волосы, в которых наверняка теперь тонна песка. От такого времяпрепровождения сердце в груди бьётся неимоверно быстро, а дыхание долгое время не может восстановиться. Чонгук, разделяя такое состояние и осознавая, что Тэхён из-за него и впрямь не в лучшей форме, подходит сзади и начинает выбирать из его прядей мелкие ракушки. И Ким, не умеющий скрывать собственных чувств, безбожно краснеет, опуская голову вниз. — В следующий раз будешь знать, как нападать на бедных туристов, — бурчит себе под нос. — Кто же знал, что ты такой неженка. — В каком это месте? — Тэхён разворачивается, несильно шлёпая его по плечу, на что получает насмешливую ухмылку. Вместо ответа, Чонгук обхватил тонкое запястье Кима своими до невозможности длинными пальцами, покрытыми тату, и потащил его вдоль береговой линии. Тэхёна жутко смущала вся эта ситуация, однако он действительно попытался взять себя в руки и поддержать начатый барменом разговор. В общении он оказался донельзя лёгок, и парню даже удалось расслабиться, на какое-то время, позабыв о неловкости. Болтал, в большинстве своём, Чонгук: рассказывал о жизни в Италии, здешних традициях и поведал о том самом лимончелло, о его важности для жителей страны и лёгкости приготовления. Чон, как выяснилось, не был в Корее с того момента, как переехал сюда, и очень соскучился по родному полуострову. По острой пище, которую тут не особо приветствуют, похожим на него людям и даже по огромным ценам, не позволяющим всегда покупать необходимое. Тэхён не представляет, каково это — навсегда уехать в чужую страну, не зная языка и не имея там знакомых; он всю свою жизнь прожил в Сеуле, редко выезжая за его пределы, так что ему тяжело поставить себя на место Чонгука, чтобы понять, что он чувствует. Но, несмотря на затрагиваемые темы, настроение мужчин совсем не упавшее, а наоборот: они задорно смеются со всяких мелочей, обсуждая всё, что попадается на глаза, и обстановка между ними с напряжённой плавно перетекает в дружескую. Разговор умудряется зайти даже об отношениях, где Чон рассказывает о своём недавнем романе с молодой итальяночкой — в тот момент внутри Тэхёна всё померкло — и даже признаётся, что буквально несколько дней назад, во время ночной смены в баре, к нему подкатывал пьяный метис, намеривающий провести с Чонгуком больше, чем несколько минут ожидания заказа. Выведать у Чона, как же он отнёсся к подобному, у Кима, увы, не хватило смелости. Тэхён не замечает, как мужчина приводит его на пустынный пляж, о существовании которого парень даже не подозревал. Здесь в ряд стоят бело-голубые лодочки, море прорезает каменный пирс, а напротив воды возвышаются заросшие кустарниками и деревьями скалы, закрывая собой огни города. Ким восхищённо оглядывается, улыбаясь красоте вокруг, а затем переводит взгляд на Чонгука, который подходит к одной из лодок, доставая оттуда аквамаринового цвета плед, и стелет его на песок, жестами побуждая Тэхёна присесть. — Здесь особенно хорошо, когда над океаном восходит луна. — Чон падает рядом. — Шум Сорренто не доходит сюда благодаря изоляции, и вдоволь можно насладиться уединением. Мысли туриста далеко не самые невинные, стоит услышать эти слова, произнесённые до невозможности приятным слуху голосом. Он позволяет себе расположиться между ног Чонгука, откинувшись на его грудь, и с интересом вникать в рассказы бармена. Со временем Тэхён даже перестаёт понимать, что именно тот ему говорит, погрузившись в мысли. И в этот раз они, кажется, намного развратнее, чем были до этого; Ким даже не замечает, как его дыхание становится всё обрывистей, а кончики ушей розовеют, когда их опаляет чужое дыхание: — Скажи мне, Тэхён, я волную тебя? — и шёпот этот поначалу трудно разобрать, но после, когда до парня всё же доходит смысл сказанного, он широко раскрывает глаза, вздрагивая и напрягаясь всем телом. Что он только что спросил? — П-прости? — заикается так некстати, но как тут по-другому, если чужая, нереально красивая рука ложится на внутреннюю сторону бедра, большим пальцем поглаживая голую кожу, покрывшуюся мурашками, а другая крепко сжимает плечо, не давая возможности уйти? — Я волную тебя, Тэхён? Вижу же, как ты смущаешься моего присутствия. Лукавую ухмылку на его устах Ким чувствует затылком, как и то, что Чонгук, подобно ему, напряжён. И не только в общем: парень чувствует его напряжение там, и оно упирается ему прямо в поясницу, кажется, вспотевшую от таких ощущений. — Скажи хоть что-нибудь, Тэхён, — шепчет, невесомо касаясь губами бархатной шеи. А у названного звенит в ушах от резко поднявшейся температуры тела, предметы перед глазами будто двоятся, а лёгкий стон, слетевший с его уст, словно выводит парня из транса, заставляя вернуться обратно на Землю. — Что ты делаешь?.. — еле-как выдавливает из себя, кожей ощущая чужую усмешку. Ему весело, а вот Тэхёну совсем не, потому что то, о чём он мечтал последние пару часов, кажется, сбывается, и это жуть какие прелестные чувства. — Собираюсь заняться с тобой сексом. Ким давится воздухом. Какого хера? — И ты так прямо об этом говоришь? — недоумевает Тэхён. Он плавится под ласкающими кожу касаниями чужих рук, нетерпеливо ёрзая на месте, и позволяет Чонгуку развернуть себя на сто восемьдесят градусов, передом к мужчине. — Мы же оба взрослые люди. Я вижу, что ты хочешь меня, — всё так же улыбаясь, говорит прямо в пухлые губы Тэхёна, а после впивается в них с поцелуем, остервенело терзая те. У Кима из-за него сердце колотится в глотке, и он не знает, что с ним происходит: по телу проходит электрический разряд, стоит Чонгуку запустить в его рот свой язык и начать оглаживать ребристое нёбо. Крепкие руки сжимают волосы на затылке, и эта лёгкая боль, словно наркотик, дурманит разум, заставляя неосознанно прогибаться в пояснице, демонстрируя покорность. С Чоном только так, ведь он уверенно ведёт в их небольшом поединке за право обладать губами друг друга, и Тэхён, как бы ни старался перенять лидерство, каждый раз давал заднюю, стоило только Чонгуку начать вести себя грубее. Ким хочет его и хочет безумно сильно — до дрожи в коленях. Он цепляется за его пляжные шорты, показывая, что хочет приспустить те, и Чон разрывает поцелуй, поднимаясь с места. Ким возбуждённо улыбается, точёными движениями тяня их вниз, и поднимает взгляд кверху: Чонгук выглядит как самый горячий порноактёр. Его член — такой большой и такой крепкий — идеально смотрится в ладошке Тэхёна, что сжимает его довольно крепко. Головка блестит благодаря выступившей смазке, и Ким не подавляет в себе желание коснуться её языком, делая им круговые движения. Татуированные пальцы, грубо вцепившиеся в волосы на его затылке, ещё больше распаляют; Тэхён берёт глубже, проталкивая орган полностью в свой рот, и слышит чужой рваный выдох, а после хриплое: — Вот так. Член Чонгука упирается в глотку, и Ким несколько давится — громкий, горловой, очень пошлый звук отзывается разрядом по венам, и парень позволяет бармену рвано и аритмично скользнуть в свою влажную тесноту, чтобы вернуться в исходную точку на корне языка тяжёлым давлением — и снова толкнуться. Чон властно рычит, оттягивая его голову от своего органа, и улыбается уголками губ, наблюдая за тем, как вокруг чужих губ и на подбородке собралась блестящая слюна, смешанная с собственной смазкой. Между его головкой и ртом Тэхёна — вязкая нитка коктейля из смешавшихся жидкостей; мужчина садится рядом, вглядываясь в лицо напротив, а после широко лижет гладкую кожу, смакуя на языке специфичный вкус. И Ким, раззадоренный сбывшимся желанием заполучить внимание бармена, улыбается, отдавая всего себя на растерзание чужого языка. Пусть местами и слишком мокро, но Тэхёну до одури нравится происходящее: то, как он вылизывает его, словно кот, прикосновения пальцев, что наверняка после такой хватки оставят следы в виде налившихся фиолетовым синяков. Безумно нравится и то, как его разворачивают спиной, придерживая за шею, и одним рывком снимают плавки, высвобождая пышные ягодицы, которыми он призывно крутит из стороны в сторону. Чонгук не упускает возможности звонко шлёпнуть ладонью по белёсой коже, с удовольствием наблюдая за тем, как на месте удара образуется красный след, в точности повторяющий его руку, а после оставить рядом укус — такой, что не до крови, однако выраженное клеймо от зубов не даст забыть о том, кто сегодня является хозяином этого парня. Тэхён вздрагивает, когда его промежности касается влажный язык, и тихо скулит, стоит тому обильнее смазать дырку слюной. Лёгкий ветерок обдаёт чувствительное место прохладой, заставляя невольно сжаться, но ещё одним шлепком его побуждают сделать обратное, ведь Чонгуку совсем не нравится, когда Ким напряжён. Он толкается внутрь, кончиком проводя по гладким стеночкам и аппетитно причмокивая, отчего лицо Тэхёна ещё больше покрывается краской; спускается ниже, ведя носом по яйцам, а затем целуя одно, пальцами начиная массировать их и основание ствола. — Прекращай, — умоляет парень, понимая, что ещё немного, и он кончит раньше времени, так и не успев получить желаемое удовольствие. Чонгук отстраняется, облизывая губы, а после привстаёт, начиная покрывать поцелуями поясницу. Ким чувствует спиной его улыбку — и сам начинает смущённо улыбаться из-за щекочущих действий бармена. — Ты уже на грани? — он горячо дышит ему на спину, подставляя пальцы к сжимающейся от нетерпения дырочке. — Да, ах! — непривычно громко для себя стонет Тэхён, ощущая в себе Чона. Тот водит сразу указательным и средним в быстром темпе, отчего турист давится собственными стонами, беспомощно упираясь головой в сложенные перед собой руки. Слишком много всего сразу навалилось, и от переизбытка эмоций у него перед глазами тёмные круги. Пальцы чувствуются особенно хорошо, когда они начинают массировать простату, чудом найденную за такой короткий промежуток времени. Чонгук вынимает пальцы, засовывая себе в рот, и обильно смазывает их слюной, вставляя обратно. Тишину разбавляет неприличный хлюпающий звук, от которого температура тел повышается вдвое, а когда Чон начинает двигать ими, повторяя его вновь и вновь, с уст Кима срывается смущённый скулёж, который он заглушает в аквамариновом пледе. — Хочешь кончить, Тэхён? — понизив голос, спрашивает Чонгук. Он встаёт на колени, пристраиваясь сзади, и трётся головкой об истекающий слюной проход. Дразнит. — Хочу, — очень тихо. Слышится шлепок. — Я не услышал. — Хочу! — Ким поворачивает голову назад, через плечо встречаясь взглядами с Чоном. — Очень хочу! Пожалуйста, дай мне кончить. Он трётся дыркой о член, просяще двигая ягодицами, и поражённо выдыхает, стоит только тому войти наполовину, явно оставшись довольным полученным ответом. Внутри Тэхёна всё ещё до невозможности узко, но как же хорошо он принимает его орган, обнимая тот гладкими стеночками. Чонгук резко подаётся вперёд, до упора, шлёпая яйцами о чужую мошонку, а у Кима на глазах слёзы наворачиваются, которые ему не удаётся сдержать. Боги, как же хорошо. Когда он начинает двигаться, Тэхён ловит ртом воздух, кошкой прогибаясь под сильным телом. Рваные вздохи обоих, то, как они соединяются воедино, безумно возбуждает, и Чонгук, разделяя это состояние, шлёпает Кима не только бёдрами, но и руками, закинув голову назад. Ягодицы Тэхёна алые, безумно ноют, но он не останавливает его, позволяя оставлять на себе новые и новые следы. Стоны смешиваются с неконтролируемыми всхлипами, ведь так приятно, но так больно пульсируют мягкие половинки. — Как ты? — Чонгук склоняется, практически ложась сверху на дрожащее тело, и кусает за мочку. — Х-хорошо, — сразу же отвечает Тэхён. Ким чувствует на себе тяжесть, а после — татуированные пальцы во рту и то, как ускоряется бармен, втрахивая его в плед. Ему хочется кричать, но он лишь вылизывает Чона, всхлипывая каждый раз, когда член попадает по простате. Громкие шлепки эхом разносятся по всему пляжу, разрушая стоящее умиротворение, однако Тэхёну за это совсем не стыдно: он ведёт себя до невозможности громко, раззадоривая партнёра. Турист тянется к собственному изнывающему по ласке члену, но получает лишь шлепок по ладони и рык прямо в ухо: — Не смей. Тэхён не может ослушаться, поэтому послушно убирает руку, прижимаясь ближе к песку. Он дышит тяжело, его ресницы слиплись от слёз, а губы распухли из-за частых укусов. В один момент для него весь мир будто останавливается: внизу живота скручивается узел, жжение в заднем проходе на миг перестаёт ощущаться так ярко, как было до этого, а с члена начинает толчками брызгать белёсая сперма, пачкая аквамариновый плед и живот парня. Кроме собственных ощущений он ничего не чувствует: ни то, как глубоко в него обильно изливается Чонгук, ни то, как он оставляет след от зубов в районе загривка. Тэхён слышит лишь довольное: — Хороший мальчик. Чон садится на ноги, раздвигая ягодицы перед собой, и с довольной ухмылкой наблюдает за тем, как из дырки Кима вытекает его семя. Не отказывает себе и в удовольствии лизнуть её — от этого Тэхён громко верещит, на что получает счастливо светящиеся глаза бармена. Тот по-быстрому сворачивает плед, помогая парню натянуть плавки, а после зовёт его к одной из лодок, предлагая залезть внутрь. Так и сидят они в обнимку: полуголые, наблюдая за прекрасным заходом солнца над водами Тирренского моря и время от времени о чём-то переговариваясь. Южные регионы Италии летом превращаются в настоящий рай для туристов — верно твердил его друг, однако вряд ли он мог предположить, что этот рай Тэхёну обеспечит нереально красивый бармен, руки которого полностью забиты тату.