Программный сбой самозащиты

Были ли в твоей жизни яркие моменты? То, что в таком возрасте наиболее греет душу уставшего человека?

Под пальцами у Аны ромашки — извиваются в кривые венки. Когда-то она умела неплохо делать это. А сейчас, наверное, отвыкла держать что-то легче винтовки или ответственности на плечах. Фария сидит в траве и старательно обматывает стебель. Морщит нос, хмурится, когда солнце щекочет руки, треплет волосы. Ана улыбается незаметно — боится спугнуть безмятежность. Фарии десять, и в ней сосредотачивается весь мир (или то, что от него осталось; об этом стараются не думать). — Как ты это делаешь? Она спрашивает-досадует в сотый раз. Примерно столько же Ана терпеливо объясняет. И ее не волнует, когда Фария научится плести венки. Это в любом случае лучше военного снаряжения и книжек о нем же на полках. У Аны силуэт, сотканный из стали, тень войны в потускневших глазах и сожаление, что все сложилось так. До абсурда неправильно. Фария тянет к ней потрепанный, смятый венок и смотрит, смотрит, смотрит. На сетчатке отпечатывается солнце. Ана вспоминает, сколько раз она попросилась взглянуть — всего лишь одни глазком — на тренировки молодняка. Или сколько раз уговаривала Джека научить ее стрелять — тот откупался сладким. Ана вспоминает и шепчет (внутри словно током бьет — у нее не остается шансов выиграть даже эту войну (Фария не должна, не должна, не должна)): — Восхитительно. Не должна видеть кошмары. Пускай и закончившиеся несколько лет назад. Это то, что не забывается и не выедается алкоголем. Ана думает, что до одури устала, раз такие мысли посещают. Фария сжимает венок — слишком сильно, лепестки осыпаются — и широко улыбается. У Аны мутное ощущение, что когда-нибудь вместо цветов будет автомат- (слышит яркий, яркий переливчатый смех) и впервые хочет ошибаться.