UNA.77

      На дворе уже час ночи, но Город и не думал засыпать — во всю летели ави, шумно играла музыка на улице и у соседей, бродили люди. Не прекращался и дождь, немного успокоившийся, но всё ещё продолжавший лить.       Он смотрел в окно молча. На фоне играла также играла какая-то музыка по радиостанции «Арасака», а Соник и Томас о чём-то оживлённо болтали. Джеймс (так звали официанта, который сбежал прямиком из Ада, в который превратился обычный ночной клуб, вместе с ними), также подошёл к окну и стал внимательно всматриваться в окружающую их действительность.       — Ну и ночка выдалась, правда? — внезапно спросил он у лиса.       — Да уж... такого с нами ещё не было. Можно сказать, боевое крещение.       — Я вообще никогда не думал, что попаду в такую передрягу. Я ж просто подрабатываю, чтобы выжить. А тут — такое...       — Н-да. Не весело всё это, — задумчиво ответил Тейлз.       Замолчав, он вспомнил кое-какую русскую пословицу, известную ему ещё с детства: «друзья познаются в беде». Друзей, фактически, у него никогда не было. До недавних времён. Соник ему нравился: уверенный в себе, сильный, совершенно не глупый и очень, очень чуткий. Это, действительно, подарок судьбы, которая так нещадно над ним издевалась.       Он отвернулся от окна, поняв, что ему надоело смотреть на этот грязный, ужасный городской пейзаж. Он взял жестянку «Туборга» и, сев на диван, открыл её. В носу всё ещё стоял слабый запах свежей крови. Стало не по себе от осознания того факта, что он вновь встретился со смертью лицом к лицу. Но больше всего пугал тот факт, что он должен к этому ощущению привыкнуть. Потому что дальше, очевидно, ничего лучше не будет. Будет лишь идти всё по наклонной.       — Да нет, я тебе говорю, этот зверь — самый настоящий технический гений... — уловил он краем уха слова Соника.       — Это ты про меня? — спросил двухвостый.       — Ага, приятель, именно про тебя!       — Э-эм... спасибо.       Это всё, что удалось ему ответить. В сознательном возрасте, после того, как он потерял всех близких, его почти никто не хвалил.       Приходилось ли ему думать о себе в таком ключе? Вовсе нет. Он постоянно относился к себе, как к дерьму. И чем дальше он заходил в своих рассуждениях, тем чаще и чаще он стал принимать одну простую истину — внутренние демоны никогда и никуда не отступят. Самому бороться с ними уже нет сил. Что же ему может помочь? Правильно — друзья. Поэтому он цеплялся за Соника, как за последний шанс выжить.       Трудно было осознавать, что его жизнь теперь во власти другого зверя. Но, поразмыслив, он понял, что так было всю его судьбу: он постоянно полагался на других. Положиться на себя у него не хватало ни сил, ни возможностей.       По радио объявили передышку от музыки в сторону новостей. И первой же темой оказалась сегодняшняя пальба в баре. Согласно последним сводкам, это был очередной киберпсихопат. Впрочем, так он и думал: кто ещё, если не киберпсих? Явно пахло безумием. Конец истории был очевиден: прибывший отряд «MAX-TAC» уничтожил преступника буквально за десяток минут, отправив в него несколько десятков обойм. Закономерный финал.              Жертв, кстати говоря, насчиталось аж на сто человек.       — Не представить, как же нам повезло! — сказал Томас. — Могли бы вполне составить список этих жертв, и в мире бы поубавилось на пару зверей...       — Не думай об этом. Иначе башка лопнет, — ответил Соник.       Жизнь... она снова была на волоске. Он снова побывал в этом жутком адреналиновом забеге по краю лезвия бритвы, только в этот раз оно не было в устроено в попытке завоевать нечто, достичь чего-то, что дало ему бы преимущество. В который раз его шкура могла оказаться где-то на завалках Найт-Сити, медленно догнивая, полностью утопившись в небытии и забвении. Его как-то напугал тот факт, что его метаморфоза в удобрение могла произойти по совершенной случайности — он и Соник вообще-то и не хотели во что-то вляпываться! Они просто пошли в бар, расслабиться, выпить, но почему-то им снова пришлось бороться за свою жизнь...       Но, в самом деле, зачем думать об этом? Уж не потому ли, что так устроен мозг — даже после произошедшего не переставать усиленно анализировать, подмечать и замечать? Для того, чтобы выжить, конечно. Только вот выжить в Найт-Сити — это далеко не самая лёгкая задача даже не потому, что тебя здесь может кто угодно обнулить, а потому, что это самое обнуление нельзя предсказать в принципе. Как показал сегодняшний день — это далеко не самый фантастический вариант. Остаться в тихом месте и дожить до старости, или загореться, словно яркая звезда, при этом умерев, не дожив даже до тридцати? Это вопрос, который их не мучал. Выбор был сделан давно.       Только согласен ли он в глубине души с этим выбором?.. Без разницы.       Он же суицидник.       По-крайней мере, он себя таковым считал. Чувство страха смерти, чувство какой-то рамки, границы, постепенно сходили на нет, и оставался только холодный расчёт с редкими вкраплениями безумства, ощущений и эмоций. Стандартная модель работы для тех, кто побывал на Том Свете. Однако, это вовсе не значит, что он не может ценить добро и отплачивать тем же. Всё же базовые установки остались, не смотря ни на какие ситуации.       Однако сердцебиение, что он ощущал много сильнее с момента первого выстрела до сих пор, давало знать, что в его нутре осталась какая-то бунтующая часть, что не хочет мириться с пришедшим укладом жизни, отчаянно требующая чего-то более рационального и адекватного, и была она против всего того, что произошло с ним за последний год, и вообще она чхать хотела на то, кто чего там хочет — её цель важнее.       А он, вроде как, стоял посередине, меж этих двух огней, стараясь понять, какую же сторону ему выбрать. Только... а сам он — кто? У него вообще есть чёткая граница, которая бы отделяла костяк личности, основные мысли и настроение, от всего остального шума в голове, что накапливался в нём в геометрической прогрессии даже после того, как решил изменить всё раз и навсегда? Есть? Тогда где она проходит? Как понять, что есть его, а что — прибывшее?       Нету? Тогда как вообще можно говорить о том, что кто-то что-то там выбирает, требует? Ведь получается, что по сути, это всё — один большой клубок нераспутанных оптоволоконных проводов (также известных, как «нейроны»), которые, пусть и постарев, но всё же выполняют свою функцию по переправке сигнала из точки А в точку Б, однако их некому распутывать, только потому, что они должны это делать сами. Сами для себя. Но им это точно не нужно.       Быть может, всё это — просто очень длинное, затянутое и нудное описание изменений, которые происходят с нами каждый день, но которые мы не замечаем? А почему мы их не замечаем? Почему мы вообще должны их замечать? Или всё же не должны? Да и в принципе, кому мы должны, не должны?       Все эти мысли, что возникали в его голове из секунды в секунду, приводили его к выводу, что нужно срочно успокоиться. Однако под эти размышления он и не заметил, как сам выпил пару бутылок пива, уже кончившегося в ящике. И только в этот момент он опять вышел из транса собственного сознания в реальность.       Соник всё также сидел на том же месте, старательно что-то выискивая глазами, будто пытаясь вспомнить или найти нечто важное. Томас же стоял у окна, с мечтательным видом лица любуясь красотами ночного Найт-Сити. Хотя красивого в этом Городе было мало, как считал сам Тейлз, тревожного было скорее больше; а Джеймс и вовсе куда-то пропал.       — Ну куда ж я дел последнюю дозу?.. — спросил вслух ёж.       — Непосредственно в нос, Соник, — ответил лис. — Ты ей закинулся, когда мы только вышли из дома.       — О чём конкретно говорите, ребята? — спросил человек, выйдя из душевой в одних трусах.       — О магике, — ответил синий.       — Это удачный выбор. У меня как раз завалялось два свёртка. Хотел сегодня продать, пока был на работе. Думаю, в ближайшее время они мне не пригодятся... так что в знак благодарности за спасение могу отдать.       — Это было бы очень кстати!       Джеймс, долго не раздумывая, подошёл к сваленной на пол своей одежде, и из кармана старых, затёртых джинс достал необходимые зип-лок пакетики со слегка синеватым порошком, после чего отдал их Сонику.       «Ангельская пыль», или же просто магик — один из тех видов дизайнерских наркотиков, когда ни сам употребитель, ни, кажется, его создатель, — никто не понимает, на какую целевую аудиторию он вообще рассчитан. Он так часто появляется на улицах, что можно было бы спокойно подумать, что это очередной дешёвый психостимулятор, вызывающий быструю зависимость, как и прочая дешманская химия. Однако, — Найт-Сити этому свидетель, — он имеет не меньшую популярность и среди верхушек корпоративной лестницы, рокеров, чёрт возьми, даже у рэперов! А эти ребята вообще больше предпочитают самую убойную дурь, способную выбить из сознания на пару часиков перед очередным секс-марафоном со случайными фанатками в дорогущем ави и затяжными гастрольными турами. А магик, как сказано было выше — психостимулятор, под которым и горы свернуть — не грех.       Для Тейлза всегда было загадкой: на кой чёрт его друг, имеющий гораздо более улучшенные рефлексы и от природы данную скорость, ускоряет себя ещё больше этим искусственным образом. Вероятно, ответ крылся где-то в глубинах его нейрометаболизма. А может он просто это делает просто из-за зависимости. Порой, Соника очень трудно понять...       Ёж быстренько сбросил какие-то остатки еды и обёртки со стеклянного столика, после чего соорудил на нём дорожку из заветного вещества. Всего одно движение головой, и... наркотик поступил в мозг. И это стало заметно моментально. Он старался сдержать бешенный прилив энергии, эта фаза, к его счастью, шла недолго: секунд десять от силы. И только потом начинался истинный кайф, который позволял расслабиться. Он откинулся на диване, а кожзам приятно захрустел под его телом. Голова откинута, взгляд направлен на потолок.       — Всю жизнь бы так провёл... — сказал он полушёпотом.       — Ага, и закончил бы в подворотне с отказавшей нервной системой, — съязвил лис.       — Не гони чепуху. Мы все когда-нибудь закончимся, паровая машина не вечна, Тейлз! Тем более, весь Город живёт также, как и я. Если не будешь расслабляться — от нервоза сдохнешь.       — Знаешь, расслабиться можно и по-другому.       — Возможно. Но--       Разговор прервал Джеймс.       — Хрена се, Тейлз, а я и не знал, что ты эту штуку у себя дома держишь!       Он стоял подле шкафа с одеждой, держа в руках чёрную, матовую конструкцию, со стороны больше похожую на карбоновую диадему второй половины двадцать первого века. Она была «украшена» различными светодиодами, а также парочкой короновидных электродов, расположенных позади.       — Вообще... это не моя квартира, — слегка смущённо ответил механик. — Но я и сам удивлён, что ты его нашёл. Кажется, я его потерял ещё неделю назад.       — Это что, шлем для брейна, что ли? — спросил Томас.       — Ага, — ответил Соник. — Раньше любили смотреть. Особенно когда начали брать первые по-настоящему опасные заказы. Смотрели цикл «Бывшая природа Земли», надо было как-то расслабляться, а после них спишь как младенец. Э-эх, — протянул он, — было время, все ощущения были в новинку, в остроту... Сейчас уже особо не колышет, даже когда пули свистят прям над головой.       — Это потому, что ты вечно обдолбан, — с усмешкой сказал лис.       — Может. А может, просто уже становлюсь настоящим жителем Найт-Сити. Идёшь себе тихо-мирно по улочке, киберпсих за углом режет толпу, «Мальстрёмовцы» копов отстреливают... красота!       — Да вас так послушать, вы прям второй «Отряд Самоубийц», — сказал кот.       — Поверь, это недалеко от истины, — ответил Тейлз. — Мы далеки от того уровня, чтобы получать не просто опасные, но и интересные и высокооплачиваемые заказы. Мне даже кажется, что мы вряд ли достигнем этого уровня... Здесь каждый наёмник мнит себя Легендой Найт-Сити, а каждый барыга — лучшим фиксером Города. Но пробиваются лишь единицы, и лишь раз в пару лет. При всех раскладах, как сказал Соник, — он усмехнулся, — паровая машина не вечна. Так что конец так или иначе предсказуем.       — Зато они остаются живы в сердцах, умах и памяти людей, Тейлз! — включился в разговор ёж. — Это главное, к чему вообще должен стремиться каждый, блять, человек или зверь. Не только в Найт-Сити, в мире в принципе. Только оставив что-то после себя ты можешь... успокоиться. Понять, что жизнь прожита не зря, и в самый критический момент не бояться сделать решающий шаг, который, скорее всего, тебя жизни и лишит. Но ты знаешь, что ты стоял за что-то, что тебе было дорого. Ты всегда остаёшься против системы, против всех, и доказываешь это своей смертью. И даже после этого твой пример заразит другие машины на интенсивную работу. Так и живут настоящие Киберпанки.       — Ха! — опять усмехнулся Тейлз. — Ты думаешь, Киберпанки всё ещё существуют? В наше-то время?       — А почему нет? — спросил Джеймс. — Вон, Бестия всё ещё жива...       — Откуда ты вообще знаешь про неё? — удивился Соник.       — Да так... рассказывала одна знакомая, в «Посмертии» барменом работает. Хах. Видела, однажды, как к ней заглянули какие-то амбалы из «Арасаки». Так что ты думаешь? Спокойно послала их на хер, при этом на лице ни мускул не дрогнул. Вот она — выдержка.       — Да уж, нам о таких связях только мечтать... — с ноткой грусти сказал лис.       Потому что он понимал, что время начинает утекать, уходить из под носа, словно песок из рук.       Джеймс положил шлем на стол, посчитав его уже не столь интересным, как вначале. Томас взял его в руку, задумчиво осматривая.       — А у вас... остались те вирты? Я был бы не прочь посмотреть, — с небольшим смущением сказал он. Кажется, его достаточно сильно потрясли события сегодняшней ночи, возможно, его изнутри даже продолжает потряхивать, но он не подаёт виду, стараясь сохранять внешнее спокойствие и держать марку.       — На твоё счастье — остались. Они на той полке.       Трудно сказать, что творится в голове у того, кто пережил нападение киберпсиха. И всё же, спустя годы самокопания и пережитую клиническую смерть, Тейлз будто научился «считывать» мысли тех, кто его окружает, или, по-крайней мере, делает это хотя бы на пятьдесят процентов, что всё равно даёт понять основные мотивы, страхи... эмоции. Эмоции, которые окружают нас всех каждый день, каждую минуту и каждую секунду.       Джеймс — человек с явно устойчивой психикой, который определённо готов в случае чего пойти на некие жертвы, и всё же, для него существуют границы, которые он навряд ли переступит. Лис догадывался, что такие люди могут быть достаточно полезными в деле, и на которых можно положиться. По-крайней мере, он хотел верить, что анализ его не подвёл.       Томас — зверь, у которого в душе явно напортачено, однако, не настолько сильно, как у Тейлза, что давало надежду на спокойное и продолжительное сотрудничество в более деликатных сферах, чем пушки, перестрелки и беготня по лезвию бритвы.       А Соник... просто тот самый, которого он искал всю свою никчёмную жизнь. И им обоим ещё есть к чему стремиться, и это самое главное — ведь только тот, кто не стоит, будет дольше жить. Старая поговорка этого странного Города.       Но они попали в мир, где эти самые эмоции уже давно перестали что-либо значить, ведь даже уже существующая технология их передачи — брейнданс, стала не просто камнем преткновения в обществе, не просто чем-то, что раскрывает человека или зверя по-настоящему, нет. Эмоции изжили себя просто потому, что общество перестало на них полагаться. Всё чаще и чаще, люди думают не о себе, и не о других. Они вообще не думают о людях. Они думают о технологиях и том, что будет дальше. Становилось очевидно, что развитие научного прогресса уже идёт само по себе, без стороннего участия. Некоторые говорят, что это — и есть главный предвестник скорой глобальной катастрофы, которая уничтожит мир окончательно.       Но для Тейлза мир был убит уже достаточно давно. Он проживает в нём просто потому, что ещё на счету остались деньги за аренду, и впустую он их тратить бы не хотел. Всё же, паровая машина была не бесплатная...       Забавно.       Так он продолжал себе говорить, верить — на самом деле! В этом есть частичка правды. Хотя скорее он просто боится признаться себе в том, что опять полагается не на себя, а на кого-то. Соник для него стал тем этапом, на котором ему уже действительно не страшно умереть, и уж точно не страшно жить. Дружба для него всегда была экзотикой. Чего не скажешь о чувствах. Даже после всего, его сердце было достаточно тёплым, чтобы реагировать на окружающую его действительность. Именно поэтому его так беспокоит наркозависимость друга. Конечно, в их время, а уж тем более, в Найт-Сити, это не то, что является грехом, или чем-то опасным. Это является обыденностью, ведь то же общество — мертво.       Его мучали мысли о том, какие же именно чувства он испытывает к Сонику. Это... определённо любовь, конечно, но не в том плане, о котором обычно все слышали. Это была привязанность и любовь к тому, кто не просто в него поверил, но и кто готов спасать его в самые трудные жизненные ситуации, потому что ёж знает, что лис поступит точно также. Это полный, абсолютно грамотный тандем, и тем не менее, становился всё более очевидным тот факт, что эти чувства неправильны.       С той точки зрения, что они были болезненными, они являлись следствием не проработанной травмы, которая однажды чуть его не погубила. Хотя... правильнее будет всё же сказать, что его погубила не травма или проблема, а он сам. Хотя, разумеется, в психологии всё относительно...       Но ещё труднее было смотреть, как кого-то терзает страх, который никуда и не собирался уходить. Наверное, поэтому он испытывал некое облегчение после того, как Томас надел на себя шлем и включил брейн. После этого его душа точно успокоится и он сможет нормально поспать эту ночь без кошмаров.       И только сейчас лис понял, что опять ушёл в транс, по выходу из которого картинка, поступающая из глаз, будто снова стала реальной, а не простым белым покрывалом. Диван, который он вообще мало когда замечал, стал неожиданно ярким предметом интерьера, на котором были все, кроме него. Соник был на том же месте, где и сидел, но уже в глубоком сне, а рядом с ним на диване также расположился Джеймс, который всё же, видимо, тоже решил немного употребить магика, после чего тоже вырубился. Очевидно, что спал также и Томас, который после просмотра вирта вырубился.       И только он сидел на кровати, смотря через окно на ночной Найт-Сити, понимая, что этот Город, вероятно, и станет его последним пристанищем и могилой. Ему оставалось только одно — постараться умереть на своих условиях в течение всей игры: почти так, как сказал Соник.       Осталось только понять: какие же условия он хочет? Когда ты живёшь, вечно пробегаясь по острию бритвы, когда твоя душа делится на чёрное и белое каждую чёртову секунду в отчаянных попытках принять свой истинный вид — серый, когда твоё тело уже давно разделано в какой-то мрачной и обосранной подворотне на хром и более-менее работоспособные органы — как вообще понять, что ты хочешь? А чего нет?       И вот он снова стоит на распутье своих же собственных мыслей, форм и идей, не понимая, что делать с его же собственным сознанием. И, как и раньше, он видит лишь одну возможность выйти из этого состояния — уйти из этого мира. Однако, благодаря прогрессу, он может это сделать, не совершая попытку суицида — для замены существует брейнданс.       Сняв с Томаса обруч, он тихонько подошёл к полке, в которой лежал ещё один их любимый с Соником вирт — «Бег Контрабандиста». За этим достаточно невзрачным названием скрывался настоящий бриллиант брейнданс-индустрии, последняя прижизненная работа Джимми Куросаки из серии «Бегущих По Краю» и неоспоримый фаворит скрытых смыслов и глубокой восточной морали, о которой давно позабыли даже верхушки Арасаки. Говорят, что исходный материал имеет такой срок давности, что о его сохранности можно даже и не думать — реальная история реального человека где-то у чёрта на куличиках в Мексике, чья голова каким-то чудесным образом смогла сохранить всё пережитое. Но это лишь слухи — на деле больше похоже на студийную запись.       Вставив маленькую карту памяти, он запустил уже немного затёртый брейн, увидев до боли знакомые пейзажи...              Белёсый оттенок облаков, мирно плывущих куда-то вдаль сквозь голубеющее небо навстречу красному, кровавому зареву, чем-то отдалённо напоминающего тлеющую сигарету...       Тихо и мирно цокают копыта давно умершего животного, а он — киберковбой, за спиной в кожаном чехле дека, рядом в сумке — немного золотых монет.       структура слегка подвисает, и синеватая рябь, то и дело, возникает тут и там       Рядом с сумкой, в такой же кожаной кобуре — лазерный пистолет марки «Хьюстон» с последними доработками электромагнитных модификаций для улучшения кучности пучка смертоносного красного луча. Он насторожен, вооружён и опасен.       В одном из отсеков фальш-копыта — редкие медицинские препараты, по эффекту граничащие с наркотиками, стоимость которых слабо поддаётся адекватному исчислению с первой попытки. Вдали слышны выстрелы. Скорость нарастает.       Стук мотора паровой машины участился до неприличных скоростей, когда ты понимаешь, что и старое советское сердце может сдать, и что на кону стоит не просто твоя жизнь, а несколько жизней. Ты обязан доставить препарат, перебросив его через пылающую Объединительной Войной границу, попытавшись максимально сохранить себя, как физически, так и морально. Совсем скоро его ждёт ночь, а там — вылазка в Киберпространство, в поисках новых ответов на старые, но всё ещё чрезвычайно острые вопросы...       Условия, поставленные в этой игре, были сформулированы не им, и он никак не мог повлиять на их ход. Ему лишь осталось принять их также, как он когда-то принял за простую истину тот факт, что рано или поздно умрёт. И тем не менее, играя по ним, он научился лавировать между строк, выуживать крохи информации, а также смутные подсказки к своему освобождению.       структура продолжала подвисать       Скорость нарастала. Они шли за ним по пятам. С жизнью можно прощаться. Но он ещё попытает свой шанс.       Кажется, пора выныривать.              Звук реальности нарастал не медленно, а очень резко, как только он пришёл в себя после брейна. Он продолжал сидеть на кровати, смотря через окно на ночной Найт-Сити, понимая, что этот Город, вероятно, станет его последним пристанищем и могилой. Ему оставалось только одно — постараться умереть на своих условиях, но не забывать: в каждой игре найдётся лазейка.

      в каждой игре найдётся лазейка.

      Пришло осознание, что своей цели он добился — тело просто кричало о том, что оно устало и требует отдыха. А потому, достав из кармана блистер, он спешно проглотил пару таблеток очень старых, но очень действенных препаратов — бензодиазепинов. Глаза закрывались сами собой. Он просто лёг на кровать спиной, прикрыл веки, и отправился в мир Морфея...       В мир, где его не мучали кошмары.