The Burden of Death

» Человек должен умереть гордо, когда уже невозможно жить гордо.»

— Friedrich Nietzsche

Кларк исчерпала все свои возможности, и теперь у нее не было другого выбора, кроме того, к которому она никогда не хотела обращаться, но который ее разум, выживший-любой-ценой, все еще готовил для нее. Она должна защитить свой народ. Она должна была убедиться, что они выживут, любой ценой. У них не было никого, кто мог бы защитить их, кроме Кларка. Она должна была. Но Финн тоже был ее народом. Он был частью того, что стало для нее чем-то вроде семьи, и она была обязана защищать его так же, как и всех остальных. Неважно, что он сделал, неважно, сколько жизней он отнял, когда не имел на это права.… он все еще был человеком Кларк. И Кларк всегда защищала своих людей. — Могу я попрощаться? — услышала она свой вопрос. Как будто она больше не была в своем собственном теле, а парила над ним. Она чувствовала себя странно легкой и неуместной, когда смотрела Лексе в глаза, ища что-то в них. Что именно, она толком не знала, просто что-то. Лекса, похоже, наслаждалась этим не так сильно, как ее люди. Похоже, ей не нравились смерть и боль, которые витали вокруг нее, но она все же позволила. Конечно, она знала. У Лексы не было выбора, как и у Кларк. Они обе были лидерами, которые просто пытались сделать то, что было лучше для их народа, независимо от того, чего это стоило их душам. Что такого было в этой молодой королеве землян, что потрясло Кларк до глубины души? Что, черт возьми, в ней было такого, что заставляло ее чувствовать себя так, как она хотела, желая провести часы за часами, просто утопая в зеленом изумруде ее глаз? Лекса была лидером тех, кто хотел, чтобы Финна пытали и убили самым худшим способом, но Кларк не могла найти такой жестокости в ее присутствии, как бы сильно она ни старалась. Лекса была просто… другой. И все же она все еще стояла за кровью должна быть кровь, и из-за этого у Кларк разбилось сердце. Когда же закончится этот цикл мести? Когда все в этом мире уже мертвы? Лекса кивнула, давая Кларк понять, что ей позволено в последний раз попрощаться. «Спасибо», — хотела сказать Кларк, но не смогла произнести ни слова. Она просто кивнула в ответ, быстро развернулась и поспешила к Финну, пока Командир не передумала позволять себе этот маленький акт милосердия. Кларк, не теряя времени, прижалась своими сухими губами к губам Финна. — Я тоже люблю тебя, — пробормотала она, прижимаясь к нему, проглатывая рыдания, которые угрожали сорваться с ее губ. Она почувствовала, как он улыбнулся, а ее собственные глаза наполнились слезами. - Мне страшно, — прошептал он, когда они расстались. Кларк покачала головой, отказываясь думать о том, что скоро произойдет, слишком скоро. Она внимательно изучала лицо Финна, запоминая каждый дюйм, чтобы никогда не забыть ни малейшей детали. — С тобой все будет хорошо, — тихо пообещала она, откидываясь назад, чтобы крепко обнять его, и эти проклятые слезы покатились по ее щекам, — Все будет хорошо. Черт возьми, она ненавидела себя. Она так ненавидела себя. — Спасибо, принцесса, — выдохнул Финн ей на ухо, нежно поцеловав ее в щеку, прежде чем его голова упала на плечо Кларк. Кларк не могла пошевелиться. Ее ноги словно примерзли к земле, в то время как руки держали нож глубоко в животе Финна. Она чувствовала, как его кровь окрашивает ее кожу. Что, черт возьми, я сделала? Что, черт возьми, я сделала? Это было все, о чем она могла думать, когда, наконец, вытащила нож, ее тело нашло в себе силы вырваться из шока и снова пошевелиться, о Боже, что, черт возьми, я сделала? Крик Рэйвен был первым, что пробилось сквозь хаос, шок и чувство вины, которое скручивалось в ее груди. Кларк подняла глаза от своих окровавленных рук, и лицо Лексы было первым, что она увидела в море стольких других. Командир выглядел удивленным, даже шокированным, но не сердитым. Было что-то скрытое в ее глазах, что Кларк не совсем понимала, когда они смотрели друг на друга издалека, Кларк едва держала себя в руках, а Лекса едва сдерживала своих людей от нападения на нее и осуществления их мести на нее теперь, когда Финна больше не было в живых. Финна больше не было в живых из-за нее. — Дело сделано, — прорычала Лекса, убедившись, что ее люди знают, что Кларк не пострадает. Она сочувствовала юной девушке с неба, которая только что убила своего любовника, потому что для любого, у кого были глаза на голове, было очевидно, что они заботились друг о друге. Возможно, даже любили друг друга. Или, по крайней мере, мальчик любил Кларк. Любила ли Кларк его в ответ… Этого Лекса не знала. Но она знала, она видела, что убийство его, чтобы он не страдал в их руках, разбило сердце Кларк, и оно никогда не заживет. Лекса поняла, что боль в груди была вызвана болью Кларк, и это напугало ее. Почему ее это волнует? Почему Кларк так на нее влияет? Кларк делала шаг за шагом, шагая вперед, даже не осознавая, что делает, пытаясь найти выход из этого ада на земле. Она могла думать только о том, как Финн поблагодарил ее за то, что она положила конец его жизни, хотя Кларк должна была спасти его. Она должна была придумать что-то еще, она должна была еще раз попытаться урезонить землян, прежде чем решить, что это было в ее праве на милосердие убить его. Она все еще слышала, как Рэйвен плачет и зовет Финна, и это выворачивало ее внутренности. Сегодня она убила не только Финна. Она также убила Рейвен, или, по крайней мере, какую-то ее часть. Кларк презирала себя за это, и ей тоже хотелось упасть замертво. «Кларк…», она услышала, как Лекса позвала ее по имени, когда она проходила мимо Коммандера с ее взглядом на земле, отказываясь смотреть ей в глаза снова. Это не была вина Лексы, это действительно не было, она просто сделала то, что считала необходимым для мира между их людьми. Кларк поняла. Она хотела бы этого не делать, но сделала. Но это не меняло того факта, что, глядя на лицо Лексы, она сейчас вспоминала только лицо Финна. И любое напоминание о Финне было просто напоминанием о том, что она только что сделала с ним; как она только что убила его. Кларк могла бы поклясться, что услышала, как Лекса выдохнула «Прости, Кларк», проходя мимо нее, но она не была уверена. И, честно говоря, какое это имело значение? Сожаления не отменят того, что произошло. Это не вернет Финна и не сделает Кларк убийцей. Это действительно ни черта не делало. Поэтому Кларк проигнорировала то, что, как ей показалось, она могла услышать, и ушла с дрожащими руками, которые были покрыты таким количеством крови, что она не была уверена, что сможет когда-нибудь смыть ее. Она даже не была уверена, что хочет этого. Ей нужно было напоминать об этом всю оставшуюся жизнь.; она никогда не позволит себе забыть, как это прозвучало, когда Финн испустил последний вздох.

Я стала смертью, разрушителем миров.

Если бы только Кларк знала, какое бремя смерти еще впереди. Если бы только.