Есть только миг между прошлым и будущим. Часть II

      Август у волшебника выдался насыщенным. Он курсировал между Хогвартсом, замком Принцев, убежищем во втором кольце Запретного леса и поместьем Ноттов, нигде не останавливаясь надолго. В Хогвартсе внимание зельевара занимал сначала косметический ремонт гостиной Слизерина и блокировка проходов в пустующие коридоры и крылья замка, а затем Снейп переключился на составление меню и расписания в компании домовиков и Макгонагалл. И если с первыми проблем не было, то расписание послужило поводом для десятка яростных споров с заместительницей директора.       В конце концов Северусу удалось сделать так, чтобы большая часть занятий Слизерина шла совместно с Равенкло, что практически полностью исключило столкновение змеек с грифами. Не меньше трудов было положено на оптимизацию собственного расписания зельевара, зато теперь его уроки занимали всего два дня в неделю.       Снейп подозревал, что во многом этот его успех связан с тем, что Макгонагалл регулярно отвлекалась, витала в облаках и частенько задумывалась о чём-то со смущённой улыбкой. Судя по всему, у ведьмы появился ухажёр, и Северус надеялся, что тому и дальше удастся отвлекать Минерву от излишнего рвения в сторону профессиональных обязанностей, затрагивающих его скромную персону.       Не меньше времени, чем Хогвартс, отнимал у волшебника его собственный замок. Как это случилось, он сам не понял, но однажды, в очередной раз отправившись диагностировать идущую на поправку Алису Лонгботтом, он пригласил её с сыном и свекровью погостить в свой замок, чтобы сменить обстановку и ускорить выздоровление. Дам тут же взяла на себя Селеста, а маленький Невилл остался с Принцем и вцепился в него мёртвой хваткой.       Не то чтобы Сайрус был против, с детьми возиться ему нравилось, но закончилось всё ожидаемо прочувственной благодарностью со стороны Алисы и Августы и неожиданно просьбой стать крёстным маленького Наследника. Принц ни тогда, ни месяцем после так и не смог ответить себе, почему же он ответил «да» на эту просьбу.       Но на этом, что характерно, история не закончилась. Когда на очередной светский приём, проходивший в тот раз у Гринграссов, Принц явился под руку с сестрой и Алисой Лонгботтом, ещё слабой, но распространяющей вокруг себя спокойную радость, это произвело фурор. Все интересовались чудесной историей исцеления волшебницы и не слишком искренне сочувствовали Фрэнку, пока разговор не зашёл о маленьком Невилле.       То, что разговор, в попрание всех норм и правил, свернёт на детей, Сайрус ещё мог предугадать. Но того, что Селеста пригласит дам собраться в их замке за чашечкой чая, дабы обсудить подрастающее поколение, Принц не предвидел. Разумеется, дамы тут же согласились, а зельевар проклял всё на свете, в том числе и Лорда Паркинсона, разговор с которым отвлёк его от сестры.       Судя по всему, Нарцисса слишком сильно задумалась над его спонтанным предложением «встречаться на нейтральной территории» и теперь активно претворяла свою задумку в жизнь. В целом Сайрус был не против, да и Селеста активно поддерживала это начинание — ценность женских сплетен была давно и прочно известна всем интересующимся и понимающим. Но Принца, как и Таши, который, впрочем, с невестой спорить не решался, приводило в ужас то, что их замок, раньше бывший тихим уютным семейным гнёздышком, теперь превращается в один из центров светской жизни. Понятно, что замок — на то он и замок, но Сайрусу всё равно было грустно.       В поместье Ноттов было не менее оживлённо. Там уже которую неделю кипели бурные обсуждения, которые каждый раз проходили по одному и тому же сценарию, повторяющемуся с неукоснительной точностью. Первым в поместье прибывал Принц и устраивался в малой гостиной. Через пару минут к нему присоединялся хозяин, и маги около четверти часа спокойно обсуждали общие действия и дальнейшие планы по созданию нового магического журнала. Следом одновременно появлялись Лорд Бёрк и Леди Гринграсс, и спокойная беседа превращалась в горячий спор, в который Принц лишь изредка вставлял комментарии да конспектировал все интересные высказывания волшебников. Под конец разговора у него уже был готов план действий на следующую неделю, с которым все соглашались без возражений. После этого маги спокойно следовали в обеденный зал и ужинали в компании брата хозяина дома, Тейгу Нотта, а к полуночи расходились.       Сайрус видел, что трём его компаньонам куда интереснее было спорить друг с другом, снимая напряжение и упражняясь в остроумии, чем вырабатывать план действий, почему ему и оставляли эту обязанность. Принц ничуть не возражал против такого разделения труда и не собирался как-то злоупотреблять этим. Напротив, понять три разноплановых мнения и соединить их в единое целое, приправив своими комментариями, было для него интересной задачей.       Постепенно что-то уже начало вырисовываться, план создания компании был практически готов. Было принято решение с середины сентября начать заниматься министерским оформлением, приобретением здания, покупкой необходимых материалов и оборудования и наймом сначала управляющего, а потом и остальных работников. Финансирование решили делить на четыре части, а пока для начала каждый внёс по десять тысяч галеонов в общую кассу.       Материальной частью и покупкой здания решила заняться Леди Гринграсс, Лорд Нотт взял на себя министерское оформление и создание счёта компании в Гринготтсе, Лорд Бёрк обещал подыскать оборудование, а на Принца лёг найм персонала и разбирательство с общими сметами. Несмотря на то, что в первые полгода издание обещало быть серьёзной, да к тому же ещё и убыточной головной болью, перспективы на более длительный срок вырисовывались интересные. Даже остальные компаньоны стали всё более серьёзно подходить к созданию журнала, задумчиво переосмысливая не только идею молодого Лорда, но и его самого.       — Скажите, Сайрус, — поинтересовалась Леди Гринграсс на одном из ужинов в поместье. — Я знаю, род Принцев славится не только своими зельеварами, но и менталистами. Вот вы, вы можете прочесть мои мысли?       — Если захочу — да, — невозмутимо пожал плечами Принц, краем глаза замечая, как напряглись остальные собеседники. — Но во-первых, вы точно это заметите, а во-вторых, это будет однозначно трактоваться как нападение, и алтарь вашего рода среагирует соответственно.       — В чём тогда преимущество вашего дара? — с интересом спросил Лорд Бёрк.       — Тут легче обрисовать на примере. К примеру, пришла мне и вам в голову одна и та же идея. Если говорить кратко, то, пока вы будете формулировать свою мысль, я успею просчитать перспективы реализации идеи, необходимые затраты, возможные трудности и вероятные результаты.       — Я никогда не думал о менталистике с этой точки зрения, — откинулся в кресле Теобальд. — Выходит, вы думаете в несколько раз быстрее, чем мы.       — Если очень сильно упрощать, то да, — кивнул Сайрус. — Именно это свойство я считаю самым большим преимуществом своего дара, как и возможность запоминать большие объёмы информации. Впрочем, эти сферы развития собственного разума доступны вообще любым магам и даже сквибам.       — В самом деле? — Амалия Гринграсс даже отложила вилку и полностью сконцентрировалась на Принце.       — А вы думаете, почему изучение магии разума запретили? — ядовито усмехнулся зельевар. — Однако Умострильное зелье, которое является центральным компонентом ментальных тренировок для магов, не имеющих соответствующего дара, даже в Хогвартсе проходят. Думаю, Лорд Бёрк может подтвердить мои слова.       — Лорд Принц прав, — недовольно согласился волшебник. — Любой волшебник при должном старании может развить свои ментальные способности, но это требует невероятного терпения и огромных временных затрат. Впрочем, после это окупается, но далеко не у всех хватает терпения довести обучение и тренировки до конца.       — Даже если так, то, мне кажется, запретили менталистику не за это. А за возможность подчинять и читать мысли, — заметила Леди Гринграсс.       — Я могу подчинить или узнать мысли человека, не используя магию разума, — вежливо улыбнулся Принц, а волшебница отчего-то вздрогнула. — Более того, даже если у меня не будет возможности использовать зельеварение или магию вообще, я всё равно смогу сделать это. Так будет даже интереснее.       — Ну если так подумать, то да, — спустя пару секунд задумчиво пробормотал Лорд Бёрк. — Я тоже так могу. Всё опять сводится к тезису о взаимозаменяемости всех магических даров.       — По сути, вопрос лишь в том, сколько ресурсов вы потратите на достижение результата, — согласно кивнул Принц, и разговор потёк дальше.       Но с той поры отношение к зельевару стало меняться. Лорды и Леди взяли за правило изредка интересоваться мнением компаньона по тому или иному вопросу, и каждый раз ответы Принца заставляли их задуматься. Волшебнику нравилось производить такой эффект и экспериментировать с воздействием на закостеневшее мировоззрение аристократов без помощи менталистики.       Впрочем, у него было немало других дел, которые не позволяли отвлекаться на подобные милые эксперименты сверх положенного. Хогвартс, замок и Запретный лес съедали большую часть его времени и сил. Убежище в Запретном лесу, к слову, приносило не меньше сюрпризов, чем остальные, а, пожалуй, даже и больше. И именно к ним зельевар был готов в наименьшей степени.       Барти провёл в своём убежище в лесу уже неделю, но, к его собственному удивлению, ему ничуть не хотелось покидать его. Он думал, что после Азкабана и заточения в подвалах родного дома перестанет быть заядлым домоседом, но нет, его, как и раньше, целиком и полностью устраивала жизнь затворника, благо и занятие интересное нашлось — изучение библиотеки, часть книг из которой юноша ещё не читал, исследование рунного круга и общение с ещё одной обитательницей дома-под-скалой.       Девочка со странным именем Листик стремилась к знаниям не меньше, чем сам Крауч, но её больше интересовали истории из жизни и рассказы о разных странах. Впрочем, в ответ юноша получал не меньше интересной информации — девочка могла мимоходом рассказать о таких вещах, о которых волшебник не знал или никогда не задумывался. Так что время Барти проводил с пользой и обратно в цивилизованный мир не рвался.       Проснувшись утром на седьмой день пребывания в Запретном лесу, юноша обнаружил на прикроватном столике свою палочку. Только зажав её в кулаке, Крауч понял, как ему не хватало её. Эту неделю он чувствовал себя словно оставшимся без рук, но истощение после Азкабана требовало специальных зелий, при приёме которых нельзя было использовать магию.       — Ирис, — позвал Барти.       Из травяного пола бесшумно выросла маленькая круглая кочка с двумя большими глазами и цветком ириса на верхушке. Взметнувшиеся длинные стебли аккуратно положили на кровать стопку одежды, после чего кочка исчезла. Крауч уже привык к такому и перестал вздрагивать, когда какая-нибудь часть странного дома начинала оживать и двигаться, — здесь вместо домовиков служили мелкие лесные духи, подпитывающиеся от источника и подчиняющиеся дриаде. Снейп научил их базовым необходимым навыкам, но со сложными задачами им ещё не удавалось справляться. Впрочем, чистота и порядок в доме поддерживались их силами, они же ухаживали за Барти, пока Снейпа не было.       Зельевар появлялся в убежище каждый день, но буквально на пару минут. Он диагностировал Крауча, перебрасывался парой слов с Листиком и вновь исчезал. Сегодня Барти нашёл товарища на большой кухне на подземном этаже. Тот сосредоточенно и терпеливо учил готовить одного из лесных духов. Травяной шарик размером с шар для гадания с россыпью маргариток на макушке сосредоточенно сопел, моргал огромными глазами и, высоко подпрыгивая, скакал по кухне, пытаясь успевать управлять сразу тремя древесными побегами, которые ловко помешивали, резали и чистили содержимое десятка мисок, кастрюль и сковородок.       — Ты молодец, Дейзи, — сдержанно похвалил Снейп, когда дух закончил приготовление обеда.       Волшебник поймал довольно заурчавший шарик, поправил парочку запутавшихся цветов и полил его сверху каким-то зельем. Дух вздрогнул и чуть увеличился в размерах, а на его верхушке пробилась ещё одна маргаритка.       — Ты её перекормишь, — послышался недовольный голос сзади.       Листик спускалась по каменной лестнице, держа в охапке десяток недовольно бурчащих лесных духов, ещё тройка подпрыгивала у неё на плечах, а последний сидел на голове и плёл себе гнездо из волос дриады.       — Мне нужно, чтобы она могла управлять хотя бы пятью лианами, — ворчливо отозвался Снейп. — С этим внешним видом, который ты им нарисовала…       — Ты сам рассказал мне о карликовых пушистиках! — возмущённо вскинулась девочка, аккуратно приседая и опуская лесных духов на пол.       — Мерлин, но зачем же всем придавать такой вид! — простонал зельевар, глядя, как травяные шарики прыгают по каменному полу кухни. — Сделала бы одного таким!       — Я хочу много, — насупилась Листик.       — Ладно внешний вид, это я ещё могу пережить. Но зачем ты им модель поведения карликовых пушистиков прописала?       — Иначе неинтересно.       — Дурдо-о-ом! — Снейп покачал головой и, махнув рукой, отвернулся.       — А по-моему очень мило, — фыркнул Барти, глядя, как двое травяных пушистиков подбираются к ногам зельевара.       — Вот! — воскликнула девочка. — Хоть кто-то меня поддерживает!       — Он тебя поддерживает только потому, что к его комнате привязан адекватный Ирис, который не жуёт простыни и не имеет обыкновения спать у него на лице, — злобно проворчал Снейп, выдёргивая пожёванный подол мантии у двух подпрыгивающих шариков.       — Ну и ладно, — надулась Листик. — Забирай тогда себе своего Холли, а мне верни Гиацинтика, я передумала.       — Идёт, — быстро отозвался зельевар, выпутывая из волос дриады духа с побегом остролиста на макушке.       — Злюка ты, — посетовала ему девочка.       — На том и стоим, на том и стоим, — довольно пропел Снейп, исчезая за поворотом лестницы.       — Северус, погоди, — Крауч очнулся и вспомнил, что вообще-то собирался поговорить с товарищем. Сейчас он лишь утвердился в уже принятом решении и собирался добиться своего, чего бы это ему не стоило.       Снейп совершенно не понимал, как они к этому пришли. Вот они с Краучем обсуждают его дальнейшее лечение, а вот звучит фраза «я хочу принести тебе вассальную клятву».       — Что? — Волшебнику не удалось скрыть удивления. — Если это шутка, то не смешная.       — Это не шутка. — На болезненно худом лице Барти читалась твёрдость и ослиное упрямство, с которыми волшебник собирался отстаивать своё решение.       — Так… — Северус глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. — Во-первых, я безродный полукровка. Во-вторых, ты — наследник Древнего рода. На этом, в принципе, можно было и закончить, но в-третьих, ты вассал Тёмного Лорда.       — Он пропал, — упрямо поджал губы Крауч. — Я не чувствую метку, не чувствую связи. Он пропал, и вместе с ним пропали и мы. От хвалёного ордена не осталось ничего. Никто из Вальпургиевых рыцарей и не подумал вытащить тех, кто попал в Азкабан. А ты спас мне жизнь и рассудок. Не пытайся возражать. Я понимаю, что не одному мне досталось, что все попали под репрессии, что Министерство и маглокровки сейчас как никогда сильны. Но наши не сделали ничего!       — Притормози, пока не наговорил лишнего, — наконец вклинился в эмоциональную речь юноши Снейп. — Во-первых, Тёмный Лорд исчез, а не погиб. Я верю, что он вернётся, и сделаю всё, чтобы ускорить его возвращение. Во-вторых, всем досталось куда сильнее, чем ты думаешь.       Из нас легче всех отделался Нотт, у него не нашли метки. Я понятия не имею, как он это провернул, но весь их род до сих пор под следствием, подозрения не сняты. Гойл тоже на свободе, но ему пришлось отказаться участвовать в политической жизни страны и как-либо мешать Министерству, а вдобавок выплатить огромную компенсацию. Старшего Эйвери убили при задержании, поэтому наследнику удалось отвертеться от Азкабана, но ценой отречения от отца и передачи семейного дела Министерству.       Малфой сидел в Азкабане, выпустили его опять же с требованием прекратить всякую политическую и общественную деятельность и выплатить нереальную сумму в пользу Министерства. Но ему единственному, судя по всему, удастся снять эти запреты. Крэбб тоже вышел через пару месяцев заключения, зато теперь он, по сути, нищий, запертый вместе с сыном в своём собственном поместье. Его жена расторгла с ним брачный контракт и вернулась в свой род во Францию.       Близнецы Кэрроу сидели на пятом этаже три месяца, после чего отказались от всего имущества в пользу Министерства, теперь они живут в Лютном и не имеют права принимать помощь от бывших соратников. Я сам сидел больше месяца на минус шестом. Макнейр откупился, но его сместили с должности в Министерстве и запретили жениться и заводить Наследника. Сам понимаешь, это ставит его род на грань уничтожения. Селвина из Азкабана вытащили Булстроуды, но теперь он фактически в полной вассальной зависимости от них.       Яксли отсидел три месяца на четвёртом, потом откупился и теперь живёт в своём поместье в Испании без права возвращаться на родину в течение пяти лет, а его семье запрещено покидать Британию. От рода Блэк остались только старики, не имеющие права наследовать кольцо Главы. Долохов, Лестрейнджи, Мальсиберы, Джагсон, Руквуд, Трэверс и Розье в Азкабане. У последнего, к тому же, и наследник погиб. При этом всем нашим, оставшимся на свободе, запрещено отправлять передачи заключённым, а также посещать их. Я уже не говорю про членов Внешнего круга, их вообще никто не жалел — кого дементорам скормили, кого без суда и следствия в Азкабане закрыли. Так что не спеши бросаться обвинениями, всем досталось не меньше, чем тебе.       Когда голос зельевара стих, в кабинете повисла тишина. Барти поражённо молчал, обдумывая услышанное, а Снейп ждал решения, которое выберет юноша.       — Я не отказываюсь от своих слов, — исподлобья глянул на собеседника Крауч. — Я всё ещё желаю дать тебе вассальную клятву. Личный вассалитет с условием, что ты освободишь меня, если Тёмный Лорд вернётся.       — После этого я потребую клятву о неразглашении, — предупредил Северус, уже не пытающийся спорить с решением товарища.       Очевидно, что тот сейчас просто пытался обеспечить себе ближайшее будущее, справедливо махнув рукой на далёкие перспективы, до которых в ином случае он едва ли имел шанс дожить. Беглец из Азкабана, Пожиратель смерти, отвергнутый и забытый собственным отцом, лишённый хоть какого-нибудь статуса, истощённый и обессиленный, без гроша в кармане и с не до конца послушной и не восстановившейся магией — он и в самом деле не прожил бы и суток в большом мире. Снейп был неплохим шансом на решение большей части проблем. А что до вассалитета… Чистокровные не видели в этом ничего зазорного. В конце концов, это личный, а не родовой вассалитет, да и сюзерен — волшебник «из своих», едва ли посмеет злоупотреблять свалившейся в руки властью.       — Тогда у меня будет ещё одно условие. — Крауч растянул бледные губы в подобии улыбки. — Мой отец в здравом уме и твёрдой памяти доживёт до того момента, когда ты снимешь с меня клятву. И я своими руками вырву ему сердце на родовом алтаре. Я понимаю, что сейчас он нужен тебе. Но потом…       — Я не способен уберечь его от случайной смерти. Но рисковать зря им не собираюсь. Твой отец нужен, чтобы через него восстановить всё то, что род Краучей потерял за последние годы. Кроме того, — Снейп прищурился, — он может пригодиться после возвращения Тёмного Лорда. Но это ненадолго. Лишь только надобность в нём иссякнет, ты сможешь делать с ним всё, что пожелаешь.       — Идёт. — Барти устало кивнул. — Ты говоришь, словно точно знаешь, когда Повелитель вернётся.       — Знаю, — кивнул Северус и откинулся в кресле, наблюдая, как вспыхнули глаза собеседника. — У меня на руках уже есть один ритуал из трёх. Но зелья к нему готовятся ровно восемь лет. Я уже заложил их, но ускорить настаивание не представляется возможным. Остальные ещё предстоит рассчитать.       — Ты позволишь мне?..       — Разумеется. Я бы и сам не отказался принять участие, но свободного времени, боюсь, в ближайшие месяцы, а то и годы у меня не найдётся.       — Великолепно. — Крауч довольно откинулся в кресле. — Никогда бы не подумал, что всё так повернётся, но сейчас ничего против сложившихся обстоятельств не имею.       — Взаимно, — тихо хмыкнул Снейп, — взаимно.       В доме-под-скалой Крауч прижился. Он всё ещё был невероятно слаб, и выздоровление шло медленно, но после долгого разговора с Северусом и принесённой вассальной клятвы юноша словно сбросил с плеч груз всего накопленного за последние годы и превратился в простого мальчишку. Он постоянно улыбался, помногу болтал с Листиком, возился с лесными духами, частенько ездил по перилам центральной лестницы, изредка забирался на дерево дриады, и Снейп быть может даже поверил в это, если бы не помнил улыбку юноши и его слова про отца.       Впрочем, тот, другой Крауч, пока не показывался наружу, словно понимая, что в этом светлом доме ему не место. Подтверждение этому Снейп получил, когда однажды утром, встав по своему обыкновению в самую рань, переместился в Запретный лес и, выйдя на улицу, застал невероятную картину. Едва различимые в неясном молочном свете, пробивающемся сквозь густые кроны, сверкая росой на белоснежных шкурах, из леса сквозь туман выплывали трое единорогов. Они шли по грудь в высокой траве, в которой путался туман вперемешку с солнечными лучами, дрожащими на капельках росы, зацепившейся за тончайшие нити паутины. Единороги двигались прямиком к застывшей на поляне сгорбленной худой фигуре, в которой зельевар узнал Крауча.       Вожак, медленно приблизившись к нему, тихо всхрапнул и положил голову с длинным витым рогом на плечо волшебнику. Самка доверчиво коснулась мягкими губами раскрытой ладони с ломтём хлеба, а маленький неуклюжий жеребёнок ткнулся ещё маленьким золотистым рогом в бедро юноши. Снейп, почти не дыша, наблюдал, как взрослые единороги отошли чуть в сторону и принялись неспешно собирать губами высокие стебли, пока Барти с золотистым жеребёнком затеяли возню в траве. Северус видел, как юноша постепенно оживает, начинает улыбаться и двигаться быстрее, как расправляются его плечи и наливается цветом бледное лицо. Он сам, худой и неловкий, был чем-то неуловимо похож на игривого жеребёнка.       Волшебник не знал, сколько это продолжалось, но стоило солнцу подняться выше, как троица волшебных созданий двинулась обратно к лесу, сопровождаемая последними клочьями тумана и набирающим силу щебетом птиц. Барти же зашагал к дому, сверкая озорной мальчишеской улыбкой, поэтому Снейп поспешил отступить в тень и, превратившись в облако энергии, пронестись сквозь толщу камня и сплетения корней на самый верх скалы.       Приземлившись на любимую ветку, зельевар задумчиво поболтал ногами и ничуть не удивился, когда рядом из роя светлячков появилась Листик.       — Они вылечат его, — тихо сказала девочка. — Такие уж они.       — Какие?       — Добрые. Совсем не могут пройти мимо.       — Они же живут здесь?       — Да, но часто ходят и в первое кольцо. Глупые! — Девочка сердито насупилась. — Их там ловят, состригают шерсть, гривы и хвосты, отпиливают рога, убивают… А они всё равно ходят туда.       — Почему?       — Потому что чувствуют, что только они могут помочь, — по-взрослому вздохнула дриада. — Их кровь и молоко может вылечить тело, но сами они исцеляют души. Они всегда приходят к тем, кому очень-очень нужна помощь, кто отчаялся или запутался в себе. Ко мне тоже приходили когда-то. Теперь не приходят.       — Расскажи мне про них, — тихо попросил Снейп.       — Ну… Они любят детей. А ещё единорогам самим нужен кто-то, кто будет приходить к ним. Они ведь очень грустные. Радостные, но грустные. Они приходят и плачут вместе с тобой, а потом, как туман, тают с первыми лучами солнца. Они знают беды и печали всех, к кому приходили. Они забирают их себе и вылечивают человека.       — Я раньше думал, что деление на светлую и тёмную магию — это чушь, — медленно проговорил Северус после недолгого молчания.       — Ну, всю магию делить пополам действительно глупо, — пожала плечами Листик. — Но тёмное и светлое волшебство действительно существует.       — И как понять, что где?       — Никак, — девочка откинулась назад и принялась болтать ногами. — Только сердцем. Ты ведь почувствовал это, когда смотрел на единорогов.       — И не поспоришь, — пробормотал Снейп.       — Они — действительно светлые существа, способные лечить человеческие души. Они и Барти вылечат. Смотри, он уже стал гораздо сильнее.       — Да, — задумчиво отозвался Северус. — Но, смотря на него, я думаю, что всего на два года старше.       — А кажется, что на сто, — подхватила Листик. — Почему так?       — У меня ответственности больше, — вздохнул Снейп.       Он сам понимал, что в его двадцать два года он должен вести себя совершенно иначе. Но, видимо, менталистика позволяла сводить на нет эмоциональные всплески и безрассудные решения, свойственные юности. К добру это или к худу — магу сложно было определиться. Одно он знал точно — собой он мог позволить себе быть только здесь, в доме-под-скалой.