Name

      Она смотрит на неё сквозь ворох золотистых игольчатых ресниц — сусальное золото; идеально, поразительно тонкие листы, отражающие слабое свечение утреннего солнца.       И такое яркое, такое сильное, ослепительно блистательное — её личное, крошечное солнце: земное, удивительно близкое, и одновременно с этим — далёкое, недостижимое — почти до боли в ноющей груди, почти до неприятного скрежета зубов от осознания.       Осознания — немилосердного, совершенно безжалостного чувства, режущего сердце, мысли и душу острым лезвием ножа, клинком с именной гравировкой, буквами — не размашистыми и аккуратными, складывающимися в одно-единственное, но такое значимое, такое важное и драгоценное для неё слово.       «Изуку».       Её личный приговор, её личный мир, её личное солнце — она перекатывает слово на языке долго и тщательно, нарочито-медленно, смехотворно неторопливо, точно пробуя его на вкус: свежее и сладкое, сочно-зелёное — как трава в самом разгаре лета, как молодой росток весной. Вызывающее привыкание.       Изуку. Изуку. Изуку…       Ей хочется больше: тонуть в этом имени, впитать его в себя от начала и до конца, навсегда, заворачиваясь в него как в тонкую, пуховую шаль — мягкую и тёплую, способную согреть в прохладные времена.       «Точно так же, как и сама Изуку», — неоспоримая мысль, самое правдивое, самое честное, что может быть во всём этом мире.       Мире, ни разу, никогда — даже за сотни, за тысячи, миллионы и миллиарды лет, не способным сравниться с иным, совершенно другим — с тем, что видит Тошинори перед собой сейчас, в это драгоценно-хрупкое мгновение, отливающее перламутровым блеском искреннего счастья в глазах Мидории, в глазах её девочки.       Улыбка на лице, улыбка в уголках губ, потрескавшихся и сухих, украшенных отпечатками времени, созвездиями крошечных звёзд — морщинками; сверкает ярче, чем алмазное солнце, когда слова выстраиваются ровно и уверенно, без раздумий, в обыденное, абсолютно повседневное:       — Доброе утро, девочка моя.       …но такое ценное, такое важное и бесспорно нужное в веренице полной бессмыслицы, наскучившей будничности самых обыкновенных дней.       «Доброе утро, Изуку».