Какая разница

В кроссовках чавкало, да и вся одежда тоже промокла насквозь. Ибо сейчас хотел бы снять с себя всё, принять горячий душ и забраться в сухую чистую постель. Но, как ни странно, усталости, как таковой, он не ощущал. Немного ныли натруженные ноги и спина, однако, бывало и хуже. Подняться обратно по крутой тропе оказалось очень сложно. Из-за дождя она стала ужасно скользкой. Фактически, спасал только трос, натянутый вдоль скалы. Если бы не это, Ибо полагал, что уже давно сорвался бы в пропасть. Ещё больше, чем за себя, он переживал за Сяо Чжаня. Тот теперь шагал не позади, а перед ним, и, каждый раз, как он спотыкался и падал на колени, вцепившись в тонкий канат, сердце ёкало и сжималось. Лучше бы сразу сообразили остаться на ночлег в той пещерной комнате. На путь, длиной в пятьдесят метров, они потратили чуть ли не час. Когда показалась чёрная дыра тоннеля, Ибо испытал такую радость, словно покорил самую главную вершину Тибета, не меньше. Сяо Чжань вполз в пещерный ход практически на четвереньках и растянулся на покатом каменном полу. — Сейчас немножко полежу и пойдём, — пробормотал он. Во мраке Ибо не мог его нормально разглядеть — лишь смутное тёмное пятно. Он и сам едва держался на ногах. Плюхнувшись рядом, он нашарил в кармане телефон. Была всего половина восьмого, если верить часам. В Пекине это даже за вечер не считалось, а здесь казалось, что уже ночь. — За каким чёртом тебе понадобилось за мной ехать? — тихо спросил Чжань. Повернув голову, Ибо увидел блеск его глаз в отсвете экрана. — Не знаю, — честно ответил он. — Мне просто захотелось. Помолчав, Чжань вздохнул и кое-как сел. — Холодно, надо идти. Там вроде дрова были, разведём огонь, согреемся. Хотя угол подъёма в тоннеле превышал наклон наружной тропы, по сухому полу двигаться было несравнимо легче, и вскоре они уже добрались до пещерной «комнаты». Возле выдолбленного в камне очага лежала обычная дешёвая зажигалка, и несколько газет были засунуты за аккуратную поленницу. Сяо Чжань присел на корточки и принялся сноровисто складывать конусом бамбуковые щепки, будто каждый день таким занимался. Ибо в очередной раз подумал, как много он о нём не знает. Да, почти ничего. Но хочет узнать. — Я тебя люблю, — вдруг сказал Чжань, не оборачиваясь. Зажигалка чиркнула, и пламя охватило обрывок газеты. Он быстро сунул его в очаг, нагнулся ниже и принялся старательно пыхтеть, раздувая огонь. Ибо посветил телефоном в нишу, где они в прошлый раз нашли воду, вытащил канистру и открутил крышку. Пить не хотелось, но ему требовалось совершать какие-то механические действия, потому что, как реагировать на слова Сяо Чжаня, Ибо не представлял. Признаться: «я тебя тоже»? Почему-то это было ужасно страшно. Глотнув воды, он закрыл флягу. Что ответить? Себе он давно признался, пусть и неохотно. Врал ли ему Сяо Чжань, использовал ли свои чёртовы талисманы — какая разница, если Ибо любил его даже несмотря на это? Он злился, обижался, разочаровывался… и всё равно любил. Понимал, как мало знает об этом парне… и хотел быть с ним. Хотел его. Вот такого, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами, с надутыми щёками и вытянутой шеей, смешного, нелепого, непонятного. Красивого, обаятельного, ироничного. Сильного, умного, непосредственного. Во рту пересохло, и Ибо снова открутил крышку. Сердце стучало так сильно, что пульс отдавался в кончиках пальцев. Пламя разгорелось, охватив тонкие щепки, и уже примерялось к более толстым плашкам бамбука. Сяо Чжань выудил из своих бездонных карманов пачку влажных салфеток и принялся тщательно вытирать изнутри жестяной котелок и две кружки, стоявших на краю очага. Как будто ему тоже нужно было чем-то занять руки. — Давай чаю сделаем? — буднично предложил Чжань через пару минут, словно и не он признавался в любви вот только что. — Чаю? — растерянно переспросил Ибо.

— Ага. Пакет рядом с теми жуткими лепёшками.

И откуда он знает? — Хорошо, — согласился Ибо и посветил в нишу. Там действительно нашлась шуршащая пачка незнакомой марки чая, явно какой-то очень недорогой. Впрочем, пахло неплохо, да и выбирать было не из чего. Пока Сяо Чжань хлопотал у очага, Ибо решил разобраться со спальным местом. Туристические коврики он заприметил ещё в прошлый раз, кроме них обнаружились несколько одеял и спальный мешок. Наверное, при дневном свете Ибо не рискнул бы даже дотронуться до них, а сейчас только понюхал подозрительно и решил, что в этих условиях надо радоваться уже тому, что они есть. ------------------------------------ Так сильно Сяо Чжань ещё никогда не волновался. Происходящее не считалось настоящим свиданием, но одновременно являлось важнее всех свиданий, что были когда-либо в его жизни. Даже в свой самый-самый первый раз с парнем он так не нервничал. Хотя тогда его трясло изрядно, а из-за щекотливости ситуации он не мог даже с ЧжоЧэном поделиться, переживал в одиночку. Это случилось на первом курсе, с Ли-гэ они познакомились на занятиях в хоровой студии. Тот сразу принялся ухаживать, но только к концу второго семестра до наивного тормоза Сяо Чжаня дошло, что все эти признаки внимания неспроста. Ли-гэ был симпатичным и заботливым, и, в принципе, мысль о сексе с ним не вызывала отторжения. Взвесив за и против, Чжань решил — а почему бы и нет? Тем более, что все друзья и знакомые (по крайней мере они так утверждали) уже давно лишились девственности. А за плечами Сяо Чжаня были только просмотры порно в интернете да несколько свиданий с поцелуями и неловкими тисканьями. С Ли-гэ всё прошло неплохо, даже вспоминать не особо стыдно. После него были ещё парни и девушки, у каждого Чжань старался чему-то учиться (хотя бы, как не надо делать), но ни за кем он не ухаживал сам, не проявлял инициативу. Не было повода. — Вот потому ты до сих пор не с Ван Ибо! — укорил Вей УСянь. — Привык, что за тобой бегают, ждёшь, что он первый шаг сделает. А он-то привык, что вокруг него небо и земля вертятся, тоже не умеет признаваться. — Да, понимаю я! — вздохнул Сяо Чжань. Он сидел на корточках у очага, позволяя УСяню развести костёр. Сам бы он, конечно, ни в жизни не справился со столь сложным делом. Всё его столкновение с огнём заключалось в повороте рукоятки газовой конфорки на плитке. — А, если понимаешь, то возьми и признайся! — велел Вей Ин. — Это совсем не сложно, всего три слова сказать. Вперёд! Видимо, Сяо Чжань ужасно устал и перенервничал, и самоконтроль уже трещал по швам, потому что он послушно произнёс: — Я люблю тебя. Позади не раздалось ни слова. По большому счёту, Чжань и не ждал, но всё же надеялся на какой-то ответ. Хотелось оглянуться и посмотреть на Ибо, но одолел дурацкий ступор, тело перестало слушаться. — Вот и всё, — мысленно резюмировал он. — Ты бы ещё одеялом накрылся и так признавался в любви! — возмущённо воскликнул УСянь. — Ну, кто так делает? Да он же ещё медленнее, чем ты, соображает. До него, наверное, только к утру дойдёт, что ты сказал! Надо по-правильному! Но запал Сяо Чжаня уже прошёл. Спасаясь от неловкости, он чуть не протёр дырку в старом алюминиевом котелке, очищая его от пыли. Обернуться всё ещё не хватало решимости, и он, чтобы дальше не молчать, предложил выпить чая. Ибо прятал глаза, когда брал кружку с кипятком из рук Сяо Чжаня. — Вдруг он не расслышал? — предположил Чжань. Это было бы неплохо. Тогда можно было бы считать, что ничего не произошло. И, спустя время, в подходящий момент сделать, как надо. — Всё он слышал, — возразил УСянь. — Посмотри, как у него щёки горят. И как стесняется. Ты ему тоже нравишься, я уверен. — Зато я не очень, — робко вякнул Чжань. — Как ты надоел! Ты уже не раз его за причиндалы хватал, и разве он был против? Позаигрывай с ним, и увидишь реакцию… Может, виной была всё та же потеря самоконтроля, может монахи примешали чего-то возбуждающего в чай, может просто кипяток разогрел кровь, но Сяо Чжань подумал, что хуже, чем равнодушие Ибо, уже не будет. Но, если Вей УСянь прав…