Скованные во льдах

      С каждым днём Майкл становился непоседливее и активнее, что, безусловно, радовало его молодых родителей, но вместе с этим сеяло в них крупинки беспокойства. Он, в конце концов, не может всю жизнь просидеть в стенах родного дома, и, рано или поздно, ему придётся столкнуться с внешним миром. Какого же будет его удивление, когда вместо жары и красных скал он увидит холод, белый снег и синий океан.       Сейчас же маленький пиглин сопел на руках такого же спящего Ранбу, чьей регулярной обязанностью было укачивать малыша и ждать вместе с ним, сидя в кресле у камина, второго отца, то бишь Туббо, с рыбалки. Раз в неделю он выбирался в море, чтобы прокормить семью, потому что скот очень неохотно разводился в таких холодных местах, поэтому самым надёжной пищей были ягоды и рыба. Для Ранбу море закрыто, ведь чуть что случиться — он умрёт быстро и мучительно, да и лодка, что болталась около каменистого берега, была слишком маленькой для двухметрового гиганта, вроде него. Поэтому, когда Туббо отправлялся на рыбалку, эндермен оставался приглядывать за сыном.       Ранбу почувствовал, как тихо хлопнула входная дверь, и в сенях увидел своего уставшего мужа, снимающего броню и ставящего удочки на место. Было видно, как у него слипались глаза, поэтому эндермен поспешил уложить Майкла в кроватку и накрыть одеялом, чтобы немного поворковать рядом с мужем. — Уже почти полночь, — Ранбу обнял его и накинул пушистое одеяло, — что-то случилось? — Вёсла примёрзли, — Туббо зябко поёжился, — долго разбивал лёд, извини. — Ничего, — они мягко стукнулись лбами, как всегда делали, когда хотели сказать, что всё хорошо, — ты голоден? — Нет. Я просто хочу спать.       Такие ночи после рыбалки проходят по одному сценарию: Туббо нежно гладит сына по спине, пока Ранбу расстилает постель, а потом они оба падают без сил. Эндермен лениво тянется и прижимает к себе продрогшего мужа, укрывая их одним одеялом, чтобы было теплее. Туббо лишь сонно мычит и старается отогреть онемевшие ноги. Майкл изредка хрюкает во сне, вызывая у родителей лишь умиление — Ему становится всё теснее в доме, — Ранбу прикрыл глаза, — может, пришло время? — Милый, давай завтра, — мычит Туббо, зарываясь в одеяло. Да, зря он начал говорить об этом сейчас — они оба слишком уставшие. Поэтому, перевернувшись на спину и уложив Туббо на себя, Ранбу несильно выдохнул и уснул.

***

      Утро в этой бесконечной зиме выглядит ватным и пастельным, как нежно-яблоневый рассвет за окном. Окна в их спальне выходят не на солнце, но и не в тень, что даёт им тот волшебный момент, когда комната вся залита бледно-оражневым мягким светом, который не режет глаза. Сейчас светает очень рано, и возможность понежиться в постели в объятиях друг друга, пока Майкл ещё спит, кажется им самым величайшим благом.       Ранбу, по обычаю, просыпается первым, осторожно тянется и наблюдает за семьёй. Майк опять перевернул всё вверх дном в своей кроватке, уронив одеяло, смяв простыню и обняв огромную подушку, по размерам сравнимую с самим пиглином. Ну весь в него. Правда, эндермен так делал, пока был один, но с появлением Туббо такое танго прекратилось. Ведь ощущение родного тепла, которое каждую ночь прижимается к тебе у самого сердца, прогоняет любые беспокойства и тревогу. Это уж точно.       Уставившись в светлый деревянный потолок, Ранбу не заметил, как заворочился и начал просыпаться Туббо. Это надолго. Он всегда встаёт тяжело, даже когда выспится. Сначала он сожмёт в руках одеяло и зажмурится, потом уткнётся лицом ему в грудь и недовольно замычит. Эндермен только улыбнётся и прижмёт к себе мужа, утешающе гладя по голове, пока Туббо не притихнет. Потом, спустя минут пятнадцать, он поднимет лицо и прикроет глаза, а потом прижмётся к нему лбом и нежно поцелует. — Выспался? — Туббо лишь усмехается и обнимает мужа за шею, осыпая его поцелуями, — на нас смотрят, милый.       Они оба поворачиваются в сторону сына. Проснувшийся Майкл смотрит на них любопытными, даже слегка обиженными, глазёнками, весело хрюкая, и тянет ручки к родителям. Ранбу легко встал и подхватил пиглина на руки, кружа высоко в воздухе и слушая радостные визги мальчика. А потом подходит к постели и берёт уже Туббо. — Рабну, я же тяжёлый! — парень застучал кулаками по плечам эндермена в знак протеста, — поставь меня на землю! — Ну нет, — Ранбу только сильнее обнял своё семейство, — вы два моих принца, а значит вас надо на руках носить.       Так он донёс их до кухни, где они дружно принялись за готовку завтрака. Даже малыш Майкл помогал, размешивая смесь для омлета.       Уже за столом Ранбу завёл вчерашний разговор: — Так что насчёт Майкла? Мне кажется, он уже достаточно подрос, чтобы выйти из дома. — Ты уверен? — беспокойно спросил Туббо, глядя на пиглина, хрустевшего хлебом, — для меня он ещё слишком мал. К тому же на улице холодно. — Мы живём в снежном биоме, тут всегда холодно, — эндермен убрал посуду со стола, — а Майкл уже готов дом разнести, потому что ему становиться скучно. Верно, Майки? — в ответ он получил довольное хрюканье. — Хочу на улицу, — весело поговорил пиглин, радуя родителей своим голосом. В голове сразу всплывают те трудные вечера, когда они пытались научить его говорить, идя, по сути, против его природы. Но особых результатов уроки не давали, ровно до того момента, когда в канун рождества он, смотря на торт, который Туббо и Ранбу пекли целый день, подбежал к ним, бросился в объятия и визгнул: "Папа!". Тогда они чуть не прослезились от счастья, и теперь малыш может говорить хоть и не очень хорошо, но достаточно внятно, чтобы его поняли. Он ещё ребёнок, научится. — И всё равно, — Туббо слегка нахмурился, — у него ведь даже одежды тёплой нет. — Тогда сошьём, — весело протараторил Ранбу, подхватывая сына, — ну же, милый, хватит ему дома сидеть! — Как скажешь, — выдохнул парень, подняв руки и принимая поражение, в то время как эндермена и его сына уже и след простыл, — меня подождите!       Целый день они возились с костюмом для Майкла. Ранбу доставал кожу, Туббо стриг овец, а потом они дружно и упорно пытались снять мерки с сына, который постоянно дёргался и не хотел стоять на месте. Тогда-то Туббо окончательно убедился, что это маленькое чудо пора выводить в свет. Далее последовало самое сложное - пошив. Делать этого нормально никто из них не мог, максимум пришить заплатку. Поэтому пришлось обратиться к деду Майка, то бишь к Филзе. Тот с радостью сшил для внука куртку, штаны и даже умудрился сделать ботинки с маленькими шипами на подошве, чтобы не скользили.       На следующий день всё было готово. Посильнее укутав сына, Туббо и Ранбу распахнули деревянную дверь. Перед яркими глазами ребёнка предстала невероятная картина. Нет, он и раньше видел зиму, но то были лишь небольшие кусочки, мутные от стекла. А здесь всё совсем иначе. Бесконечное небо, которое грозилось рухнуть, синий океан, что сливался с воздухом у самого горизонта, обжигающий холодный воздух колол щёки. И этот белый снег. От него резало глаза, но отводить взгляд от его блеска совсем не хотелось. Он пуховым одеялом осел везде: на лапах елей, на выступах скал, даже песок накрыл. А где-то он стал льдом и превратился в стеклянные капли на голых ветках и сосульками на крыше.       Майкл молча ступил на хрустящее чудо, потоптался немного, а потом как рванул к опушке — следы не успевали появляться. Ранбу уже хотел погнаться за ним, но его остановил Туббо, выставив руку. Тот сразу всё понял, и они неспешным шагом направились к сыну. Тот уже во всю наслаждался зимой, хватая пушистые еловые ветки за самый конец и сбрасывая с них снег себе на макушку. Так что через некоторое время к родителям вышел редкий экземпляр белого пиглина.       Чуть позже они вышли к океану. Он не замерзает в этих местах, лишь голубые льдины тревожат его водную гладь, а светящиеся спруты, что ночью всплывали на поверхность, делали безжизненные синие воды ещё сказочнее. Майк хотел потрогать воду, но был подхвачен на руки, из-за чего он накуксился и возмущённо хлопнул ушами. — Прости, милый, — Ранбу примирительно потянул его за клычок, — но вода очень холодная. — Хочу потрогать, — буркнул пиглин. — Давай в другой раз. Скоро стемнеет, нам пора домой, — эндермен понёс просиявшего от обещания, но уставшего ребёнка домой греться и готовиться ко сну. Дома он без умолку рассказывал о том, какой красивый лес и океан, какая холодная зима и колючая хвоя. А родители только с улыбкой слушали трель их ребёнка. После позднего ужина Туббо начал укачивать Майкла, укрыв его пледом, бродя около камина и напевая простенькую колыбель, в которой даже не было слов. Ранбу сидел в кресле и читал книгу, изредка поглядывая на мужа. Когда малыш уснул и был уложен спать, Туббо бухнулся к эндермену, довольно прикрывая глаза. — Всё прошло... нормально? — он уткнулся тому в шею, — по крайней мере, он не поранился. — Но к океану ему не стоит подходить, — Ранбу прижал его к себе, — здесь вода холодная, и она не прощает ошибок. — Значит, везде, кроме пляжа и ледяных пиков, — на последнем месте парень запнулся.       Ледяные пики - самое опасное место в округе. Они редко встречаются, среди них невозможно выжить, а их края настолько острые, что можно резать мясо на них. Огромные ледяные шипы, чей лёд настолько древний, что потерял былую прозрачность, сменив её на мёртвую голубоватую мутность. Под ними нет земли, только толстый слой спрессованного снега и лёд. Многих путешественников привлекает такая смертельная равнина, но нужно быть безумно осторожным, чтобы не задеть ледяные лезвия. А когда такое место соединяется с океаном...       На стыке ледяных пиков и океана образуются пещеры с бесконечными проходами, гладкими от воды. Внутри скапливаются льдины, из-за чего тебя может раздавить.       Туббо и Ранбу пообещали себе, что не подпустят Майкла не то, что к пикам, даже к месту, где пляж становится ледяным.

***

      С тех пор мир маленького пиглина стал ярче и интереснее. Каждый день он, рождённый в пекле, радостно гулял по стуже, ища под снегом сладкие и кислые ягоды. Со снегом пришли и новые для него игры. Чего только стоят простые снежки, в которых Майк преуспел настолько, что Туббо и Ранбу пришлось попотеть, чтобы не попасть под огонь. — Если Фил узнает, — усмехнулся как-то эндермен, прячась за деревом, — то Майки станет лучшим лучником среди нас, — после этого он под неведомым углом словил снежок в голову, — да как ты умудряешься?!       Только одна вещь раздражала ребёнка — его не пускали на пляж. Он мог ходить в лес, в степи (под присмотром родителей, конечно), даже неглубоко в пещеры лазить, но на пляж ни ногой. Майкл не видел в холодном песке и спокойных волнах океана какой-либо опасности, поэтому яро пытался добраться туда, пока никто не видел, но каждый раз оканчивался провалом: его либо ловили на руки и поднимали высоко над землёй (обычно это делал Ранбу), либо подцепляли удочкой и уводили подальше. На многочисленные вопросы родители отвечали очень непонятно и размыто, но основная идея выражалась в одной фразе: — Там опасно.       Почему, откуда они это знают — на эти вопросы ответа не было. Но ведь холодный песок такой красивый, как белая алмазная пыль, а океан не очень-то и бушует, только если в грозу или шторм. А ещё его привлекали пики. Эти огромные, похожие на зубы чудовища, шипы пронзали ясное небо, покрытые колючим снегом. Туда его тоже не пускали, сколько бы он не просил.       Время идёт, Майк полностью освоился в ближайших от дома окресностях, поэтому ему разрешили гулять самостоятельно, но с условием, что должен быть только там, где виден их дом, чтобы пиглин не потерялся. И очень часто он залезал на верхушку ели и смотрел на пляж с ледяными пиками.       Тут он заметил, что папа уплывает на рыбалку. Обычно он находился в заливе, но довольно часто уплывал так далеко, что его не было видно даже с дерева. У Майка промелькнула шальная искорка — это его шанс уйти к пляжу и пиками. Пиглин резво спустлился с дерева и пошёл через лесную кромку с задней стороны дома, что никто его не увидел, а потом, поднявшись на холм, взглянул на дом последний раз и направился к ледяному плато.       Тут было холоднее, чем в лесу, и суше, отчего воздух был довольно колючим. Ледяные громады окутывали себя мёртвым молчанием, лишь снег тихо трещал на прозрачном солнце. Пиглин осторожно коснулся льда, заворожённо глядя на синие переливы. Часть шипов была шершавая, как камень, другие же гладкими, как стекло. На земле росли кристаллы поменьше, они легко откалывались и так же легко рассыпались в острую крошку. Майклу нравились маленькие шипы, поэтому, отколов одну, он пошёл дальше, грызя прозрачный леденец.

***

      Когда Ранбу провожал мужа на рыбалку, Майк ещё находился в зоне видимости, но стоило ему отвести взгляд от пляжа, как ребёнка и след простыл. Эндермен беспокойно крикнул Туббо о пропаже, виляя головой в все стороны. Туббо же отплыл подальше от берега и оглядел побережье залива. Особое внимание он обратил на ледяной пляж и шипы, потому что среди них очень тяжело разглядеть что-либо. Не найдя признаков сына, он продолжил осматривать лес и холм, как вдруг со стороны пиков послышался хруст льда.

***

      Майк вышел к морю. Здесь вода соединялась с сушей совершенно иначе — не плавно, как на пляже, а резко и гладко. Толстый слой льда просто обрывался и возвышался скользкими выступами где-то на полтора метра. Здесь никто не ходил, ведь и следов не было, но, раз лёд настолько толстый, он же выдержит ребёнка? С этой мыслью Майкл подошёл ближе к кромке воды. Волны вгрызались в лёд угловатыми льдинами, шлифуя и разрезая берег. Мальчик присел у самого края. Эта синева привлекала, заманивала и утягивала. За этой красотой он не заметил, что выступ, на котором он сидел, оказался очень тонким, поэтому Майк даже глазом не успел моргнуть, как всё загудело, затрещало, и он оказался окружен страшным холодом, не дававшем дышать. Он всплыл, барахтаясь и визжа среди льдин, пока не смог зацепиться за одну из них. Его очень трясло и колотило, лёгкие отказывались вдыхать, а сердце уже приготовилось выпасть из груди. Пиглин сильнее прижался к краю льдины, которую уносило в грот.

***

      Туббо не знал наверняка, что прогремело в пиках. Да, иногда там откалывались куски льда, но сейчас он услышал всплеск, словно кто-то упал в воду и начал бить по воде. Может, это животное, но его душа чётко твердила, что это был Майкл. Промерзшие крепления вёсел опять начали замерзать, отчего постоянно приходилось откалывать лёд топором. Гребля выбивала воздух из лёгких, но Туббо упорно плыл туда, где треснул лёд. Он не знал зачем. Он должен был.       Ледяной берег постепенно поднимался и наполнялся гротами с льдинами, а Туббо вглядывался в пещеры. Если Майк и был здесь, если и упал в воду, то течение должно было унести его именно в одно из этих мест. Неожиданно в одной из пещер послышался еле уловимый писк. Туббо сперва не понял, откуда он идёт, но в итоге оказался у входа в низкий грот. Внутри плавали льды, и лодка еле-еле не касалась бы их, но парень решил плыть, несмотря на риск пробить дно. Грести пришлось одним веслом, так узко было в пещере. Своды горели жутким синим светом, выставляя свои гладкие изгибы, а льдины царапали их своими когтями. Постепенно потолок становился ниже и ниже, и вскоре лодка просто не смогла плыть дальше. Туббо пригляделся. Пещера не заканчивалась, а делала изгиб и, видимо, имела ещё один зал. Но лодка не умещалась в проходе. Парень сжал кулаки в беспокойном обдумывании. Он не знает, какого размера изгиб, насколько большой второй зал и есть ли он вообще, и сколько там плавает льдов. Ведь если там очень плотное скопление, которое уходит ещё и на глубину, его просто раздавит. На нём незеритовая броня, которая имела определённый запас тепла. Он сможет какое-то время находиться в воде, прежде чем начнёт мёрзнуть. Но она очень тяжёлая, что стоит ему больших усилий, поэтому велика вероятность, что броня утащит его на дно. Туббо метался в сомнениях: либо его сын погибнет, либо погибнут они оба. Он не сможет простить себе смерть Майкла, поэтому решил поступить глупо, но оправданно: снял с себя шлем и поножи. Нагрудник греет сильнее всего, а сапоги можно будет скинуть, если придётся. Сложив часть брони, Туббо глянул в воду. Под ним зияла синяя чернота глубины, так и желавшая приютить его у себя. Он сглотнул, сделал глубокий вдох и опустился в воду. Легкие парализовало, а сердце на миг остановилось. Туббо начал судорожно вдыхать и выдыхать, через силу гребя в узкий проход. Хватаясь за выступы, он выплыл во второй зал. Тут обосновались обточенные водой льды, которые не сильно плотно плавали в разные стороны. За парой льдин Туббо разглядел розовое ушко, и вот уже он видит Майка, дрожащего на маленьком выступе, который окружили льдины. Парень, полный счастья и облегчения, поплыл в ту сторону, а когда проход заслонили льды, зацепился за одну из них и поднял голову, чтобы его было видно, улыбнувшись пиглину. — Привет, Майки, — радостно затрепетал Туббо, — вот я тебя и нашёл. Давай вернёмся к папе? — Папа, — промычал малыш, испуганно плача. Ему очень хотелось вернуться домой, а ещё он сильно замёрз, отчего маленькие ручки и ножки начали болеть, — папа, — вновь протянул пиглин. — Сейчас-сейчас, милый, — Туббо глубоко вдохнул и нырнул подо льдами. Миг — и он сидит на выступе, прижимая к себе сына, — всё хорошо, малыш, — затараторил он, — всё хорошо. Сейчас мы выберемся.       Думать надо быстро, потому что Майк не продержится долго, тем более в мокрой одежде. Плыть с ним точно не вариант, а лодку сюда не протащишь. Туббо осмотрел льдины. Как на зло их всех сверху обтесала вода. Но, если присмотреться, то одна была более менее ровной и большой — достаточно, чтобы выдержать ребёнка — поэтому Туббо без промедления нырнул за ней, оставив Майка на выступе. Парень подплыл к куску и, оттолкнувшись от стены, повёл её в сторону сына. — Майки, — ласково позвал Туббо, держа льдину, — слушай меня очень внимательно. Сейчас тебе нужно сесть на этот кусок льда. На нём я довезу тебя до лодки, и мы поплывём к папе, — парень взял малыша за руку, — не бойся, я буду рядом. Всё хорошо.       Майкл немного помедлил, но всё же сел на льдину, и Туббо потолкал её к выходу, попутно расчищая путь ото льда. Незеритовая броня начала остывать. Нужно плыть быстрее, иначе он не сможет укутать в неё Майка. Туббо грёб ногами изо всех сил, и вот уже они заплыли в изгиб, благо здесь не было льдов. Но в первом зале, где стояла лодка, появилась новая проблема — путь им преградили льды. Туббо никак не сможет их растолкать, только если проплыть под ними. — Ого, сколько льда, — наигранно удивлённо проговорил парень, — так, теперь тебе нужно пролезть по льдинам до того конца. Я не смогу залезть на них, поэтому поплыву снизу. Не бойся, сынок, я буду прямо под тобой. Смелее.       Он помог пиглину забраться на завал. Льды застряли настолько, что даже не шелохнулись под весом мальчика. Туббо отдышался, сделал глубокий вдох и вновь нырнул под воду. Холод продирал до костей, а темнота пугала неизвестностью. Он на ощупь плыл под плотной скорлупой. В какой то момент льды кончились, и Туббо всплыл, тяжело дыша и сплёвывая солёную воду. Майкл, дрожа от страха и холода, ждал его у края льдов. — Какой ты молодец, Майки, я так горжусь тобой, — подбадривал он сына, залезая в лодку, — иди сюда.       Он протянул руки и поймал малыша, моментально сажая его в лодку. Под носом у Туббо был запасной комплект одежды, который он, не медля, достал и завернул в него мальчика, натягивая поверх незеритовую броню. Убедившись, что пиглин сможет дотерпеть до дома, Туббо погрёб в сторону выхода, а затем и к дому.       Зайдя в залив он увидел Ранбу с факелом в руках. Ночь уже накрыла океан и землю своей вуалью с острым месяцем и мягкими звёздами. Они так долго были в той пещере. К поверхности всплыли спруты, что своими бирюзовыми фонарями создавали второе небо. Вся картина напоминала бы сказку, если бы не Майкл, дрожащий и уже засыпавший, и тревога, что пришла только сейчас, когда адреналин в крови перестал бушевать. Он вкладывал все остатки сил и тепла в путь домой, плывя через волны. До берега остаётся совсем немного — и вот уже он с сыном на руках выходит из лодки, мокрый, уставший и замёрший. Они тут же оказываются с сыном в объятиях Ранбу, который сначала крепко жмёт их к себе, а затем на руках несёт в дом, чтобы согреть и успокоить.

***

      В доме, казалось, стало очень жарко. Нет, всё хорошо, просто они холодные, как снег. Ранбу, как только занёс их в дом, стянул с них мокрую одежду и принёс тёплую. Пришлось ему помогать родным, потому что Майкл заснул, оказавшись в тепле, а у Туббо закоченели руки, из-за чего одеться самостоятельно он не смог. Убедившись, что его семья согрета, и ничего ей не угрожает, Ранбу подкинул дрова в камин. Туббо сидел в кресле со спящим сыном, придерживая пушистое одеяло и стараясь не уснуть. Тут его подхватил муж и сел вместе с ними, укладывая его на себя. Туббо повернулся на бок, прижав к себе Майкла и прикрывая глаза. — Как же он попал туда? — тихо спросил Ранбу, накрывая их большим пледом. — Он не виноват, — Туббо уткнулся ему в шею, — детское любопытство безгранично. Нам надо лучше следить за ним, а потом уже, когда подрастёт, показать ему это место. — Думаешь? — Я знаю, — Туббо шумно выдохнул. Дышать становилось больнее. Похоже, застудил лёгкие в холодной воде, — как бы он не простыл. — Нужно попросить Фила принести зелья для вас обоих, — эндермена прервало сопение. Майкл поджал уши и тихо хрюкал, а Туббо вторил ему сопением. Ранбу крепче прижал их. Теперь всё хорошо.