Непредназначенные

Оказавшись дома, Лютик первым делом понёсся в гостиную, где у шкафа стояли его нетронутые, наточенные Ламбертом клинки. Но взял только один кинжал, справедливо оценив свои неблистательные навыки. Прошмыгнул в комнату ведьмака, повесил на плечо мечи и напряжённо встал напротив выхода, взявшись за рукоятку своего оружия обеими руками. Из носа перестала лить кровь, и Лютик благополучно забил на слова опекуна. Змея продолжала шипеть в его голове, на что омега с натянутыми нервами тихо попросила: — Слушай, я понял, опасность, угу. Но, пожалуйста, замолчи, иначе я взорвусь. И медальон отступил, лишь глазами подтверждая наличие рядом угрозы для жизни. В ожидании чего угодно прошёл час, затем два. Обед уже успешно упущен. И голодный, уставший Лютик послал всё к чертам, открыл дверь да вышел к Ламберту. Он не двинулся с места за прошедшее время и грозно смотрел на присевшую в корнях женщину. Абсолютно спокойную, и, кажется, настроенную действительно мирно. — Тебе что было сказано? — Лютик ещё не видел такого выражения лица Ламберта и почувствовал себя очень неуютно. Извиняясь, но протянул ведьмаку его мечи. — Ничего не было слышно уже столько времени, а нервные клетки не восстанавливаются! Я волновался, почём зря. Она просто присела от усталости, а ты всё подлянки ждёшь. — А ты хочешь на ужин её пригласить? Пацан, вапмирши тебе не подружки. И не слышно вообще ничего, зверьё попряталось в норках, вот и тебе вылезать не нужно было, — взгляд Ламберта смягчился. Он прошёлся ладонью по грязному лицу мальчика. — Почему не умылся? — Говорю ж, волновался! Стоял в стойке в прихожей, ждал резни, а вы просто в гляделки играете, — Лютик прикрыл глаза от приятного поглаживания. Прислушавшись к себе, он не ощутил никакой вражды от рыжей гостьи. Может она не врала, когда говорила, что не будет их трогать. А Геральта? — Я постою с тобой? Ламберт посомневался, затем кивнул и позволил себе наконец немного расслабиться, когда почувствовал запах подопечного. «От тебя приятно пахнет. Но ничто не скроет внутреннюю гниль», — послышался женский голос с сочувствующим тоном в голове у Лютика. В каком месте от него сейчас пахло хотя бы не отвратительно, он не понимал и внимательно посмотрел на неё с немым вопросом в глазах, но та только встала, поправляя свои яркие волосы. И больше ничего не говорила. Из деревьев с кучей пакетов вышел Геральт. — Красавчик, чё так долго? Мы всей такой интересной компанией тебя ждём, — сказал Ламберт, обнажая меч. Рыжая начала стягивать лямки своего платья, обнажая красивую грудь. Ведьмак шепнул стоящей сзади него омеге. — Твоя долгожданная резня сейчас начнётся, готовься бежать. Как, блять, можно дальше. Шипение змеи возобновилось, из дома послышались звуки выбитого стекал и Лютику стало невыносимо тревожно. Внутри, за стенами и спиной опекуна, нужно было позволить себе немного отдохнуть морально. Тренировка с Ламбертом, глупо проведённые часы в прихожей сделали его состояние далёким от готового к первой стычке с нечестью. — И кому же я понадобился? — спросил Геральт, медленно опустил пакеты и обхватил рукоятку пистолета, скрытого курткой. — Королева Ночи, вдова Эмиеля Региса, если помнишь такого. Я пришла отомстить за его смерть. Бруксы, очень много брукс, мальчик успел сосчитать уже семерых, начали появляться из разных частей леса. — Ёп твою, — выругался Ламберт. — Его убил Вильгефорц, — от тяжести голоса альфы Лютику уже захотелось начать бежать. Какого вообще творится? — Я знаю, но виноват в смерти моего мужа именно ты, Белый волк. Оглушающие крики полились отовсюду, старший ведьмак выстрелил в «дочерей», что были ближе всего к его собрату и подопечному, расчищая дорогу для последнего. Перед тем как рвануть в немой лес, Лютик увидел выбравшееся из дома, обнажённое женское тело, напавшее на Ламберта, и яростное лицо Геральта, бросившегося на Королеву с вынутым из земли серебряный ножом напарника. Лютик учуял начинающий вырываться в начале жестокой битвы запах Геральта. Он будто хотел подавить и разрушить им всё своё окружение. Из-за этого непонятного сильного запаха и раздававшихся сзади рыков, чью принадлежность за выстрелами, звоном прочных когтей и серебра было не выяснить, в мальчике появился ничем не скованный страх. Это чистое чувство поглотило бы его полностью, если не повторное звучание приказа Ламберта, раздававшееся в голове. Новые стороны ведьмаков, их выражения лиц и тон голоса, были ещё неожиданнее, чем заявление мести вампирши. Мальчик ловко перепрыгивал знакомые корни и, оказавшись достаточно далеко, начал сбавлять скорость, пока не остановился от запаха свежего мяса. Оглянувшись по сторонам, он заметил оторванные конечности, а потом и вывернутые на изнанку, обескровленные туши естественных лесных обитателей. Они были разбросаны вокруг Лютика хаотично, будто игрушки избалованного ребёнка, и пугали своим количеством. Сделав в шоке шаг назад, омега почувствовала вязкую каплю, упавшую на её левое плечо. На дереве сидела совсем молодая девушка и грызла шею мёртвого оленя, не замечая Лютика. Со звучным хрустом туша оторвалась от своей головы и свалилась на мальчика. Лютик прикусил до крови свой язык и перестал дышать. Изгибы шейных позвонков, с держащимися на них кусками мышц, накрывали его лицо. В шоке его раскрытые веки держали открытыми глаза, которые рассматривали края окровавленной шерсти, что едва касалась его носа. Лютик чувствовал давление веса истерзанного тела, чувствовал занывшие разом все свежие синяки, чувствовал острое копыто, неудачно впившееся под рёбра, но не мог заставить себя двинуться. Он только взглянул меж костей, с которых на него тонкими ленивыми струями лилась жидкая соединительная ткань, выше, на освящённые вечерним солнцем кроны. Ещё не было заката, но иголочки уже трепетали от ветра в предвкушении красивого, открытого только им, вида приближающихся сумерек. Лютик сделал медленный вдох ртом, ощутил, как внутрь попала чужая кровь. Она смешалась с его собственной и под контролем рефлекса двинулась в глотку. Мерзкий вкус электрическим импульсом прошёлся по омеге. Мальчик стал дёргать всем телом, желая выбраться из-под тёплого благородного животного. Копыто только сильней впилось, проникая в эпителий. Рядом послышался тихий рык. Справа от омеги лежала рыжая лиса без передних лапок. Заметив чужое внимание, она носом пододвинула выпавший при падании кинжал к Лютику, будто видела в нём свою надежду на избежание смерти. Девушка сверху была занята головой оленя, но скоро доберётся и до них, заскучав с частью мёртвой жертвы. Подопечный ведьмаков мысленно воззвал ко всему хладнокровию, что в нём есть, и принялся отрубать правую верхнюю ногу, чтоб хоть немного облегчить давящий груз. Это получалось с трудом, Лютику не хватало сил и уверенности. Не видя куда бьёт, он уже пару раз задел себя. Лисица схватила зубами почти оторванную конечность, встала на задние лапы и принялась тащить. Она падала из-за веток, что ей мешали, отодвигала их хвостом, поднималась и продолжала помогать. Зверь гораздо меньше и слабее мальчика не сдавался, так какого чёрта он начал сомневаться из-за каких-то царапин. У него есть оружие, хоть всего себя покромсает, но Лютик выберется, возьмёт маленького компаньона на руки, сбежит и выживет. Вместе они смогли избавиться от передних ног и некоторых кусков с боков. Омега руками стала пытаться перевернуть тело, как над ней послышалось тихое хихиканье. — Если за десять секунд встанешь на ноги, я отпущу её, — лиса, схваченная на холку, зло рычала и брыкалась, пытаясь задеть девушку. Девушку с обычным человеческим цветом кожи, коричневыми глазами, без длинных клыков. Только испачканное в крови лицо, волосы и длинные ногти, которые в другой обстановке показались бы Лютику отличным элементом костюма на Хэллоуин, не вписывались в образ сумасшедшей, решившей прогуляться в лесу абсолютно обнажённой. — Разве ты ещё голодна?! — что есть сил Лютик стал извиваться под пачкающей его всего тушей. — Я и не говорила, что буду её есть, — её глаза блеснули в ожидании интересного зрелища. — Твоё время пошло. Секунды, наполненные паникой и адреналином, уходили под женским голосом, ударяя по Лютику. Он тщетно двигал телом, что-то кричал, пока не увидел, как схватив на хвост, брукса стала вырывать позвоночник лисы. Та страшно пищала и, словно упрекая в предательстве, смотрела в глаза омеге. Девушке надоел этот ноющий вой, и она одним движением скрутила рыжей голову, бросая труп туда, где мальчик изначально увидел зверька. Лютика окутало чувство полнейшей беспомощности, точно он самый бесполезный и слабый человек в мире, не способный даже спасти ни в чём не повинное создание. Такого разрушения он ещё ни разу в жизни не испытывал. Как в прострации он смотрел на бруксу, спокойно поднимающую обезглавленного оленя. Омегу за шею прижали к стволу дерева. — Знаешь, ты первый человек у меня. Поэтому я не со всеми и ещё умею разговаривать, но ты это исправишь, — горячий шёпот раздался у шеи, на которую посыпались мокрые поцелуи. Руки сжались, но только в одну кисть впились ногти. В другой была рукоять. Лютик посмотрел вниз, на свои уродливые шрамы, на мордочку мёртвой лисы, и сгустки его души перекрутились, как шерсть на мягкой рыжей шее. Было. Это чувство невероятной беспомощности уже было им испытано раньше. Не в ресторане, но с истинным. В обстоятельствах хуже, чем нынешние, но чем-то похожие. Клыки проткнули нежную кожу, выпуская токсин. Беспомощность сменилась злостью. Лютик завёл руку за спину девушки и дёрнул на себя. Кончик лезвия, прошедшего насквозь шеи твари, защекотал ключицу. От серебра её кровь закипела, но не успела брукса отдалиться, омега по-другому сжала свой кинжал, и по часовой стрелке лезвие сделало полукруг. Голова упала с обманчиво хрупких плеч. В глазах всё шло кругом, Лютик глубоко дышал, перевернулся к дереву лицом и начал выпускать сегодняшний завтрак. Закончив, он побрёл к дому, не оглядываясь. Ему очень нужно побыть сейчас с кем-то. Внутри всё разрывалось. У кустов черники лежали аккуратно сложенные вещи: маленькие женские туфли, свободная юбка, майка и небольшая сумка на цепочке. Желая избавиться от полностью испачканной и жутко воняющей внутренностями оленя одежды, Лютик начал медленно переодеваться. То, что новые тряпки от его ран также испачкаются, он не подумал. В голове только необходимость чего-то спокойного и родного рядом. Впереди ещё слышались звуки боя, ведьмакам сейчас не до его подступающей истерики. Открыв сумку, Лютик нашёл телефон и на автомате набрал номер, садясь на землю. Они в безопасности, это чужой мобильный, левая симка, никто не узнает, что это звонит подопечный ведьмаков, их не отследят жадные до экспериментов чародеи. — Алло?.. Я слушаю, говорите, — голос такой желанный сейчас для всего его организма доносился из динамика. — Ма, — всхлипнул Лютик, всё его тело начало мелко дрожать. — Юлиан! Это ты? Как ты там? Всё хорошо?.. Вопросы шли один за одним с такой знакомой, обеспокоенной интонацией, что омега выпустила весь накопившийся за день стресс рыданиями. Все слёзы, что были заперты больше недели, хлынули, будто наводнение ветрового нагона. На конце другой линии молчали, но даже от этого молчания Лютик чувствовал фантомный аромат полевых цветов. — Я с тобой, дорогой. Всё будет хорошо. Чтобы не случилось, ты можешь мне рассказать, я тебя выслушаю… я рядом, Юлиан. — Лютик, — сквозь икоту заставил себя прошептать мальчик. — Что? О чём ты? — Я просил так меня называть, — Лютик сделал пару рваных вдохов. — Никак ты не привыкнешь. Её легкий смех, извинения и успокаивающие слова не унимали плача, но омеге и не хотелось прекращать. Под тёплые слова из трубки она продолжала глушить весь ужасный ворох ощущений, последовавший за её бессилием там, среди пушистых тел. Лютик сам не заметил, как небо покрылось багровыми пятнами со шлейфами жёлтых полос. Земля стала холодней, за деревьями со стороны дома прекратился шум. Поток слёз остановился, дышать стало легче, но от яда в венах он чувствовал опьянение. — Расскажешь, как у вас дела? — хрипло спросил Лютик. — Да всё по-старому, только долго пришлось разговаривать с организаторами концерта в Париже. Ты же на него не явился. Лютик посмеялся. Этот пропущенный концерт был бы ужасной проблемой для него из прошлого. Упущение такого события на мгновение вернуло его во время, когда даже в кошмарах ему не виделись обезображенные трупы животных и людей. — А Луна как? — Старательно делает вид, что не скучает, но ночью под одеялом смотрит ваши совместные фото и видео, — с чётко слышимой нежностью сказала мама. — Но мы хорошо проводим время вместе и не грустим. А ты почему только сейчас позвонил? — Я не мог, — Лютика кольнул стыд, — да и сейчас тоже мне не стоило звонить, тебя волновать. Я просто… просто… — Тихо, давай по порядку. Почему не мог позвонить? — Геральт и Ламберт сказали, что так нас могут обнаружить. — Лютик, а сейчас нормально, что мы беседуем уже… больше получаса! — Да, я думаю. Но больше я с этого номера позвонить не смогу, телефон незаметно пронести в дом не получится. — И не нужно, ты что? Давай сделаем так — ты продолжишь слушаться этих твоих Геральта и Ламберта… — Они не мои! — крикнул Лютик. — Конечно, — хмыкнула женщина. — Слушайся и дальше их, но про этот звонок не рассказывай. Если будет нужно, звони мне через таксофон. — Хорошо. — Тебе получше? Точно не хочешь рассказать, что случилось? Его мама отличный человек, прекрасная родительница, она одним своим присутствием на телефонной линии уже очень помогла ему. Она не заслуживает знать опасные вещи, что с ним происходят. — Нет, я уже в порядке, — Лютик поднялся и зашипел от боли из-за продолжающих кровоточить ран. — Ну относительно. Спасибо тебе! — Не за что, дорогой, — голос показался каким-то дрожащим, но кружащийся головой Лютик подумал, что это неполадки со связью. — Целую! — Пока. Завершив вызов, омега вытерла своё лицо, добавляя к металлическим разводам солёные, убрала телефон в сумку и пошла к дому, слегла покачиваясь и прижимая свободную руку к укусу на шее, который болел сильней всех остальных открытых повреждений. Как быть с внутренними Лютик не имел ни малейшего понятия.