Уют

      — Вот так, вот так…       Кэйя мягко шепчет, прикрыв свой невозможный глаз, почти мурлыча от пальцев, зарывшихся глубоко в его столь необычные волосы.       Итэр вздыхает, продолжая перебирать пряди и массировать голову капитана, почти завалившегося на него спиной, уложившего ему руку в привычных перчатках на бедро. С шипением чужемирец предупреждает мужчину и тот со смешком извиняется. Впрочем, не чувствуя никакой вины и сожалений. Потому что Итэр был теплым. И сейчас, сидя на полу возле Итэра в чайнике, нежась в его звездном свете, Кэйя поразительно быстро таял, представляя собой расплывшееся мороженое между ног златоглавого путника.       — Я закончил.       Итэр убирает руки с волос капитана, закончив несложную косу синей лентой. Этой репликой он будто отрезает, отрезвляет, гонит. Кэйе не нравится тон, но он сам понимает, что позволяет себе слишком много, желая утопиться в домашнем уюте, исходящем от хозяина этого пространства.       «Ты всего-лишь гость», — напоминает он себе с печальной насмешкой над собой же, и сожалением.       Он поднимается на ноги, оправляя рубаху и штаны. Придирчиво осматривает свои волосы, толстую косу, заплетенную вместо обычного хвоста, и с приподнятыми уголками губ тихо, лишь взглядом, благодарит путешественника за проявленную доброту.       Итэр смотрит на него. Мнется, явно желая что-то сказать. Махает в душе на все рукой, смотря на такого домашнего Кэйю без привычных ему атрибутов, лишь в таком вот раскрепощенном виде. Ему не хватает ласки, видит Итэр. Ему не хватает тепла, видит Итэр. И слышит завывание близкого одиночества. А одиночества Кэйя очень боялся.       Путник перешагивает через себя. Обещает, что это разовая акция (как и акт ухода за волосами капитана уже шестой раз за неделю, — он тоже обещал себе, что будет лишь один раз), и решается.       — Мастер Кэйя, если вы не против, я хотел бы пригласить вас на чашечку чая.       Мягко, непринужденно, с шансом отказаться. Но капитан шанс отпускает, в груди у него, там, где вечно холодно, распускается бутон тепла, и с извечной лукавой ухмылкой, с каплей флирта в своих словах, шутит о том, что не против, если он станет постоянным гостем, приглашенным на чай. Итэр смущается, хохлится. Хотя в душе себе не признается, что ему такая компания нравится.