Камень

— Камень, — прогремел властный, внедряющийся ядовитой скользкой массой под грязную серую шерсть потрёпанного воителя, голос величественно высившегося над своими подчинёнными Звездоцапа. Камень с силой стиснул зубы, запрещая себе хоть как-нибудь реагировать на этот острый бесчувственный взгляд холодных янтарных глаз предводителя Тигриного племени, обращённый прямиком в душу бывшего глашатая. Колокольчик подозрения неистово разрывался от издаваемого им звона, предупреждая о надвигающейся опасности. Впрочем, тот хитрый оскал полосатого исполина уже давно сквозил жестокостью, что никакие предупреждения не требовались, дабы понять истинный настрой Звездоцапа. Голубоглазый кот низко припал к холодной земле, загораживая собой дрожащих от ужаса котят от всех тех липких прищуров липовых воителей «сильного и могущественного» племени. — Я даю тебе последний шанс. Докажи прямо сейчас всем нам свою истинную преданность племени. Прикончи этих полукровок! От резко нахлынувшей лавины давящей тишины у Камня затрещала голова даже сильнее, чем несколько мгновений назад, когда паршивец Частокол возомнил себя достойным называться великим воителем Тигриного племени, со всей силы проходясь когтистой лапой по мордочке старшего кота. Прямо сейчас тот мерзко оскалился, гордо выпячивая тёмную грудку и надменно взирая на Камня сверху вниз с горы из костей. Почти сразу, после рокового приказа Звездоцапа, поляна взорвалась предвкушающими завываниями и противными визгами бывших теневых котов. Однако Камень не без отголоска радости где-то в глубине души заприметил, что бо́льшая часть его бывших соплеменников неуверенно переглядывается между собой со смесью недоумения и страха. Значит, не у всех мозги сгнили. Ветерок что-то слабо шепнул своей тихо пискнувшей сестре, и Камень ощутил, словно с каждым мгновением из его лап постепенно вытекали слабые ручейки энергии и силы. Но это не помешало разгоревшемуся до невозможных размеров пожару ярости в нём зажечь петельки мрачной решимости. Он уверенно вернул своё внимание на сгорбленную под невидимым тяжким грузом сомнений Пятнистую Звезду, выискивая в ней то самое, знакомое и горячее, ради чего Камень до сих пор так храбро стоял здесь. Он надеялся увидеть в ней её прежнюю искру гордости и веры в собственную власть и своих товарищей. Никто, кроме неё, не смог бы прекратить весь тот ужас, что набирал обороты прямо перед её носом. — Я подчиняюсь только твоим приказам, Пятнистая Звезда. Что ты скажешь? Серый кот удовлетворённо прищёлкнул хвостом, стоило слабому, колышестому огоньку растерянно заметаться в угольных зрачках её всегда мудрых глаз. Сомнения постепенно покидали Камня, в то время пока жгучая тишина всё затягивалась. Пятнистая Звезда допустила ошибку лишь единожды — когда позволила этому вероломному чужаку из племени Теней захватить власть над ней и её соплеменниками. И она ни за что не наступит в один и тот же капкан дважды, ведь уже прекрасно помнит, где он находиться и какую неистовую боль тот причиняет. — Ты же знаешь, что наступили тяжёлые времена, Камень, — несмело тихо зашептала пятнистая кошка, но Камень услышал достаточно. Достаточно для того, чтобы его плечи в неверии разочарованно понурились, а наивное доверие в голубых омутах глаз затухало одновременно с тем распространяющимся морозным холодом на сердце. — Мы обязаны безоговорочно доверять своим соплеменникам, бороться за свои жизни и жизни своих товарищей. Нельзя, чтобы преданность распространялась на два племени сразу. Сделай то, о чём тебе говорит Звездоцап. Резкая вспышка воспоминаний застрелила глаза воителя непроглядной пеленой. Камень вспомнил как, ещё будучи Оцелоткой, эта отважная глашатая без сомнений могла порвать шкурку любому коту, который только посмеет причинить вред им — Камню и Невидимке — её верным друзьям. Как они поддерживали ту в ответ, помогая с трудностями на её тернистом пути, вовремя подставляя плечо или утешительно согревая воительницу холодными тяжёлыми ночами. Как ярко светились глаза новоиспечённой предводительницы, когда она гордо взывала имя своего глашатая перед всем дружным и родным племенем. А ведь тогда племя и впрямь было ему как родное. Нет. Оно всегда ему будет единственным и неповторимым домом, ради которого Камень готов был жертвовать собственной жизнью. И даже когда горькая правда всё-таки раскрылась, он и не сомневался в том, что русло его мыслей и его каменная преданность не смогли бы свернуть в сторону Грозового племени. Камень её понял. Он должен бороться. Серый кот хотел было обернуться, взглядом передать оруженосцам, что он их защитит, и все смогут уйти отсюда в целости и сохранности. Чтобы те не боялись и смело глядели прямо в глаза опасности. Однако было уже поздно. Ветерок и Пушинка в страхе отпрянул от Камня, будто и вправду думали, что он сможет причинить им боль. Ему самому стало противно от себя за то, что робкая мысль о подчинении приказу предводительницы стремительной пташкой промелькнула где-то на задворках его сознания. — Не бойся! — Ветерок вдруг подобрался, распушился и со всей своей серьёзностью встретился мужественным взглядом с бесстрастным выражением мордочки Камня. И даже если прямо сейчас он подбадривал сестру, то отчего-то Камню почудилось, словно его оруженосец каким-то образом понял, что чувствует наставник, и решил поделиться с ним всей своей имеющейся отвагой. — Мы с ним сразимся! Клокочущее бурлящей пеной радости, огромное уважение, казалось, сквозило из всех рваных движений хвостом и лучистого прищура надежды воителя. Камню определённо повезло с таким оруженосцем. «Ваши родители гордились бы вами». И в то же мгновение, силясь догнать первую ускользающую мысль, пришло следом: «А гордились ли нами наши родители?». Вновь вспышка воспоминаний: морозный колючий снег под нежными подушечками лап, лёгкий прерывистый писк усталости и густой тёплый пар изо рта. Ранее Камень не понимал, откуда в его голове подобные обрывки, как потом оказалось, воспоминаний. Хоть они были весьма малы, но запомнить мгновения той самой переломной в их жизни ночи коту каким-то чудом удалось. Синяя Звезда всё то продолжительное время знала, кем являются те жизнерадостные и красивые малыши из Речного племени. Знала и молчала. Смотрела ли она тогда на них с гордостью и скрытой за маской холодного равнодушия любовью, когда их с Невидимкой представили на Совете в качестве воителей? Хотели ли подойти и, как любая мать, искренне поздравить своих родных детей, без формальностей? Камень отогнал от себя наваждение хмурым покачиванием головы, дабы в ту же секунду с надменным величием окинуть Звездоцапа невпечатлённым прищуром. — Ты не тронешь этих оруженосцев, Звездоцап, — прорычал Камень, угрожающе скаля ровный ряд белёсых зубов и с шипением прижимая серые уши к макушке. — Только через мой труп. И, хотя все подумали об одном и том же, никто не сказал, что своими громкими уверенными словами он буквально вырыл себе могилу. Краткий взмах полосатого хвоста, предвещающий скорую гибель серого воителя, и вдруг на голубоглазого кота сверху камнем падает визжащий от счастья Частокол. От неожиданности Камень пропустил пару тройку точных ударов по ушам и шее, однако, быстро среагировав, он тут же ответил тому яростной дозой таких же выпадов. Скопив в себе всю оставшуюся силу и желание победить, Камень в несколько отточенных до идеала движений опрокинул тяжело дышащего Частокола на лопатки, сжимая когтями его незащищённое горло, и чувствуя, как под грубыми подушечками слабо запульсировала жилка жизни. Всего один неосторожный взмах, и тело гнусного приспешника Звездоцапа забилось бы в предсмертных конвульсиях. Это был идеальный шанс, но отчего-то Камень застопорился, неуверенно обводя сжавшегося от страха Частокола неверящим взглядом. Резко подняв голову, бывший глашатай удивлённо увидел, как Чернопят что-то шепчет своему задумавшемуся предводителю. На этот раз непрошенное воспоминание о тех воистину безмятежных буднях, прогнать удалось. Чернопят был заодно с этим тираном, поэтому стоило немедленно забыть о том весёлом зарождении их странной дружбы. Всё то время, беспечно проведённое с ним на Советах, Камня не отпускало въевшееся клешнями беспокойства подозрение. Вот кому доверять ни в коем случае нельзя было. И Камень совершил ужаснейшую ошибку, проигнорировав своё чутьё. От усталости — или от того взрыва гигантского пожара злости и тоски — его ослабленные тонкие лапы предательски подогнулись. И Частокол, не теряя веру в то, что он сможет выдать себя за отважного воителя в глазах своего предводителя, больно ударил Камня по задним конечностям и скинул того с себя. — Стоять, — выдал Звездоцап, смиряя суровым взглядом кровоточащего Частокола ожидаемым холодным презрением. После его внимание вновь вернулось на возбуждённо ощетинившегося Чернопята, и предводитель кивком головы, будто мысленно передал своему верному подчинённому то, что было у него на уме, указал на упрямого полукровку. С противоречивыми хаотичными эмоциями Камень следил за плавным, почти угрожающим спуском бывшего друга, когда в такт его шагам вниз соскальзывали с противным твёрдым стуком черепа мышей и кроликов. Как только его чёрная большущая лапа ступила на пропитанную кровью и гнилью землю, жёлтые нечитаемые глаза смело схлестнулись с голубыми уставшими омутами напротив. С оглушительным визгом Чернопят кинулся на отрешенно глядящего сквозь него Камня, всей своей тяжестью прижимая воителя к рыхлому песку. Не растеряв своего ледяного упрямства, голубоглазый решил, что ни за что не падёт намертво добровольно. Собираясь драться до последнего прерывистого вздоха, серый воитель яростно впился зубами в белое плечо теневого глашатая, чувствуя на языке резкий отталкивающий привкус кислоты тёплой крови. Непрошенные, вязкие и, казалось, такие далёкие, весёлые воспоминания таки застелили туманной пеленой глаза Камня. Тогда Чернопят, в своей манере, без задней мысли высказал то, что, скорее всего, было у него в голове. Это был разгар Совета, и, как потом выяснялось, белый кот вовсе не собирался выставлять свои слова за шутку. Однако Камню это так понравилось, что он просто не смог сдерживать рвущегося прямо откуда-то изнутри громкого и безудержного смеха. Тщетно стараясь приглушить издаваемые им звуки, серому речному коту срочно пришлось отсесть от отвернувшегося и заразившегося этим хохотом Чернопята, который всеми силами тогда старался держать маску надменности и равнодушия. Это было так по-детски, совсем не свойственно двум самым холодным и серьёзным сильнейшим воителя своих племён, что некоторые с неприкрытым изумлением во все глаза смотрели прямо на них, как заметил убегающий Камень. К счастью, тогда он ещё не был глашатаем, однако Чернопяту, как после Камень узнал, досталось за то, что тот «показывал свою слабость всем племенам» от Звездолома. И в чём заключалась эта самая слабость, голубоглазый так и не понял. Злость громадным разрастающимся пожаром заклокотала в конечностях Камня и тот, не сдерживаясь, с размаху ударил высившегося над ним Чернопята с такой невозможной для него силой, что белый глашатай неловко пошатнулся, ослабив хватку. Светлый кот быстро заработал лапами, стараясь как можно скорее выбраться из-под бывшего друга и подняться на ватные лапы. И, не успев даже толком перевернуться на живот, он ощутил горячее прерывистое дыхание возле дрогнувшего уха. — Притворись, блохоголовый. Камень в неверии застопорился, пока до его заторможенного вихрем всех тех пережитых за сегодня эмоций мозга не дошёл смысл сказанных слов. Однако было уже поздно, и Камень пропустил подставной смертельный укус. Он криво приподнялся с мёрзлой земли и вцепился неуверенным прищуром в досадно тихо цокнувшего Чернопята. Прочесть что-либо в его цепко бегающих по телу Камня глазах было невозможно, и бывший глашатай уже было подумал, что ему это почудилось. Однако когда мысли принялись хаотично петлять в тёмных закутках его мыслей, образовывая одну несуразную большущую паутину, Камень понял, что горящие колючим пламенем царапины по всему его изнеможенному телу не были новы. Они все были оставлены гадким Частоколом. И ни одна не произошла от когтей Чернопята. «Ты… Спасаешь меня?» — Давай, Чернопят, — фыркнул скучающий Звездоцап, своими выкриками, к которым позже присоединились и остальные, подбадривая своего верного глашатая. — Потом наиграешься. Убей его! Повинуясь прямому приказу, Чернопят стремительной молнией обрушился на костлявую спину застывшего Камня. И тот очнулся лишь тогда, когда студеные нерешительные струйки крови ручейками потекли по его шее. Всё поняв по пронзительному взгляду ярких солнечных глаз напротив, Камень доверительно прикрыл свинцовые веки, стараясь унять прерывистое дыхание, дабы вышло правдоподобнее. И ему позже определённо следует начать избавляться от своей плохой привычки безоговорочно доверять каждому из его немногочисленных друзей. Их уловка сработала, и поляна в то же мгновение взорвалась торжествующими выкриками и радостными визгами. — А что же нам теперь делать с оруженосцами? — донеслось до слуха Камня хриплое и мерзкое хихиканье. Должно быть Частокол. Опустившееся после этих слов непроницаемым душным куполом молчание сильно напрягло ничего не видящего голубоглазого. Что же теперь с ними будет? А если Звездоцап прикажет Чернопяту убить и их тоже? Камень этого ни за что не допустит. И будь, что будет с Чернопятом — котят он не оставит. — Хм… Думаю, они ещё могут нам пригодиться, — задумчиво пророкотал полосатый предводитель, и даже с такого расстояния Камень буквально услышал, как тот хищно скалиться. — Острозуб, отведи… — Можно это сделаю я, Звездоцап? — послышался близкий бесстрастный голос Чернопята, хотя светлый воитель отчётливо ощутил в этом знакомом театрально безразличном тоне нотки надежды и капельки осторожности. — Как всегда хочешь выделиться, Чернопят? — кратко усмехнулся Звездоцап, однако отказа как такого Камень не расслышал. — Похвально. Хорошо, убери отсюда этих полукровок. Камень хотел было возмутиться, когда его аккуратно схватили за загривок и, будто он был котёнком-переростком, потащили куда-то в сторону. Нижняя часть безвольно тащилась по земле, и серый воитель еле сдерживался, чтобы не зашипеть от боли в ранах, когда его лапы или бёдра больно встречались с торчащими корягами или острыми камнями. Спустя некоторое время, пока азартные голоса с поляны не стихли окончательно, Камень рискнул пошевелиться. Однако усилившаяся хватка сзади прекрасно дала понять, что сейчас этого делать не стоит. Голубоглазый кот терпеливо ждал. Вдруг Чернопят резко остановился и принялся вглядываться в густые заросли осоки. — Острозуб, — приглушённо, из-за мягкой шерсти Камня во рту, позвал сопровождающего белый здоровяк, посылая по телу голубоглазого тёплый табун мурашек. — Я видел какое-то движение в зарослях. Иди, проверь. — Да это будет обычная ди… — Иди. Проверь, — грубо и властно оборвал соплеменника Чернопят, против воли крепче сжимая хохолку «мёртвого» кота. Шуршание кустов и грузные озлобленные удаляющиеся шаги послужили ему ответом. Тем временем Чернопят продолжил свой путь через высокую траву, хлещущую его холодными брызгами в мордочку. Вскоре зубы плавно разжались, и Камень услышал несмелое нежное мурлыканье: — Всё. Никого нет. Сможешь встать? Предполагая, что сейчас обращаются конкретно к нему, серый кот слабо приоткрыл сухие глаза, натыкаясь на серые макушки шагающих впереди напряжённых Ветерка и Пушинки. Робкая ласковая улыбка расползлась по уставшей мордочке Камня. «Они живы». — Отпускай, — хрипло отозвался бывший речной глашатай, заполучая внимание резво обернувшись на знакомый голос неверящих в происходящее оруженосцев. Глаза обоих блестели от слёз, и Камень натянуто им улыбнулся, желая приободрить. — Камень! — громко взвизгнули котята, со всех лап кидаясь к своему спасителю. — Замолчите! — злостно оборвал тех Чернопят, бережно опуская Камня на мягкий тёплый песок, и зорко обернулся ту сторону, где, очевидно, недавно скрылся Острозуб. — Ты жив! — послушно снижая голос, однако, не силясь справиться с переполняющими её эмоциями, Пушинка приглушённо заплакала от облегчения. — Как ты смог выжить? — Словно не веря в то, что это именно его наставник прямо сейчас так ласково улыбается им, не в состоянии прекратить нежно мурлыкать, Ветерок осторожно тронул серого кота маленькой подушечкой лапки. И, убедившись, что всё происходит взаправду, оруженосец прильнул к Камню, дополняя его хриплое мурчанье своим живым и радостным. — Вам срочно нужно уходить отсюда, — не отводя напряжённого прищура с густой осоки, Чернопят вяло потормошил худощавый бок друга, заставляя того встать на ватные лапы. Только от осознания того, что они всё ещё находятся на территории Тигриного племени и их в любой момент могут поймать, Камень сосредоточил все свои оставшиеся силы на том, чтобы поднять себя. В последние мгновения, перед тем как они услышали приближающееся ворчанье Острозуба, серый кот успел наскоро благодарно дотронуться кончиком носа до чёрного носа Чернопята. — Спасибо. — Должен будешь, — вторя ему, белый кот попытался ободряюще пошутить, шёпотом продолжая: — Будьте осторожны. Не успел Камень хоть как-нибудь тому ответить или таки озвучить тот терзающий его надоедливой колючкой вопрос, как Чернопят стремительно исчез в скрывающих их от внимания Острозуба зарослях. Лишь слабый блестящий всполох удаляющейся белой шёрстки больно кольнул светлому коту глаза. — Где ты ходил? — строго выдал Чернопят, мешая соплеменнику первым заговорить. — Оруженосцы на месте, становись на охрану, лентяй. Подгоняя Ветерка и Пушинку толстым хвостом, Камень поспешил в ту сторону, откуда до него долетали близкие звуки вдребезги разбивающейся о песчаные берега воды. — Да, Чернопят… Голубоглазый воитель скривился, начиная ощущать, словно по всему его телу начали обвиваться цепкие колючие лианы боли, особо туго затягиваясь на тех местах, где у кота примерно были раны. Ему оставалось лишь надеяться, что их пропажу не обнаружат, а если и обнаружат, то чтобы главным подозреваемым не был Чернопят. Теперь он обязан тому жизнью. — Ну что, мелюзга, — наигранно задорно усмехнулся Камень, увидев спасительную знакомую груду всегда горячих камней по ту сторону берега. — Проведаем вашего отца?