Зеница его очей

      — Отправляясь в путь, всегда помни о конечной цели своего путешествия.       Венти смотрит на нее с тоской в бирюзовых глазах, тесно переплетающейся с нежностью. Безмятежная улыбка, играющая на его губах, неуловимо выдает в нем божество.       — Птицы Тейвата, песни и города, Царица и Фатуи, монстры и чудовища… все это — лишь часть твоего путешествия. Прежде чем дойти до конца, держи глаза открытыми. Используй любую возможность, чтобы в полной мере насладиться миром, который тебя окружает.       С тех пор, как Люмин потеряла Итэра, ее сердце не знает покоя, но словам Венти — загадочным, полным древней, безграничной мудрости — удается заглушить и тревогу, и постоянное волнение. Он всегда говорит так, словно предрекает некое важное судьбоносное событие, которому только предстоит случиться.       Залюбовавшись открывшимся перед ней зрелищем, Люмин позволяет себе мягко улыбнуться.       — А ты? Что будешь делать теперь?       Прикрыв глаза, Венти неопределенно хмыкает, и Люмин чувствует, как легкий ветерок ерошит ее волосы.       — Думаю, я буду приглядывать за тобой. В конце концов, твою историю будут рассказывать даже сотни, тысячи лет спустя. Я ведь пообещал, что обязательно напишу песню о тебе, не так ли?       Губы Люмин изгибаются в подобии беззаботной улыбки, которая на самом деле — лишь искусная маска, скрывающая неведомое, но в то же время смутно знакомое чувство, зарождающееся в груди.       — Ты пойдешь со мной?       Солнце опускается ниже, окрашивая небо оранжевым. Венти вздыхает.       — Когда-то я мечтал, что смогу отправиться туда, куда только пожелаю. Теперь я бы сказал, что куда бы ни лежал мой путь, главное, чтобы рядом со мной была ты, — произносит он с такой искренней, неподдельной радостью, что сердце Люмин судорожно сжимается в груди. — К сожалению, некоторые испытания тебе предстоит пройти самостоятельно. Но мы с тобой не прощаемся, можешь не сомневаться. Где бы ты ни оказалась, всегда помни об одном: когда почувствуешь шёпот ветра в своих волосах, знай, что это я думаю о тебе, находясь далеко-далеко.       Тепло разливается по телу Люмин, отдавшись легким покалыванием на кончиках пальцев. Она вздрагивает — но не от холода. Внутри весенним цветком распускаются полузабытые эмоции, которых Люмин не ощущала, кажется, уже очень давно.       Это похоже на омут, и Люмин хочет нырнуть в него с головой. Она жаждет этого столь сильно, что это даже пугает.       — Я обязательно вернусь в Мондштадт, — обещание срывается с губ прежде, чем она успевает как следует его обдумать. Широко распахнув глаза, Люмин замирает, не в силах произнести еще хоть слово.       Венти приоткрывает рот, явно впечатленный серьезностью этого обещания. Он лишился своего Сердца Бога, но там, в груди, откуда его безжалостно вырвали и где больше нет ничего, кроме зияющей пустоты, вдруг что-то вспыхивает. Словно слабый порыв ветра, который крепчает, постепенно набирая силу. Венти не понимает, что происходит. Однако он знает, что будет лелеять в душе это странное чувство, похожее на легкий ветерок, благодаря которому зреют урожаи на полях и распускаются цветы.       — Я буду с нетерпением ждать твоего возвращения, — улыбается он.

***

      С тех пор как Люмин покинула Мондштадт и ступила на землю Лиюэ, она часто вспоминает последнюю встречу с Венти.       Возможно, ей стоит ненавидеть Тейват. Эти чужие, незнакомые земли отняли у Люмин брата, роднее и ближе которого у нее никого не было, лишили сил и вдобавок оставили без крыльев. Она ощущает себя сломленной, одинокой птицей, навеки привязанной к земле. Тем не менее, несмотря на случившееся, в Тейвате Люмин пережила больше, чем где-либо еще.       Подумать только, она намного старше любого из смертных людей.       Мондштадт заставил ее задуматься об истинном значении свободы. Можно ли называть свободой ту, что дарована богом? Свобода, врученная кем-то другим, не будет стоить и гроша, а потому к ней нужно стремиться самостоятельно. Благодаря же Лиюэ Люмин поняла, как важно соблюдать порядок и защищать ценности, проверенные временем. Несмотря на то, что с течением времени перемены становятся неизбежными, некоторые вещи, такие, как твои корни, останутся неизменными.       Временами Люмин думает о том, что информация, полученная в Мондштадте и Лиюэ, ни капли не помогла ей в поисках Итэра, и тогда ей становится горько и одиноко. Но именно тогда на ум приходят слова Венти, которые для нее важны так же сильно, как спасательный круг для утопающего. Смысл заключен в самом путешествии, а пункт назначения — это далеко не самое главное.       Не только слова Венти часто звучат в голове Люмин, но и его голос. Чжунли как-то предлагал ей вино из османтуса, но она предпочла ему одуванчиковое, которое когда-то пила вместе с Венти. Каждый раз, когда в поле зрения появляется яблоня, Люмин вспоминает ловкие пальцы, играющие на лире. А потом, когда сердце начинает биться чаще при одной только мысли о Венти, она осознает одну простую истину.       Она влюбилась, и это чувство сжигает ее изнутри.       Вопреки всем испытаниям судьбы, которые Люмин довелось пережить, она влюбилась. Ей неведомо, в какой именно момент это произошло. Возможно, тогда, когда она взглянула в глаза Венти, стоя на площади перед Собором Барбатоса, и впервые за несколько сотен лет вспомнила ясное небо над городом, в котором родилась и выросла. Она не была дома так долго, что воспоминания о нем почти стерлись из памяти. Люмин больно даже думать об этом.       Или, быть может, это случилось тогда, когда Венти помогал ей держаться в воздухе при помощи сил Анемо, позволяя парить высоко в небе. Тогда Люмин сражалась с драконом и, по правде говоря, должна была дрожать от страха, но вместо этого она чувствовала себя непобедимой. Ей почудилось, будто за спиной вновь раскинулись крылья, прекрасные и свободные. Такой была и она сама в далеком прошлом.       А, возможно, причина кроется в том, что Венти — это Венти. Не имеет значения, Архонт он или бард, по сути своей он добр, жизнерадостен и полон истинной свободы. Озорной и приветливый, как ветер, он часто гонится за наслаждением, порождаемым вином и песнями, но в то же время богат пониманием и накопленной веками мудростью.       Люмин запрокидывает голову, разглядывая звезды; если хорошенько прищуриться, то можно разглядеть очертания далекой Селестии. В памяти тотчас возникает образ Итэра. Ощутив, как поперек горла встал ком, Люмин тяжело вздыхает и закрывает глаза.       Они — две половинки одного целого. Они прочно связаны друг с другом и не могут существовать порознь. Несмотря на поразительную схожесть, они отличаются, и эти различия делают каждого из них уникальным. Итэр всегда был более мягким и добрым, а Люмин из раза в раз поступала прямолинейно и всегда знала, чего хочет.       Она должна ненавидеть Тейват, ведь он отнял у нее все, что было ей дорого, но вместо этого Люмин привязалась к этому миру и обрела нечто новое и невероятно важное.       Впервые в жизни Люмин не знает, чего хочет.       «Итэр, — мысленно обращаться к брату уже вошло в привычку. — Простишь ли ты меня, если я обрету счастье в мире, который нас разлучил?»

***

      Когда однажды утром воздух становится сладким и легким, Венти понимает, что Люмин вернулась в Мондштадт. Сколько месяцев прошло? Верный своим словам, он время от времени приглядывал за ней, с помощью сил Анемо помогал подняться туда, куда у нее не получалось забраться самостоятельно, или успокаивал, когда ей было плохо.       Ветер рассказывает ему о многом: о болезненном предательстве Одиннадцатого Предвестника Фатуи и о славе Люмин, которая получила благословение трех адептов и спасла Гавань Лиюэ от неминуемой гибели.       Люмин — не человек вовсе, Венти понял это в тот самый миг, когда впервые ее увидел. Она — путешественница, странствующая среди звезд и пришедшая в Тейват из далекого космоса. Однако красота Люмин — далеко не единственное, что очаровало Венти.       Все началось с простого любопытства. Венти ощутил энергию Люмин в тот миг, когда она впервые коснулась его статуи, и чистота девичьего сердца побудила его одарить ее силой Анемо. Это было свидетельством достойной души. Ее добродетель, или, возможно, остатки давно утраченных сил в свою очередь очистили слезы Двалина и в конечном итоге спасли его.       Как может та, кто потеряла так много, ни разу не колеблясь, взмахнуть мечом и броситься в бой, чтобы защитить тех, кто нуждается в помощи? Люмин самоотверженна, как мученица, и, словно герой из легенд, не знающая страха даже тогда, когда сил сражаться не остается. Воистину, существует крайне мало людей, подобных ей — Венти, проживший не одну тысячу лет, может утверждать о том с уверенностью.       Она заинтересовала его, и Венти предсказуемо захотел узнать больше. Однако вскоре любопытство переросло в нечто большее.       После ухода Люмин он всякий раз думает о ней, когда видит ветряные астры. Направляя потоки ветра, он следит за тем, чтобы они, добравшись до нее, были самыми нежными. Когда он пьянеет от выпитого вина, в его голове всякий раз возникает образ Люмин — эти обезоруживающе притягательные глаза цвета расплавленного золота и манящие губы.       Когда песни о любви, которые поют барды, вдруг обретают смысл, Венти понимает, что его сердце тоскует по Люмин, которая никогда не будет принадлежать этому миру.       Поначалу это пугает. Почему странница, пришедшая со звезд, стала настолько важна для него? Что, если он станет для нее оковами? Свобода — сама его суть, и меньше всего Венти хотел бы пойти наперекор своим же принципам. Однако, вспоминая ту ночь, когда он поведал ей свою историю, полную невысказанных сожалений, и слушая ветер, приносивший ему новые истории о приключениях Люмин, это… обожание, которое он к ней испытывает, только усиливается.       Удивительно и в некоторой мере оскорбительно, как легко он ослабляет бдительность рядом с ней. Как будто у нее есть склонность тонко очаровывать людей и завоевывать их доверие, не прилагая к этому никаких особых усилий.       Венти уверен, Люмин достойна этого доверия. На руках статуи Анемо Архонта она выслушала его историю с такой добротой и вниманием, что это тронуло его до глубины души. Внутри пробудилось странное чувство, и Венти даже не подозревал, что способен испытывать подобное. Когда в последний раз кто-то искал его, ведомый искренним беспокойством, а не жаждой получения личной выгоды?       Возможно, конкретно в данном вопросе он медленно учится. Но когда у него получается, это захватывает и пугает одновременно.

***

      Жители Мондштадта безумно рады ее возвращению — осознание этого удивляет Люмин и в то же время согревает изнутри. Эмбер находит ее первой, быстро собирает людей и закатывает вечеринку в честь ее возвращения.       После захода солнца они отправляются в «Долю ангелов», где Люмин уже ждут Дилюк, Кэйя, Лиза, Джинн, Барбара и Венти. Искренняя теплота, с которой они произносят тост в ее честь, трогает Люмин так сильно, что она едва не плачет. Неужели именно так будет выглядеть возвращение домой? Люмин прожила довольно долгую жизнь, но именно в этот момент она понимает, как это здорово — иметь хороших друзей и приятную компанию.       Она наблюдает за остальными. Кэйя дразнит Дилюка и отпускает в его адрес насмешки, Лиза громко вещает о том, что сегодняшний вечер запомнится надолго, ведь нечасто Джинн выпадает шанс оторвать задницу от рабочего кресла и побаловать себя. Паймон, Эмбер и Барбара с удовольствием поглощают изысканные блюда, а Венти… он радостно распевает песни, танцуя прямо на столе — в любой другой день Дилюк наверняка не одобрил бы подобное поведение, но ради сегодняшнего вечера он делает исключение.       Происходящее наполняет сердце Люмин теплом, и она понимает, как грустно будет расставаться с каждым из них.       — О чем задумалась?       Поглощенная своими мыслями, она не замечает, что Венти закончил свое выступление и опустился на стул рядом с ней. Аромат сесилий и яблок, окутывающий его, наполняет воздух сладостью, и Люмин сразу становится легче.       — Просто рада вернуться, — искренне отвечает она, глядя на того, кто не давал ей покоя последние месяцы.       — Мондштадт всегда рад оказать своему герою теплый прием, — ухмыляется Венти от уха до уха.       У Люмин щемит сердце. Сегодня Венти кажется ей необычайно прекрасным. Однако, будучи осведомленной о его пристрастии к вину, она удивляется, что в этот раз он пьет лишь безобидный яблочный сидр.       — Вижу, ты не пьешь вино. В чем дело? Неужели Дилюк наконец-то запретил тебе пить раз и навсегда?       — Какой ужас! Ты должна следить за тем, что говоришь, ведь однажды твои слова воплотятся в жизнь, и это приведет тебя в замешательство, — говорит Венти неодобрительным тоном, тыча в нее пальцем.       Люмин позволяет себе смеяться и наслаждаться его присутствием.       — Не могу поверить, что говорю это, но я скучала по твоим песням.       Возможно, глаза выдают ее, но Венти, услышав непринужденный комплимент в свой адрес, аж расцветает от счастья.       — В этом нет ничего удивительного, ведь я все-таки лучший бард в Мондштадте. Полагаю, довольно трудно найти кого-то вроде меня.       Люмин закатывает глаза.       — Ну, ты же Архонт. Вас всего семеро.       К ее несказанной радости, Венти не отходит от нее всю ночь, приставая и постоянно дразня, а она отвечает ему сухим сарказмом, который он так любит. Ближе к полуночи Эмбер приглашает Паймон остаться с ночевкой, на что та охотно соглашается — они с Эмбер всегда были близки.       — Я знаю, ты — звезда этого вечера, но не будешь ли ты против, если я украду тебя на ночь? — шепчет Венти ей на ухо, когда праздник превращается в хмельную вечеринку.       Бархатный голос и теплое дыхание, ласкающее уши, вызывают по телу Люмин дрожь, и для Венти это не остается незамеченным. В одно мгновение сердце начинает стучать чаще.       — Я не против, если там будет веселее, чем здесь, — ей по-прежнему удается держать лицо, и это вызывает у Венти смех.       — О, так и есть. Пойдем, пока никто не смотрит.       При мысли о том, чтобы ускользнуть вот так, жар приливает к голове, а в кровь ударяет адреналин. Люмин вспоминает, как они с Итэром обычно ускользали из класса, чтобы поиграть. Несмотря на отстраненное притворство, она не может отрицать волнение, переполняющее грудь.       Они сбегают через черный ход. Изо рта Люмин вырывается довольный вздох, когда прохладный воздух обдает ее лицо. Венти протягивает ей руку.       — Ты доверяешь мне?       Люмин с нежностью вспоминает собор и их попытку украсть Небесную Лиру и осторожно вкладывает ладонь в протянутую руку.       — Доверяю.

***

      Пока они добираются до Утеса Звездолова, Венти размышляет о том, что делать дальше. Попросить Люмин сбежать вместе с ним было сиюминутным порывом — он не отдавал себе отчета в том, что делает, он даже не ожидал, что она согласится! Стоило ему увидеть Люмин, ощутить ее присутствие, как это тотчас усилило тоску, которая не отпускала его последние месяцы. Венти понимает, как сильно скучал по ней.       Как это возможно, что она стала еще прекраснее с их последней встречи? Судьба постоянно испытывает Люмин на прочность, но, она несмотря на все невзгоды, сияет только ярче, как изысканный бриллиант.       Если выбор места и разочаровывает ее, Люмин никак этого не показывает и в целом выглядит довольной. Хмыкнув, она садится на траву и улыбается, нежно перебирая пальцами лепестки сесилии.       — Я и забыла, какой прекрасный вид открывается отсюда, — бормочет она.       О, Венти согласен, хотя, возможно, объекты их восхищения несколько отличаются. Он не смотрит на небо, ведь рядом с ним находится самая яркая и ослепительная звезда во вселенной. Зеница его очей.       — Вот почему это лучшее место, чтобы провести время, — говорит он, садясь рядом.       С губ Люмин срывается легкий смешок, и она вздрагивает, когда вдруг поднимается ветер — быть может, дело рук Венти, а, возможно, и нет. Естественно, он делает то, что сделал бы любой нормальный человек, увидевший, что кому-то холодно — снимает свой плащ и осторожно укрывает им Люмин. На ее лице ясно читается удивление, но она улыбается, произносит тихое «спасибо» и быстро закутывается в мягкую ткань.       — Нет ничего лучше, чем любоваться звездным небом вместе с любимой последовательницей, ты согласна? — Венти не может сдержать нежность в голосе, потому что зрелище, представшее перед ним, действительно очаровывает.       Ясные золотистые глаза удивленно распахиваются, и единственное, чего хочет Венти в данный момент — провалиться сквозь землю. Это было слишком? Слишком прямолинейно? Он открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, что сгладило бы его оплошность, и удивляется, когда замечает на лице Люмин улыбку. — Глупый бард, — говорит она ласково, теребя пальцами подол его плаща. — Столь приятные слова легко сказать, но кто знает, не заставят ли они чьи-то колени дрожать?       «Архонты, она рифмует. С таким же успехом можно выстрелить в меня из лука, потому что эта женщина точно станет моей смертью.»       Венти хочется кричать в пустоту.       По правде говоря, ему всегда было наплевать на всех, кого хоть как-то задели его слова, ведь он бард и зарабатывает на жизнь с помощью красивых фраз. Однако, если это касается Люмин, то Венти готов каждый божий день осыпать ее лучшими комплиментами из всех существующих на свете.       Возможно, ему следует сказать что-то вроде «Ну, я надеялся, что это заставит твои колени дрожать», придав фразе поэтичности, но его хватает лишь на беспомощное «хе-хе».       Люмин не произносит больше ни слова, хотя, если ему не мерещится, на ее щеках расцветает легкий румянец. Золотые глаза смотрят вниз, на скулах трепещут тени от длинных ресниц. О, как же он хочет их поцеловать.       Нет. Возможно, ему только привиделось. Этого не может быть, верно?       Не обращая внимания на беспокойство, терзающее Венти, Люмин откидывается назад и ложится на траву, потягиваясь, как кошка. В ее глазах отражаются звезды, и Венти хочется окунуться в них или даже утонуть.       — Ты знаешь, что звезды являются неотъемлемой частью моих прошлых сил? — внезапно спрашивает Люмин.       Ее голос звучит несколько надломленно. Это моментально заглушает любые противоречия в голове Венти, и он сосредотачивается исключительно на Люмин.       — Нет. Но я догадывался, ведь ты путешествовала между мирами и все такое, — тихо признается он и тоже ложится на спину. Венти поворачивается к Люмин лицом, чтобы смотреть на нее, пока она разглядывает звездное небо. Ему нравится смотреть на нее. Где бы она ни была, его глаза всегда найдут ее. — На что это было похоже?       — Мы использовали созвездия. Во Вселенной их мириады, понимаешь? И точно так же, как есть много звезд, существует бесчисленное множество галактик, планет и миров, — печальная улыбка трогает губы Люмин, когда она предается воспоминаниям. — Мой народ изучил все звезды, планеты и другие астрономические объекты Вселенной. На моей родине у каждого человека есть свое созвездие, которое определяет его силу… и в какой-то степени его личность и судьбу. Мы также можем использовать звезды, чтобы предсказывать будущее, хоть это и не отражает грядущие события в точности.       — Звучит увлекательно, — размышляя об этом, Венти словно наяву видит Люмин в небе во всей ее красе, окруженную звездами, прекрасную, как ангел. Так ли она выглядела до того, как оказалась на Тейвате?       Вздохнув, Люмин садится. На ее волосы налипли травинки и лепестки цветов, и Венти испытывает непреодолимое желание запустить пальцы в эти золотистые локоны, а может быть, и прикоснуться к бледной обнаженной спине. Но Люмин поворачивается, смотрит выжидающе, и Венти приподнимается вслед за ней. Дыхание сбивается, когда она садится ближе. Так близко, что их лбы практически соприкасаются. Венти даже может разглядеть множество золотистых крапинок в ее глазах.       Люмин осторожно протягивает руку, и у Венти перехватывает дыхание, когда над ее ладонью появляется тусклое, едва различимое созвездие. Очертания вырисовываются не до конца, но ему удается различить силуэт девушки с мечом. Это же…       — Виатрикс. Мое созвездие, — говорит Люмин, улыбаясь. — Его форма — это девушка, держащая меч. Не знаю, можешь ли ты его разглядеть… Раньше оно было более… четким, пока Неизвестная Богиня не лишила меня сил.       Тяжесть такого невинного, но бесценного дара в сочетании с хрупкостью ее голоса причиняет Венти боль. Люмин крайне редко позволяет себе быть уязвимой, но сегодня она все же решает довериться ему.       — Люми, — медлит Венти, глядя на нее.       Освещенная космосом и созвездием, мерцающим над ладонью, Люмин сияет, как яркий светлячок в ночи или живое воплощение лунного света. Решившись, Венти нежно сжимает ее руку.       — Это прекрасно. Спасибо, что показала мне, — он замолкает, пытаясь подобрать более подходящие слова. — Если уж на то пошло, ты очень сильная и горишь так же ярко, как звезды над головой. Я благодарен небесам за то, что наши пути пересеклись. И я уверен, что многие люди здесь чувствуют то же самое.       Венти надеется, что этих слов достаточно, чтобы передать восхищение, которое он к ней испытывает. Кажется, Люмин понимает. Она приоткрывает рот, не в силах вымолвить ни слова, щеки становятся красными, точно ветряные астры, а глаза смотрят на него с чем-то таким чужим и в то же время до боли знакомым — тоской, нежностью и уязвимостью. Это очаровывает его окончательно.       Не в силах оторваться от столь завораживающего взгляда, Венти понимает, что связные мысли напрочь покинули его голову. Он придвигается ближе, залюбовавшись длинными ресницами, еще ближе, видя шок и предвкушение, застывшие в глубине золотых радужек, а после закрывает глаза.       Ближе, пока не касается ее губ своими в робком и неосознанном поцелуе, нежном, как лепестки сесилии.       Осознание происходящего вдруг накрывает его с головой, и Венти тут же отстраняется, чувствуя себя отвратительным, испорченным и грязным.       — Люмин, мне так жаль… Я не хотел… — в панике бормочет он.       Она хватает его за рубашку, заставив замолчать. На долю секунды кажется, будто Люмин больше удивлена его поступком, чем проявленной наглостью, но стоит только их взглядам пересечься, и сомнения тотчас развеиваются, как семена одуванчиков на ветру. Люмин целует его, на этот раз глубже и увереннее, и Венти кажется, что его сердце вот-вот вспыхнет красками даже более яркими, чем фейерверки Лиюэ.       Он прожил более двух тысяч лет и никогда никого не целовал. Неопытность порождает нерешительность, когда Венти пытается ответить на поцелуй. И все же, несмотря на медлительность, искусству любви он может легко научиться на собственном опыте.       Венти быстро понимает, что нужно делать, и пылко целует Люмин в ответ, обвивая руками ее миниатюрную фигурку. Изящные пальцы отодвигают в сторону его берет, путаются в волосах. Венти не хочет отпускать ее ни за что и никогда, не хочет, чтобы это заканчивалось. Этот момент останется в его памяти навечно.       Они отстраняются друг от друга, чтобы отдышаться. Вид раскрасневшихся лица и шеи Люмин пробуждает внутри Венти что-то, о чем он слышал в пьяных мужских разговорах и страстных песнях о любви — но в сочетании с почитанием, с каким птицы относятся к ветру.       — Люмин, — хрипло произносит Венти, пока мозг изо всех сил пытается осознать, что же они натворили. Он должен это сказать. — Я люблю тебя.       Люмин по-прежнему пытается отдышаться, но дыхание вновь перехватывает, когда она слышит его признание. Она хватается за каждое слово, словно утопающий за соломинку.       — Скажи это еще раз, — просит Люмин, а руки сами собой касаются его лица и притягивают ближе.       — Я люблю тебя, — трепетно повторяет Венти, поглаживая ее щеку с такой нежностью, что в груди становится тесно от переполняющих сердце чувств. — Я люблю тебя, и если это ненормально…       — Я тоже люблю тебя, Венти, — говорит Люмин быстро, с непоколебимой уверенностью в голосе.       Прямо сейчас она должна ощущать чистую, ничем не замутненную радость, но перед глазами возникает лицо Итэра, и сердце судорожно сжимается. Люмин ищет взгляд Венти, и все сомнения испаряются без следа, когда она обнаруживает в них ту же самую преданность, которую сама к нему испытывает.       Это нормально?       — Это нормально, — шепчет она, прежде чем снова поцеловать его.       Как же это приятно. Все ощущения в мире меркнут, и остается только Люмин. Венти может чувствовать ее, ощущать, и все это ошеломляет. Мягкость девичьих губ, побуждающая его углубить поцелуй, опьяненного нежностью ее ласк. Люмин прижимается к нему вплотную, не оставляя расстояния между ними, и обнимает крепко-крепко. Венти едва не теряет сознание, когда она касается его губ влажным языком. Он неуверенно размыкает губы, позволяя ей скользнуть языком ему в рот, и это новое ощущение пьянит лучше любого вина. Он предпринимает попытку исследовать ее рот языком, неумело подражая тому, что делала она мгновение назад. Очевидно, что Люмин опытнее его, и, к своему ужасу, этот факт Венти весьма беспокоит. Расстелив на траве плащ, он мягко толкает Люмин, заставляя ее лечь на спину.       Поцелуй заканчивается тихим вздохом, сорвавшимся с губ Люмин. Это звучит прекрасно, и Венти хочет услышать больше, но Люмин дышит тяжело и шумно, поэтому он довольствуется поцелуями других участков ее тела. Сначала лоб, щеки, затем линия челюсти, шея, а после за ушами, где свежий цветочный аромат наиболее силен.       — Венти, — вздыхает Люмин, выгибая спину и путаясь пальцами в его волосах.       Удивительно, как изменение ее голоса и прикосновения к коже так сильно влияют на него. Венти отстраняется, наслаждаясь видом Люмин, лежащей под ним в окружении цветов. Когда он смотрит на вздымающуюся грудь, румянец, окрасивший щеки и желание в остекленевших глазах, его охватывает смущение. Неужели это и есть то, что люди называют вожделением?       — Люмин, — зовет он, переплетая их пальцы. — Я…       — Да, — приподнявшись, она осыпает его шею поцелуями, касается губами кадыка. — Пойдем домой, — выдыхает едва слышно, прекрасно понимая, что он чувствует, хоть и не говорит об этом вслух.       — Это нормально? — шипит он, когда она прихватывает губами кожу в определенном месте, отчего у него кружится голова.       — Да.       Дрожа, Венти крепче прижимает ее к себе, а затем призывает ветер, чтобы телепортироваться прочь.

***

      Комната, отведенная Люмин в Рыцарском Квартале, проста и скромна. Венти с удовольствием бы уделил должное внимание интерьеру, но возбуждение уже туманит его рассудок. Они забираются внутрь через окно, напрочь позабыв о существовании двери, и едва не падают, прежде чем прислониться к стене для опоры.       Хихикнув, Люмин довольно выдыхает, когда Венти осыпает поцелуями ее обнаженные плечи. Ему всегда нравился шарф, который она завязывает на шее: он невесомо развевается на ветру, когда Люмин бежит, создавая иллюзию пары крыльев за спиной. Однако в данный момент он просто мешает.       — Ты позволишь? — спрашивает Венти, заглядывая в ее глаза.       Когда Люмин кивает, он осторожно развязывает шарф, позволяя ткани упасть на пол, а после переключает внимание на ее шею. Тихий стон срывается с девичьих губ, стоит Венти оставить легкий укус в месте соединения шеи с ключицей. Склонив голову набок, он втягивает кожу в рот, а после размыкает губы, оставляя красноватый след.       — Венти, здесь есть кровать, — Люмин мягко отталкивает его и начинает снимать сапоги.       Как же приятно осознавать, что его любимая последовательница теряет самообладание и ею овладевает потребность в нем. Венти повинуется, скидывает туфли и позволяет Люмин подвести себя к мягкой, удобной кровати. Она садится прямо посередине, спиной к нему и поворачивает голову, чтобы посмотреть на него через плечо — маняще и соблазнительно.       Сглотнув, Венти ловко расшнуровывает корсаж с молчаливого согласия во взгляде Люмин. Сначала падает верхняя часть платья, собираясь вокруг тонкой талии, затем Венти расстегивает бюстгальтер, прежде чем раздеть Люмин полностью, и заставляет ее лечь на спину.       Ему не хватает слов, чтобы передать испытываемое им восхищение. Красным пылают теперь не только щеки Люмин, но и ее шея, нежный лунный свет освещает бледную кожу, мягкая грудь вздымается при каждом вздохе, жемчужно-розовые соски напряжены. Венти безумно рад, что не пил сегодня вина. Он совершенно трезв и запомнит все, что произойдет сегодня в этой комнате.       — Ты собираешься просто сидеть и смотреть? — фыркает Люмин больше смущенно, чем раздраженно. Осознание этого заставляет Венти застенчиво улыбнуться.       — Просто наслаждаюсь видом, — ухмыляется он, не в силах сдержать руки, которые уже ползут вверх, чтобы прикоснуться к ее груди.       Не в силах больше сопротивляться искушению, Венти наклоняется и утыкается лицом между упругих грудей, наслаждаясь их мягкостью.       — Такие мягкие, — хихикает он.       Венти прихватывает губами один сосок, и неловкое возмущение, грозящее сорваться с губ Люмин, сменяется робким всхлипом. Как же это возбуждает. Венти это нравится, и он продолжает покусывать, посасывать и облизывать ее грудь, пока на бледной коже не расцветают красноватые следы.       Люмин прерывисто вздыхает, выгибает спину и обхватывает его голову, желая большего. Устроившись между разведенных ног, он вжимается коленом в промежность Люмин, и от этого движения из ее рта вырывается хриплый стон. Влага пропитывает ткань чулка, и Венти напрягается, ощущая, как твердеет в штанах.       Стянув с Люмин белье, он поднимает на нее взгляд.       — Все хорошо?       — Да, — отвечает она. Венти снимает последний элемент одежды, выпрямляется и позволяет себе залюбоваться ее телом, обнаженным и безупречным, как подношение, принесенное Богу.       — Ты прекрасна, — шепчет Венти. Он готов поклоняться ее телу, потому что Люмин этого заслуживает.       Поцеловав тазовые косточки, Венти скользит языком по плоскому животу до ребер и оставляет еще два поцелуя на мягких полукружиях грудей. Ему доставляет невероятное удовольствие наблюдать за тем, как Люмин трепещет под ним. С ее губ, покрасневших и опухших от поцелуев, срываются тихие вздохи, а пальцы крепко сжимают простыни. Она безумно обворожительна даже в таком возбужденном состоянии, что любые шедевры живописи покажутся ничем рядом с ней.       С лукавой улыбкой Венти проводит пальцами по ногам Люмин, осторожно целуя и покусывая нежную кожу на внутренней стороне бедер. Чем выше он подбирается к розовым складочкам, тем сильнее Люмин дрожит и кусает губы, пытаясь не стонать в голос. Ну уж нет. Он хочет услышать, как она поет.       — Скажи мне, что доставляет тебе удовольствие, — говорит он, проталкивая в нее один палец. С губ Люмин срывается задушенный стон, который моментально отдается напряжением в паху. Внутри она теплая, тугая и влажная, вздрагивающая всякий раз, когда он сгибает палец.       С тихим возгласом Люмин сдается, отдаваясь наслаждению.       Видеть ее искаженное желанием лицо, знать, что ей приятно от одного только пальца, — этого достаточно, чтобы подстегнуть его самолюбие. Венти добавляет еще один палец, срывая с губ Люмин особенно громкий стон. Ее бедра непроизвольно вздрагивают, отзываясь на каждое движение внутри. Нерешительность Венти в самом начале натолкнула на мысли о его неопытности, но Люмин возбуждает сама мысль о том, что она у него первая. К тому же, Венти слишком быстро учится.       Эти пальцы. Боги, эти пальцы. Мозолистые, длинные и тонкие, играющие с ней так же, как он играет на своей чертовой лире. Венти благоговейно наслаждается струнами ее стонов, ведь для него они — прекраснейшая мелодия, лучшая из всех песен, известных людям.       — Ты такая мокрая. Это все для меня, Люмин? — воркует он, широко проводя языком по ее груди, в то время как его пальцы проникают в нее еще глубже, сводя с ума. — Тебе хорошо?       — Да, о… да!       Зажмурившись от наслаждения, Люмин чуть не вскрикивает, когда Венти вдруг прижимается ртом к ее клитору. Она открывает глаза и едва не кончает от одного только вида Венти, ласкающего ее. Бирюзовые глаза светятся похотью, а каждое прикосновение языка к чувствительному месту посылает электрические разряды по всему телу, медленно заставляя Люмин терять рассудок. Но потом он добавляет еще один палец, растягивая и проникая в нее с твердой решимостью доставить ей удовольствие.       — Венти, — хрипло стонет Люмин, отчаянно вцепившись в его шелковистые волосы. Смесь ее сладкого голоса и боли от царапающих кожу ноготков вызывает у Венти дрожь. — Так хорошо… пожалуйста…       Влажный палец смещается чуть выше, чтобы прикоснуться к клитору, а язык Венти проникает внутрь, жадно слизывая выступившую влагу, как будто он бродяга в пустыне, а Люмин — оазис. Какой сладкий, сладкий вкус, он никогда не устанет от него. Будучи бардом, одаренным умением играть на лире и языком, способным произносить самые красивые слова, Венти доставляет ей неземное удовольствие, ублажая ртом и пальцами. С каждым прикосновением языка к клитору, с каждым движением бедер голос Люмин становится все громче, пока она не кончает с придушенным криком.       Сказать, что Венти никогда не представлял свою дорогую, любимую Люмин в таком состоянии, было бы отвратительной ложью, поэтому нет ничего более приятного, чем лицезреть это своими собственными глазами. Теперь, когда Венти увидел это, все, чего он хочет, — это доставить ей наслаждение, поклоняться ее телу и душе всем, что у него есть.       — Ты прекрасна, моя Люмин, — говорит Венти, с удовольствием посасывая свои покрытые влагой пальцы, нарочно демонстрируя это, ведь золотые глаза смотрят на него жадно и внимательно. — А на вкус божественна, намного слаще любого вина.       Пропадает всякое самосознание. Восхитительная кульминация Люмин подстегивает в нем уверенность. Как-никак он Бог и должен дать своей любимой последовательнице только самое лучшее.       Однако все мысли напрочь улетучиваются из головы, когда Люмин вдруг толкает Венти на спину и седлает его бедра. Ее естественная смазка просачивается сквозь ткань шорт с такой легкостью, что его член непроизвольно дергается. Что-то в ней изменилось, понимает Венти, потому что золотые глаза пылают, раскаленные от страсти, как адское пламя.       Неужели его милая Люмин любит заигрывать во время занятий любовью? Венти ловит себя на мысли, что ему не терпится это проверить.       — Ты все еще одет, — капризно заявляет она, поспешно развязывая бант на воротнике его рубашки.       Венти, которому нравится, как отчаянно Люмин его добивается, весело смеется.       — Прошу прощения, я просто был слишком отвлечен твоим великолепием.       Он не думал, что щеки Люмин могут стать еще краснее, но это происходит. Фыркнув, она снимает с него одежду, не теряя времени даром. Глядя на нее снизу вверх, Венти думает о том, что она похожа на ангела — такая же золотая и сияющая. Контраст между чистотой небесного создания и ее развратным видом доставляет ему удовольствие.       Венти не знает, что ему нравится больше — жгучее желание в глазах Люмин или в противовес ему любящая улыбка на ее губах, когда она окидывает взглядом его обнаженное тело. Изящные пальцы скользят по груди Венти, оглаживая светящуюся бирюзовым татуировку.       — Красиво, — выдыхает Люмин, прежде чем запечатлеть на его губах нежный и целомудренный поцелуй. Столь невинное действие только усиливает возбуждение Венти, что для Люмин не остается незамеченным. Тихонько хихикнув, она спускается ниже и целует татуировку на его бедре. Они встречаются взглядами; на покрасневших губах Люмин расцветает кроткая улыбка, а ее пальцы обхватывают член Венти. — Мне доставить тебе удовольствие, мой Бог? — спрашивает она, прежде чем лизнуть его член и полностью взять его в рот.       Архонты, Венти не знает, что возбуждает его больше — Люмин, называющая его своим богом, или ощущение ее мягких губ на его члене. Теперь он понимает, почему пьяные мужчины в тавернах так много говорят об этой… мирской похоти. Хриплый стон разносится по комнате, когда Люмин двигает головой вверх-вниз. Все, что Венти может чувствовать, — ее горячий, влажный рот и язык, ласкающий его член. — Люмин, — шипит он и вплетает пальцы в золотистые локоны, побуждая взять глубже, желая потерять себя в наслаждении и дать ей все. Когда кончик члена упирается в заднюю стенку горла Люмин, Венти сдавленно чертыхается и случайно тянет ее за волосы.       Он сразу же чувствует себя виноватым за это неосторожное действие, однако Люмин только стонет, и этот звук посылает вибрацию прямо в мозг.       — Так хорошо, ты так хорошо это делаешь, Люми, — воркует он, не переставая погружаться в ее рот, а Люмин, услышав похвалу, становится еще более влажной.       Расслабившись на кровати, она чувствует растущую гордость от того, как громко Венти стонет каждый раз, когда она опускается до конца и берет в самое горло. Люмин решает, что ей это нравится. Искаженное страстью лицо, остекленевшие глаза и красные от возбуждения щеки. Ей нравится, что она может доставить ему удовольствие.       — Люми, я собираюсь… — шипит Венти сквозь зубы, прежде чем изливается ей в рот. Она проглатывает сперму до последней капли, подобно тому, как Венти пьет свое вино.       Люмин догадывается, что ему нужно время, чтобы прийти в себя, но Венти, похоже, все еще полон сил, потому что он не теряет времени даром, целует ее в губы и переворачивает на спину. В груди Люмин растет предвкушение, когда Венти располагается меж ее разведенных ног и проводит членом по половым губам.       — Ты хочешь этого, Люми? — спрашивает он, одной рукой поглаживая ее щеку.       — Да, — кивает Люмин. — Я хочу тебя.       Эти слова ласкают его слух.       — Скажи мне, если будет больно, — шепчет Венти, целуя Люмин в макушку, прежде чем медленно войти в нее.       Она наслаждается чувством легкого жжения, не в силах сдержать стон, который срывается с губ, когда его член растягивает ее, создавая приятное ощущение заполненности. Венти проникает до самого конца и стонет самым развратным образом, теряясь внутри нее, в том, как охотно она принимает его, не желая отпускать, такая горячая и влажная.       — Люми, — задыхаясь, произносит он и чувствует, как она напрягается при звуках его голоса. — Ты такая тугая.       Она тихо стонет и притягивает его ближе.       — Двигайся, — просит она. — Пожалуйста.       Что за Бог, который глух к мольбам своих последователей? Усмехнувшись, Венти начинает двигаться, сначала медленно, пытаясь понять, как Люмин нравится больше. Однако контролировать себя оказывается почти невозможно, ведь ей так хорошо рядом с ним. Венти крепко, почти болезненно сжимает ее бедра, и его сердце едва не останавливается от того, с какой любовью она смотрит на него, ни на секунду не отводя взгляд.       — Венти… сильнее, пожалуйста, — всхлипывает она, хватаясь за его руки для поддержки.       И он подчиняется, постепенно наращивая темп и толкаясь сильнее, радуясь, когда ее стоны становятся все более громкими.       — Венти, Венти, — его имя, произнесенное из ее уст с таким благоговением и желанием, звучит так приятно.       Больше, думает Венти. Он хочет дать ей больше.       — Такой красивый голос, — с нежностью произносит он, закидывая ноги Люмин себе на плечи, чтобы входить в нее под новым углом. — Хочу услышать еще… ты споешь для меня, Люмин?       Похвала Венти и новая поза подталкивают ее за грань здравомыслия. Люмин испускает прерывистый всхлип, хнычет и выкрикивает его имя, бедрами подаваясь навстречу толчкам. Его руки повсюду. На ее бедрах, груди, касаются распухших губ. Звук шлепков кожи о кожу эхом разносится по комнате, а Венти продолжает шептать похвалы ей на ухо, и для Люмин это уже слишком. Один глубокий толчок, и член Венти задевает чувствительное место внутри нее. Из горла Люмин вырывается крик, а мир перед глазами становится ослепительно-белым.       — Боги… Венти! Прямо здесь! — всхлипывает Люмин. Здравый смысл покидает ее, когда она пытается подобрать слова. Все, чего она хочет — чтобы он был ближе. Исступление заставляет Люмин впиваться ногтями в его спину, причиняя боль, смешанную с удовольствием.       Наклонившись для поцелуя, Венти чувствует, что готов воспарить в небо, когда Люмин встречает его губы, словно изголодавшаяся.       — Так хорошо, моя любимая последовательница так хорошо меня принимает, — стонет он, вбиваясь в податливое тело в неистовом темпе. Его член при каждом толчке безжалостного задевает чувствительную точку внутри Люмин, так что ее бедра дрожат, а высокий голос становится хриплым, свидетельствуя о том, что она близка к разрядке.       — Венти, я… я собираюсь… — задыхается она, а лицо становится мокрым от слез, когда Венти входит в нее еще быстрее.       Ему не нужно слышать фразу целиком, ведь он чувствует ее приближающуюся кульминацию. Стенки влагалища плотно сжимаются вокруг его члена, но Венти усилием воли остается в здравом уме. Бирюзовые глаза лучатся любовью, когда он смотрит, запечатлевая в памяти облик прекрасной, неземной Люмин, извивающейся под ним. Он не хочет этого забывать. Он хочет помнить этот образ до конца своих дней.       — Кончи для меня, — шепчет Венти. — Ты ведь кончишь для меня, Люмин?       Еще одна серия мощных толчков в сочетании со страстным голосом Венти возносит Люмин к самым звездам, и она кончает с его именем на губах. От оргазма стенки влагалища сокращаются так сильно, что Венти проникает в нее, непристойно охнув. Уткнувшись лицом в шею Люмин, он вслед за ней достигает своего пика.       На несколько мгновений они замирают. Мягкие стоны наполняют комнату, пока Люмин лениво проводит пальцами по волосам Венти и касается ногтями кожи головы самым успокаивающим образом. Восстановив силы, он отстраняется, застонав, когда его белое семя вытекает из ее отверстия. В действительности он больше ничего не хочет, кроме как лечь рядом с Люмин и заснуть, но он заставляет себя встать и начинает расхаживать по комнате в поисках чего-то.       — Что ты делаешь? — устало спрашивает Люмин, вскидывая брови, когда он возвращается с чистой тряпкой.       Измотанный, выбившийся из сил, Венти аккуратно вытирает ее промежность. От этого Люмин почти что тает. Она любит этого мужчину всем сердцем.       — Я ведь не сделал тебе больно? — спрашивает он, закончив.       — Только хорошо, — заверяет она с улыбкой.       Сплетя их пальцы, Люмин тянет его к себе на кровать. Дыхание Венти все еще сбивается, когда он видит ее обнаженной. Он удобно устраивается рядом, прижимаясь к ней всем телом, и обхватывает руками ее миниатюрную талию, а Люмин накидывает на них обоих одеяло. Он там, где ему и место.       Держать ее в своих объятиях кажется чем-то нереальным. Глядя на свою любимую путешественницу, Венти не может не любоваться ею в посторгазменной неге. Ее щеки по-прежнему красные, золотистые глаза в полутьме блестят особенно ярко, розовые губы слегка припухли от поцелуев, а обнаженные плечи, покрытые капельками пота, красиво освещает робкий лунный свет.       — Ты такая красивая, — говорит Венти, поглаживая Люмин по волосам. — Зеница моих очей.       Мечтательно улыбнувшись, она крепче сжимает его в объятиях.       — Я скучала по тебе, — говорит Люмин со вздохом, прижимаясь к груди Венти.       — Теперь я здесь, — отвечает он. — Ну, всегда здесь, поскольку ты постоянно путешествуешь и все такое.       Венти смеется над собственной неудачной шуткой. Люмин бросает на него укоризненный взгляд, и от этого его смех становится только громче.       — Умеешь же ты испортить настроение, — ворчит она, но Венти прекрасно видит, что негодование ее притворное. Люмин начинает медленно распутывать его растрепанные косы, проводя пальцами по бирюзовым прядям. — Так ты все спланировал? Поэтому ты не пил вино?       — У меня было предчувствие, — хмыкает Венти, вдыхая тонкий цветочный аромат, свежий и не слишком сладкий — так пахнут луга Мондштадта. Аромат, идеально подходящий Люмин. — Хотя, клянусь, заниматься сексом я не собирался.       — Конечно, — фыркает Люмин, уткнувшись носом ему в шею.       Венти слегка отстраняется, ища ее взгляд, потому что в глубине его сознания затаился вопрос. Было бы неплохо подождать, но он знает, что не сможет успокоиться, пока не придет к определенному выводу.       — Не хочу торопить события, но что будет после этого, Люми?       Ее затянувшееся молчание яснее любых слов говорит о том, что она тоже давно думает об этом. Венти решает заговорить снова:       — Я не хочу ни связывать тебя, ни ограничивать твою свободу. Поэтому, чего бы ты ни пожелала, я с радостью это исполню.       — Венти, — мягко произносит Люмин, а после коротко чмокает его в нос. Ее золотые глаза лучатся любовью. — Будущее изменчиво, это правда, но, возможно, мы все еще можем любить и принимать его день за днем? Что бы ни случилось в будущем, ничего, если я попрошу, чтобы мы встретили это вместе?       Ласково улыбнувшись, Венти прижимается к ее губам в целомудренном поцелуе.       — По-моему, это звучит замечательно.