Лодка на двоих

— Чёрт, — медленно выдыхает Эйдан. — Ты чего? — Я отрываюсь от чтения книги и настороженно хмурюсь. Неужели что-то учудил? — Тебе это не понравится, — нерешительно отвечает парень, отодвигаясь от стола и потирая шею. — Уверен, что после того, как ты взорвал микроволновку, пытаясь разогреть себе веганские спагетти, мне что-то не понравится? — язвительно отзываюсь я, вспомнив, как мы вдвоём сегодня драили его кухню. Благо, родители Эйдана не успели застать эту картину, утром ещё уехав в соседний штат к родственникам. Я теряю интерес к роману Агаты Кристи и захлопываю книгу, предварительно положив закладку между страниц. — Рассказывай, — произношу уже спокойнее, садясь на край кровати, чтобы поближе рассмотреть его виноватое выражение лица. Эйдан поджимает губы и нетвёрдо поднимает на меня глаза. — Эйд. Говори. В момент, пока я внимательно разглядываю его лицо, в голову почему-то приходит мысль о том, что он красив. По-настоящему, без всяких преувеличений, красив. Тонко очерченный подбородок, густые чёрные брови и ресницы, изящно отпечатанные родинки на левой щеке… Парня слабо освещает настольная лампа, позволяя мне насладиться видом его римского профиля. Начинает волновать вопрос, почему у него нет девушки. Дело не только в его внешности (хотя можно душу продать, лишь бы каждый день видеть эту моську рядом с собой), но и в характере. Спокойный, рассудительный, вежливый, учтивый, но в то же время улыбчивый, озорной и без тормозов (в хорошем смысле этих слов). Иногда придирается к мелочам, считая, что порядок — прежде всего, но, в целом, парень — то, что надо. Составляя пазл личности Эйдана, не совсем осознаю, что он начинает говорить: — Э… я… ну, в общем… — Не тяни кота за яйца, Эйд. — Взгляд снова фокусируется на нём, и я замечаю, как он беспрестанно мнёт ворот рубашки. Нервничает. Да что такого он сделал?! — Я выставил нашу с тобой фотографию в Инстаграм и хотел её подписать как «me and my friend», но Т9 исправил последнее слово на «girlfriend», а я, не заметив, запостил её, — на одном дыхании тараторит он и испускает тяжёлый вздох. Я не верю в услышанное, но меня хватает только на то, чтобы шутливо вскинуть брови и издать нервный смешок: — Ты ведь не серьёзно? Эйдан жуёт внутреннюю сторону щеки и смотрит на меня исподлобья. Я уныло повторяю: — Ты же не серьёзно?.. В ответ он нервно взъерошивает свою шевелюру. — Боже… Я никогда не была приверженцем популярности и всегда старалась обходить её стороной. С детства мне нравилось творить всё в тишине: писать рассказы, тихо, в уголке читать новеллы, в то время как другие дети тянулись за мечтой стать знаменитыми. Знакомство с Эйданом только в очередной раз подтвердило, что известность имеет вторую сторону медали: круглосуточный мониторинг со стороны фанатов, новостные ленты, в каждой из которых обсуждают твою личную жизнь, постоянная навязчивость и мания преследования. Эйдан только что разрушил плотную стену спокойствия, которую я отчаянно строила годами в надежде быть абстрагированной от общества. — Но у меня есть план. Сегодня мы выйдем в прямой эфир в Патреоне и скажем, что пост — всего лишь опечатка. Там люди более уравновешенные и поймут, что это была ошибка. Они успокоят остальных фанатов, и всё будет в шоколаде, — счастливо сообщает юноша, будто минуту назад вовсе не он сидел на стуле как на иголках. Прибить ли мне его идеальное личико? — Прошу заметить: «выйдешь», «скажешь». Я в этом цирке участвовать не собираюсь. — Но люди не поверят, если я буду один, — невинно отвечает парень, и вся злость, кипевшая во мне, превращается в измученный стон. — Не дождёшься, — шиплю я, плюхаясь на постель. — Гад.

***

— Привет! Итак… Нет, эта сволочь ещё и улыбается в камеру! Сидя рядом с Эйданом за письменным столом, я смиренно жду, пока он позовёт меня к себе, чтобы появиться в ракурсе объектива. Думаете, как он заставил меня влезть в эту авантюру? Оказалось, проще простого. Мой дражайший друг пообещал свергнуть империю, достать звезду с неба и вообще сделать всё, что пожелаю, только для того, чтобы я помогла исправить ситуацию. При этом используя свой фирменный взгляд «Кота в сапогах». Мерзавец знает, как подлизаться. Эйдан поправляет блютуз наушники и берёт в руки гитару, параллельно настраивая что-то на компьютере, а я это время покусываю ногти, ведь не знаю, чего ожидать. Держу пари, фанаты Эйдана только успокоятся, услышав опровержения. По себе знаю, какого это, когда любимый актёр афиширует свои отношения с какой-нибудь девушкой: охватывает отрицание, обида, ненависть (причем ощущается всё так, будто у меня был шанс с ним встречаться), но после, когда объявляют об их расставании, — внутри разливается какое-то нездоровое удовольствие и спокойствие. Плохо, не отрицаю, но пубертатный период он такой — полон чувств и эмоций. — Те, кто подписан на меня в Инстаграме, наверняка видели недавний пост. И мне хотелось бы кое-что прояснить. Ёрзаю на стуле с намерением побыстрее избавиться от этого всего. — Под фотографией набралось более миллиона лайков и тридцати тысяч комментариев, большинство из которых не очень приятного содержания. Это ещё мягко сказано. Я не стала читать все, но десяток всё-таки просмотрела. Впечатления, честно говоря, ужасные. Кажется, будто тебя обливают грязью и с блаженством продолжают растирать её дальше. Хочется теперь отмыться от этого всего, а лучше — закрыться у себя в комнате и не выходить оттуда, пока всё не уляжется. — В связи с этим я хочу вас познакомить с человеком, на которого и полился весь хейт. Эйдан поворачивается ко мне и жестом подзывает к себе. Я неуверенно пододвигаюсь к нему на кресле на колёсиках и с опаской смотрю в объектив, затем — в монитор. И моей роковой ошибкой становится то, что я замечаю секцию комментариев. Глазами улавливаю несколько сообщений, и все они гласят: «ненавижу её, но люблю тебя», «буду рада, если они разойдутся», «о, боже, нет!» Паника распространяется буквально за секунды. Шумно сглатываю, пытаясь не показывать своей тревожности, но где-то под ложечкой мучительно тянет, и мне жутко хочется покинуть прямой эфир. Но цепкие пальцы Эйдана фиксируются на моём запястье; небольно, но достаточно сильно, чтобы не дать мне сбежать. Повернуться мне не позволяет отсутствие силы духа, поэтому я смотрю на экран компьютера, чтобы увидеть его лицо. Внешне он спокоен, но внутренне — напряжён. Это заметно по выступающим желвакам и по тому, как он сводит брови к переносице. Эйдан также просматривает комментарии и, облизнув губы, начинает: — Медийная личность — это объект всеобщего внимания и обсуждения. Поклонников интересуют все подробности романтических и дружеских отношений человека, за каждым его шагом следят тысячи глаз, и ему намного сложнее позволить себе то, что обычным людям сходит с рук. Любая ошибка или вольность мгновенно попадают в заголовки светской хроники, становясь достоянием масс. И сегодня я имел неосторожность опубликовать фотографию, которая успела «взорвать» просторы интернета. Он выдерживает паузу. — Я не волнуюсь о том, что напишет пресса и что скажут другие. Но особенную тревожность я испытываю за вот этого человека. — Эйдан поднимает наши сцепленные в замок пальцы, а меня колотит от следующей фразы: — Я никогда не позволю так отзываться о своей девушке. Несколько секунд парень молчит, глядя в камеру, после чего ставит гитару на стойку и выключает эфир. А я всё ещё не могу отвести пустого взгляда от экрана. Он только что, без доли сомнения, подтвердил наш «роман». И самое главное, что накричать на него мне не дает то, что он вступился за меня. Вроде бы и приятно, но… — Ты с ума сошёл? — пересохшим горлом спрашиваю я. Эйдан не отпускает моей руки и всё так же сосредоточенно смотрит куда-то перед собой. — У тебя послезавтра премьера. Как ты себе представляешь её после… такого? Юноша молчит, потирая нижнюю губу. Но почти мгновенно бросает: — Вот и отлично. Пойдём на неё вместе. Только… — Только?.. — выжидательно произношу я. Этот наглец смеет ещё что-то просить? — Нужно потренироваться над кое-чем. — Он, наконец, переводит на меня взгляд, и, не давая сказать и слова, притягивает к себе и целует. Издаю испуганный писк и инстинктивно пытаюсь отстраниться, но ладонь Эйдана ложится мне на затылок, не давая возможности отдалиться. А что я поделаю-то? Близстоящей камерой, что ли, огрею? Впрочем, не мешало бы. Однако ощущения довольно приятные. Эйдан сминает мои губы своими предельно мягко, чувственно и нежно. Задумываюсь о том, что во время нашей дружбы такого никогда не случалось, но теперь из-за чьей-то неосторожности… — Так, всё, — остраняюсь, почти моментально касаясь своих губ. — Ты наглеешь не по дням, а по часам, Эйдан. Потренироваться ему надо над чем-то, ага. — Тебе не понравилось? — простодушно спрашивает парень, хлопая ресницами. Угрюмо гляжу на него. Он серьёзно, что ли? — Брось, это ведь для дела. Так надёжнее. Фыркаю: — Для надёжности, может, ещё сексом займёмся? Ну так, мало ли кто поверит в поцелуи. — А это идея! — Нет! — мгновенно отрезаю я. — Ты дождёшься, Эйд, и когда-нибудь я тебя заживо похороню на твоём заднем дворе. — Розочки хоть приносить будешь? — по-детски интересуется он. — Кактусы, Эйдан. — Одобряюще стучу по его плечу. — Розы надо заслужить.

***

Сегодня мне пришлось менять свои излюбленные мужские шорты и клетчатую рубашку на обтягивающее чёрное платье до колен и туфли на шпильках. И всё по прихоти одного и единственного в этом мире Эйдана Галлагера. Премьера состоялась успешно. Актёры успели дать интервью имеющимся журналам и раздать автографы желающим фанатам. А закрытый показ превзошёл ожидания всей команды, работавшей над фильмом, ведь картина получилась на все сто. И всё бы ничего, если бы меня никто ни о чём не спрашивал. Но почему-то каждому журналисту, стоящему вдоль дорожки, казалось, что именно у меня есть непреодолимое желание ответить на их вопросы о наших с Эйданом отношениях. Сотрясаясь от страха, я старалась отвечать без напряга, уверенно, но голос предательски дрожал, а губы трогала нервная улыбка, что выдавала меня с головой. Поубавить стресс мне удаётся только спустя час, во время афтерпати, сидя за барным столиком. Это, кажется, седьмой по счёту бокал Шотландского, но меня это несильно заботит, ведь алкоголь действительно расслабляет. Меня уже не тревожат косые взгляды и перешёптывания за спиной; мне, наконец, хорошо и спокойно. — У-у, не пора ли закругляться? — плюхается рядом непонятно откуда взявшийся Эйдан. Видать, вдоволь наболтался с коллегами. Вздернув бровь, оценивающе осматриваю его. — Мне уже есть восемнадцать, — в качестве аргумента выпаливаю я, хотя понимаю, что особого смысла эта фраза не несёт и моему пьяному мозгу просто хочется оправдаться. А язык-то уже заплетается. — Может, хуями ещё меряться будем? — спокойно интересуется Галлагер. О, Эйди, это всегда пожалуйста. — Будь он у меня, я бы взяла тебя прямо здесь. — Слова срываются с языка прежде, чем я понимаю их значение. Но Эйдан и в самом деле выглядит сексуально: чёрная рубашка, растёгнутая на груди, сверху — чёрный велюровый пиджак, увесистая цепочка на шее, кольца на пальцах, уложенные гелем волосы и, самое главное, чёрные тени. Мать твою, он надел сегодня всё то, к чему я испытываю слабость. — Ну, а что тебе мешает? — наклонившись к моему уху, хрипло шепчет он, а в его зелёных глазах играют черти. Тело неожиданно обдает мурашками, а нос пробивает запах его одеколона: аромат мускуса, смолы и каких-то восточных сладостей, от которых нехило сносит крышу. Эйдан видит, с каким лицом я принимаю его ответ, и от того ему становится смешнее. Он усмехается и откидывается назад, локтем упираясь в барный столик, будто всем видом показывая, что я в нокауте. Бармен, по моему заказу, подает восьмой бокал с виски, но тут Эйдан решает включить режим заботливого друга. — Так, — он отодвигает стакан подальше от меня, — на сегодня хватит. Едем домой. И я, почему-то, не сопротивляюсь. — Только не ко мне, — сипло отвечаю, вспомнив, что там мама. Она знает о том, что я здесь и что могу вернуться поздно, но в таком состоянии мне не очень хочется показываться ей на глаза. Хотя бы чисто из приличия. — По дороге разберёмся, — говорит парень, хватая меня под локоть.

***

— Спасибо, — сконфуженно благодарю я, запивая поданную другом таблетку. Похмелье понемногу проходит, и я, вроде, уже могу нормально мыслить. — Родители скоро вернутся? — спрашиваю, пытаясь свести неловкую тишину на нет. — А что, уже хочется сдать меня им? — ухмыляется Эйдан. — Да. Знаешь, ты мне поднадоел за последние пару часов. Парень не отвечает, странно оглядывая меня сверху донизу. Под давлением этого взгляда я вдруг выдаю: — Прости за тот инцидент. Я не… — Да всё норм, — отмахивается он, предвосхищая мои долгие попытки извиниться перед ним. — Мне даже понравилось. — Понравилось — что? — настороженно протягиваю. Я что-то успела сделать, пока была пьяна? — На улице ты защищала меня от прохожих девушек. Мне аж приятно стало. Закатываю глаза и глубоко вздыхаю. — Ведь это так сексуально — когда ты покрываешь их всех трёхэтажным матом, угрожаешь повырывать волосы сначала им, а потом мне! Это заводит, — говорит Эйдан, стоя рядом со мной настолько близко, насколько я позволяю ему сама. Очень близко. Громко сглатываю, пытаясь не смотреть ему в глаза. Эти чёртовы нефритовые глаза, подведённые чёрными тенями, точно заставят меня сделать то, что на трезвую голову я не смогу. — Из меня ещё не выветрился весь алкоголь, — предупреждаю, смежив на секунду веки. И когда я успела перейти черту наших с ним дружеских отношений? Почему это произошло так быстро?.. Но почему-то следующая его фраза становится самой пугающей за сегодня: — Посмотри на меня. — Ему явно не нравится то, как я себя веду. — Нет, — бессильно шепчу я. — Посмотри. — Не буду. Парень недовольно выдыхает и поддевает мой подбородок своими пальцами. Вмиг распахиваю глаза. Да как он… — Ты боишься меня? — спрашивает Эйдан, наклоняя голову в мою сторону. Его глаза хаотично бегают по моему лицу, в надежде выискать хоть что-то в моей мимике, что послужит ему ответом. Но я молчу, и он тише добавляет: — Боишься, что влюбишься? Невольно усмехаюсь: — Мерзкое чувство, да? — Знакомое? Закрываю глаза, и с уст срывается: — Нет. Хотя изначальный ответ был иной. Скользнув ладонью по моей шее, Эйдан успокаивающе поглаживает нежную кожу большим пальцем, вынуждая меня наклониться к нему. И мысли в голове испаряются, когда он языком касается нижней губы. В этот раз ощущения совсем другие. Эйдан на вкус как спелая ежевика, и мне определённо это нравится. Потому что хочется большего. Хочется продолжения. Хочется почувствовать его всего… Боже, Галлагер, что ты со мной делаешь? Но он отстраняется так внезапно и так скоро, что мне приходится испустить вздох полной неудовлетворённости. Что он творит, чёрт возьми? — К слову, — начинает юноша, всё так же придерживая мой подбородок, — слово «girlfriend» было написано не случайно. Что?.. — В каком с-смысле? — запинаясь, спрашиваю я. Он не отвечает, но улыбается. Улыбается искренне и в то же время — лукаво. И теперь я серьёзно задаюсь вопросом: накостылять ему или прижать к себе, чтобы больше не отпускать.