Размышления о романе "Катрин" Жюльетты Бенцони (Мамы Жюльетт)

      Я тут задумалась над тем, что Арно после примирения с Катрин в конце второй книги, после свадьбы в третьей и вплоть до окончания пятой был вполне себе ничего. С конца второй книги и вплоть до последней точки в финале пятой книги Арно был вполне себе вменяем и в адеквате. Милашная и софт-комфортная булочка по отношению к Катрин — пускай не без недостатков и не без косяков, но хотя бы старающийся сделать приятной её жизнь после их свадьбы, работающий над исправлением своих недостатков ради любимой и дорогой женщины. Конечно, в третьей книге по отношению к Катрин Арно был идеален не во всём. Ему и Катрин случалось иногда конфликтовать в ходе их притирок друг к другу. Но когда Арно осознавал свою неправоту и ошибки, он первый шёл на примирение с Катрин и просил у неё прощения. Он правда прилагал усилия, чтобы научиться лучше понимать свою жену и мать его сына. Он старался расти и работать над собой, старался работать над отношениями с любимой женщиной. Одна из ошибок Арно в том, что он не осадил в открытую и в присутствии Катрин свою наглую сестрицу Мари де Конборн, которая порядком выпила у Катрин крови. Арно следовало жёстко расставить границы и рамки дозволенного по отношению к Катрин со стороны Мари. Он же пытался делать вид, что проблемы нет, мол, сами разберутся. Но сама собой проблема не рассосалась как по волшебству. В общении с матерью Арно довольно чётко дал понять, что Катрин — очень хорошая, достойная, благородная сердцем и душой, умеющая преданно любить, заслуживающая уважения к ней со стороны родственников своего мужа, несмотря на скромное происхождение. Не забыл Арно рассказать и о том, что Катрин с её другом Ландри рисковали жизнью ради спасения Мишеля, а Катрин даже прятала Мишеля в подвале своего дома, за что поплатилась очень жестоко вся её семья. А дальше пошёл тот ещё звездец. После покушения на жизнь Катрин и даже на жизнь маленького Мишеля Арно не отослал Мари назад к её семейству домой — это был минимум, чего заслуживала эта отбитая на всю голову и ревнивая психопатка-убийца. Самый максимум, который Мари заслужила — чтобы ей свернули шею к чёртовой матери за попытку руками Эскорнебефа убить Катрин и за попытку своими руками задушить малыша Мишеля подушкой, и эта дрянь Мари непременно добилась бы гибели безвинного младенца — если бы Сара не пришла на помощь и не сумела маленького Мишеля откачать. Я поставила себя на место Катрин. Посмей какая-то ублюдина Мари посягнуть на жизнь моего ребёнка — я самолично спустила бы её с лестницы, придушила своими руками или вообще подмешала бы ей яду в вино за ужином. Таких мразот как Мари, которые пытаются цинично и подло убить недавно рождённого грудного младенца — который совсем беспомощен без заботы матери и не может сам себя защитить, мне ничуть не жаль. И я нисколько не осуждаю Арно за то, что он прикончил свою змеюку-кузину. Потому что эта сволочь и скотина, которая покушалась на жизни его жены и сына, уже показала своё лицо как жестокой садистки и психопатки-убийцы, которая ни перед чем не остановится ради достижения своих целей. Можно сказать, что Арно обезопасил свою жену и своего сына от своей кузины Мари, которую нужно на пожизненное закрыть в одиночной палате психушки или в одиночной тюремной камере. Арно можно поставить в вину разве что его попытки вызвать у Катрин презрение и ненависть к нему, заставляя жену поверить в то, что он бросает её с сыном ради этой ушибленной башкой подлюги Мари — когда Арно считал себя ошибочно больным проказой. Сам Арно думал, что Катрин будет легче пережить разлуку с ним, если он вызовет у жены ненависть и презрение к нему из-за его предполагаемого предательства и измены. Однако своими благими намерениями Арно причинил Катрин намного больше страданий, чем если бы он сразу ей признался, что заподозрил у себя проказу и боится за Катрин с Мишелем, боится за их родных и друзей. Катрин всей душой любит Арно, уж точно она не отвернулась бы от него и не бросила одного разбираться с этой бедой. Скорее Катрин ради спасения Арно поставила бы на уши и перевернула вверх дном весь земной шар — лишь бы найти для мужа хорошего врача и вылечить его, она бы до последнего боролась за здоровье и жизнь любимого человека. А так Арно своей разыгранной трагедией на четыре акта чуть до апоплексического удара Катрин не довёл. Вот это можно считать самым крупным его косяком. Конечно, своим театром на дому Арно причинил Катрин немало боли. Вот только он сделал это вовсе не из злонамеренности, а по глупости и из-за неумения нормально поговорить с женой словами через рот. В третьей книге, даже ещё не будучи женатым на Катрин, Арно всё равно не предал своей любви к ней — хотя он находился в плену у Катрин де Латремуй, она часто избивала его хлыстом за его отказ с ней быть, Арно держали в грязной и холодной яме с нечистотами, закованного в цепи, из-за кромешной тьмы в его узилище он даже на какое-то время ослеп — потому что его глаза отвыкли от света. Даже находясь в таких чудовищных условиях, когда Арно был на краю гибели до пришедшего к нему спасения от Ксантрая, он всё равно не согласился изменить Катрин с Латремуйшей — даже ради своего выживания. Уже после спасения Арно из тех кошмарных условий Катрин и Сара с их друзьями сумели его выходить, практически вытащить с того света, удалось благодаря помощи еврейского врача вернуть Арно зрение. У Монсальви и так ПТСР было нехилое за годы участия в военных действиях против англичан и бургундцев, тяжёлая психологическая травма на всю жизнь и ПТСР из-за гибели Мишеля, а тут ещё это ПТСР усугубилось пережитым жестоким обращением в плену у Катрин де Латремуй. Но, даже находясь во власти этой больной на голову психопатки и садистки, будучи на краю могилы, Арно всё равно твёрдо держался своей позиции, что он не предаст свою любимую Катрин Легуа-де Бразен ради этой дряни Катрин де Латремуй. В четвёртой книге Арно тоже не жестил и не токсичил по отношению к Катрин. Он оставался ей верен во всех смыслах. Узнав ложные известия, что якобы Катрин выходит замуж за Пьера де Брезе — потому что Арно заживо отпели как покойника из-за его мнимой проказы, Арно ни единым словом не упрекнул Катрин и ни в чём её не обвинял. Он написал ей очень тёплое и трепетное письмо, где пожелал ей всего самого лучшего и обрести счастье в браке с Пьером. Он не требовал от Катрин, чтобы она похоронила себя до конца её дней под траурным одеянием и статусом вдовы. Несмотря на то, что Арно считал себя живым трупом, которому недолго осталось жить, он нисколько не хотел, чтобы Катрин всю жизнь страдала с ним за компанию, а потом и после его смерти. Наоборот — он ей прямо написал, что хочет ей только счастья и добра, чтобы хоть Катрин была счастлива и любима, даже если сам Арно больше никогда этого не испытает и будет влачить своё скорбное существование в лепрозории, социально стигматизированный и отверженный, находящийся вне общества. В четвёртой книге Арно тоже не делал ни единого поползновения пойти налево от Катрин. Вот до попадания к Зобейде в качестве мальчика для постельных удовольствий Арно никогда не нарушал супружеской верности в браке с Катрин. Скорее это сама Катрин уже в четвёртой книге, в силу своего высокого сексуального либидо ни в чём себе не отказывала — то чуть с Маклареном не предалась чувственным наслаждениям, но всю малину ей обломал Готье-Нормандец с топориком, что потом пришлось искать, куда труп Макларена деть, и Готье пришлось сбегать из Монсальви от мести шотландцев за их товарища. Потом Катрин едва не забылась в объятиях Пьера де Брезе, но вмешался Бернар д’Арманьяк, и Пьер огрёб звездюлей на дуэли. Это только у него в шестой и в седьмой книгах крышу ураганом на почве ревности унесло, и Арно превратился в феерически больного на голову садиста-отморозка, мародёра и насильника. В шестой книге Катрин вообще чуть не отхентаила своего с Арно друга, женатого на Масе и многодетного отца — Жака Кера. В шестой книге Катрин ещё к Тристану приставала, а в седьмой чуть с Рене Анжуйским не получилось, но помешал де Руссе. По ходу, Катрин в силу её либидо сложно хранить верность Арно — когда его очень долго нет в пределах её видимости и досягаемости с шаговой доступностью. Сейчас мне в голову пришла мысль, что Арно надо свою драгоценную любимку Катрин к своим латам привязывать, чтобы уж точно не врубила режим «шальной императрицы» на полную катушку и не пошла снова налево. За эпизод сексуальной близости в седьмой книге с герцогом Филиппом я тоже не стану осуждать Катрин — после всего кошмара, что ей пришлось пережить, Катрин очень нуждалась в комфортинге и в эмоциональной разрядке. Тем более, что в шестой и в седьмой книгах Арно вполне заслужил своими ублюдскими и мразотными поступками, чтобы Катрин украсила шикарными ветвистыми рогами голову мужа в объятиях бывшего любовника. Тут уж Арно сам виноват. Не был бы такой скотиной и паскудой в последних двух книгах — Катрин никогда бы и не переспала со своим бывшим, чтобы отомстить мужу. Арно порой клевал мозги Катрин тем, что до свадьбы с ним она была любовницей герцога Филиппа. В шестой книге Арно обвинял Катрин в том, что она изменяет ему с бывшим любовником, а до этого якобы спуталась с семейкой бандитов д’Апшье. Конечно, с этими д’Апшье Катрин никогда мужу не изменяла — её оклеветали. Но вот что касается постельной сцены с герцогом Филиппом в седьмой книге… Арно следовало бы знать, что когда мужчина обвиняет женщину в том — чего она никогда не делала, он сам подаёт ей идею. В пятой книге Катрин лишила целомудрия своего друга и по совместительству друга Арно — Готье-Нормандца, когда он только пришёл в себя после операции и страдал амнезией. Вот калифа Гранады я не могу поставить в вину Катрин — ей пришлось на это пойти, чтобы вытащить Арно из гарема Зобейды, где её муж был у принцессы любимым наложником. Но с чего я люто выпала в осадок даже при первом прочтении романа «Катрин» в мои пятнадцать лет, так это со сцены разговора Арно и Катрин. Когда Катрин лгала Арно прямо в глаза и пыталась его убедить в том, что ему не изменяла. Макларен и Готье-Нормандец: Мы для тебя какая-то шутка? Пьер де Брезе не в счёт — Арно сам благословил Катрин на замужество с ним, ещё считая себя больным проказой. Но со стороны Катрин это выглядит несколько лицемерно — когда она едва не переспала с Маклареном в четвёртой книге и успешно переспала с Готье в книге пятой, но при этом всячески убеждает Арно в своей верности ему и вешает мужу лапшу на уши. «Мой милый, ты не ангел, Я тоже не овечка. Мечты, надежды, клятвы… Увы, ничто не вечно». (Нотр-Дам де Пари. Ария Флёр-де-Лис). Вот в четвёртой книге никак нельзя отнести к эпизодам адюльтера со стороны Катрин в случае цыгана Фэро и Жиля де Рэ. Оба этих случая — насилие над Катрин. Половой акт с Феро у Катрин был под воздействием какого-то одурманивающего пойла, которое ей подсунула цыганка Терейна. Катрин пребывала в состоянии изменённого сознания и согласия на трезвую голову дать не могла. Это называется всё равно изнасилованием. Вот только с Жилем де Рэ градус жестокости в сцене изнасилования и избиения Катрин был просто запределен. Прошу уяснить одну простую истину — в изнасиловании никогда нет никакой вины жертвы. В насилии виноват только насильник. Культура насилия и виктимблейминга должна умереть навечно. Но вот в шестой и в седьмой книгах Арно трансформировался в тупорылого, жестокого и бессердечного дегенерата с интеллектом хлебушка и эмпатией табуретки — особенно по отношению к Катрин. Лучше бы Мама Жюльетт не шла на поводу у издательства и не писала последние две книги. Это как раз тот случай, когда остановиться следовало на пятой книге и не пилить никаких сиквелов после счастливого возвращения супругов де Монсальви домой, с последующим рождением сестрёнки для Мишеля — малышки Изабеллы. В случае с Зобейдой Арно можно понять. Он считал себя больным проказой. Думал, что навсегда лишился шанса быть рядом с Катрин и дорогими для них людьми. Считал, что для него в этой жизни всё лучшее давно потеряно. Где-то в четвёртой книге Арно узнал от испорченного телефона по имени Фортюна, что у Катрин и Пьера де Брезе намечается свадьба. И тогда уже Арно решил, что для него всё кончено. Захотел, чтобы хотя бы Катрин была счастлива и любима, раз ему самому это больше не светит. Уехал на восток, чтобы геройски погибнуть в войне с неверными. А тут его прихватизировала к себе Зобейда, врачи в Гранаде его вылечили. Арно узнал, что заболел вовсе не проказой. Но он остался с Зобейдой и пытался в отношениях с ней утешиться, что быть с Катрин он никогда не сможет. К тому же Арно ошибочно думал, что Катрин вышла замуж за Пьера и не хотел подвергать жизнь Катрин опасности своим возвращением в Монсальви — потому что тогда Катрин сожгли бы на костре за двоемужство. Арно просто старался всеми силами защитить Катрин и уберечь её от страшной участи. Он только во второй книге, в шестой и в седьмой вёл себя как та ещё скотина и отбитая на всю башню проклятая мразь из Ада. Но вот когда Катрин и Арно помирились в конце второй книги, когда они поженились и до всей этой истории с Зобейдой, Арно всё же от Катрин на сторону не гулял. Хотя в случае с Зобейдой Арно был в сексуальном рабстве, пусть в комфорте и со всякими плюшками. При этом Арно ни слова упрёка не сказал Катрин за её интрижку с Пьером де Брезе и за половую связь с калифом Гранады — когда они возвращались домой в Овернь. Это уже в шестой и в седьмой книгах он морально деградировал ниже уровня шахт Изенгарда и Марианской впадины. Но шестую и седьмую книги считать каноном я отказываюсь категорически. Мне нравится ставить научные опыты над Арно по превращению его в порядочного и хорошего человека посредством исправительного ООСа. Мне в целях научных изысканий интересно копаться в башке Арно. У него в башке таракашки занятные. Как женщине с высшим образованием по психологии, мне нравится изучать этого персонажа с научной точки зрения. Я считаю, что Жюльетта Бенцони смогла бы выписать его адекватным и гуманным, достойным и порядочным человеком — насколько это вообще возможно для мужчины из пятнадцатого века с махровой МГС (мужская гендерная социализация), когда в разгаре Столетняя война, если бы захотела сама. Теперь как-то стало жаль немного Арно и даже обидно за беднягу. У него вполне был хороший потенциал для личностного роста, для становления хорошим и порядочным человеком, но весь этот потенциал Жюльетта Бенцони безжалостно перечеркнула последними двумя книгами.