Cоседка

«Нет хороших друзей. Нет плохих друзей. Есть только люди, с которыми ты хочешь быть, с которыми тебе нужно быть, которые поселились в твоем сердце», — Стивен Кинг, роман «Оно».

      Прелесть того, что Конни учится на ветеринара и подрабатывает на ранчо, Жан оценивает только недавно, когда у Микасы разыгрывается любовная драма с Эреном, а они, поскольку являются её близкими друзьями, оказываются в курсе событий.       «Лошади успокаивают, лошади лучше людей», — думает Жан, поглаживая по шее Спирита — коня прямо как из мультфильма, даже названного так же.       Перед глазами до сих пор стояла сцена плачущей на плече у Саши Микасы. Увидев это, Кирштайну захотелось тут же найти Эрена и как следует врезать ему, но пыл охладила Саша, вцепившись пальцами ему в плечо.       — Не вмешивайся, Жан.       — Да как… Он ведь её…       — Там есть Леви, — пресекает попытку Жана побыть рыцарем на белом коне Браус. — Он уж точно не допустит, чтобы Микасу обидели.       — Ты так веришь в Леви, но он же ведь не всесилен. Невзирая на то, что он для неё делает, Саша, он же ведь… Обычный человек.       — Да, верю, Жан, — непоколебимо произносит его девушка, и Жан чувствует лёгкий укол ревности. Порой ему казалось, что Сашка, его Сашка, симпатизирует Леви Аккерману не только как подруга. В принципе, винить её не за что — красивый (ох уж эти скулы) мужчина, владелец чайной лавки и человек с чётко обозначенными принципами.       Кирштайн никогда не спрашивал её об этом. Ни её, ни Леви, если быть до конца честным: не было необходимости, но, кажется, если так пойдёт и дальше, то она возникнет.       — Ну как ты там? — вырывает его из размышлений Конни. — Словил дзен?       — Очень смешно.       — Да не особо, — Спрингер показывает пальцем куда-то за спину Жана. — Я про дзен говорил серьёзно.       Жан оборачивается и видит идущего к ним Эрена. Рука сама собой начинает чесаться и сжиматься в кулак.       — Привет, вы не знаете…       — Пошёл вон отсюда, — с ходу начинает Кирштайн. Перед его глазами картинка с зарёванной Микасой.       — Я пришёл поговорить…       — Да нам плевать как-то, знаешь ли. Проваливай.       Эрен прямо как спичка — быстро вспыхивает. От валяния на земле их спасает повисший на руке Жана Конни.       — Так! Никаких драк среди лошадей! Даже поползновений.       «Чувак, я понимаю, почему ты хочешь набить ему рожу, — посылает сообщение Жану Конни, глядя ему в глаза, — но не здесь. Попрут не только вас, но и меня с работы».       — Но ты же видишь, что она не хочет с тобой разговаривать, видеть тебя, — под давлением Спрингера как можно спокойнее произносит Кирштайн. Видимо, есть в этом что-то (например, умоляющий взгляд Конни), поэтому Эрен кивает и уходит.       — Спасибо, Жан, но не стоило.       Жан чуть ли не подпрыгивает на месте от раздавшегося позади него голоса Микасы. Оборачивается.       — Да не за что. Э… Давно ты тут стоишь?       — Ну я видела, как бедный Конни пытался тебя усмирить, — она усмехается, заправляя прядь чёрных волос за ухо. — Не стоило, Жан, — вновь повторяет, — но я тебе очень благодарна.       — Стоило, — с жаром отвечает ей он. — Это того стоило. И я буду делать это снова и снова, столько, сколько понадобится.       Микаса улыбается, и Жан не может устоять — заключает её в крепкие объятия.       Когда-то в детстве он был в неё влюблён. Очень сильно, даже писал об их свадьбе в своём дневнике, представляя, как Микаса Аккерман станет Микасой Кирштайн. Ну а кто таким не занимался, а?       Но с годами влюблённость переросла в крепкую дружбу. И Жану это нравится намного больше. Тем более, у него есть Саша, которую он любит.       Конни, глядя на объятия Микасы и Жана, умиляется с этой картины.       Но Саша и Жан вместе ему нравятся больше.       Как и самому Жану.