Разбитое зеркало

— Я так больше не могу. Кейа смотрит отражение на свое отражение в зеркале. Уродливо. Ничтожно. Отвратительно. Когда его жизнь успела стать сплошным кошмаром? Вопрос, на который сам капитан не сможет ответить. Мысли о защите Мондштадта и долге перед родиной пугают его, заставляют чувствовать глупым, запуганным мышонком. Кейе ничего не хочется. Кейа хочет только жить, счастливо и свободно. Последняя надежда, принц. Он устал от этих слов, но они не покидают его разум. Мужчина медленно поднимает глазную повязку, под которым прятался целый, здоровый глаз совершенно другого цвета. Словно божественный свет. Кейа не может долго смотреть на свое отражение. Он ненавидит в себе каждую частичку своей оболочки. Смутная, отчаянная хандра пробирается в мысли и разум все глубже и глубже, подчиняя себе и окутывая капитана тяжёлыми оковами сомнений и неуверенности. Будто птица в клетке, жаждущая свободы. Так и Кейа, жаждущий избавиться от терзаний. Острые когти оставляют тяжёлые, глубокие шрамы на душе, но кто бы их мог залечить? — Я так больше не могу! Кулак сильной руки капитана ударил по зеркалу, оставляя трещины, и маленькие осколки упали на пол, украшенный ковром с гербом Ордо Фавониус. Глубокий вдох — Кейа пытается успокоиться. Утешительные мысли в его голове совсем не дают ожидаемого эффекта. Ты должен быть сильнее! Будь стойким! Ты справишься! «Разве это облегчение? Что значит «быть сильнее, быть стойким»?. Почему ты вообще разговариваешь с самим с собой в мыслях Кейа?» Никто не сможет дать ответы на эти вопросы. Альберих в этом абсолютно уверен. У каждого человека на Тейвате свое видение слов «сильный» и «стойкий». Он не придёт к какому-либо выводу. Пока он не поймёт, что он хочет сам, каким он хочет быть и что хочет от жизни — все будет бесполезно, будет пустой тратой времени. «Сейчас я лишь хочу выпить немного вина» Но пить в одиночестве не хотелось. Оно съедает его медленно, по частям, приближаясь к пустому, холодному сердцу, покрытому слоем жгучего льда. Позвать Венти? Он не знает, где он. Позвать Розарию? У неё служба. Позвать Эолу? Хорошая идея, но зачем так рисковать?

***

Ночной Мондштадт завораживал. С наступлением темноты он будто преобразился, стал мрачнее, загадочнее. По улицам горели дорожки огоньков фонарей, освещающих дорогу. Журчание фонтана, находящегося на площади, немного успокаивало, как и пение маленьких, неспящих птиц. Всегда шумный и живой город свободы уснул вместе с его жителями. — Какая встреча, мистер Альберих. Внятный и ровный голос казался знакомым. Тихим, но Кейа все прекрасно расслышал. На душе резко стало спокойнее по непонятной причине. От идущей ему на встречу фигуры веяло холодом. — Какая встреча, Дайнслейф. А ты все также бродишь по Мондштадту ночью? Хаха. Взгляд чистых, голубых глаз прожигал насквозь, но лицо Хранителя не несло ни единого намёка на гнев. — Ты выглядишь не так, как обычно. Что случилось? — Что ты имеешь в виду? — Кейа улыбнулся, хоть и прекрасно понимал, что нет смысла строить из себя дурака и врать. Дайнслейф был тем человеком, которому он мог довериться. Рядом с которым он не чувствовал себя предателем Мондштадта и врагом народа. Рядом с которым он мог побыть самим собой. Кейа уже привык не сдерживать слез, находясь с ним в одной комнате. Никто из них обоих не понимали, как так вышло. Дайнслейф рассказывал о его родине, как там раньше было и что произошло с Каэнри’Ах. Многое он умалчивал, и Кейа понимал почему, но любая информация была для него важна. Порой ночью, страдая от бессонницы, капитан представлял в голове то, как выглядела эта подземная страна. Если он действительно оттуда, то нужно узнать о ней как можно больше. Чувство долга перед родиной вцепилось в ожесточенную схватку с любовью к Мондштадту, к её жителям, к рыцарям. — Я устал, Дайнслейф. Высокий мужчина почувствовал на своём плече голову Кейи. Его взгляд был искренне грустным и уставшим. Настолько, что Хранителю было больно смотреть капитану в глаз. Словно глядя в разбитое зеркало, реальность от лица Кейи приняла другой вид, другие очертания. Даже полюбивший его Мондштадт вдруг на мгновение стал чужим и злым. — Выпей со мной, Хранитель. — Что?.. — Мне повторить? Я не буду тебя заставлять. Согласиться или отказать — дело твоё. «Должен ли я соглашаться?» Его Величество устало улыбался. Стоя перед ним, Кейа пытался сохранять радостную маску на лице. Тяжёлый вздох. — Хорошо. К тому же, я знаю ещё одного человека, который может составить нам компанию. — Надо же. И кто этот человек? — Ты его знаешь. Поэтому наберись терпения, скоро мы окажемся у него. Путь был не близок, но в компании Дайнслейфа он казался не таким долгим. Кейа порой поглядывал то на небо, то в чужие глаза, с улыбкой замечая удивительное сходство между звёздной гладью и глазами Хранителя. Они были поистине красивы и невероятны, необычны. Прогулка ночью казалась чем-то романтичным. Кейа тепло относится к мужчине, порой даже не обделял его широкими, богатыми комплиментами, но ничто не могло растопить сердце загадочного Пророка. Возможно, это к лучшему. Кейа не чувствовал к Дайнслейфу ничего такого, кроме глубокого уважения. А чувствует ли Кейа вообще хоть что-то? Находясь рядом с этим мужчиной, Альберих будто собирает паззл, в котором Дайнслейф — недостающая, очень важная деталь прямо в центре картинки. Необычное, но родное тепло чувствуется от такого загадочного, холодного человека. — А что мы забыли на Драконьем Хребте? — Ты все ещё не понял, к кому мы идём? —… Ты хочешь пригласить Альбедо в таверну? Стой, ты с ним знаком что ли? — Естественно. Я часто наблюдаю за ним, чтобы тот не сошёл с правильного пути и не принёс проблем. «Ещё один человек-загадка, — подумал про себя Кейа, — Ну, может смогу узнать его получше сегодня» Снег хрустел под подошвами сапог. Снежинки, кружась в вальсе под таинственную, никому не известную музыку, падали капитану на нос и тут же таяли от температуры тела. Хребет всегда был для него чем-то недосягаемым. Сюда было опасно приходить в одиночку. Холод сковывал не только тело, но и разум. Кейа всегда удивлялся тому, как Альбедо здесь живёт, проводит опыты и эксперименты. Человек ли он вообще? Альбедо, как и Дайнслейф, были полны загадок, головоломок, тайн. Словно сложный механизм, на разбор которого нужны месяцы, а то и годы. Ни один, ни другой не спешили раскрываться Кейей, за что он их сильно уважал. Оба умные, обычно молчаливые. Интересно, как давно они знакомы? Или их знакомство даже не начиналось? Дайнслейф говорил, что следит за ним, но вот про общение ничего не уточнял. Злобный, пугающий гул стоял посреди гор. Жутко. Не то, чтобы Кейю это напрягало. Ему было просто не комфортно находиться здесь, особенно ночью, когда ничего, кроме встречающихся по дороге факелов, не дарило свет. — Мы почти пришли. Голос Дайнслейфа был словно гром среди ясного неба: такой же неожиданный и громкий, отдавал эхом. Впереди показался свет от двух костров, как и тёплые облачки пара. Несколько столов, шкафы с веществами, алхимический верстак и мольберт. Это действительно был горный лагерь Альбедо, в котором он проводит свои исследования и работы. Даже сейчас он над чем-то работал этой ночью. Его усталый вид выдавал все, как на блюдце: ему необходим отдых, он не спит второй день. Кейа замечал, как дрожат руки алхимика, как еле держат его ноги, но он продолжал что-то записывать. Каждый раз, когда парень моргал, он на мгновение засыпал. Было тяжело смотреть на него такого, но он полностью отдаёт себя своим исследованиям. — Альбедо. Кейа слышит вздох Дайнслейфа. Не такой, как обычно. Будто он был озадачен тем, что видит перед собой, или даже расстроен. Принц мела резко поворачивается в их сторону и выпрямляет спину. — Так это были ваши шаги. Здравствуй, капитан Кейа, здравствуй, Дайнслейф. Что привело вас сюда? — У нас есть весьма необычное предложение для тебя, — Альберих поравнялся с Хранителем, встав рядом с ним, — Как насчёт пойти в таверну, выпить и расслабиться? По тебе заметно, что тебе не помешает отдых. Альбедо ничего не понимал. Он уже давно ничего не понимает в своей жизни. Отсутствие сна слишком плохо на него влияет, он буквально не понимает смысла того, что сейчас сказал Кейа. — Выпить в таверне?.. Вы ради этого проделали такой путь сюда? — Ну, да. А как иначе? Это было не так долго, — Кейа пожал плечами, чуть улыбаясь. Вид удивлённого алхимика заставляет его умиляться. Его светлые, будто поцелованные луной и серебром, волосы совсем растрепались, а прическа потеряла свою красоту и опрятность. — Только пообещайте мне, что вернёте меня обратно сюда. — Конечно. Ты ведь не любишь появляться в городе слишком долго, — Дайнслейф отвернулся и стал идти обратно, не дожидаясь остальных. А вот Кейа не знал об этом факте. Насколько близки эти двое? Теперь ему очень интересно узнать это.

***

Вернуться в таверну оказалось быстрее, чем уйти из неё на хребет. Мистера Дилюка сегодня нет на смене, но Кейа был уверен в том, что этот человек находится в где-то в городе прямо сейчас. Чувство вины не даёт ему отдохнуть. Дилюк заставляет себя сражаться с монстрами и Бездной, спасать жителей, чтобы те сладко и спокойно спали по ночам. «Когда же ты перестанешь винить себя и начнёшь жить так, как захочешь сам?» Кейе тяжело смотреть на страдания человека, с которым провел детство, пусть и не самое счастливое. Хотя, ему ли говорить подобное? Если бы только Дилюк знал, сколько проблем прячет и хранит в себе капитан кавалерии Ордо Фавониус… Он знает, он догадывается, но не показывает тех настоящих, искренних эмоций, которых жаждет увидеть Кейа. Когда-нибудь этот день обязательно настанет. — Что ж, друзья мои, что вы обычно пьёте? — Я обычно не пью, — Альбедо сел за столик с немного недовольным видом. — Тогда что же ты согласился, дорогой? — Кейа тихо засмеялся, отходя от столика в сторонку, чтобы заказать напитки. Дайнслейф сел рядом с Альбедо. Они молча перекидывались какими-то многозначимыми, понятными только им взглядами, будто были способны к телепатии. За этим было интересно наблюдать со стороны, но капитан долго не продержался, так как разговорился с барменом. Заметив это, Альбедо отвёл взгляд в сторону, кладя свою ладонь на чужую, будто стесняясь показывать свои чувства на людях. Под столом мало что было видно. Он казался таким неловким, таким милым. Хоть по нему и было видно, что вот-вот упадёт и уснёт, Альбедо держался в сознании. И, честно говоря, он уже был готов упасть головой на крепкое плечо Хранителя и уснуть, но шаги Кейи заставили его взбодриться, как и резкий, но приятный запах алкоголя. — Надеюсь, этого нам хватит. На столе оказались четыре бутылки, две из которых были для самого капитана. — Я помню, что ты много не пьёшь, Дайнслейф, а вот насчёт Альбедо… — Я уже говорил ранее, капитан Кейа, — алхимик вздохнул, медленно убирая свою руку с чужого колена, где лежала ладонь Дайнслейфа, — Я обычно не пью. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… — Кейа вдруг задумался, — Проболтается ли пьяный Альбедо?» — Совсем вылетело из головы, прости меня. Тогда, если что, можешь отдать недопитое вино мне, хаха. Честно говоря, Дайнслейфу не нравилось все это. Он прекрасно помнил, чем закончилась последняя попойка Альбедо. Лучше бы не помнил, честно говоря. В тот день вместо Кейи с ними случайно оказался Итер, который стал жертвой странных вопросов от пьяного алхимика. И врагу ведь не пожелаешь такого, серьёзно. Запах алкоголя медленно заполнял помещение своим горьковатым, пряным запахом. Кейа вздохнул как можно глубже, в то время как Альбедо немного поморщился. Ему стало жарковато только от одного запаха. Так и должно быть. По крайней мере с Альбедо. У него всегда были плохие отношения с алкоголем. И сколько бы он не пытался подружиться с ним — ничего адекватного не выходило. Красноватый, словно свежая кровь, напиток растекся по бокалам. Дайнслейф поднёс свой бокал к губам, глубоко винный аромат, после чего сделал несколько глотков. Вино приятно обжигало горло, согревало. Хранитель уже чувствовал, как его тело медленно и верно расслабляется под действием алкоголя. Опустошая бокал, мужчина поглядывал на остальных присутствующих: Кейа выпивал второй бокал, а вот Альбедо все ещё не мог справиться с первым, выпивая содержимое медленно, будто боясь его. В тишине, бокал за бокалом. Кейа чувствовал, как его мысли и разум уносятся обратно в прошлое, которое он так хочет забыть. Отчаянные крики, наполненные горем потери и взгляд пламенных глаз, ярко горящих от ненависти к нему. И почему он не умер в тот день? Опустив голову, капитан пьяным взглядом глядит на свое отражение в вине. По щеке медленно стекала одинокая слеза, падала с подбородка прямо в бокал. — Кейа?.. Дайнслейф поднялся и сел рядом. Он знал, о чем сейчас думает капитан. Как ему плохо от этих воспоминаний. Дайнслейф знает, как это трудно, ведь часто ночью чувствует что-то подобное: слышит приглушенные вопли людей. Они пытались избежать, убежать от божественной кары, но боги Селестии, думающие лишь о себе, не щадили никого. Жестокие, эгоистичные, проклявшие невинных людей, просто не желающих жить под их взором и опекой архонтов. — Принц. — Пожалуйста, не называй меня так, — капитан кавалерия кладёт руку на чужое плечо, тяжело вздыхая. Слезы уже не шли, будто их не было вовсе. Кейа надел на себя лишь очередную маску. Дайнслейф кивнул, на что тут же получил ответ: — Со мной все в порядке. Мне нужно… Немного отдохнуть, — мужчина, поднимаясь из-за столика, оставил мешок с морой, — И без платы не оставлю вас. Сколько раз за этот день Хранитель так тяжело вздохнул? Для него Кейа сейчас — открытая книга. Он понимал, что этот человек действительно пойдёт отдыхать и спать, но в то же время понимал, что ничего не в порядке. Человек, у которого все в порядке, не будет запивать прошлое алкоголем. Кейа ушёл. В таверне за этим столиком остались только Дайнслейф и Альбедо. Взглянув на пьяного алхимика, мужчина понимал, что так просто это оставлять нельзя. Щеки порозовели от алкоголя, а взгляд Пророка остановился на чужих губах, покрытыми трещинами от вечного мороза. Алхимик уверенно и сосредоточенно смотрел в одну, неизвестную ему точку, погрузившись в себя. И это после трех бокалов вина? — Давай я отведу тебя домой, а утром вернёшься на хребет. Альбедо ничего не ответил. Его взгляд медленно поднялся на Дайнслейфа и застыл на нем. Они долго смотрели друг на друга в глаза. Звёздное, тёмное небо и одинокое, чистое море. — Я приму это за согласие. Тяжело было видеть главного алхимика Ордо Фавониус, принца мела и гения в таком виде: растерянном, глупом, ничего не понимающим. Осмотревшись вокруг, Дайнслейф понял, что кроме бармена и парочки искателей приключений, желающих отдохнуть и выпить после тяжёлого дня, здесь никого не осталось, поэтому без стеснения поднял Альбедо на руки. Нужно вернуть его домой, а утром, как он и просил, отвести обратно на Драконий хребет. Дайнслейф часто бывает у него дома. Иногда чаще самого Альбедо, потому что тот позволяет ему здесь ночевать и жить в принципе. Мужчина аккуратно усаживает пьяного алхимика на кровать, снимает его куртку и, складывая её, кладёт на стул. — Я принесу тебе холодной воды. Должно немного помочь прийти в себя. Альбедо просто смотрел в одну точку. Он пытался сохранять рассудок и способность мыслить, но пьянеющий яд не даёт ему сделок ть это так просто. Когда же Хранитель протянул ему стакан воды, он послушно выпил содержимое. И правда, это немного помогло: холодная вода взбодрила, Альбедо видел и думал немного яснее, чем до этого. Вздохнув с облегчением, Дайнслейф сел на кровать недалеко от него. — Мне остаться с тобой на ночь или хочешь побыть один? Альбедо долго молчал. Пока в конечном итоге не сказал: — Останься со мной. Пожалуйста. Руки Альбедо тянулись к лицу Дайнслейфа. Легли на щеки, поглаживая холодную кожу. Его глаза, голубые, как безоблачное небо над Мондштадтом, смотрели так внимательно, нежно, влюбленно. Хранитель все ещё чувствовал запах вина, исходящий от алхимика, особенно от его дыхания. Их губы сошлись в поцелуе. Вкус алкоголя оставался на губах принца, что отчётливо чувствовал Дайнслейф. Он сводил с ума, наполняя мысли и разум сплошным густым туманом. Язык прошёлся по небу и некоторым зубам, отчего Альбедо тихо, приглушенно застонал. Целуя, он медленно поднялся с кровати на колени, чтобы пересесть на колени любимого мужчины. Алхимик тяжело дышал от нарастающего возбуждения. Держась за чужие, широкие, крепкие плечи, он вновь взглянул в глаза Дайнслейфа, словно звёздное полотно. Ему казалось, будто они слегка светились в полумраке его спальной комнаты. — Могу ли я?.. — шёпотом спросил Хранитель, наблюдая за Альбедо. Его покрасневшее лицо выглядело таким милым сейчас: румянец покрыл не только щёки и переносицу, но и кончики ушей, которые не смогли спрятаться от взора Пророка. — Да… Я сам этого хочу. Сейчас он был готов расплавиться от услышанного. Это уже не первый раз, когда они отдаются друг другу в порыве сильного возбуждения, желания и любви, но каждый раз для Дайнслейфа словно первый и будто последний. Вечно занятой Альбедо. Порой они даже просто видеться не могут. Дайнслейф ценит любое время, проведённое рядом с возлюбленным, будь то простая прогулка ночью под звездами, будь то секс. И каждый раз во время него Хранитель ловит себя на мысли, что у Альбедо чертовски красивое, изящное тело. Мужчина немного наклонился, целуя звезду на шее его маленького принца. Сладкие стоны Альбедо заполнили комнату, разрезая всю тишину пополам. Ничего, кроме них, не было слышно, разве что гуляющий с тихим гулом ветер Мондштадта за окном. Дайнслейф не знал, откуда у Альбедо появилась эта звезда, но она была его слабым, чувствительным местом, поцелуи которого всегда сопровождались его звонким голосом, ласкающим слух Хранителя. Руки медленно исследуют, трогают чужое тело. Одна из них заползает под шорты Альбедо, поглаживая бедро. Укутанные чёрной перчаткой пальцы зацепились за чулок и осторожно стянули его, оголяя чувствительную кожу. Другая же ловко расстегивала синюю рубашку алхимика, аккуратно снимая с воротника гео глаз бога. Как бы Дайнслейф не ненавидел Селестию и архонтов, он с уважением относился к той силе, которая есть у его любимого, пусть и через не хочу. Он понимал, что глаз бога — лишь способ контроля над алхимиком, что заставляет Хранителя волноваться. Он наклоняется к плечу Альбедо, проходит поцелуями по бледной, словно снег, коже, оставляет на ней маленький, еле заметный засос. Дайнслейф не имеет привычки кусать и помечать Альбедо. Его тело и без этого будто эталон красоты и искусства. Было только одно место, которое он бы посмел покрыть следами от губ и зубов. Там, где простой прохожий ничего и не заметит. Дайнслейф слишком скрытен и осторожен: он боится, что если кто-то узнает об отношениях Альбедо, то может произойти что-то плохое. Альбедо прекрасно понимает его опасения, его чувства. Никто в Ордо Фавониус не знает и не должен знать. Даже Кли, с которой он ближе всего. — Дайнслейф… Пальцы Альбедо касались обнажённой груди Пророка. Мужчина с непривычной для него тревогой осмотрел алхимика, сам не зная почему. Когда же их взгляды встретились, блондин полушепотом отозвался: — Поцелуй меня снова, пожалуйста. Облегченный выдох. Порой Дайнслейф понимает, что слишком трепетно относится к Альбедо. — Конечно, мой принц. Губы Альбедо нежные, несмотря на привычку кусать их от стресса. Ощущение, будто касаешься лепестков молодых, свежих сесилий. В поцелуе Дайнслейф чуть наклоняется, заставляя Альбедо лечь на кровать. Его распущенные волосы охватили всю подушку. А как Дайнслейф любит их заплетать ленивым, ранним утром, когда солнце над городом только начинает всходить. Может, у него не очень хорошо получается, но Альбедо нравится и он ценит любую его попытку отставить свою холодную натуру в сторону, быть нежным и ласковым. Только в присутствии главного алхимика ордена Дайнслейф — самое тёплое и заботливое существо на всем Тейвате. Хранитель отстраняется и немного отползает назад. Руки аккуратно избавили Альбедо от его шорт вместе с чулками, а глаза внимательно рассматривали длинные ноги. Касаясь внутренней стороны бедра, Дайнслейф прекрасно слышал, как стонет его принц, ведь это место было ещё чувствительнее, чем звездочка на шее. Дайнслейф немного наклонил голову и стал целовать нежную кожу в этом месте, держа ногу рукой. Альбедо вздрагивал от удовольствия, его ладони крепко сжимали лежащее под ним одеяло, а губы в тихих, протяжных стонах проговаривали имя возлюбленного. Чужие зубы легонько впились в кожу, оставляя слабый след после себя, и губы Дайнслейфа тут же стали зацеловывать укушенное место, будто он думал, что ему от этого больно, хоть в глубине своей мрачной души понимал, что Альбедо только приятно. — Д-Дайн!.. Реакция говорила сама за себя. — Да, мой принц? — Продолжай, пожалуйста. Шепот Альбедо опьянял лучше любого алкогольного напитка. Желание его любимого человека для Дайнслейфа было очень ценным сокровищем, поэтому он поднял другу ногу алхимика и стал вновь зацеловывать внутреннюю сторону бедра, отчего стоны Альбедо становились только в меру громче. Никто из них не беспокоится о том, что их вдруг услышат. Всё время мира застыло только ради них двоих. Ничего больше сейчас не существовали. Только они вдвоем. Рука, что свободная от последствий проклятия бессмертия, аккуратно обхватила член Альбедо. Большой палец поглаживал головку, слегка надавливая на неё. От неторопливых движений вверх-вниз алхимик в долгом стоне выгнулся в спине, подставляя горящую грудь еле ощутимому уличному ветру, дующему из оконной щели. И с каким же удовольствием Дайнслейф наблюдал за реакцией Альбедо. Его лицо, покрасневшее от невыносимого смущения, было чрезвычайно милым сейчас. Алхимик будто почувствовал, как пристально смотрит на него возлюбленный, и от стыда закрыл лицо руками, продолжая тихо постанывать. Такой жест вызвал у Дайнслейфа ничего, кроме улыбки и какого-то смешка. А ласки не прекращались. Ладонь даже не думала останавливаться. Альбедо чувствовал чужие прикосновение не только к своему члену, но и бедру, как рука, пострадавшая от проклятия, еле касалась его, будто Дайнслейф боялся оставить царапины на белоснежной коже принца. И оба мужчины понимают, что Альбедо — не хрупкий и вполне сильный человек, со стороны, особенно сейчас, он казался именно таким. Рука Хранителя, испачканная в чужой сперме после разрядки, пару раз прошлась по горячей коже живота и боков Альбедо, на которых оставались частички его собственного семени. — Было приятно? Дайнслейф спрашивал это каждый раз ради собственного спокойствия. — Да… Очень приятно, — Альбедо глубоко вздохнул и посмотрел в чужие глаза, — Но этого недостаточно. «И откуда только в тебе столько сил и возбуждения?» — вопрос, которым задаётся Дайнслейф каждый раз и на который до сих пор не получил ответа. — И я вижу, что тебе тоже нужно, — лицо алхимика украсилось улыбкой, а взгляд ненадолго застыл на чужих штанах. Даже сейчас он был чертовски прав. Рука Альбедо потянулась к прикроватной тумбе, на которой стоял светильник и лежали какие-то ключи. Ключи от ящика в его личном кабинете. — Ты не убрал их ещё с прошлого раза? — Мне было не до этого. Ты же знаешь, я дома редко появляюсь, —лёгкий взмах в сторону мужчины и Дайнслейф ловко ловит ключи, — Только быстрее, прошу тебя. Дайнслейф знает, как тяжело возбужденному Альбедо без его прикосновений. Алхимик рядом с ним становится очень тактильным, чего не позволяет себе с другими людьми: постоянно просится в объятия, а если его не погладить по голове перед сном, то он ещё долгое время не сможет заснуть. Дайнслейф до сих пор не может забыть реакцию Альбедо на то, что он как-то раз из интереса перестал его ласкать прикосновения: скулеж и мольбы. Он был готов на любые хитрости, лишь бы добиться своего. Дайнслейф прекрасно помнит то, чем это закончилось: Альбедо начал трогать самого себя прямо у него на глазах. Незабываемое зрелище. — Слушаюсь, мой принц. Личный кабинет Альбедо является синонимом к слову беспорядок. Повсюду на полу валяются какие-то чертежи, схемы, формулы, другие бумаги. Столько неубранных книг. Только оборудование было аккуратно расставленно по полочкам, ведь оно может сломаться. Из закрытого ящика в столе Дайнслейф забрал небольшой пузырёк, от которого веяло лёгким холодком. То же самое, что и в прошлый их секс. Альбедо делает смазку сам на основе слизи крио слаймов. На основе, потому что иначе получается слишком холодной. «Никогда бы не подумал, что мои знания алхимии пригодятся для чего-то такого» — пронеслось в его голове в тот раз. Первое, что сделал Дайнслейф, когда вернулся к Альбедо — это одарил его поцелуев в губы за ожидание. Алхимик целовал его долго, ведь даже пары минут ему хватило для того, чтобы почувствовать разъедающую тоску. Альбедо так любит его целовать. Ему не нужен повод для того, чтобы просто в какой-то момент взять и поцеловать его в щеку или в губы. Особенно когда они совсем одни. На людях он успешно справляется со своими желаниями. Нанеся на пальцы немного прохладной массы, Дайнслейф немного растер её и только после этого поднёс пальцы к кругу мышц. Из губ принца вырвался негромкий стон только от одного прикосновения. Разница в температуре давала о себе знать, ему было от этого приятно. Альбедо почувствовал внутри себя чужой палец. От этого не было неприятно, пока что. Где-то в глубине своих мыслей алхимик благодарил того бога, который послал ему такого нежного, понимающего партнёра, несмотря на то, что Альбедо сложно было назвать глубоко верующим. Когда внутри оказался второй, то блондин слегка зажмурился от лёгкого дискомфорта. Он не волновался из-за этого, ведь прекрасно понимал, что это пройдёт. Пальцы Дайнслейфа с осторожностью двигались внутри него, чуть задевая чувствительную точку, что заставляло Альбедо не только стонать, но и двигать бёдрами, помогая самому себе получить из этого ещё больше удовольствия, а наблюдающий за этим Дайнслейф даже на мгновение застыл, засмотревшись. Подготавливая, он немного развёл пальцы в сторону, получив в ответ неожиданный, даже громкий стон. Значит, все в порядке. «Если мне так приятно от этого, то что будет потом?» — каждый раз Альбедо задавал себе такой вопрос. И каждый раз узнавал все на собственном опыте. Интересные у алхимиков нынче эксперименты, да? Придерживая член рукой, Дайнслейф медленно вошёл внутрь Альбедо, и когда тот понял, что внутри него оказалось что-то большее, чем обычные пальцы, по всему телу алхимика прошлась дрожь, а сквозь зажатых губ тихое мычание. — Спокойнее. Расслабься, мой принц, — поверженная проклятием рука ласково коснулась щеки Альбедо. Алхимик схватился за неё двумя руками, прижимая к себе и утыкаясь в неё носом. Дайнслейф понимал, что ему нужно немного времени, чтобы привыкнуть к члену внутри себя, поэтому никуда не торопился. Губы заботливо чуть коснулись горячего лба и горячих щёк. — Вот так, молодец, — почувствовав, как тело Альбедо заметно расслабилось, мужчина задвигался не сильными толчками. — Д-Дайнслейф… — Альбедо стонал имя так горячо любимого им человека, полностью отдавшись ему. Выгибаясь в спине, словно ленивый кот под солнцем, он закрыл глаза, наслаждаясь каждым толчком внутри себя и чувствуя, как чужой член прекрасно доходил до чувствительных мест и точек. Альбедо порой не понимает, как Дайнслейфу удалось так быстро найти к нему подход. Он задумался об этом ещё после их первого раза: совершенно смущенный и не знающий что делать Альбедо буквально плавился под ним. Это происходит и сейчас, но теперь он знает, что можно и нужно делать. Альбедо вздрогнул от прикосновения к своей груди. Кожа вокруг сосков немного покраснела, что Дайнслейфу казалось даже милым. Он осторожно коснулся до них подушечками пальцев, заставляя Альбедо прикусить нижнюю губу, ведь ещё немного — и потом ему придётся объясняться перед соседями, что у них тут происходит. — Всё в порядке? — их не долгую тишину прервал голос Хранителя. Альбедо открыл глаза и их взгляды встретились. — Всё очень хорошо. Пожалуйста… Не останавливайся. Дайнслейфу очень хотелось улыбнуться от таких слов алхимика, но почему-то посчитал это неуместным. Толчки были все чаще. Альбедо крепко сжал в ладонях одеяло, его голова повернулась в бок, а глаза вновь закрылись от чрезмерного удовольствия. Когда до него дошёл шумный вздох Дайнслейфа, он почувствовал, как на его живот стекает чужая сперма. В глазах Хранителя он выглядел таким уставшим. Честно говоря, он прекрасно понимал его, но перед тем, как лечь отдыхать, нужно немного прибраться, чем Дайнслейф сейчас и займётся. На это уйдёт не так много времени: мужчина сложил одежду алхимика, вытер его живот и бедра, после помог ему надеть нижнее белье. Альбедо за то время, что Дайнслейф приводил все в порядок, стащил его плащ и теперь лежал с ним в обнимку. «Ты невыносимо милый.» — Я очень рад тому, что тебе понравился мой плащ, но можно я окажусь вместо него, мой принц? Улыбка Альбедо, его маленькая радость и сокровище, была вместо ответа. Алхимик отдал возлюбленному его элемент одежды, а вскоре они оказались вместе в кровати. Альбедо, уткнувшись в чужую грудь, крепко обнимал Хранителя. Тот, в свою очередь, аккуратно укрыл их обоих одеялом. Губы Дайнслейфа оставили поцелуй на лбу, раздался его шепот: — Засыпай. Я буду охранять твой сладкий сон, — с этими словами его рука, лежавшая на макушке головы алхимика, медленно стала гладить по волосам. И Кейе вовсе не обязательно знать, насколько близкие их отношения.