Накануне Фестиваля

Думал, полдня просплю, но проснулся рано, вырвавшись из надоевшего дурного сна. Снилась проклятая ночь после празднования моего совершеннолетия, только в этот раз все события до моего возвращения домой смазались, а момент, когда Кэйю пронзила Крио-энергия, я видел замедленно, несколько раз, в подробностях и с разных ракурсов. Особенно впечатался в память последний кадр – след от его атаки на обоях кабинета. Решил, что это знак заняться подготовкой своего нового кабинета к смене обоев, и потратил время на оборудование тайников в нескольких местах. В бывшей гостевой спальне, которая в ближайшее время будет переоборудована, пока стоял только один массивный письменный стол, вывезенный из особняка, и пара обитых бархатом стульев. Обстановка так себе, но для работы пока достаточно. К полудню явился Эльзар, чтобы обсудить рабочие моменты. Я должен был как можно более подробно изложить свой план по модернизации производства, для реализации которого нужно было закупить кое-какое оборудование, обучить людей и найти новых поставщиков. Когда у меня возникали сомнения в исходе предстоящих сражений, я старался заранее передавать доверенным людям максимально много значимой информации, готовясь, как всегда, к худшему. Эльзар был очень воодушевлен возобновляющимся движением в хозяйстве, его лицо словно помолодело. Не хотелось сбивать его настрой, но мне необходимо было рассказать ещё кое-что. Я дал ему ручку, заправленную симпатическими чернилами, и продиктовал договор о неразглашении, который тот старательно записывал, и с каждым словом выглядел всё тревожнее. Я бы на его месте тоже занервничал, особенно на пункте о нарушении договора, которое каралось смертной казнью. В общих чертах я рассказал о подпольной сети, куда входят волонтёры со всего Тейвата: воины, сборщики информации, координаторы и помощники, предоставляющие кров, оружие и прочие ресурсы. Внутри сети существовало определённое ранжирование, и оно не зависело от положения волонтёров вне сети, а определялось только наличием необходимых навыков и возможностью взять на себя соответствующую степень ответственности. Как правило, настоящее имя и статус волонтёра оставались в секрете. Теперь Эльзар выглядел так, словно я привязал его к стене, нарисовал на лбу мишень и достал дротики для дартса. Он всматривался в постепенно исчезающий текст договора, видимо, пытаясь осознать возложенную на него ответственность. – Я так и знал, – произнёс он, спустя какое-то время, – Так и знал, что ты куда-то влез, – он даже не заметил, что оговорился. – Теперь ты тоже влез. Будешь пособником «Полуночного героя». – Я так и знал, – снова сказал он, – Так значит, вы не лучшим образом отзывались о Герое..? – Совершенно идиотское прозвище. Я оставил Эльзара не в лучшем расположении духа и уехал в таверну. День был, пожалуй, из тех, что называют обычным. Кэйя вчера угрожал, что придёт в таверну только в смену Чарльза, и на самом деле сегодня не пришёл, как ни странно. Уж не знаю, занят был, или дразнил меня. Зато снова приходил Пэйн, который в сердцах извинялся за своё заявление, что я самозванец, а настоящий Дилюк четыре года как мёртв. Но я не держал зла – не так уж сильно он ошибался. Мыслями я весь день был в Спрингвейле и порой становился рассеянным, но смена прошла без конфликтов. Кто-то списывал небезупречное обслуживание на мою неопытность, кто-то не обращал внимания, а кто-то даже был в восторге, что их обслуживаю именно я… С трудом дождавшись закрытия, я поспешил со всеми распрощаться, прихватил тёплый сюртук, привезённый сюда ещё в первый день, и верхом направился в Спрингвейл. Путь лежал мимо охотничьего поселения. По дороге встретился чудак, зовущий себя Великолепный Хопкинс, который одним прикосновением делал воду святой. Затопил бы он своей святой водой пещеру, где обосновались маги... Я оставил лошадь около озера, образованного водопадом, срывающимся с перевала. Здесь повсюду росли лилии калла. Я сорвал несколько цветов и привесил к седлу, напоминая себе о необходимости завтра в час дня быть в Монде у фонтана. Чуть выше в неприметном углублении скрывался вход в заброшенный жертвенник, за многие века богослужений пропитанный Крио-энергией, которую теперь облюбовал Орден Бездны. Здешнюю атмосферу невозможно выносить долго: воздух крайне разрежен, а температура критически низка. По нашим расчётам, полчаса – это относительно безопасное для пребывания здесь время. Я засёк на часах 35… 36 минут. В сводчатом ледяном зале меня встретили четверо хиличурлов и несколько мелких крио-слаймов. Маг, конечно, притаился где-то в глубине. В ближнем бою я разбил нехитрый отряд дикарей, отвлекаясь на нападки слаймов, как на навязчивых мух. В засаде обнаружился ещё один удивительно меткий хиличурл-лучник, но долго он не протянул, стоило только сократить дистанцию. Вскоре появились более крупные слаймы, я обвил одного из них цепью Порчи и сдавил, пока тот не треснул, а остальных атаковал взрывной волной энергии… Больших слаймов с их ледяными иглами становилось больше. Нужно дышать ровнее... Маг обнаружил себя, когда прошло уже больше двадцати минут. Мог бы ещё потянуть – запаниковал что ли? Его накрыла волна Порчи... Смак… Дышать становилось сложнее... Помню, как сдавливал его цепью... Он быстро выдал важную для нас информацию, но отпускать его не хотелось… В конце концов, я, конечно, прикончил его и выбрался из подземелья, отставая от своего секундомера всего на пару минут. Я присел у обрыва, ощущая брызги водопада, порвал рубашку на бинты и туго перевязал левое плечо. Прилетела орлица, мой боевой товарищ, по какой-то причине следовавший за мной с тех самых пор, как я покинул Ордо Фавониус. Я вообще-то думал, орлы спят по ночам… Тонкая ткань быстро пропитывалась кровью, нужно было как можно скорее добраться домой. Но почему-то было спокойно. Глубокой ночью я оказался на винокурне. Аделинда ожидала меня. В домашнем платье она выбежала навстречу. – Это – в воду, – я отдал ей букетик лилий, – Бинты, прочные нитки и дистиллят – мне в спальню. Для анестезирующего эффекта она предложила сначала принять спирт внутрь, но от одного его запаха подступила тошнота. У неё сильно дрожали руки, когда она зашивала рану; сама себе она шептала что-то успокаивающее. – Разбуди меня, пожалуйста, около десяти. Важная встреча в Монде, – сказал я и… моргнул? Но сразу же был разбужен – было уже утро. На всякий случай надел чёрную рубашку – всё же Аделинда не целитель, мои швы не внушали доверия. Я прибыл чуть раньше назначенного времени и, чтобы дождаться Кэйю, выбрал лавочку около «Кошкиного хвоста», с которой открывался обзор всех подходов к фонтану. Вернее, не всех, как оказалось. Сверху на меня летел… гарпастум? Вряд ли гарпастум бы так радостно кричал. Это была девчонка лет пяти в ярко-красном плащике, кружевном белом платье и трогательных панталонах, которые я детально успел разглядеть снизу. Она сложила планер и пикировала прямо мне в руки. Её огромные красноватые глаза горели, как два костерка. Она освободилась от моих вынужденных крепких объятий, оглядываясь, поправила красный беретик и пшеничные волосы, собранные в два хвостика, обнаружив необычные длинные ушки, уселась рядом со мной и спросила: – Ты не видел тут главного подрывника? Он должен ждать нас у фонтана! От необходимости отвечать ей меня избавил Кэйя, подбегающий к нам со стороны лестницы: – Кли! Это он и есть! Выражение её лица резко переменилось. Она смерила меня крайне критичным взглядом и разочарованно пробормотала: – Какой-то странный взрослый… Я по-другому представляла себе главного подрывника… – Это и есть твой компаньон? – спросил я у подошедшего Кэйи. – О да! Это Кли, дочь великой ведьмы Алисы, которая отправилась спасать другие миры и оставила на попечение Ордену эту невероятно талантливую юную особу. Кли эксперт в пиротехнике и… – И лучший друг Додоко! – перебила девчонка. – Додоко? Кэйя помог ей снять со спины несоразмерный её габаритам ранец и присел с другой стороны от меня. – Додоко значит «лучший друг», – Кли продемонстрировала прикреплённую к ранцу игрушку, похожую на перекормленную снежную лисицу. – Очень предусмотрительно иметь лучшего друга, которого можно пристегнуть к сумке, – похвалил я. – Хорошо, что за голову! – бросил Кэйя. На ранце была приколота ещё одна более любопытная вещица. – Глаз Бога, в столь раннем возрасте… – И по этой причине весь Монд под постоянной угрозой бомбардировки, – Кэйя драматично вздохнул, – Но мы с Альбедо бдим неусыпно и оберегаем покой жителей. – Откуда он у тебя? – я повернулся к Кли. – Я просто решила, что должна сделать самую-самую большую бомбу, царь-бомбу! Царь-король-бомбу! И тут всё – бам! – и взлетело! Ух! Вся моя мастерская! Но зато я нашла это, – она указала на Глаз Бога, и вдруг опять взглянула на меня с напрасным предвосхищением: – А ты правда главный подрывник? Дядя Кэйя так сказал! Покажи что-нибудь! – Ты знаешь, Кли… Я отдал свой Глаз Бога, и теперь больше не главный подрывник. Я был очень смущён, а Кэйя смеялся. – Как ты мог! Я бы такой подарок ни за что не бросила! И что с ним теперь?! Я ощутил что-то вроде досады и посмотрел на Кэйю, не зная, что ответить. – Когда ты весь в чёрном, у тебя ещё более печальный вид, – некстати сказал он. – Печальный? Вовсе нет. Просто я думаю. Часто. Это так выглядит, если ты забыл. – Твой Глаз, кстати, надёжно хранится в Ордене, я пару раз ходил на него взглянуть. Проверял, жив ли я?.. – Хочу шашлычок! – Кли вдруг подбежала к Кэйе, – Очень-очень! – В «Охотнике», кажется, был в меню, – предложил я. – Шашлычок от дяди Кэйи! – Ой-ой, что же делать? – дядя Кэйя явно был польщён, – Нигде не подают таких сладких шашлычков… – Может, тебя устроит из ресторана? Это тоже вкусно, – я понимал, как может повернуться ситуация. – Пойдёмте лучше ко мне! – именно так ситуация и повернулась, – На запах опять, наверное, прибежит наш любимый серый кот, да, Кли? – Да! Обожаю котиков! С одной стороны я был бы рад возможности увидеть его дом и убедиться, что он нормально устроился... Но ощущение собственной неуместности там было явно сильнее этого намерения. Я услышал, как Кли тихонько сказала: – Мне не нравится его лицо… – О чем ты думаешь? – Кэйя пихнул меня плечом, – Не переживай, не произойдёт ничего такого, о чём сплетничают одинокие молодые девушки, с нами же ребенок! Пошли! – он слегка потянул меня за локоть, сам поднимаясь с лавки. Я подорвался первый, скрывая пробравшую дрожь, и, должно быть, несколько резко ответил: – Мне нужно вернуться домой. – Так скоро? Мы только разговорились. Я и тебя шашлычками угощу. И кота погладить разрешу, он всё равно не мой. Разве ты не любишь животных, Дилюк? Я понимал, что чем дольше слушаю его гипнотизирующую болтовню, тем больше упускаю момент, когда смогу уйти, а оставаться было нельзя. Когда он произнёс моё имя, меня словно электрический столб пригвоздил к земле. Я не нашёл ничего лучше, чем сказать: «Прошу меня извинить», – провернуться на каблуках и, не оборачиваясь, быстро зашагать к воротам. Как полный идиот. Кэйя звал меня дважды, но вслед за мной не пошёл. Ужасно некрасиво с моей стороны.