Блеф

      Встреча была бесконечной.       Брейнсторм знал, что так оно и будет, но после четвертого часа прослушивания бубнежа Праула обо всем — от управления ресурсами до неправильного использования комнат выхода, он начал осознавать понятие «бесконечности» как никогда раньше. Это ужасало... и очаровывало. Интересно, сможешь ли он как-нибудь превратить это в какое-нибудь милое огнестрельное оружие? Как луч вечной скуки, который сокрушил цель волной монотонности, окрашенной отчаянием.       На самом деле это была его вина. Встреча могла бы уже закончиться, если бы он не прерывал Праула на каждом шагу, прося бессмысленных разъяснений, требуя знать причины каждого маленького решения. Отвлекающие факторы в сочетании с ёрзанием Брейнсторма, от чего стул противно скрипел, явно приводили тактика на грань подлинного раздражения.       Как и планировалось.       Джет оглядел комнату и задался вопросом, какие скучные мысли занимают процессоры его коллег. Комитет по этике включал в себя: Трейлбрейкера, кивающего во все неподходящие моменты; Анимуса, выдумывающим штуки и Ксаарона, извергающим напыщенные банальности всякий раз, когда в разговоре наступало затишье. Присутствовали и другие важные учёные Кимии, среди которых выделялись Айронфист и Персептор.       Внимание привлекало отсутствие Хромдома, но в этом не было ничего удивительного. Ранее он признался, что визит Праула на Кимию вызвал некоторое напряжение между ним и Ревайндом. Без сомнения, он отказался от встречи в надежде успокоить своего конджанкса. Поступок, о котором он пожалеет позже, когда услышит об эпическом триумфе Брейнсторма.       Джет постучал пальцами по чемодану. Его взгляд перескочил через Персептора. Это такой дурацкий оттенок красного. Слишком броско для его педантичной личности. — подумал мех и забарабанил пальцами быстрее.       — Брейнсторм. Прекрати.       Под маской лицевую джета исказила улыбка — злая, словно он хотел кого-нибудь убить. Давно пора. Праул был раздражен. Отсюда было не так уж далеко до возмущения, затем разочарования, а после и срыва.       Пора подбавить газку.       Брейнсторм вскочил с места. Он провел манипулятором по тщательно организованному столу Праула, отодвинул в сторону датапады и опрокинул куб энергона.       — Мы уже достигли моего пункта повестки? — Он разложил гибкий гологенератор и включил.       Трёхмерная схема последнего рассеивающего бластера Брейнсторма появилась неприятно близко. Близость и скорость, с которой он появился, вызвали небольшой статический удар по шлему Праула.       — А… Брейнсто —       — Почему я не могу получить настоящий ответ на вопрос? — спросил джет. — Это оружие — прорыв в технологии рассеивания, а его не воспринимают всерьез.       — Это оружие, — сказал Ксаарон, — является нарушением всех известных правил межгалактической войны.       — Правила ведения войны. Верно. А десептиконы получили этот свод правил? — Брейнсторм завис рядом с аудио Праула, убедившись, что часть выхлопа двигателя попала прямо в лицевую тактика. — Ты действительно не веришь, что правила ведения войны это полный шлак? Правда, Праул?       Ощутимая досада потрескивала в электромагнитном поле тактика.       — Брейнсторм, мне нужно, чтобы ты —        — Ты только посмотри на это! — Джет приобнял Праула одним манипулятором крепко прижимая к себе. Достаточно крепко, чтобы слегка ободрать краску. — Это больше, чем оружие, это произведение искусства. И я могу сделать его цвета фуксии, аквамарина… — Он теснее прижался к тактику. — Может быть, чёрно-белым?       Праул поднял манипулятор.       — Отойди. Немедленно.       — Ага. Конечно. Извини, — Брейнсторм сделал крошечный шажок назад, все ещё достаточно близко, чтобы задеть Праула крылом.       Он практически ощущал на вкус раздражение этого меха. Пришло время поднять ставки, применить немного тактики «разделяй и властвуй». Праул был бы эпически, экзистенциально отстранен, если бы потерял контроль над мехами в комнате. Брейнсторм просто нуждался в правильном катализаторе.       — Это абсурдно, — сказал Анимус. — Мы дали тебе ответ по поводу этого оружия несколько месяцев назад. Это было и остается безоговорочным «нет».       Спасибо, Анимус, ты слабоумный идиот.       — Ты закончил? — спросил джет. — Некоторым из нас предстоит совершить невообразимые чудеса.       — Твои Непристойности — половина причин, по которым мы проводим эти встречи, — сказал Анимус. Он махнул манипулятором в сторону Праула. — Понимаете, что я имею в виду, сэр? У Комитета по этике только и дел что с ним. Это настоящая трата времени, и я думаю, что...       — Ты сейчас думаешь? — удивился Брейнсторм. — Это что-то новенькое.       Анимус уставился на него.       — Ты невыносим. Твое отношение является серьезной проблемой этого учреждения, и твое полное пренебрежение правилами неоднократно ставило под угрозу всех.       — Твоему отношению не помешало бы немного поработать над собой, приятель, — сказал Трейлбрекер с искренней улыбкой. — Без обид.       Брейнсторм указал на Ксаарона.       — То же самое он сказал о тебе. В последний раз, когда ты пришел на смену подшофе.       Улыбка Трейлбрейкера дрогнула. Он посмотрел на Ксаарона.       — Правда?       — Я ничего такого не говорил! — сказал Ксаарон.       В течение нескольких мгновений три члена Комитета по этике ссорились, бросались обвинениями пытаясь поговорить друг с другом. Они проигнорировали призывы Праула к порядку, беспомощные против способности Брейнсторма раззадорить их.       Джет прокрался обратно к своему креслу. Скрестил манипуляторы за шлемом и устремил на Праула взгляд, который, как он надеялся, передавал, как тяжела жизнь, когда тебя окружают простаки.       Тактик стиснул денты, нахмурившись ещё сильнее.       Как и Персептор, Брейнсторм не мог не заметить этого. О да, он тоже сходил с ума от скуки. Я делаю одолжение нам обоим.       Праул хлопнул ладонью по столу.       — Довольно! Это грубое нарушение протокола. В будущем Кимии понадобится чёткий план из десяти пунктов, чтобы действовать на самом высоком уровне.       Джет наклонился вперед в кресле, чтобы серьезно посмотреть на Праула.       — Айронхайд предложит нам план?       — Айронхайд? План в том чтобы стрелять во все что движется?       — Неужели? — спросил Брейнсторм. — Я имею в виду, нет. Просто Айронхайд такой хороший стратег.       Дверцы Праула дернулись.       — Брейнсторм…       — Ну знаешь, потому что Оптимус всегда его слушает.       — Брейнсторм, я знаю, что ты сейчас делаешь, — голос Праула приобрел еще более стальной оттенок, если такое вообще было возможно. — И мне это не нравится.       — Он и Хот Род, — сказал джет, ничуть не смутившись. Он прижал чемодан к грудной броне. — Или Гримлок.       — Гримлок?!       Тёмное подводное течение пробежало по комнате. Комитет по этике принял свое обычное шокированное выражение. Другие учёные что-то бормотали друг другу отходя в сторону. Губы Персептора были сжаты так сильно, что казалось, будто у него их вообще нет. Он поминутно качал шлемом в сторону Брейнсторма, подняв оптогрань.       Что-то горячее и заряженное пронеслось по цепям Брейнсторма. О, смотри, он пытается предупредить меня. Это мило. Он, наверное, до смерти боится, что Праул вышвырнет меня с Кимии. Не к чему стремиться, если меня не станет.       Тактик не прогнал бы его. Не тогда, когда он собирался совершить множество прорывов с помощью кое-какой очень интересной технологии. Он был слишком ценным. Праул уберётся первым.       Джет рассчитывал на это.       Приблизив энергетическое поле как можно ближе, он попытался создать комбинацию нейтрального и невинного поля.       — Эй, без обид. Я немного удивлён, что ты вообще здесь. Учитывая, что Хромдом не может сделать для тебя никаких вскрытий или подключений.       Пальцы Праула медленно потянулись к краю стола.       — Он обещал Ревайнду, что прекратит подключения. Но ты ведь это знал, верно?       Ледяная голубая оптика притухла. Праул стиснул денты. Он уставился на Брейнсторма с тихой яростью. Его манипуляторы заметно сжались.       — Ты все равно можете с ним не связаться, — сказал джет. — У него выходные в ближайшую пару дней. Я думаю, он планирует провести их с Ревайндом. У них годовщина, — Брейнсторм усмехнулся и покачал шлемом. — Эти двое. Они отвратительны. Хех, знаешь, что мне сказал Хромдом? — он настроил вокалайзер на самый мечтательный тон в своей программе. — Он сказал мне, что никогда не был так счастлив.       Для такого неподатливого меха, Праул, конечно, мог двигаться быстро, когда хотел.       У стола не было ни единого шанса. Он пролетел над потрясенными учеными, вращаясь вокруг горизонтальной оси, пока не ударился о стену с впечатляющим грохотом.       Брейнсторм восхищался оставленной им царапиной. Я действительно, действительно гений.       Тактик стоял, кипя от злости, сжимая и разжимая кулаки.       — Этот объект — позор.        Затем он просто произнес «свободен» и вылетел из комнаты.       После нескольких секунд недоуменного пожатия плечевыми сегментами и пристального взгляда все встали, чтобы уйти. Боты ворчали и свирепо смотрели на Брейнсторма, проходя мимо.       — Придурок, — прошептал Анимус.       — Лжец, — прошептал в ответ джет. Он встал и последовал за Персептором в коридор.       — Это было опрометчиво, — сказал микроскоп. — Противодействие Праулу не даст положительного результата ни для кого из нас.       Камеру искры джета охватило то неприятное, напряженное чувство, которое он ненавидел.       — Извини. Я думал, мы научная станция. Я думал, что мы здесь для того, чтобы выиграть войну в той единственной точке, где воображение встречается с эрудицией. Но, очевидно, ты хочешь заполнять формы дни напролет.       Персептор открывал и закрывал рот, каждое действие сопровождалось щелчком его вокалайзера, изо всех сил пытающегося включиться.       — Почему ты должен… я не… — он потер шлем и фыркнул.       Реакция! Горизонтальные стабилизаторы Брейнсторма включались и выключались. Он пошаркал серво.       — Я сделал лазерное копье, — выпалил он.       — Какое это имеет отношение к делу?       — Хочешь знать, как оно работает?       — Нет, — нахмурился микроскоп. Он повернулся и пошел прочь.       Профессиональная ревность, — подумал джет. — Так мелочно.

***

          Позже в тот же день Брейнсторм слонялся по пустой лестничной клетке в складском крыле Кимии. Он простоял там двадцать минут, в течение которых придумал три новых вида оружия, которые могли бы коренным образом изменить войну, пока не услышал, как позади него открылась дверь.       Ревайнд просунул шлем в открывшийся проём.        — Мы одни?       — Ага. Это заняло у тебя достаточно времени.       — Извини. Мы не можем просто составить наше расписание, как ты, кажется, делаешь.       — А Праул ушел?       — Да, — сказал Ревайнд. — Его самый короткий визит на Кимию. Хорошая работа.       — Я лучший, — Брейнсторм протянул манипулятор. — Ты получил, что хотел. А теперь дай мне.       — Сделка есть сделка, — Ревайнд вложил диск с данными в протянутую ладонь.       Вкус возбужденных углеводородов затопил горло джета. Он поднял диск, оценивая, как он отражает плохое искусственное освещение Кимии.       — Он настоящий, верно?       — Три часа того как Персептор работает над проектами, — сказал Ревайнд, широко жестикулируя, как будто он пытался описать захватывающий фильм. — Не знаю, зачем тебе это нужно.       — Я хочу знать, что он исследовал, — сказал джет. — Я думаю, что он украл мою идею магматической гранаты.       — О-хо-хо. Тогда тебе будет скучно. Я смотрел его. В сущности он и Хайброу работают в тишине, за которой следует захватывающая дискуссия о любимых цветах.       Мотор Брейнсторма заглох.       — У Персептора есть любимый цвет? — Я тебе не верю.       — Посмотри сам. По-моему, он упоминает, какой вкус энергоновой ириски ему тоже нравится больше всего.       Диск разлетелся в дребезги в манипуляторе джета.       — Ему… ему что-то нравится? Персептору не нравятся штуки.       — Я так и думал, что это может случиться, — Ревайнд дал ему еще один диск. — Да ладно, всем что-то да нравится.       Параноидальная дрожь сотрясла корпус Брейнсторма. Его репутация будет разрушена, если кто-нибудь узнает об этом. Мехи наверняка подумают, что ему нужен диск, чтобы скопировать работу микроскопа.       — Ты ведь не записываешь меня прямо сейчас, не так ли? Лучше бы тебе этого не делать.       — Нет, — сказал Ревайнд. — Я собирался но… это слишком грустно.       — Как скажешь. Ты не скажешь об этом Персептору, а я не скажу Хромдому.       — Хромдом уже знает.       — Что? Он узнал, что я предложил тебе изгнать Праула с Кимии в обмен на… это? Как?       — Я сказал ему.       Брейнсторм качнул шлемом.       — Почему?       — Это называется быть честным с мехом, о котором ты заботишься.       — А так и не скажешь, — сказал джет. Ему было интересно, есть ли на диске ещё какая-нибудь полезная информация. Научная, конечно же. Не сплетничать о конфетах, цветах или о чем-то, что могло бы намекнуть на реальную личность за этой холодной, сексуальной внешностью.       Глупая. Глупая наружность.       — Тебе стоит как-нибудь попробовать, — сказал Ревайнд. — Насчёт честности.       Брейнсторм провел пальцем по краю диска.       — О-хо-хо.       — Ммм… Почему бы тебе не скопировать диск в свое личное хранилище, пока ты его снова не сломал?       — Ага, — джет засунул диск в подпространство, погрузившись в свои мысли, — пока, Ревайнд.       Он не услышал ответа архивиста и не вспомнил о своей следующей встрече с Айронфистом. Вместо этого он, словно в трансе, направился прямо в свою кварту, где оставался недоступным до конца вечера.