Do you like me, Ander?

— Прекрати, Патрик, я прошу тебя, — шепчу я в тишине библиотеки, где всего пару минут назад мне казалось, что я в безопасности от этого искусителя. Хотя, будь мы даже в гребаной церкви, он бы все равно умудрился добраться до моего члена. И я боюсь, что позволил бы. Точно позволил бы. — Проси лучше, — улыбается он, и я боюсь признаться в этом даже самому себе, но я обожаю эту улыбку до чертиков. Это то, что крутится в моей голове постоянно, даже когда Патрика нет со мной рядом. — Я сказал, хватит, — громче шепчу я, отпихивая парня от себя подальше. Он прижал меня к этой чёртовой книжной полке минут десять назад, и мой стояк уже просто рвался наружу, поэтому я даже немного горжусь своей выдержкой. Ему повезло, что сейчас в библиотеке абсолютно никого. Вообще, он привел меня сюда после уроков под предлогом того, что нам нужно серьезно поговорить. Только сейчас это мало походило на серьезный разговор. — Ладно, как скажешь, — Патрик внезапно отдаляется, и я стараюсь игнорировать это странное чувство в груди, похожее на разочарование. Но лишь на секунду. После он опускается передо мной на колени, слегка наклоняя голову на бок и смотря мне глаза, словно с вызовом. Думаю, только Патрик может выглядеть настолько высокомерно, сидя у кого-то в ногах. — Видишь? Я ничего не делаю, — шепчет он, и даже через слои одежды я чувствую его горячее дыхание в паре сантиметров от моего члена. Тогда он видит смятение в моих глазах и вновь улыбается — так мягко, так понимающе, что мне крышу рвет. — Не похоже на то, — бормочу я себе под нос, и Патрик вопросительно приподнимает бровь, словно заранее уже зная все, о чем я только мог подумать. — К чёрту, — мотаю я головой, начиная впопыхах расстегивать свои брюки. Краем глаза я замечаю, как улыбка Патрика становится еще шире. Не медля, он пододвигается ближе и приспускает мои брюки вместе с боксерами, выпуская наружу мой твердый член. Тогда я оглядываюсь, просто чтобы убедиться, что рядом точно никого. И снова опускаю взгляд на Патрика. Чёрт, мне так нравится смотреть на него, что это уже похоже на одержимость — и это совсем не кажется мне нормальным. С ним я уже давно забыл, что такое «нормально». Я шиплю себе под нос, когда его язык едва касается головки. А Патрик лишь смотрит. Все это время он только и делает, что смотрит. Так пронзительно, что невозможно отвести глаза. Он как будто знает, что я в его власти. Знает и пользуется этим. — Уже забыл, какой ты на вкус, — шепчет он, обхватывая мой член ладонью и делая пару резких движений. Блядь, в один день этот голос меня точно сведет с ума. Но я все равно жажду услышать больше — когда мы сидим на уроке, когда он просто проходит мимо. Даже поздно ночью, последнее, что я делаю перед тем, как уснуть — это представляю его манящий, бархатистый голос. Я едва вспоминаю о том, чтобы моргать, глядя на то, как Патрик обхватывает мой член губами, одновременно с этим проводя по нему языком. Чувствую, как коленки трясутся от всей этой бури чувств, что он вызывает во мне и ничего не могу поделать. Особенно когда он резко насаживается на член чуть ли не до самого основания, отчего я резко откидываю голову. Я почти не чувствую боли, когда с силой ударяюсь о книжную полку, позади себя. — Чёрт, Патрик, — беспомощно выдыхаю я, выгибаясь в спине и пожирая парня взглядом. Наверное, я выгляжу глупо, когда таращусь вот так, приоткрыв рот, но по правде, это последнее, о чем я сейчас забочусь. Опуская руку, я хватаюсь за его мягкие волосы, давя в себе мысль о том, что мне хотелось бы гладить их не только в такие моменты. Я уже не раз представлял, как трахаю его в собственной постели, но после секса он не уходит, как обычно, а остается рядом. И я играюсь с его волосами до тех пор, пока он мирно не засыпает на моей груди. Боже, справиться с этими мыслями куда сложнее, чем я думал раньше. С каждой секундой, я все сильнее чувствую, как сводит низ живота, особенно, когда я смотрю на это идеальное лицо. Наверное, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. И мне хотелось видеть больше. Хотелось испытать с ним больше. Испытать с ним все, что он мне только предложит. — Блядство, — проворчал я себе под нос, пытаясь заставить себя не думать и просто наслаждаться. С последним, кстати, проблем не возникало. Еще бы, когда такие нежные губы ласкают тебя в самых чувствительных местах, заставляя корчиться от удовольствия. Казалось, что его горячий язык сейчас был повсюду, и вытворял он им удивительные вещи. Как и эти руки, которые успокаивающе гладили меня по бедрам, подводя все ближе к краю. Чёрт, быстро же он со мной управляется. — Ребята, кто-нибудь остался?! — вдруг слышу я голос библиотекаря, и тут же напрягаюсь. Но опуская взгляд на Патрика, я замечаю лишь недобрый огонек в его глазах и ничего больше. Потому в следующую секунду он начинает сосать ещё усерднее, помогая себе правой рукой. Я ничего не могу поделать, когда изо рта вылетает жалобный скулеж. Я слышу шаги, но не нахожу в себе ни сил, ни желания оттолкнуть от себя Патрика, потому что оргазм подбирается все ближе и ближе с каждым движением его головы. Закусывая собственный кулак, я закатываю глаза под самые веки, когда дрожь проходит по всему моему телу, словно разряд тока. Кажется, что я роняю несколько книжек, в попытке ухватиться хоть за что-то, чтобы не рухнуть на пол, пока мое тело отказывается меня слушать. Я чувствую, как Патрик последний раз проводит языком по моему члену, а после сам встает на ноги и натягивает на меня брюки — как раз в тот момент, когда работник находит нас среди книжных полок. — Вы почему молчите? — отчитывает он нас, хмуро оглядывая с головы до ног, и я молюсь, чтобы он не заметил мои расстегнутые брюки, которые я прикрыл рубашкой. Глядя на Патрика, я замечаю, как тот довольно облизывает свои губы. Господи, блядь, Боже. — Хотите, чтобы я вас тут запер? Пойдемте, — ворчит мужчина себе под нос, выпроваживая нас за дверь библиотеки. Патрика же это все, скорее, лишь позабавило. Пытаясь не обращать внимания на его довольную ухмылку, я с облегчением выдыхаю, прижимаясь спиной к ближайшей стенке. — Из-за тебя нас чуть не поймали, — приподнимаю я брови, но понимаю, что не злюсь. Более того, у меня нет чувства, что я хочу сбежать от него, как это было каждый чёртов раз, после нашего с ним секса. — Из-за меня? — удивляется Патрик, подходя ко мне ближе, и я понимаю, как сильно хочу поцеловать его. Но не решаюсь. — Я ведь ничего не сделал, — усмехается он, вновь демонстративно облизывая свои полные губы. — Ты просто невозможен, — мотаю я головой, пытаясь не улыбаться так сильно. — Тебе это нравится, признай уже, — и я борюсь с тем, чтобы не закричать во весь голос то, что он абсолютно прав. — Отвали, — смеюсь я, но он лишь подходит все ближе, упираясь руками о стену по обеим сторонам от меня. И я бы не хотел выбираться из этого своеобразного плена. Вообще не хотел. — У тебя… такое милое лицо, когда ты кончаешь, ты знаешь это? — усмехается он, глядя на то, как я давлю улыбку. — И снова — отвали, — повторяю я, чувствуя, как снова начинаю возбуждаться в его присутствии. Это просто какое-то безумие. Я не успеваю опомниться, когда Патрик наклоняется в попытке поцеловать меня. И я хочу этого. Пиздец, как сильно. Но словно на автомате отталкиваю его. Тогда он, нахмурившись, смотрит мне прямо в глаза и спрашивает: — Я нравлюсь тебе, Андер? Хоть немного? — и этот вопрос словно за секунду высасывает весь кислород из моих легких, заставляя паниковать и бегать взглядом по стенам школы, как будто ища там спасения. — Это простой вопрос, — поджав губы, говорит он, отходя от меня на шаг. — Разве… это не очевидно? — неуверенно спрашиваю я, проводя языком по внутренней части щеки, все еще избегая его взгляда. — Я отсосал тебе минут десять назад, а сейчас ты даже не можешь поцеловать меня, так что… — он вздыхает, резко замолкая. Хотя ему и не нужно продолжать. — Что ты от меня ждешь? — приподнимаю я брови. Я уже ненавижу себя за то, что говорю. Ненавижу себя за то, как поступаю с ним. — Хочешь, чтобы я расстался со своим парнем и был с тобой? — я невесело рассмеялся, но лицо Патрика оставалось все таким же бесстрастным. — Что в этом смешного? — вновь хмурится он, глядя на меня, как на последнего мерзавца. По правде, так я себя сейчас и чувствовал. — Ничего, — качаю я головой, — просто я думал, ты последний человек, которого волнует вся эта чушь про отношения, — пожимаю я плечами, мысленно уговаривая себя заткнуться. — Из-за того, как я веду себя? — уточняет Патрик. — Ты никогда не думал, почему я так себя веду? Ни разу? — удивленно спрашивает он, прищурившись. — А что тут думать? — и я правда не понимаю, к чему он клонит. Ведь это поведение — и есть сам Патрик. То, что меня в нем пугает и чарует одновременно. — Да то, что лишь когда я такой, — он указывает рукой на себя, — ты обращаешь на меня свое долбаное внимание, — со злобой говорит он, и я не хочу в это верить. Я ведь не такой мудак, чтобы вестись лишь на обертку. Нет, ведь? — Слушай, это все неважно, ладно? — пытаюсь я успокоить парня и заодно себя самого. — Омар был со мной в самые трудные дни моей жизни, понимаешь? — не знаю, кого из нас я больше пытаюсь убедить в этом. — Пусть у нас с ним не всегда все гладко, но я не готов променять все это на возможность быть с тобой, — словами не передать, как тяжело мне было видеть его поникшее лицо в этот момент. Но затем он вспыхивает, словно спичка: — Так ты думаешь, я бы тут же сбежал, как только узнал, что у тебя рак? — выплевывает он, словно не веря в то, что я даже мысль такую допустил. — Ты так обо мне думаешь? — усмехается он. — Что я ринулся бы трахать кого-то, пока ты сидишь на гребаной химиотерапии и выблевываешь свои внутренности? Просто не верится, — слабо смеется он, обводя глазами коридор школы. И я готов был сам взорваться от смеха от всей этой ситуации. Если бы он только знал. — Патрик, послушай… — начинаю я, пытаясь схватить его за руку. — Да я бы сидел там с тобой, даже если бы ты возненавидел меня за это, — и он говорит это с такой искренностью, что мне хочется в это верить. Хочется до дрожи в пальцах. — Может, по мне и не скажешь, что я такой человек. Но ради того, кого я люблю… — он резко замолкает, словно только сейчас понимая, что именно сказал. Честно сказать, я сам невольно задержал дыхание. — Не бери в голову, — отвернувшись, кидает Патрик. — Считай, это был затянувшийся прощальный поцелуй, — объявляет он, кивая головой на мой пах. Опустив глаза, я замечаю, что мои брюки все еще расстегнуты и тут же подрываюсь исправить это, вызывая у Патрика легкую усмешку. И когда я вижу, что он и вправду уходит от меня — полный злобы и разочарования, я говорю то, что не стоило бы: — …Омар так и сделал, — я прикрываю глаза, боясь, что даже это не заставит его сейчас вновь посмотреть на меня. — Что? — переспрашивает Патрик, оборачиваясь, и я нервно сглатываю. — Трахался с одним парнем, пока я был в больнице, — объясняю я, закусываю щеку изнутри. — Хотя я сам разрешил ему, потому что не мог… ну, ты понимаешь, — я махаю рукой на себя, в надежде, что мне не нужно будет говорить этого вслух. — …Мне жаль, — запоздало выдавливает из себя Патрик, выглядя немного пристыженно. И это совсем не то, чего я хотел. — Прости за это, — вздыхает он, качая головой и избегая моего взгляда. — Я идиот. — Нет, — тут же отозвался я, подходя к нему вплотную и обхватывая его лицо ладонями. — Я запутался, ладно? Я просто… — я закрываю глаза на секунду и тяжело вздыхаю, — пиздец как запутался, — кажется, я впервые говорю с ним так открыто. — И мне нужно, чтобы ты помог мне в этом разобраться, — шепчу я, бросая взгляд на его губы, что Патрик тут же замечает. — Только если ты правда этого хочешь, — и вместо ответа, он просто целует меня. И этот поцелуй отличается от тех, что были раньше. Он полон сожалений и любви, а не просто животной страсти. В этот момент я понимаю, что Патрик — тот, ради кого стоит рискнуть. Тот, ради кого стоит попытаться.