-ты, Гречкин, кон-чен-ый.

кирилл вернулся домой поздно. не через час. не через два. не через три. охранник привык к этому, поэтому даже волноваться не стал. а именно это ему и нужно было, именно этого ему не хватало. внимания. стена рушилась от всего, что ему говорили именно добрые люди, именно искренне. он давно не был в компании тех, кто любит не за деньги, кто любит потому что ты любишь, потому что сраный выброс адреналина с эндорфином, потому что ты дышишь, потому что ты есть. а не потому что у тебя есть деньги, связи, власть. нет. не хватает ему лёши. он сел на диван, на часах только 12, а он ещё не под ним. ничего он не забыл, не лешины нежные руки, не его такие же глаза, которые не умеют врать, которые отдают приятной голубизной моря. на глаза накатывают слезы, непонятно почему. он не плакал уже лет 10, может чуть меньше, может чуть больше. но слезы берут вверх, берут вверх вместе с гневом и он швыряет плед, пахнущий дешевым одеколоном. он пытается остановиться, до боли сжав кулаки, оставляя на ладони от ногтей полумесяцы. прикусывая губы до ужасной боли и направляя глаза вверх.

только хуже.

вниз летит всё, абсолютно всё, что попадается под руку: диванные подушки, дорогие вазы, пустые бутылки, стаканы, бокалы, даже чертовы тарелки. всё это ничто, всё это не сравнится с тем, что он чувствовал рядом с ним, он уже триста пятьдесят раз пожалел о том, что сбил его сестру, что причинил ему огромный шквал боли, который давит его своим весом в несколько тонн. и самое ужасное, так это то, если бы не сбил, они и не встретились бы. это убивает. расчленяет, отрезая по кускам, вырывая по зубу. успокоился только к часам двум ночи, не осталось абсолютно никакой разбивающейся утвари. придется покупать тарелки. но забив на это, он лег на пол перед входом и обняв плед, принялся листать новостную ленту. ничего нового. выпивающие друзья отмечают в истории кирилла, который съебался оттуда через 2 часа. плед пах дешевыми духами с таким же терпким запахом спирта, чуть чуть отдающий химозным вином. хер знает где валялся этот подросток будучи пьяным, но все равно гречкин не пойдет и не положит его в стиралку. может и положит конечно, но позже. сообщение в телеграмме.

ничего не нужно, спасибо.

кирилл понимал, понимал, что он просто так не может отпустить это дело. он подсел на это, как на героин. на новые эмоции. еще чуть-чуть и начнет ломать. ломать ребра изнутри, вырывать кишки по сантиметру, простреливать колени. а может он и утрирует, но так просто эту добычу он не оставит. будет гоняться за ней как собака бешенная, но не оставит. всё остальное время он пытался тщетно дозвониться Лёше, хотя и знал, что это бесполезно - этот гандон никогда после своего последнего слова не собирается его нарушать. собирая очередные осколки, он не раз порезался. слава богу, у него есть хотя бы пластыри. но это потом, надо убраться. убраться не только в доме, но и в голове. не любил Кирилл врать себе и не собирался игнорировать то, что с ним происходит. сидя в ванной и заклеивая множество царапин от неаккуратности, около 5-ти утра он сделал контрольный звонок. нет, звонить он ещё будет, но не сегодня. мытье полов собственного огромного дома заняло слишком много времени и сил. у парня настолько села батарейка, что он отрубился прямо на диване, проспав часа два и проснувшись от звука уведомлений телеграмма. и он решил не читать. элемент сюрприза не должен быть нарушен, а готовит он много чего. кирилл не знал, что именно чувствует к Макарову, знает лишь, что Макаров его жутко ненавидит. вообще, похоже на нездоровую зависимость. потому что романтические чувства к парням он никогда не испытывал, да в принципе романтика ему чужда. сочтемся на хорошей гетеро дружбе.

пока что.