Family is power

      В бункере ей отчаянно не хватало окон. Понятно, что он считался самым безопасным местом на всей планете — по крайней мере, так сказал Генри, но… ей казалось, что она задыхается без свежего воздуха, чахнет без солнечного света, как какое-нибудь совсем слабое растение. У них дома редко закрывались шторы, даже самым ясным утром — Генри всегда ворчал, но это так, для виду больше, и Эми всегда смеялась, целуя его, жмурящегося от солнца как большой довольный кот, в нос… А потом он обязательно уходил на работу, и сейчас Амелия нервно хохотнула, пряча лицо в ладонях. Знала она теперь, какая это работа. И, наверное, лучше бы и не знала.       Забавно, что Эми вполне легко приняла факт того, что из своего тысяча девятьсот пятьдесят восьмого она перенеслась в две тысячи тринадцатый — да ладно, сколько научной фантастики было снято и написано на эту тему, сколько раз она этим всем восторгалась, представляя себя путешественницей во времени, можно сказать, подготовка с самого детства была… Да и две тысячи тринадцатый оказался интересным, хотя этот… как его, ноутбук?.. да, ноутбук Сэма до сих пор приводил ее в ужас обилием кнопок и периодическим ощущением, что восстание машин все-таки началось. Так что да, будущее — это еще ничего. А вот то, что в это самое будущее ее перенесла демоница, Рыцарь Ада, ее муж, оказывается, Хранитель Знаний, спасающий мир от такой нечисти и собирающийся научить тому же их сына, который в настоящий момент мертв уже как шесть лет — это все слишком.       Когда ей все это только рассказали, накрыло сильно. Дин умчался с Генри в больницу — Эми рыдала в объятьях Сэма, своего, боже, внука. Она в принципе даже не представляла свою жизнь в такой далекой перспективе, но… У нее двое внуков, сын давно мертв, муж тоже мог бы умереть от кровопотери, если бы Дин приехал в больницу буквально на пару минут позже, а в будущее ее перенес демон! Самый настоящий демон, из Ада. Сэм говорил, что у них эта схема хорошо отработанная — Абаддон нужен был от Генри ключ от бункера, но она понимала, что так просто он его не отдаст, поэтому… захотела иметь козырь в рукаве. А другой демон, кстати сказать, убил ее сына. Не совсем своими руками, ради спасения Дина, но… демон. Демоны!       Эми долго не могла успокоиться. Потом, когда у нее наступила недолгая стадия принятия, вернулся Дин — Генри был жив, теперь все зависело от врачей. Конечно, травма была серьезная — обильная кровопотеря, Абаддон чуть не вырвала ему часть внутренностей своими когтями… Генри был на волоске от смерти, она буквально дышала ему в спину и уже злорадно смеялась от предвкушения, но он выжил. Чудом. В мире, где есть демоны, возможны, наверное, и чудеса? Новости от Дина Эми выслушала спокойно, пугающе спокойно, а потом чего-то снова ком в горле встал, и успокаивать ее пришлось теперь уже Дину…       Просто Дин был очень похож на Джона. И на саму Эми, но на Джона, конечно, больше. На Джона, ее сына, своего отца… которого уже нет.       Пол был холодный. Эми поднялась на ноги, наспех вытерла глаза рукавом кофты. Слез уже не было, но ей все равно казалось, что сейчас она может разрыдаться от любой мелочи. Мелочи… Еще недавно ее главной головной болью было то, что приготовить на ужин, и как весь день развлекать неугомонного ребенка, скучающего по отцу, а теперь вот — демоны, ангелы, еще куча всякой нечисти, таинственные Хранители Знаний, охотники, сумасшедшая техника с кучей кнопок. В голове все еще это не устаканилось, хоть у нее и было чуть больше недели, чтобы примириться с новым миром, но теперь настало время не игнорировать проблемы, а разбираться с ними. Наверху громко хлопнула дверь.       Дин и Сэм вернулись в бункер. С Генри. Его выписали сегодня, и половина персонала до сих пор не верит, что он, ставший почти местной легендой, действительно жив.       Ночью, когда Эми оставалась один на один со своей тревогой и страхами, она думала, что ему скажет по возвращению. Поводов для серьезного разговора, конечно, было предостаточно. Вокруг нее все это время было неизвестно сколько нечисти — он молчал. У Хранителей Знаний было много весьма опасных заданий, на которых можно умереть — он молчал. По семейной традиции Джон тоже должен был вступить в это их братство — он молчал. И это еще если не брать во внимание то, что косвенно благодаря ему они оба перенеслись в будущее, оставив сына на воспитание неизвестно кого! Генри все время, что они были вместе, не говорил ей ни слова о другой стороне своей жизни, невольно, возможно, создавая иллюзию радужного мирка. Только такие вещи очень хрупкие, и когда все-таки узнаешь правду, когда буквально режешься этими осколками своей прошлой, нормальной жизни, становится… больно.       В общем, наверное, она имела полное право устроить истерику — с криками, визгами, швырянием посуды… Эми думала об этом каждую ночь. Думала она об этом и сейчас, когда вышла из комнаты и пошла им навстречу. Только никаких слов, которые могли бы стать правильными, в голову не пришло ни тогда, ни сейчас. И Эми, обнимая себя за плечи, не смотря Генри в глаза, смогла сказать лишь:       — С возвращением, Генри.       Обычно, когда он возвращался со своей работы, Эми всегда его долго обнимала. Сейчас не пошла и даже не собиралась идти. Хоть ее паршивое состояние так и не оформилось в истерику, внутри засело пакостливое, гадливое такое желание — сделать так, чтобы хреново было не ей одной. В глаза Генри Эми все еще не смотрела, но, судя по неловким переглядкам Дина и Сэма, эффект был достигнут очень быстро. Только легче ей почему-то не становилось, хотя именно на это Эми и надеялась.       Она, кстати, и в больнице-то у него была всего пару раз, пока Генри еще был без сознания после кучи обезболивающих и, вроде бы, снотворного или чего-то в таком роде. Когда очнулся — как отрезало, хотя Сэм и предлагал ее отвезти много раз. Вот тогда это было не желание задеть его побольнее. Тогда ей было просто страшно посмотреть ему в глаза.       — Мы прокатимся немного, — осторожно начал Сэм.       — И лучше нас не ждите, — тут же поддакнул ему Дин. Конечно, да, Генри и Эми нужно было поговорить, но… от мысли, что сейчас они останутся наедине друг с другом, у Эми чуть не подкосились ноги. Лишь чудом она заставила себя не уговорить мальчиков остаться.       Снова хлопнула дверь. Генри — бледный, как смерть — набрался смелости подойти к ней и был сейчас близко-близко.       — Посмотри на меня, пожалуйста…       — Не хочу.       Заправил прядь волос за ухо — чисто машинально. Погладил по щеке. Эми с трудом удержалась от еще более пакостливого желания цапнуть его за палец, но да, Генри ее знал слишком хорошо и потому вовремя отдернул руку. Хоть и настроение ее было далеко от хорошего, Амелия все-таки не смогла сдержать вымученную улыбку. Так отчаянно хотелось его просто обнять, но Эми себе не позволила, и, чтобы отвлечься, направилась на кухню. Генри — следом. За время его отсутствия она успела подружиться только с чайником.       — И Дин, и Сэм в один голос говорили, что Джон терпеть не мог отца и очень нелестно отзывался о нем, — начала Эми, наливая воду и щелкая кнопкой. Удобная штука, на самом деле. Ни в какое сравнение с тем, что было… теперь уже в прошлом. В прошлом… максимально неловко понимать, что сейчас Эми уже должна была быть мертва. — «Старик его бросил», все такое… — Передразнивая Дина, Эми намеренно не смотрела на Генри. Дурацкое чувство, когда вроде и задеть его хотелось, а вроде… это же Генри. — Но знаешь, что самое странное? Бабушка-то у них была. Хорошая, любящая бабушка. Милли Винчестер.       — Твоя сестра? — удивленно переспросил Генри.       — Ага, — вздохнув, подтвердила Эми. Младшая сестренка, такая светлая, добрая, искренняя, родительская гордость… Нет ничего удивительного в том, что когда племянник остался сиротой, именно Милли пришла на помощь, даже взяв себе фамилию Винчестер. Она отказалась от своей жизни, полностью посвятив себя Джону… — Не то что бы я была против, — потому что так у их сына, оставшегося в одиночестве, был хотя бы один близкий человек, — Джон ее любил, Милли представлялась его матерью до последнего, она умерла, когда Дину было семь, мальчики обещали как-нибудь свозить меня к ней на могилу, — боже, это ведь неправильно, это не старшие сестры должны ездить на могилы к младшим, наоборот, — но… Генри, это ведь значит, что ни ты, ни я больше никогда не вернемся домой.       — Не вернемся, — еле слышно подтвердил Генри. — Милая, я хотел бы, но…       — Но тогда будущее изменится. И мальчики, скорее всего, даже никогда не родятся. Я знаю, мы уже это обсуждали, — перебила его Эми. И как бы ей не хотелось, чтобы все было так, как раньше… нет, она не готова была строить свое счастье, зная, что буквально стерла своих внуков — и, возможно, множество других людей — из жизни. — Просто… — И не договорила. Сама не знала, чего «просто».       Просто она в ужасе от того, что всю жизнь, до самой своей смерти Джон был уверен, что отец его бросил, пока Генри тут умирал от рук Абаддон? Просто она в ужасе от того, что, видимо, после исчезновения еще и матери Джон был разочарован в ней настолько, что даже никогда не упоминал о ней, называя матерью свою тетю? Просто она в ужасе от того, что если бы не ее младшая сестра, воплощение бескорыстного добра, ее любимый сын мог остаться… один? Один, да. Родители Эми не были в восторге от нее самой, от ее мужа, поэтому и их сына забирать бы ни за что не стали, а родители Генри успели отметить только первый день рождения внука. Один. Джон мог остаться совсем один…       Шумел нагревающийся чайник.       — Джон служил в морской пехоте. — Резкий переход на другую тему. И ведь если бы не Милли, у него не было бы этой жизни. И Дина с Сэмом… — И после того, как он вернулся, он встретил удивительную девушку — Мэри, тогда еще Кэмпбелл. Дин говорит, что я на нее похожа. — Эми снова улыбнулась. Дин с такой любовью говорил о матери, что на душе одновременно было и светло… и так предательски завидно, потому что такой же любви она не смогла дать своему сыну. — Вся ирония заключается в том, что Мэри Кэмпбелл была потомственной охотницей. — Это ей Дин с Сэмом почти пожаловались, что при первом знакомстве с ними Генри назвал охотником идиотами. А Дина и вовсе «гориллоподобным неотесанным громилой», и Дина, кажется, это ранило в самое сердце. Дин вообще очень ревностно относился ко всему, что связано с охотой. Семейным бизнесом. Наследием Джона…       — Я не знал! — вскинулся Генри, который намек понял сразу. И, кажется, даже немного покраснел. Одно время, еще в самом начале отношений, Эми гордилась тем, что могла его смутить, не прилагая к этому особых усилий. Просто смущенный Генри — это зрелище невероятно забавное и бесконечно очаровательное, факт. — Все охотники, которых я знал, были идиотами.       — Это все равно, что считать, что все блондинки тупые, Винчестер, — парировала Амелия. — И тем более, я в курсе, что ты изначально знал, что твое заклинание, — как же это странно звучит, но надо теперь привыкать, — ведет к тем, с кем ты связан кровью, так что это все еще тебя не оправдывает.       Воинственное настроение на какое-то время сменилось на миролюбивое. Даже появилось ощущение, что между ними совсем ничего не изменилось, но Эми быстро напомнила себе о том, что Генри скрывал всю мистическую часть своей жизни, в которую он собирался в дальнейшем посвятить и их общего сына. Воинственное настроение и немного раздражения вернулось снова. В глазах Генри мелькнуло сожаление.       — В дневнике Джона не было ничего о том, что Мэри была охотницей, — заметил Генри как будто бы непринужденно. Лжец из него паршивый.       — Потому что Джон не знал, что Мэри была охотницей, — почти торжественно ответила Амелия. То, что благодаря Милли у их сына хотя бы недолго была нормальная жизнь — как у Эми совсем недавно — без всех этих демонов и прочего, правда грело душу. Жаль только, что после смерти жены все изменилось. — Дин и Сэм сами выяснили это только во время пары путешествий во времени. А еще, я так и не выяснила, но Дин говорил, что в одно из этих путешествий с Джоном что-то произошло, но… Какая-то подозрительно похожая история, согласись?       Генри правда уже не находил себе места. Эми знала это его выражение лица — он чувствовал себя настолько виноватым, что не имел ни малейшего понятия, что должен сделать. И хотя Эми отчаянно хотела продолжать на него злиться, сердце сжалось от совершенно непрошенной нежности, потому что да, Генри повел себя как полный дурак, но… он все еще оставался ее дураком.       Эми сделала шаг ему навстречу, чувствуя, что у нее начинают предательски трястись коленки.       — Сэм предположил, что если бы Мэри не умерла, ни один из них вообще никогда не стал бы ни охотником, ни, тем более, Хранителем Знаний. — Звучит, кстати, красиво. В меру пафосно, но запоминающе. — Но в итоге мы имеем то, что имеем. Мэри Винчестер сгорела на потолке детской полугодовалого Сэма, потому что заключила какую-то сделку с демоном. Джон посвятил жизнь мести и стал для сыновей больше не отцом, а командиром. Но семь лет назад он умер, заключив сделку с тем же демоном, что убил Мэри, чтобы спасти жизнь Дину. И знаешь… — Эми не сразу смогла договорить. Обещала же самой себе, что плакать не будет… Но такие обещания, увы, всегда слишком сложно сдерживать. — Мальчики замечательные, и Мэри, я уверена, тоже была замечательной, но… Генри, я не такой жизни хотела нашему сыну. — И вот тут дольше скрывать слезы уже не получилось.       И она разрыдалась в объятьях Генри, совсем ненадолго позабыв про то, что еще недавно была настолько на него зла, что даже не могла на него просто посмотреть. «И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас»… То, что все произошло именно так, было его ошибкой, его и только его. Но Джона уже не вернуть. И их упущенной семейной жизни — тоже. Зато здесь есть Дин и Сэм, сыновья Джона, их с Генри внуки, которые взваливают на себя слишком многое и которые очень нуждаются в обычной заботе, новый непривычный мир, все эти сверхъестественные существа… шанс на новую жизнь. Возможность наверстать упущенное.       А Генри все еще оставался ее Генри, и Эми все еще любила его больше жизни.