А умирать в огне — это больно?

      С каждым днем ему было все сложнее просыпаться. Казалось, Максим незримо присутствует с ним всегда, но лишь во снах была возможность его касаться, гладить по спутанным кудряшкам. Главное не поднимать взгляд, ведь там, Рома откуда-то точно знает, его будут ждать лишь мертвые пустые глаза. Такие же, как на той фотографии на мемориале. Холодные и безучастные ко всему живому. Чёрно-белые. Рома не хочет это видеть, боится забыть настоящий, живой взгляд Макса, которым он одаривал всех и вся всего лишь каких-то полгода назад. Вечно веселый. Легкий, как одуванчик. Его личное солнце, просветившее на небосводе так недолго.       Кошмары о том дне стали таким же спутниками ночи, как и Макс, часто слишком резко и неожиданно сменяя друг друга, заставляя Рому просыпаться с криком в горле и текущими по щекам слезами. Первое время он будил сослуживцев по ночам. Потом, со временем, научился плакать без малейшего вздоха и давить крики, впиваясь зубами в ребро ладони. Костя с Сергеем смотрели на него с нескрываемой жалостью и опасением, как бы чего не натворил, а Рома мог лишь только через силу улыбаться и шептать, что он в порядке.       После того вылета, первого настоящего в жизни, для Ильина, он обходил самолеты стороной. От увольнения по собственному желанию его удержал лишь Алексей Палыч, пристроив в координационный центр, к Кате, помощником. Он надеялся, что дочь сможет хоть немного растормошить Романа, но тот отвечал лишь дежурными улыбками, больше ни с кем не сближаясь, кроме оставшихся четверых членов отряда.       Роман справлялся с обязанностями хорошо, начальство даже его хвалило за умение подмечать детали. А парень лишь старался предотвратить новую катастрофу, не желая пополнения фотографий на мемориальной доске. Он никому не желал оказаться на своём месте, поэтому неосознанно старался сделать так, чтобы никто больше не пострадал из-за поздно полученных сведений и каждый пожарный вернулся домой, к ожидающим его родным.       Никто даже не подозревал, как тяжело Роману было находится в этом здании, где они впервые познакомились с взбаламошенным Шустовым, изначально совсем не сойдясь характерами. Увидевшись впервые на учениях, они даже успели поругаться. И потом еще долго Ильин зло зыркал из-под своих очков на этого слишком вечно весёлого пожарного. Непонятно было, как это всё в итоге привело к поцелуям, сорванных тайком с сухих обветренных губ, в укромном углу мало используемого ангара.       Факт остается фактом, на момент первого совместного не учебного вылета они были максимально близки, хоть и максимально скрывали это от всех, зная, что в их структуре такие отношения принимают крайне неохотно. В вечер перед злополучным известием о горящем лесу в Карелии, парни сидели в траве. Макс уложил голову на колени Ильину, а тот лишь с улыбкой поглаживал его по притягивающим взор кудряшкам.       Они планировали, что же будут делать в неожиданно совпавшие два дня отгула. Максим с радостной улыбкой рассказывал, что хотел бы сходить в кино, посидеть на набережной реки. А Рома лишь с бесконечной любовью в глазах смотрел на Шустова, зная, что согласился бы, если даже его повели куда-то, где опасно. Жаль, что планам их не суждено было сбыться.       Ильин даже не видел его тела. Всё произошедшее им рассказал лётчик, доставивший детей. Но сомнений ни у кого не было. Спастись оттуда было невозможно. Так его Максим Шустов получил звание героя России. Посмертно. А вместе с ним, казалось, умер Рома, оставивший в том полыхающем лесу своё сердце и чувства. Теперь он лишь существовал, пытаясь казаться довольным жизнью. Ведь он обещал Максу, еще несколько месяцев назад, что не сдастся, если что.       Ильин лежал головой на плече мужчины, прикрыв глаза, и, казалось, уже уснув после тяжелого тренировочного дня. Но вдруг он поднял на Максима ясный, без капли сонливости, взгляд и, как-то посерьёзнев, против обычного, прошептал:       — Макс, а как думаешь, огонь, он ласковый?       Шустов, успевший уже задремать, аж вздрогнул от неожиданности и поднятой темы. На ночь глядя говорить о огне, и так окружающем его весь день на вылете, не хотелось, и он попытался свести всё в шутку.       — Ты чего такими вещами интересуешься, Ромашка? Сам знаешь, он горячий и беспощадный.       Но Рома посерьёзнел ещё сильнее и, с каким-то затаённым страхом в глазах, ещё тише спросил:       — А умирать в огне — это больно?       Именно после этого разговора, спустя буквально пару дней, Шустов зажал Рому в углу и не выпускал оттуда, пока тот не дал обещания жить дальше, если с ним, с Максом, что-то случится на вылете. Тогда они ещё не знали, что спустя буквально три месяца Рома тоже попадет в их отряд и они будут вместе лететь тушить охваченные огнём леса в Карелии и все страхи одного из них, тщательно запрятанные в самый темный уголок сознания, сбудутся.       Ильин знал, что если его снова возьмут на вылет, то он уже вряд ли с него вернется. Не в этот, так в следующий, он в итоге тоже останется в горящем удушливом лесу, неосознанно рискуя своей жизнью. Но он не мог не сдержать данного обещания, отсиживаясь в пластиковом кресле в центре и иногда задумываясь о рапорте.       Но однажды, во сне, Макс протянул руку, прося, умоляя прийти к нему. Рома проснулся с покрасневшими глазами и осознанием того, что на следующее предложение Соколова о вылете в составе группы он ответит согласием, ведь Максим сам позвал его.       С того вылета Роман Ильин уже не вернется, спасая своей смертью всех остальных членов отряда, а его фотография и имя будут увековечены на мемориале рядом с Шустовым М. На месте его гибели вырастет поляна одуванчиков. Рома и Максим наконец-то будут вместе.