Война света и тени

      - Куда мы направляемся? – задыхаясь, спросил Арагорн, спеша за Леголасом и одновременно пытаясь не наступить в большие, заполненные водой выбоины, которые разрезали по всей длине Старую Лесную дорогу.       Леголас нетерпеливо вздохнул. Он так устал слышать один и тот же вопрос. Умом он понимал, что, если ответит, то ребенок перестанет его доставать, но, по правде говоря, он боялся отвечать, боялся говорить прискорбную правду о том, что не было и нет у него никакой цели.       - Просто не отставай, – огрызнулся Леголас, поправляя лямки своей сумки на плече.       - Почему я не могу знать, куда мы направляемся?       Сделав ровный вдох, Леголас пробормотал, – полагаю, что мне было приятнее, когда ты сохранял молчание.       Вот уже четыре недели они передвигались вместе, и после той первой дождливой ночи, когда терпение Леголаса было на пределе, когда густая тьма покрывала землю, а в голове проносились болезненные воспоминания, Арагорн не промолвил ни слова. Переждав дождь в ту ночь, эльф снова пустился в путь, двигаясь практически в полной тишине. Арагорн, по-видимому, дулся, а Леголас не знал, как снять возникшее между ними напряжение. Молчать было решением мальчика, так что принц рассудил, что тому стоит нести ответственность за свои поступки, и тоже продолжал молчать.       Молчать в присутствии другого существа эльфу казалось чем-то невероятно абсурдным, но вместе с тем он чувствовал некое облегчение от того, что Арагорн понимал, что в словах нет необходимости. Эльф ни с кем не разговаривал десятилетиями и, пожалуй, дивился теперь, что не забыл, как это делается.       Когда же, наконец, мальчик решился заговорить с ним, то был тих и нерешителен, боясь этого странного человека, назначенного ему в опекуны. И Леголас был рад появившемуся интересу, ибо спустя какое-то время затянувшегося молчания кислый взгляд мальца всерьёз начал беспокоить эльфа.       Итак, он полагал, что это новое раздражающее поведение мальчика снова стало его делом.       - Я даже не имею права узнать направление? – настаивал Арагорн, ничуть не смущаясь.       - Мы никуда не идём.       - Так что же мы делаем?.       - Пожалуйста, прекрати задавать вопросы! – наконец рявкнул Леголас, резко остановившись и развернувшись к мальчику.       Арагорн также остановился как вкопанный, поражённый внезапной переменой в настроении своего опекуна. Леголас никогда на самом деле не кричал на него ранее. И ему это совершенно не понравилось. Отец никогда бы не повысил на него голос. Опустив голову, Арагорн прикрыл глаза, чтобы скрыть слёзы, зная, что этот человек терпеть не мог слабость.       - Мне жаль, – извинился Леголас с суровостью в голосе. – Но это то, что я делаю. Просто брожу.       Медленно, неохотно Арагорн поднял глаза, встречаясь с глазами эльфа и впервые с момента их встречи видя доброту в этих странных голубых глазах. Так что мальчик осмелился задать ещё вопрос, – но зачем?       Сначала Леголас раздражённо посмотрел на него сверху вниз, но, заметив страх в глазах Арагорна, смягчился. Он медленно выдохнул, пытаясь сохранить спокойствие. – Затем, что я не знаю, чем ещё заняться, – тихо ответил он.       Эти слова удивили не только подопечного, но и самого эльфа. Признание было истинно, но он никогда по-настоящему не задумывался о причинах своих постоянных, повторяющихся путешествий. Смущение вспыхнуло на его впалых щеках, и принц отвернулся от мальчика – отчасти для того, чтобы скрыть предательский румянец, но более всю ту боль, промелькнувшую на его лице, боль, которая всплывала каждый раз, когда он касался темы прошлого.       - Мы с отцом много путешествовали, но мы ходили со следопытами Дунэдайн, – продолжал говорить Арагорн, когда они снова двинулись в путь.       - Да, я знаю, – Леголас почувствовал прилив облегчения при смене темы, мысленно будучи благодарным, что мысли мальчика никогда не задерживались на одной теме слишком долго.       - Они обошли все земли.       - В самом деле?       - Да, но я мало что помню об этом, в то время я был ещё ребенком.       - Хм, – Леголас оглянулся через плечо на ещё более весёлого ребенка и спросил. – Твой отец не рассказывал, почему вы ушли из-под защиты следопытов?       Арагорн пожал плечами, его лицо задумчиво нахмурилось. – Я не знаю, но не думаю, что они нас выгнали. Мы просто… ушли от них в один из дней. Отец сказал, что мы должны были это сделать.       - Зачем бы ему желать уйти из-под покровительства, которое они предоставляли вам?       - Я не знаю.       Леголас размышлял над этим странным и, в конечном счете, роковым решением Араторна. В мире, где опасность и смерть подстерегали на каждом шагу, отказаться от защиты и покровительства группы великих воинов казалось полнейшей глупостью. О чём думал Араторн, подвергая не только себя, но и своего маленького сына такой ненужной опасности? Даже будущая судьба Арагорна не могла оправдать этого иррационального поступка. Или было что-то ещё, о чём Араторн не рассказал принцу перед смертью?       - Леголас?       - Да?       - А ты помнишь своего отца? – невинно спросил его маленький ребёнок.       От этого вопроса по спине Леголаса пробежал холодок ужаса, и в его сердце вернулась глубокая боль. А мгновение спустя, после того как Арагорн пару раз позвал его по имени, эльф понял, что стоит на месте, а его рука прижата к груди, закрывая сердце.       - Это… – начал, было, он, но обнаружил, что не может говорить из-за кома в горле. – Это не твоё… Идём, – грубо оборвал он, спеша прочь и намеренно увеличивая расстояние между собой и Арагорном.       К счастью, мальчик, плетущийся сзади, замолчал и теперь шёл на некотором расстоянии. Леголас знал, что эти грубые слова неизменно приведут к очередному приступу обиды, но сейчас он не мог заставить себя заботиться о чувствах своего подопечного.       Вскоре Арагорн догнал эльфа, держась от него на небольшом расстоянии, однако вопросов больше не задавал, так как слова Леголаса всё ещё отдавали жгучей горечью в сердце.       Начинало темнеть, и мальчик посмотрел на опекуна, чтобы понять, собирается ли тот останавливаться, как они это делали каждую ночь, но принц не выказывал никаких признаков, что сделает привал, идя вперёд не сбавляя шага.       Арагорн вспомнил, как его спутник однажды упоминал, что часто шёл целыми днями без отдыха, но с тех пор, как тот стал опекать его, этого не случалось. Серые глаза выглянули из-под тонкого капюшона и с беспокойством теперь смотрели на Леголаса. Неужели он так разозлил своего опекуна, что тот собирается наказать его за распущенный язык?       Впрочем, Арагорну не стоило беспокоиться. Как только тьма стала такой, что стало невозможно разглядеть затвердевшую грязь дороги под ногами, эльф сошёл с протоптанной тропинки и сложил сумки на землю.       - Мы остановимся здесь, – сказал Леголас мальчику, не глядя на него. – Отдыхай, пока можешь.       Ночной голод стал настолько обычен, что Арагорн даже не ждал приёма пищи, и всё же, улёгшись на твёрдую, потрескавшуюся землю, он почувствовал, как желудок заныл от голода. Мальчик обхватил рукой живот, пытаясь облегчить себе дискомфорт.       Леголас тяжело опустился рядом, хоть и заметно дальше, чем он это делал обычно. Ночь была тихой, как всегда, но сегодня Арагорну было труднее выносить тишину. Эльф никогда не болтал с ним свободно, так, как это делал отец, когда они ещё были вместе, но молчание никогда не было таким напряжённым.       Наконец, чувствуя, что сил уснуть всё равно нет, а решительность стремительно падает, мальчик, не оглядываясь на эльфа, нервно спросил, – ты сердишься на меня?       Последовавшее за этим молчание было слишком долгим, противоречащим ответу опекуна. – Нет. Засыпай.       Арагорн вздохнул, поправляя подложенную под голову руку. По крайней мере, эта ночь не была холодной. Было сухо. Ещё одно благословение для него, ибо он ненавидел дождь.       В конце концов, мальчик понял, что всё равно не уснёт, не смотря на безумную усталость от долгих дней пути. Он сел, взглянув на Леголаса, сидящего рядом и демонстративно смотрящего в сторону. Арагорн знал, что человек часто так делал по ночам, будто показывая своё безразличие.       - Я не могу уснуть, – заявил мальчик.       Леголас поднял глаза, на языке у него уже вертелась резкая фраза, но в последнюю секунду он решил не высказываться. – Тогда не спи, – решил он вместо этого.       - Хорошо, – тихо вздохнул мальчик.       Арагорн сел прямо, подтянув ноги и обхватив руками колени. Мгновение он пытался разглядеть обочину дороги, но так как в полнейшей темноте почти ничего невозможно было разглядеть, он обратил свой взор к Леголасу. Спустя какое-то время глаза привыкли к отсутствию света, и мальчик смог различать очертания опекуна сквозь непроглядную тьму ночи. Леголас сидел с идеально ровной спиной, опустив взгляд на свои руки, в данный момент умело точившие нож, который он всегда носил с собой. Арагорн наблюдал, как длинные бледные пальцы без перчаток, уверенно и умело справляются с заточкой. Вскоре мальчику наскучили однообразные монотонные движения ловких рук эльфа, он снова перевёл взгляд на лицо Леголаса и внезапно вздрогнул.       Только сейчас он понял, что отличало Леголаса в данный момент, помимо особенно плохого настроения, в котором он пребывал. Капюшон у него больше не был поднят.       Длинные светлые волосы ниспадали на худые, очень худые плечи, они были грязные и нечёсаные, но аккуратно заправленные за мягко заострённые уши. Арагорн поднял голову, чтобы получше разглядеть, и удивленно прищурился в темноте. Леголас никогда раньше не опускал капюшон, по крайней мере, пока Арагорн смотрел на него, поэтому мальчик раньше не мог разглядеть этого человека, как следует.       - Что?.. – начал, было, мальчик, но тут же обнаружил, что не может до конца сформулировать правильно вопрос.       Однако Леголас оторвался от своего дела, – что?       - Ты… – Арагорн встал на колени и придвинулся ближе к Леголасу. Когда мальчик протянул к нему руку, эльф нахмурился и хотел спросить, что тот пытается сделать, но вдруг мягкие, слегка нерешительные пальцы скользнули по его уху, и он с удивлением понял, с чем была связана такая увлечённость мальчика. Его рука метнулась, чтобы перехватить запястье Арагорна, но в последний момент он решил не мешать тому, и мальчик продолжил с любопытством исследовать заострённый кончик чувствительного уха.       - Ты не человек, – наконец выдохнул Арагорн.       В этот момент Леголас крепче сжал запястье Арагорна и убрал руку. – Не человек, – честно ответил он.       Арагорн порылся в памяти рассказов своего отца в поисках упоминания о тех существах в Средиземье, которые выглядят так же, как Леголас, и вспомнил одного, радостно воскликнув. – Ты эльф!       - Да.       - Но ты… Я не знал.       - Тогда, возможно, тебе следует быть более наблюдательным в будущем, – это было сказано не злорадно, а скорее с оттенком веселья.       - Но почему ты мне не сказал?       - Я не думал, что это важно, – Леголас посмотрел на мальчика с немалой долей беспокойства и спросил. – Это важно для тебя?       Арагорн пожал плечами. – Я полагаю, что нет. Мне просто хотелось бы знать.       - Тогда я приношу свои извинения, – промолвил Леголас со всей искренностью, на какую только был способен.       Арагорн никогда не слышал, чтобы он говорил с такой мягкостью в голосе, и в самый первый раз он почувствовал, как холодная, нежеланная связь, в которую они были вынуждены вступить, слегка смягчилась.       Араторн пытался передать сыну как можно больше информации о старом мире, хотя всё, что было казалось теперь не больше, чем легенда, которая почти не сохранилась в памяти живых. И вечерами у костра с наступлением ночи он рассказывал восхищенному Арагорну предание о древней и загадочной расе эльфов. И сейчас мальчик, перебирая в памяти моменты рассказов, пытался вспомнить нужную информацию.       - Ты живешь вечно? – наконец спросил мальчик.       Леголас подавил недовольный вздох, чувствуя, что мальчик не отстанет от него со своими вопросами, но тут же поклялся себе, что не позволит больше нарушать свои личные границы. – Да, я бессмертен.       - Но ты можешь умереть?       - Если меня ранят смертельно, – он не упомянул, что его сородичи также могли исчезнуть душой и телом с лица земли в результате глубокого, неизменного горя, которое терзало их хрупкие сердца в результате большой потери и печали.       - Но ты никогда не постареешь?       - Я живу на этой земле более двух тысяч лет, – просто ответил Леголас, представляя, как любопытные серые глаза Арагорна, слыша непостижимое, по крайней мере, для человека число, расширяются от удивления.       - Так ты помнишь…?       - Да, – эльфу не требовалось, чтобы Арагорн закончил фразу, чтобы понять, о чём он собирался спросить – каким было Средиземье до войны с Сауроном. Это было не то, что он действительно хотел обсуждать прямо сейчас. Всё ещё было слишком больно даже думать о том, что он видел, о том, что он сделал, не говоря уже о том, чтобы говорить об этих вещах.       Чувствуя, что Леголас не собирается вдаваться в подробности, Арагорн стал расспрашивать дальше, не желая упускать возможность допросить эльфа. – У тебя есть какая-нибудь особенная сила, не такая, как у людей? – спросил он с почти мучительной невинностью.       Арагорн внимательно слушал, как Леголас весело посмеивался. – Я могу видеть дальше и слышать яснее, чем ты, но силы особенной ... нет.       - Оу… – выудив из головы слова своего отца об эльфах, Арагорн спросил, – а ты можешь разговаривать с растениями?       При этих словах Леголас снова помрачнел, – некогда да, но больше нет.       - Почему?       Печально вздохнув, Леголас обвёл взглядом место их отдыха. – Потому что теперь не с чем больше говорить, – он вспомнил, как в своём доме среди великолепного, пышного леса Мирквуда он слушал тихие песни деревьев, дарящие радость и утешение; вспомнил, как деревья бесконечно радовались в присутствии принца, который свободно гулял среди их глубоких корней и парящих навесов. Как он любил сидеть среди них и позволять их богатой, успокаивающей мелодии омывать его душу, избавляя от тени и сомнений, которые омрачали его мысли, когда он был ограничен холодными каменными стенами могучего дворца своего отца по долгу службы.       - Леголас? – голос Арагорна разнёсся в ночном воздухе, вырвав эльфа из его непрошеных воспоминаний.       И, когда его затуманенные голубые глаза прояснились, Леголас поспешно отогнал эти мысли и то щемящее чувство, поднимающееся в груди. Не по вине Арагорна, а просто услышав слова, обронённые мальчиком, он погрузился в мучительные раздумья. Если бы только он мог стереть эти прошлые воспоминания из своей головы, чтобы эти дразнящие образы никогда более не терзали его измученное сердце.       - Да?       - Прости.       - За что? Ты ничего не сделал, – Арагорн вдруг заметил, что вся теплота вдруг исчезла из голоса Леголаса, и он был уверен, что ответов на вопросы больше не будет, как и откровений. – Отдохни немного.       Поняв, что разговор закончен, Арагорн лёг на землю и сделал, как было велено, закрыв глаза. От новой информации кружилась голова, а усталость была такой, что не прошло и нескольких мгновений, как он погрузился в сон.       Меж тем Леголас сидел в задумчивом молчании, пока мысли не начали угрожать полностью поглотить его в неприятных воспоминаниях прошлого. Он вытащил из сумки свой кинжал, украденный у человеческого трупа много лет назад и не имеющий никакой связи с его павшим королевством, и начал свой ежедневный ритуал поддержания лезвия чистым и острым. Когда длинные пальцы обхватили грубую деревянную ручку, в глубине сознания возникло ощущение, предупреждающее о близкой опасности.

***

      Арагорн проснулся в бледном, тусклом свете рассвета, холодном и неуютном. Лёжа на спине, он поморщился от боли, которая за ночь разлилась в его мышцах, и неловко сел. Широко зевнув, Арагорн огляделся, обнаружив Леголаса слегка дремлющим на земле, ближе к нему, чем обычно. В нескольких дюймах от руки эльфа на земле лежал кинжал, как будто готовый к использованию в случае необходимости. Мальчик не мог понять, всё ли нормально, ибо обычно по утрам его будил Леголас.       Решив, что лучше не тревожить опекуна, пока тот спит, Арагорн с трудом поднялся на ноги.       Однако, когда он уже собирался уходить, в мрачной тишине утра мягко зазвучал голос Леголаса, – куда ты пошёл?       Арагорн повернулся на месте и увидел настороженные голубые глаза, наблюдавшие за ним, – туда, – он указал на папоротник на другой стороне дороги. Мальчик удивился, что его опекун спрашивал; правилом было всегда оставаться на расстоянии крика, обычно Леголас не желал знать, где он находится в той или иной момент времени.       Теперь глаза эльфа сузились, когда он проследил за пальцем Арагорна в сторону голых кустов на другой стороне дороги. То странное щемящее ощущение, что что-то было не на своём месте, которое не давало ему спать большую часть ночи, всё ещё тревожило душу в свете наступающего дня. И его пальцы подсознательно потянулись к кинжалу, лежащему сбоку.       - Я могу идти? – Арагорн неловко заёрзал на месте.       - Да, но оставайся в поле моего зрения.       - Что? Нет! – возмущенно запротестовал мальчик. Да, они с Леголасом немного потеплели в отношении друг к друга, но оставались некоторые личные вещи, которыми он не хотел делиться или видеть эльфа свидетелем его некоторых дел. – Я буду только там.       Леголас сокрушённо вздохнул, садясь прямо. – Отлично, но возьми это с собой, – добавил он и протянул кинжал Арагорну, прежде чем тот успел убежать. Однажды мальчик осмелился порыться в сумках в поисках еды, и эльф выхватил нож, предупреждая, что оружие, лежащее внутри, было острым и опасным для нетренированных рук и к нему нельзя прикасаться. Впоследствии Леголас ни разу не предложил Арагорну вооружиться, и тот никогда не подвергал сомнению это решение, поскольку никогда ранее не держал оружие в руках. Отец всегда защищал его от зла, и теперь он ожидал, что Леголас, назначенный ему в опекуны, будет делать то же самое.       - Зачем? – с тревогой спросил мальчик, шагнув вперёд.       Леголас огрызнулся в ответ, – затем, что я так сказал.       Сбитый с толку грубым обращением, Арагорн протянул руку и нерешительно обхватил пальцами поцарапанную деревянную ручку с выгравированной символикой. Кинжал оказался тяжелее, чем он себе представлял, когда Леголас осторожно ослабил хватку на поржавевшем клинке.       - Не выпускай его из рук, – серьёзным голосом сказал Леголас.       - Теперь можно идти? – спросил мальчик гораздо менее уверенным голосом, чем раньше.       - Да, но…       - Держаться на расстоянии крика, я знаю.       Леголас строго кивнул, и теперь Арагорн с некоторым колебанием медленно отвернулся от эльфа. Его опекун был на пределе терпения, больше, чем когда-либо, и осознание этого вызывало у него новый приступ страха. Слегка спотыкаясь, он шёл вперёд с намерением держать опекуна в поле зрения как можно дольше, но в конце концов, предпочтя придерживаться намеченного курса, он повернулся, чтобы осмотреть тропу перед собой, чтобы лучше сосредоточиться на том, куда ставить ноги, чтобы не споткнуться.       А затем мальчик юркнул за голый куст с толстыми ломкими ветвями, чтобы справить свои естественные потребности.

***

      Леголас чувствовал, что ему не по себе, больше, чем когда-либо за уже продолжительное время. В прошлом, обратившись за помощью к окружающему миру, он мог с относительной лёгкостью определить потенциальную угрозу, которая продолжала раздражающе подниматься в глубине его сознания. Теперь, когда ничто не указывало на опасность, Леголас чувствовал себя так, словно блуждал в темноте, такой бестолковый и нерешительный, каким он никогда себя не чувствовал.       Тем не менее, он вспомнил, что недавно чувствовал такую же волнительную энергию. Если бы только он мог вспомнить, где именно это было.

***

      Арагорн обернулся на лёгкий шорох, раздавшийся позади него. Этим утром дул слабый ветерок, усиливая собой беспокойство. И несмотря на то, что мальчику стоило отмахнуться от шороха, ведь скорее всего это был не более чем треск сухих ветвей, растревоженных ветром. Но растущее внутри чувство ужаса говорило, что что-то было не так. Арагорн медленно повернулся с намерением немедленно вернуться под защиту Леголаса, но на этот раз позади него действительно хрустнула ветка, громко треснув в утренней тишине, как щелчок хлыста, и заставив мальчика подпрыгнуть от испуга.       Возможно, подумал он, это было бродячее животное, которое, издавая странные звуки, рылось в сухом подлеске в поисках пищи. Эти мысли звучали как-то совсем не обнадёживающе, и мальчик вздрогнул, когда очередное дуновение ветра принесло сильное чувство растущей опасности.       Здравый смысл буквально кричал ему, чтобы он бежал обратно к Леголасу, и всё же, по какой-то причине, недоступной его пониманию, его ноги, почти сами по себе, неуверенно несли его на звук. Направляясь к источнику шума, Арагорн с тревогой оглянулся через плечо, задаваясь вопросом, оставался ли он всё ещё на расстоянии крика от Леголаса. Он решил, что скоро повернёт назад, независимо от того, обнаружит неосторожное существо или нет.       Слева от Арагорна была небольшая роща деревьев, все их ветви были совершенно голыми; в них больше не было никаких признаков жизни. Мальчик осторожно обошёл их, теперь остро ощущая тяжесть зажатого в маленькой руке кинжала. Честно говоря, он не был уверен, сможет ли вообще использовать оружие, если ситуация того потребует, но холодная сталь в руке была обнадёживающей мыслью, как последняя линия обороны, если всё остальное потерпит неудачу.       Эта напряжённая обстановка заставила его насторожиться, и он почувствовал, что слышит всё в радиусе ста лиг отсюда, хотя пространство вокруг него оставалось таким же молчаливым, как и всегда. Мальчик тревожно озирался вокруг, несмотря на то что с деревьев больше не доносилось ни шороха, а он был теперь убеждён, что шум до этого исходил от рощи мёртвых деревьев.       Как оказалось, он глубоко ошибался. Обойдя деревья вокруг, Арагорн заметил, что в поле его зрения появился крошечный оазис, находящийся посреди сухой, потрескавшейся грязи, посреди которого стоял огромный олень и пил воду. Впечатляющее взгляд существо, должно быть, услышало его приближение, так как его шея дёрнулась вверх, и оно уставилось широко раскрытыми глазами на потревожившего его человеческого ребёнка.       На Арагорна тут же нахлынуло чувство облегчения, когда он осознал, что никакой реальной опасности нет. Он улыбнулся гордому созданию. Подобные зрелища теперь были редкостью, хотя он помнил, что его отец со следопытами однажды завалили похожего зверя и потом с удовольствием пировали, так что мальчик в полной мере воспользовался возможностью, внимательно изучая взглядом великолепного оленя. Было ясно, что существо, как и многие другие, голодало, ибо сквозь покрытую мехом кожу со шрамами проступали рёбра, а также в здоровом состоянии животное должно было бы быть вдвое больше по размеру. Под влиянием изумления, охватившего мальчика, всякая осторожность отступила на задний план, и он медленно, чтобы не потревожить пугливое животное, шагнул вперёд.       Папоротник, лежавший под неуклюжими ногами ребёнка, затрещал, когда он наступил на него, и олень внезапно вздрогнул и бросился прочь от незваного гостя. Чары взаимного интереса были разрушены.       - Подожди, – крикнул Арагорн и инстинктивно бросился в погоню за животным.       Однако его погоня была прервана камнем на его пути, который сбил его с ног. Он тяжело упал, растянувшись ничком на сухой земле, кинжал вылетел из его ослабевшей хватки и приземлился в паре футов от него. Тихо застонав от своей же глупости, он поднялся в чуть более элегантное сидячее положение и, зашипев от боли, обхватил поцарапанное колено. Зверь, которым он так интересовался, давно исчез из виду. Разразившись проклятиями, которые он как-то слышал от своего отца, Арагорн попытался подняться на ноги, но обнаружил, что его куртка за что-то зацепилась.       Неловко повернувшись, мальчик ухватил свою куртку и, обнаружив, что ему не хватает сил высвободить её, вцепился пальцами в папоротник, чтобы наконец выпутаться. Выдернув куртку, он приподнялся и с раздражением посмотрел вниз на то, что его удерживало.       Шок пронзил его, парализовав от страха тело, так что он физически не мог сдвинуться с места, застыв в одной позе. Затем пришло чувство ужаса, заставившее его задрожать всем телом. Его рот открылся в немом крике, и лишь тихое хныканье исходило от него. Ему очень хотелось бежать, но он не мог заставить свои затёкшие ноги двигаться. Внезапно он осознал, что больше не удерживает кинжал, и, хотя он не знал, что в данной конкретной ситуации это принесёт ему много пользы, он снова захотел почувствовать его успокаивающую тяжесть в руке. Он жаждал защиты. Это было то, в чём мальчик сейчас остро нуждался. Ему нужен был Леголас.       Через неопределенное время Арагорн, наконец, обнаружил, что ноги вновь начали слушаться его, и он смог повернуться, чтобы бежать обратно. Водопой и небольшая мёртвая роща бесплодных деревьев казались такими безобидными раньше в его развлечении. Но теперь, когда мальчик действительно увидел то, что находилось там, перед ним предстало отвратительное зрелище посреди деревьев на поляне.       Грубые деревянные колья были вбиты в твёрдую землю между деревьями и вокруг них. На их вершинах были насажены головы тех, что когда-то были людьми с разной степенью увечий и разложения. Без сомнения, одна из них, возможно, даже ближайшая к Арагорну, из которой всё ещё сочилась густая чёрная кровь, принадлежала туловищу без рук и ног, на которое только что он упал.       Не в силах вынести весь этот ужас, Арагорн просто стоял и смотрел, по сути, оказавшись в ловушке сейчас в этом месте.

***

      Леголас побежал ещё до того, как услышал пронзительный крик ребенка, за которым ему было поручено присматривать. С зажатыми в руках клинками с белыми рукоятями он бросился по тому пути, по которому, как он предполагал, пошёл Арагорн.       Приблизившись к роще деревьев, из которой доносился крик, Леголас заметил предупреждающие знаки, которые его юный спутник, отвлёкшись, не заметил. Изо рта выплеснулось древнее грязное эльфийское проклятие, когда он увидел груду тел, лишённых всякой значимой плоти и оставленных гнить в испорченной земле. Принц легко увернулся от кольев с их ужасными предупреждениями и, наконец, увидел мальчика, в немом шоке уставившегося на деревья, среди которых стояли ещё более нелепые знаки того, что разврат и зло господствовали над этой частью земли.       - Арагорн, – громко позвал Леголас, но, не получив ответа от потрясённого ребенка, эльф продолжил бежать и, просто подхватив Арагорна на руки, понёсся обратно так быстро, как только мог, унося мальчика подальше от ужасных зрелищ, стремясь уйти до того, как произойдёт то, чего он больше всего боялся.       Однако побегу не суждено было сбыться. Арагорн услышал громкое эхо рёва вокруг них, и Леголас быстро развернулся лицом к злобным чудовищам, которые теперь надвигались на них. Эльф быстро поставил ребёнка на ноги и снова взял клинки в руки.       - Стой, – сказал он Арагорну, когда мальчик в страхе вцепился в его ногу. – Ничего не бойся.       И, прежде чем Арагорн начал бесстыдно умолять Леголаса остаться с ним, эльф бросился на орков, которые выходили из-за деревьев с пугающей яростью. Глаза мальчика закрылись сами по себе, когда его опекун столкнулся лоб в лоб с чудовищами, не желая видеть, как его единственный друг будет жестоко убит.       Леголас сражался с идеально отработанной точностью и яростью, как это было необходимо в сражении с безжалостными созданиями Саурона. Он постоянно помнил о ребёнке сзади и активно работал, чтобы держать орков на расстоянии, не давая им добраться до испуганного мальчика, который сидел весь съёжившись. Однако для одного воина противник был слишком многочислен, и, пока они продолжали топтаться среди деревьев, он пришёл к пониманию, что скоро они сокрушат его.       Принц Мирквуда не боялся смерти; он не боялся её с тех пор, как беспомощно наблюдал, как его отец был убит грязью легионов Саурона в осаждённом дворце своего народа, но теперь Леголас глубоко переживал за ребёнка, недавно вверенного его попечению, ибо мальчик не искал смерти, как он, и однозначно не заслуживал её. Та теплота, которая только начала формироваться между ними, померкла в сравнении с защитным чувством, которое эта угроза опасности пробудила в Леголасе. С этим ребенком ничего не должно случиться, он обещал Араторну и намеревался сдержать свою клятву, даже если ему придётся умереть за это дело.       Бой с орками был, как всегда, грязным и жестоким. Руки Леголаса болели от напряжения, пока он рубил и колол без остановки, отказываясь от своих традиционных изящных эльфийских движений в пользу более простого, острого стиля борьбы, предпочитая скорость точности в этом случае. Пока его противник был выведен из строя и не мог продолжать атаку, он был доволен результатом.       Арагорн отступил назад, прижавшись к скале, которая стояла позади того места, где Леголас бесцеремонно бросил его. Его руки оставались сжатыми в кулаки, пока он пытался приказать своему телу хоть что-то сделать, хотя бы просто открыть глаза. Со всех сторон он слышал шум продолжающейся битвы, и эти звуки пугали его так сильно, что он не мог ничего предпринять. Мальчик был в ужасе от того, что снова увидит изуродованные тела и станет свидетелем битвы, в которой Леголас почти наверняка падет. Итак, он скорчился, предпочитая не видеть битву, бушующую вокруг него.       До сих пор никто, казалось, не замечал его, без сомнения, в настоящее время отвлёкшись на эльфа, напавшего на них, но он понимал, что не останется долго незамеченным. Скорее всего, он тоже будет убит в этот день, и бурлящий разум мальчика подсказывал, что, возможно, это было бы лучше, чем жить в полном одиночестве в этом мире.       Эльф был ослаблен, так что прошло совсем немного времени, прежде чем адреналин спал, и боль превратилась в настоящую усталость. Конечно, Леголас не остановится, пока противник атакует. Арагорн нуждается в нём сейчас. К счастью, орки, как и всегда, были глупыми бойцами, и у них не хватало ума распознать и воспользоваться усталостью эльфа.       В конце концов, Леголаса спасло неожиданное появление. Сквозь шум битвы донёсся громкий, пронзительный рёв дикого гнева, и внезапно в стычке оказалось гораздо больше участников. Бледнолицые дикари бежали сквозь голые деревья, подняв оружие и издавая ужасный боевой клич.       Эльф на мгновение отступил, так как орки тоже были отвлечены чистой низостью, дикой свирепостью этого непредвиденного нападения. Сначала Леголас опасался, что сумасшедшие люди встанут на сторону злых созданий Саурона, поскольку они больше походили на извращённых монстров Тёмного Лорда, чем на людей, но вместо этого они немедленно начали рубить всё, что стояло на их пути.       С появлением этих новых, диких захватчиков, большинство оставшихся в живых орков обратили своё внимание на большую угрозу, которая в настоящее время представляет для их жизни. Всё ещё твёрдо защищаясь, Леголас сразил одного смелого орка, который попытался пройти мимо него и направиться к съёжившемуся Арагорну, который теперь в полном ужасе смотрел на кровавую битву, бушующую всё ближе к нему.       Решив, что это новое, непредвиденное, но случайное нападение предоставило идеальную возможность для бегства, Леголас медленно двинулся прочь, ни разу не повернувшись спиной к жестокой битве из страха, что орки, отвлечённые на дикарей, вспомнят про него и Арагорна.       Однако, когда Леголас приблизился к откровенно напуганному мальчику, что-то бросилось на него слева, врезавшись в него с такой силой, что он едва не потерял равновесие и не упал на пропитанную кровью землю. Нападавший, поначалу он даже не был уверен, был ли это орк или человек, замахнулся оружием ему в голову, и эльф в одно мгновение пригнулся, чтобы избежать грубого удара, а затем ударить своим небольшим весом по гораздо более массивному телу противника, толкнув того на землю, а самому приземлиться в нескольких дюймах от ног Арагорна. Он услышал крик мальчика от страха и ужаса, смешанный с неприятным предсмертным бульканьем человека, и понял, что это был человек, ибо кровь, которая обильно хлынула из его перерезанного горла и которая теперь покрывала клинок Леголаса, была ярко-красной, а не густой, ядовито-чёрной, как у орков. Но эльф не чувствовал вины за его смерть, каким бы жестоким ни было убийство. Он чувствовал лишь облегчение от того, что сам пережил ещё одно нападение.       Поднявшись на ноги с неловкостью, над которой любой уважающий себя эльф посмеялся бы, Леголас потянулся ко всё ещё дрожащему мальчику и буквально потащил его прочь.       И, хотя Арагорн понимал какой-то очень отдалённой частью своего ошеломлённого разума, что Леголас отведёт его в безопасное место, и что он должен следовать за ним, он просто не мог заставить своё тело двигаться в соответствии с командами разума, и в итоге постоянно спотыкался, едва не падая коленями на залитую кровью землю. Леголас, крепко удерживая мальчика за куртку, не давал ему упасть, но отвлечь от ужасного зрелища стольких смертей он не мог.       Темнота закралась в уголки и без того затуманенного зрения, когда мальчик мельком увидел ужасную груду расчленённых человеческих трупов, которую он пропустил по пути к роще деревьев. Но прежде чем он упал на землю в изнеможении, уверенные руки Леголаса подняли его, возможно, устав тащить за собой подопечного в полубессознательном состоянии.       Весь в крови и поту, Леголас был ещё одним напоминанием об ужасах, которые ребёнок только что наблюдал, но ему было всё равно, и он закрыл глаза, крепко обхватив бегущего эльфа руками и ногами и уткнулся лицом в его плечо. Леголас уводил его от кошмара, и в тот момент это было всё, что имело значение.       Арагорну хотелось бы бежать с поля боя бесконечно, но всего через несколько минут Леголас постепенно остановился, и мальчик почувствовал, как он опустился коленями на землю. Сильные руки оторвали его от тёплого тела, и он обнаружил, что лежит ничком на сухой траве. Мальчику хотелось снова открыть глаза, посмотреть, где они находятся, но он боялся того, что мог бы увидеть, если бы осмелился. Желая быть ближе к своему защитнику, Арагорн неохотно потянулся к Леголасу, и его пальцы соприкоснулись с влажной тканью куртки Леголаса. Мальчик понимал о чего куртка влажная, но не хотел об этом думать.       Почувствовав, как дрожащая рука Арагорна потянулась к нему, эльф положил свою руку на вздымающуюся спину мальчика.       - Дыши, – вразумлял эльф таким мягким голосом, что Арагорн не был полностью уверен, действительно ли это было сказано.       - Леголас… – мальчик задрожал, его рука крепко сжала куртку своего спасителя.       - Сейчас мы должны молчать, – приглушённым тоном возразил Леголас. – Молчи.       И Арагорн замолчал, как было велено, сосредоточившись на эльфе, находящемся рядом с ним, а также на том, чтобы успокоить своё неровное сердцебиение и дыхание, которые, как он понял, когда они успокоились, были очень близки к гипервентиляции. И всякий раз, когда дрожащее рыдание готово было сорваться с его губ, что было довольно часто, учитывая тяжёлое испытание, рука Леголаса скользила по его спине, ободряюще сжимая плечо, и мальчик отчаянно цеплялся за этот маленький жест утешения.       Арагорн не знал, как долго они лежали там, лицом вниз на холодной сухой земле, но ему это время показалось вечностью. Леголас ни разу не пошевелился и не пытался заговорить, хотя в своей добровольной темноте Арагорн страстно желал услышать его голос. Лишь изредка рука эльфа слегка поглаживала спину его подопечного, как бы молча напоминая ему о том, что всё по-прежнему в порядке.       Наконец, когда руки и ноги Арагорна от длительного бездействия начали сводить судороги, Леголас заговорил своим обычным голосом, слегка напугав мальчика после столько долгого молчания. – Мы должны идти.       Внезапно испугавшись перспективы сдвинуться с этого места и, возможно, привлечь внимание атакующих орков и диких людей, Арагорн тихо заскулил и решительно закачал головой в знак отказа. С этим новым страхом, который колотился в его груди, он сомневался, что вообще сможет пошевелить своим окоченевшим телом. Ему очень хотелось сказать об этом Леголасу, дать ему понять, что он не желает покидать безопасное место, но он вдруг обнаружил, что также не может заставить звучать свой голос.       - Теперь идти безопасно, – уверенно сказал Леголас, вставая и снова поднимая дрожащего ребёнка на руки.       Арагорн снова яростно вцепился в него, так что эльф даже не пытался опустить его на землю и заставить идти самостоятельно; сейчас было проще нести напуганного ребёнка.       Находясь в объятиях Леголаса, Арагорн немного расслабился. Если Леголас считал, что это безопасно, то, несомненно, так и должно быть. Он снова положил голову на плечо своего опекуна с лёгким облегчением.       По правде говоря, эльф был удивлён, когда капризный ребёнок умудрился заснуть на ходу, но всё равно был рад этому. Ему не нравилось видеть мальчика расстроенным.       На самом деле Леголас испытал огромное облегчение от того, что, Арагорн до сих пор не открывал глаз и не видел своего наставника, покрытого человеческой красной и орочьей чёрной кровью. Внешность эльфа сейчас представляла поистине ужасающее зрелище для и без того напуганного мальчика.       Леголас шёл так долго, как только позволяли его силы, пока не оказался на берегу реки. Раньше он никогда бы не осмелился подойти так близко к такому общедоступному месту, где было опасно находиться, но ему нужно было привести себя в порядок до того, как Арагорн проснётся. Поэтому он осторожно положил мальчика на землю, удивившись, что тот даже не пошевелился. Он надеялся, что это был просто сон, а не что-то плохое. Он ничего не знал о человеческой физиологии и не знал, что будет делать, если вверенный ему ребенок заболеет.       Продолжение следует…